I
Первый день действительно новой жизни, а не какой-то «жизни после смерти» закончился. Это ровным счетом ничего не значило. Боги не спят. Ночью, наверное, им даже удобнее – люди своей возней не мешают.
Боги отлично видят в темноте. Впрочем, этого я доподлинно не знала, но просто логично, что тех, кто совершеннее людей, не должна останавливать тьма. Или холод. В этом мы на равных. А в чем еще? Эх, если бы Королева рассказала мне о богах хоть что-нибудь! Наверное, в своем субъективном времени она и ответила на этот вопрос, но из моего «линейного» ее ответ выпал.
Дарх делает дырки в ткани пространства. Я тоже так могу, если меня хорошенько напугать… Надо детально вспомнить те два раза, когда это получилось. Итак, в первый раз я испугалась стычки наших парней с драконами и пробила шикарную дыру, как сейчас помню, с туманом, прямо в мир драконов…
Спящий у моих ног Сасик вздрогнул, дернув хвостом, словно эфемерное воспоминание по дороге из архива памяти в настоящее задело его ненароком. Девчонки накормили его яблочным пюре и творогом, который он проглотил моментально и с заметным удовольствием. Мы расположились на ночлег в лазарете форта, на соседней с Артемом кровати – не видя хоть кого-то из них, я начинала беспокоиться. Сейчас оба мирно спали. Темный силуэт Сасика на фоне белой простыни напоминал очертания летучей мыши-переростка, а Артем ничуть не походил на больного. Спящие все хороши…
Во второй раз я пробила дыру от страха за себя и Галю, различив среди шумов отчаянной драки слабый щелчок предохранителя пистолета. Если бы я не помнила, каково это – получать пулю в спину, возможно, мой страх не был бы таким мощным… Моя дыра тогда вышла прямо в центральную пещеру, в зал пульта, и совместилась с постоянной дырой – первым порталом.
То есть, в обоих случаях, я пробивала только одно пространство, и мои дыры совмещались с уже готовыми… Что из этого следует? Ничего интересного. Сильнейший выброс энергии в виде страха разрушал ткань пространства, в котором я находилась, и еще не пойми какая сила совмещала новую дыру с дырой того пространства, оно же наколдованный мирок, в котором я очень хотела оказаться.
Дарх же не трусил, когда уничтожил часть пространства в моем доме, чтобы уйти. Если бы не Сасик, я бы рванула за ним. Дырка, кстати, очень быстро закрылась «с другой стороны», и почти сразу заросла пространством. К моменту прихода Германа ее уже не было. Так, сбилась с направления. Дарх! В его распоряжении достаточно энергии для разрушения и без таких импульсов, как страх или что-то подобное… Еще немного, и я пойму, что такое «бог».
Появилась Галя, и я, чтобы не сбиться снова, разделила мысли на два потока: один обкатывал образы Дарха и пространственных дыр, а другой приготовился к разговору с Галей. Благодаря недолгой практике общения с соплеменниками это у меня получилось легко.
Наверное, она хочет спросить о Денисе или рассказать о здешних событиях…
— Я приняла ислам и вышла замуж, — сказала Галя.
Ее слова образовали стену, о которую оба мыслепотока разбились вдребезги.
Да какие, нафиг, боги, когда тут такое?!
Обе новости были невероятны. Галя – мусульманка?! После того?! Галя замужем?! Ей же еще восемнадцати нет!
Одно с другим, впрочем, вязалось. Заезженный сюжет средневековых мелодрам.
— Как пытали? — поборов онемение, спросила я.
Из-за отсутствия места на нашей с Сасиком кровати, она присела на кровать Артема. Вздохнула и улыбнулась.
— Никак не пытали. Приютили, обогрели, откормили. Пристроили третьей женой к своему родственнику.
— А-а…а? — начала было я подбирать слова.
— Ислам я приняла до никаха, разумеется. В благодарность. Расчувствовалась очень. Им, то есть семье, которая обо мне позаботилась, это было важно, а мне не жалко.
Что было в ее словах – искренность или цинизм, – я не могла понять. Скорее всего, и то, и другое.
— А замуж – тоже не жалко? — засомневалась я.
— Ага, — беззаботно подтвердила она.
И тут до меня дошло. Ее все-таки тогда сломали. Террористы сделали из девушки солдата, и все, святые для девушек, категории потеряли в ее глазах всякую ценность.
