Русский-Меч
Часть1. Последние дни Византии
Глава 12. Пир победителей
Такого пира Савве-рязану никогда ещё видеть не приходилось. На вечернем поле за лагерем было выставлено огромное количество столов – по одному на каждую сотню. Десятки тысяч факелов сияли над полем, ярко освещая всё вокруг. Если бы не небо черно – и правда, эту ночь на пиру можно было принять за день.
Особенно ярко был освещён небольшой насыпной холм посреди поля, где служки установили стол вождей. Савве с его места были хорошо видны четверо канов союзного войска. Было удивительно, как вольно вели себя они сейчас друг с другом, словно позабыли на эту ночь обо всех своих тяготах и ревностях, словно настоящими братьями себя теперь почувствовали. Каны пели, смеялись, подтрунивали друг над другом, не считаясь со старшенством и заслугами. Позабыв о своей одышке, Ягелло непрерывно рассказывал всем что-то забавное, размахивая руками, делая шутовские рожи; Фатих хохотал как дитя, колотя кулаками по столу; Тартия то и дело вскакивал с лавки и принимался неумело танцевать, смешно двигая тренированным лишь для боя телом. Царевич же Тимофей и вовсе снял с себя какую-либо манеру – он поставил рядом кувшины с вином, лично наливал в кубки и, словно служка, подавал их другим канам.
Вторя вождям, искренне веселилось и войско - благо, много доброй еды и питья было заготовлено для Большого пира. Каждый воин мог пить и есть, сколько сдюжит. Лишь только кто-то из пирующих поднимал руку – к нему тут же бросался один из снующих по полю служек, чтобы притащить к его столу новую корзину со снедью или прикатить ещё бочонок браги.
Также по-доброму было и за столом Саввы-рязана. Ветераны и новички сотни быстро нашли друг с другом общий язык, и теперь мерялись по количеству выпитого и съеденного и по способности красиво приврать, рассказывая о своей удалой воинской жизни.
Рязане пили брагу как воду, не морщась и не пьянея; лишь выговариваясь с каждой чарой всё больше. Устав от баек, они начали обсуждать простое: как хорошо будет вернуться в родную землю со славой и богатой добычей, как соскучились все, после постылых уже иноземиц, по милым душе рязанским девкам; как просятся руки позаниматься каким-никаким домашним делом. Вспоминали родных, дома, окрестные места. Потом, когда принадоело всем и питие, и угощение, заговорили и всерьёз, ставя слова умно и витиевато, как не смогли бы никогда в трезвом виде.
Очень удивил всех новичок Дан. Испросив разрешения, сморщив простоватое лицо, он сказал так, что окружающие ударные даже примолкли от неожиданности.
-А вот скажи, сотник, если вместно это теперь, отчего судьба в бою к людям неравна? Вот жив я и в отряде почётном – а кто и там, в могиле теперь лежит. Почему не по слабости и неумению смерть выбирает? Много воинов сильнее меня во время штурма погибло.
-Значит, хочешь знать, что ударных от смерти бережёт?
Хитро прищурившись, Савва оглядел ближних рязан.
-Скажу. Только пусть сначала об этом ещё кто рассудит.
-Я так думаю: чувствовать надо бой, слушать его как зверь лес слушает! – первым сказал старшина – В сече туда надо пробиваться, где вои вражьи слабее. Стронешь слабых – и сильные не устоят.
-А если держаться должен, где поставят? – въедался Дан – Если уйти нельзя, а на тебя сила идёт?
-Всё равно зверем надо быть! И биться как волк раненый! Вишь, полосы волчьи на наших поясах? Можно от многих врагов отбиться, если каждый удар их заранее чувствовать!
-Ну что, можно так, - одобрил Савва, и вслед за ним одобрительно кивнули воины.
-А я думаю, от удачливости, от благоволения Господа всё зависит! - встрял знаменосец Саула.
-Ну, не так просто! – сказал Савва - Удача – птица; лов её – дело долгое, требует ожидания и терпения. Удача в бою не помощник. На раз сгодится, а далее не выручит. Один раз враг в тебя мечом, может, и не попадет, а вторым ударом точно достанет.
-А Никола Веливан? – настаивал знаменосец – Сколь битв пережил. И счастливым его зовут.
Веливан оторвался от огромного окорока, быстро глянул на юнца, затем снова склонился к столу. Все засмеялись.
-Судьба ему – это правда, - подтвердил Савва – Но не удача! Силой своей страх на врагов нагоняет. Такой, да ещё в броне, как хочешь устоит.
-А ты сам? Ты не такой большой, как Веливан, и, видно, не как Уркос в бой ходишь.
-Верно, я в бой хожу по-другому. Есть ещё умение, которое в бою бережёт. Но ему учиться тяжело.
-Что, мастерство особое мечевое? – спросил новичок Юган.
-Нет. Просто ухожу я из боя мысленно. Бьюсь, и сила вся при мне, а душа молчит, как будто в шатре себе сижу. Нет тогда во мне ни страха, ни интереса. Это врагов и сбивает - не чувствуют они меня. Удары мои не предвидят. Я для них как невидим становлюсь - оттого и получается у меня против силы стоять.