— Мне было так интересно, что я ничего не могла с собой поделать!
— И… э? — какая жестокая штука – дислексия, оказывается…
Галя, однако, догадалась.
— Ага! Так прикольно получилось: все красиво, романтично, торжественно! «Первый раз» – как в сказке. Честное слово, ради этого стоило выходить замуж.
По сложившейся уже привычке скрывать эмоции я боялась выдать неодобрение. Все же я была твердо уверена, что выходить замуж стоит не ради этого. Но Галя, очевидно, рвалась в ту жизнь, где «долго и счастливо, душа в душу» не ценится, где счастье – в другом. Ей нравилось драться. Я увидела: находясь на Острове, она носит маску хорошей девочки, чтобы Тим не догадался о ее нетипичных наклонностях и не выгнал домой; а я – первая, кому она рассказала об этом приключении. Только со мной она может расслабиться и говорить то, что действительно хочет сказать.
Сейчас она отдыхает.
— Значит, ты замужем, — попыталась осознать я.
Жизненного опыта у Гали теперь больше, чем у всех нас. Она не просто девушка, она – жена. И как мне могло прийти в голову, что мои приключения – самые крутые?
— Наверное, уже нет, — негромко рассмеялась она. — Это у мусульман просто. Я же не скрывалась. Когда замуж мне надоел, недели через две, я упросила Салиха поехать гулять туда, где должен был появиться сквозняк, а по дороге все рассказала. Потом вернула свадебный подарок и эффектно исчезла.
Представляю. Была третья жена – и нет третьей жены. Испарилась.
— Как тебя отпускают?
Галя погрустнела.
— Ухожу через второй и третий порталы. В смысле, уходила – пока сквозняки не стали охранять. Вообще-то нет такого правила – не отпускать, и я могла бы, наверное, и при парнях уходить, но Тим достанет. Честно, не выношу его обвиняющего взгляда. Теряюсь и изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не нахамить. Тогда шиздец. Поможешь что-нибудь придумать?
Единственный, кто мог бы ей помочь в борьбе с Тимом – это Тим. Но сейчас он меня слушать не станет.
— Обязательно, — заверила я.
II
Артем проснулся раньше меня, и я, открыв глаза от ударившего изнутри разряда тревоги, увидела лишь его исчезающую за дверью спину. Почему-то я не решилась усыпить его снова, хотя одно мгновение для этого в моем распоряжении было…
Спросонья я залепила ему между лопаток мысленную метку, какими иногда отмечала вещи, чтобы легче было их найти, а потом, слишком медленно выходя из сонного оцепенения, стала соображать, зачем я это сделала, и как теперь ее можно использовать.
Поднял голову, а потом присел на все лапки Сасик. Он вертел головой от меня к Гале и никаких призывов к деятельности пока не демонстрировал.
От метки на Артеме будет толк, если она сможет предупреждать меня об опасности. Воспринимать мысли человека – не мой еще уровень, поэтому придется ограничиться эмоциями… То есть сделать так, чтобы «маячок» мог передавать мне настроение Артема… Не все, конечно, а только чувство опасности… Страх? А они, парни Острова, вообще боятся чего-нибудь? Тренированные и уверенные в своих боевых навыках, в опасной ситуации они скорее обрадуются… Вот новая головоломка – смоделировать эмоцию и запрограммировать ее в виде связи, настроиться на прием от другого, конкретного, человека, эмоционального сигнала определенной интенсивности и окраски!
Это должно быть у всех одинаково. Сама-то я что бы почувствовала, если бы из ниоткуда передо мной появился некий недобрый и попытался прицельно запустить маленькую молнию? Так, ясно, что! Надо запомнить, и этот сигнал ловить…
Тут я ясно ощутила, что ношу на себе три похожие метки. Братья по расе постарались. Интересно, как они предполагают реагировать на угрожающую мне опасность, находясь не в самой ближайшей галактике?
Вообразив расстояние, отделяющее меня от любого из Командоров, я легкомысленно упустила вопрос о том, как сама буду добираться до Артема, когда получу сигнал. Мне казалось, что проблема решена, и жить стало заметно веселее.
Проснулась Галя, а потом девочки позвали нас готовить завтрак.
III
На завтрак я не осталась. Не хотелось кое-кого видеть.
Вместо этого я вернулась в свой домик, чтобы, ни на что не отвлекаясь, еще раз обдумать сложившееся положение, и в надежде на визит Королевы.
Лучше всего думалось в действии, и я, посадив Сасика на грядку, занялась любимым делом – заговариванием растений. Вспомнившаяся идея о выращивании одежды зудела где-то между лопаток, требуя воплощения, а необходимы для этого решения сами возникали в голове. От занавесок для окон я перешла к свитерам и платьям, а потом – к брюкам и ботинкам. Последние я старалась развесить покрасивее, представляя реакцию Вали: вот пойдет она собирать бублы, а на соседнем дереве набирают цвет кроссовки. Как бы она не попыталась употребить их в пищу, пока не созрели, приняв за гибрид баклажана и еловой шишки… Подписать, что ли? Кстати, из-за постепенного роста плодов замечательно решатся проблема размеров!
Так я провела весь день, даже не заметив, что, отвлекшись от одних посторонних мыслей, увлеклась другими. Меня не озарила разгадка головоломки, и как действовать дальше, я по-прежнему не знала.
Сасик мирно пасся, грелся на солнце и бегал за лягушками, которые все норовили вывести его за пределы досягаемости. Отбежав на три метра, он резко тормозил, словно до предела натягивал невидимый поводок, провожал веселым взглядом очередную провокаторшу и спешил обратно, поближе ко мне.
Вечером пришел главный врач гарнизона Валерка – прямо скажем, неожиданный гость. Мне не часто доводилось с ним встречаться, тем более – разговаривать, поэтому, узнав издалека его рыжеволосую голову с всегда внимательными серо-зелеными глазами, я удивилась. С собой он привел двух новеньких мальчиков, смотревших настороженно и державшихся за его спиной. Впрочем, их загорелая кожа и четко обозначившиеся под ней мускулы говорили о том, что новенькими эти мальчики были только для меня. Они давно здесь. Валерка поздоровался со мной, а представить их просто забыл.
Сев рядом на корточки, он прицепился взглядом к моим рукам и спросил, чем я лечила свою рану. Ничего такого, о чем беспокоился Тим, и говорил Денис перед нашей смертью. Для Валерки это был нормальный вопрос – пожалуй, ему одному из всех островитян не нравилось драться. Конечно, он это отлично умел, здесь нельзя было иначе, но никогда не входил в бою в раж и лишь с серьезной обстоятельностью выполнял установленную командирами программу. Он искренне любил только лечить, в отличие от Сашки, своего амбициозного младшего брата; он испытывал удовольствие, видя, как заживают раны, спадает температура или проходит боль, и это нас сближало.
Конечно, он понимал, что никакие отвары и примочки не залечат пневмоторакс, то есть сквозную дырку в груди, за три дня, что моя живучесть нетипичная, и прямо об этом сказал. Его заботили лекарства.
— Мы зависим от Даниила Егоровича, — объяснил Валера. — Он передает нам препараты, и пока никаких проблем не возникало. Но я считаю, что это ненадежно. К тому же, у нас нет всего, что может понадобиться внезапно. Я очень боюсь оказаться беспомощным…
Так мог сказать, наверное, только он. Это признание не было пустым звуком – за ним стоял настоящий, уже раз испытанный страх. Заметив произведенное своими словами впечатление, Валера смущенно улыбнулся:
— Было бы не страшно и даже очень хорошо, если бы ты всегда жила на Острове. С тобой не нужны ни лекарства, ни инструменты. Но ты ведь не сможешь?..
Не смогу. Да это и опасно сейчас.
Поэтому я оставила в покое будущие непромокаемые сапоги и показала большую круглую клумбу рядом с домом.
— Вот. Это, с большими красно-фиолетовыми листьями, – видишь, растет на раскрошенном белом минерале – хорошо останавливает кровотечение. Прямо листья и прикладывай к ране, потом, когда кровь остановится, зашьешь. В рану можно залить сок того кактуса: бери весь шарик и выдавливай через тонкую тряпочку. Не уколешься, они мягкие. Те широкие светло-голубые листья прикладывай к рваным ранам, они хорошо заживляют, даже если кожа изодрана в лохмотья. Если рана скальпированная, измельчи деревянным ножом эти розовые цветки, целиком, вместе с сердцевинками, и выложи кашицу в рану. Рану не закрывай. Запомни – деревянным! Ожоги…
Тут я заметила, что Валеркино скуластое лицо вытянулось, а взгляд стал потерянным. Один из сопровождавших его мальчишек торопливо достал из кармана шортов блокнот и, коротко поглядывая, принялся зарисовывать растения, а второй грустно спросил:
— Необязательно в полнолуние собирать, а?