На этот раз Дан уже не переспросил.
-Вот три мастерства русских! - заключил Савва – То ли зверем беспощадным, то ли скалой неодолимой, то ли существом бездушным надо в тяжёлом бою стать! Иначе не выстоять, если враг сильный на тебя идёт!
Снова понимающе закивали старшие воины, младшие же глядели на командира глазами полными удивления.
В этот момент вдалеке, на самом краю пиршественного поля из-за факельного света появился Кириак. Царский лазутчик огляделся и медленно пошёл меж столов, уступая дорогу служкам, улыбаясь всякий раз, когда кто-нибудь рядом с ним поднимал тост. Казалось, он шёл бесцельно, но отчего-то, увидев его, Савва сразу понял, что Кириак явился за ним. История с кинжалом и предупреждение Ариста мгновенно вспомнились ему. Праздничное действо - очень удобный момент, чтобы без помех арестовать командира ударной сотни.
Пройдя через пиршественное поле, Кириак подошёл к столу Саввы. Он поднял поданный служками кубок с вином, выпил его до дна за славу Рязани и воинства её и поклонился сотнику под одобрительные возгласы воинов.
Савва встал, дружески обнял друга.
-Куда мне идти? – тихо спросил он.
-За поле. Там ждёт Улен. Он передаст тебя страже Фатиха в каземате.
-Тимофей знает?
-Конечно.
Савва кивнул воинам, приглашая их продолжить пир, и пошёл вслед за царским лазутчиком. Перехватив взгляд старшины, он предостерегающе покачал головой.
-Тимофей хочет, чтобы я умер? – спросил ещё Савва.
Голос Кириака стал обиженным.
-Тимофей хочет, чтобы ты нам помог! На сегодняшнюю ночь ты для всех будешь папским подсылом. И убийцей Баскона. Обещаю: завтра утром всё это кончится. А сейчас ты считаешься виновным. Кинжал, которым убили османа - твой. Да ещё латинские доносы в твоей суме нашли…
Услышав это, сотник сжал плечо лазутчика.
-Вот как вы государевы дела делаете! – процедил он сквозь зубы – Сам, небось, мне подбросил? А ведь мы с тобой пятнадцать лет в дружбе!
Неожиданно, Савва почувствовал, как Кириак быстро сунул ему в рукав небольшой железный предмет.
Царский лазутчик глянул хмуро, снял руку Саввы со своего плеча и пошёл вперёд.
-Ничего ты в людях не понимаешь! – сказал он не оглядываясь – Я из-за тебя в который раз свой долг нарушаю!
Время приближалось к полуночи, когда Савва в сопровождении Улена подъехал к входу в казематные подвалы. Стоявшие у входа османы удивились тому, что новый сиделец судя по одежде был рязанским сотником, но, получив от Улена сопроводительную с печатью царевича, вопросов задавать не стали. Стражники приняли у сотника оружие и повели его вниз по лестнице.
С Саввой обращались по-доброму – Улен строго потребовал, чтобы к этому арестанту никаких злых слов и тычков не применялось. Да и сами османы были настроены благодушно – от некоторых из них, несмотря на запрет, заметно попахивало брагой.
Спустившись в каземат, Савва увидел, что вправо и влево от его главного коридора отходят широкие ходы с высокими сводчатыми потолками. Он вспомнил, что уже проходил это место, когда искал Баскона в день штурма. Здесь у основания лестницы всё так же валялись деревянные щепки и обрывки каких-то тряпок. Правда, крупные обломки мебели были отсюда убраны.
Османы сложили оружие и кольчугу арестанта в комнате стражи и провели его через каземат к самой дальней камере, которая была расположена возле закрывающей коридор каменной кладки.
Стражи заковали ноги Саввы в тяжёлые кандалы, попробовали, крепка ли ещё цепь, прикрепляющая кандалы к стене, и ушли, стараясь не смотреть русу в глаза. Лишь молодой начальник караула задержался возле сотника. Он ещё раз с любопытством рассмотрел волчью полосу на его поясе, потом спросил, не нужно ли чего уважаемому рязану. Лежак здесь деревянный, но, если заключенный хочет – стражники могут принести соломенные циновки.
Савва покачал головой, спросил лишь, зачем было вести его до конца каземата, если он, кажется, совсем пуст.
-Смертника, именем Исидор, каны велели в лучшей камере держать и никого к нему близко не размещать. А лучшая камера как раз недалеко от входа. Тут до тебя семнадцать пленных византиев привели. Тоже пришлось их подальше от входа селить. Вон в боковом коридоре их камера.
Осман виновато развел руками и вышел, заперев дверь на ключ.
Савва подождал, пока он отойдет подальше от камерной решетки, затем осторожно вынул из рукава железный предмет, который сунул ему Кириак. Это был небольшой шкворень с квадратным отверстием посередине. Размер отверстия точно совпадал с размерами головки винта, державшего его кандалы.
Русский-Меч Часть1. Последние дни Византии Глава 12. Пир победителей
http://russkiy-mech.ru/poslednie-dni-vizantii/glava-12.html