Рисующий мальчик прыснул от смеха, и спросивший тут же загордился собственным остроумием.
— А деревянный нож можно выстругать стальным?
Валеркино лицо утратило удивленное выражение, став жестким.
— А танцевать с бубнами нужно до или после того, как листья сорвем? А рвать надо правой рукой или…
— Язык прижать! — резко оборвал мальчика Валерка.
Его, восемнадцатилетнего, повзрослевшего еще полжизни назад, детские дурачества раздражали.
Парнишка сжал губы и опустил глаза, в которых продолжали плясать чертенята.
— Ожоги, — будто ничего не произошло, напомнил второй.
— …промыть разбавленным дистиллированной водой один к десяти соком из верхних листьев этого цветка, — продолжила я. — Он оранжевый, как огонь – легко запомнить. Если ожог химический, промыть три раза. Потом засыпать порошком… Идем, он у меня в доме.
Устроив Сасика в капюшоне, я провела гостей в дом.
Валерка застрял на пороге и громко присвистнул – мой дизайнерский порыв произвел на него глубокое впечатление. Причем впечатлили его уж точно не выросшие наконец кружевные занавески, а простор, уютный в ажурном полумраке, да взлетевшая на антресоли кровать.
Но меня вдруг охватило что-то, похожее на тревогу, какое-то странное желание спешить…
Я быстро показала свою полку с растертыми в порошки сушеными травами (и не только травами, но в этом я признаться не успела), скомканно объяснив, какой из них спасает от жара, какой – от боли, какой помогает заснуть, а какой – проснуться. Заметив, что я заторопилась, Валерка только спросил, как нужно их принимать, проследил, чтобы рецепты попали в блокнот и попрощался.
IV
— Дарх, — прошуршали занавески.
Так, значит, заработала система оповещения.
Получив подтверждение своей интуитивной настороженности, я сориентировалась в пространстве.
Дарх еще не здесь, не рядом с домом – это я чувствовала с уверенностью. Немного времени еще есть…
Надо уйти отсюда, а не то он тут все разнесет…
И переодеться. Все же в черном костюме удобнее… действовать.
Сасик. Крыло зажило, и теперь ему мешает летать только прикрепленная к косточке хворостина. Что же делать? Нелетающий, он привязан ко мне, закрыт моей броней, но ведь на самом деле остаться живым ему – мало. Он должен вернуться к своим. Сейчас, глядя в его желтые и безмятежные, щенячьи, глаза, я это ясно понимала. Смогут ли драконы его защитить? В каких они отношениях с богами?
В ту пору, когда четыре дракона охраняли нас с Валей и Олей в замке, я смогла изучить их только очень поверхностно. И тогда я сделала вывод, что Королева не заставила их нас охранять – она с ними договорилась. А ведь мощный и независимый дух…
Что-то мне подсказывало, что богам они тоже не подчиняются, и этому внутреннему голосу, не склонному ошибаться в критические моменты, я решила поверить. Быстро переодеваясь и открепляя шину от крыла Сасика, я шепотом повторяла: «Драконы, драконы…»
Как бы мне добраться до них? И почему эта мысль не посетила меня раньше?!
Теперь просто нет времени искать…
— Летать ты снова можешь, — сказала я Сасику, — но лучше пока посиди у меня на спине. Злой дядька хочет сделать тебе больно.
Сасик расправил крыло, не сводя с меня желтых глаз. Я подставила ему руку, и он, секунду помедлив, забрался по ней на плечо.
— Когти можешь выпустить, — разрешила я, выбегая из дома и на бегу цепляя «компас».
Но вцепляться в меня когтями оказалось без надобности: обволокшая тело «броня» прижала Сасика к моему плечу. Он тихо фыркнул, почувствовав себя приклеенным, но никакого недовольства не выказал.
Только сейчас я заметила, что уже наступила ночь.
Так, в прошлый раз я вышла в мир драконов из портала у замка, а он сейчас контролируется. Возможен большой тарарам, если мы встретимся с Дархом в людном месте: во-первых, это небезопасно для свидетелей, а, во-вторых, не хотелось бы мне пока демонстрировать островитянам некоторые свои возможности…
Все наземные порталы контролируются! Придется выбирать из морских.
Драконы не любят плавать. В этом я не единожды убеждалась, когда они, потакая девчачьей прихоти, катали меня на дальние острова купаться. Без всяких объяснений с моей стороны, как постулат, они приняли, что это важно, но сами страсти к океанским глубинам не разделили.
— Будешь первым водоплавающим драконом, — с несколько нервным смешком пообещала я Сасику.
Путь лежал через пальмово-лиановый лес, вдоль подножия Горы с центральной пещерой, пробегая под которой я рефлекторно взглянула вверх. Из коридора пещеры, как с верхушки маяка, пробивался прозрачный теплый свет. В нем гасли звезды.
Спешить уже некуда.
Дарх здесь.
Может быть, оттого, что эта внезапная мысль наложилась на зрелище гаснущих в облаке света звезд, я приняла ее спокойно.
V
Его белое лицо с ярко-синими глазами я увидела, еще не выйдя из леса. Поскольку всю фигуру, облаченную в темную одежду, скрывал ночной мрак, и ее очертания едва угадывались на фоне пенящегося за спиной прибоя, это лицо выглядело висящим над берегом, как уменьшенная копия Луны, и притягивало к себе с настоящим лунным магнетизмом. Ночь подчеркнула аристократическую красоту высокого лба, тонких губ и острого носа, а пронзительный свет синих глаз на километр вокруг обдавал пространство холодной ненавистью.
Перейдя на шаг, я выбралась из леса на берег и остановилась, любуясь такой явной, но красивой, угрозой. Теперь я рассмотрела Дарха лучше и заметила то, что ускользнуло от моего внимания в первую, ошарашившую своей неожиданностью, встречу. Он, на самом деле, мало был похож на человека из рубки подводной лодки – ровню капитана, наблюдавшего за крушением общей судьбы, сидя в мягком кресле, и расписавшегося в собственном бессилии. Сейчас он был гораздо старше. За его решительной яростью не маячил мальчишеский азарт. В ней даже почти не было обиды – он просто не мог позволить мне жить спокойно после того, что я с ним сделала. Это задевало его достоинство.
Ночь. Лунным светом над землей
Растаял жизни серый прах.
Все в прошлом, только ты со мной,
Мой верный враг, мой лучший враг.
А присутствие драконов располагает к сочинению стихов. Жаль, что обстановка не располагает.
Дарх стоял в той же позе, что и у меня дома, скрестив на груди руки и расставив ноги, и я уже знала ее смысл – готовность нанести удар. Его бледное лицо отражало решимость, но о намерениях оставалось только догадываться. Я размышляла, что он может мне сказать, и как бы ехиднее на это ответить, однако Дарх молчал.
Он смотрел на меня застывшим ледяным взглядом и, возможно, видел мои эмоции. А я его – нет. Ни вокруг головы, ни у сердца не вились черные или коричневые вихри, не сияло фиолетовое пламя. Вообще ничего. Возможно, это особенность бога…
Наконец, Дарх сжал одну руку в кулак и резко выбросил ее в мою сторону. В темноте я даже увидела прерывистую, будто пунктирную, голубую дорожку, пробежавшую от кулака к моему левому плечу. Дарх целился в драконеныша.
Заряд потонул в «броне», не достигнув цели. Сасик вздрогнул и задышал часто – по-моему, рассмеялся. Дарх улыбнулся приоткрытым ртом, а в его синих глазах появилось то, что, как я думала, он оставил в прошлой жизни – азарт.
Он вскинул обе руки вверх, а потом, с видимым напряжением, развел их в стороны – в ту же секунду по тихому берегу пробежал сильный ветер. Добравшись в одно мгновение, он поднял меня над тропинкой, крутанул и швырнул на прибрежную скалу. Единственное, что я успела сделать – это прижать рукой Сасика. Вот это прием! Я тоже так хочу!
Левое плечо и спину на миг пронзила острая боль – дракончик впился в меня когтями. Правильно, так надежнее, ведь Дарх сейчас хочет именно вырвать его из-под защиты «брони».
Вновь налетевший сбоку ветер оторвал меня от скалы и швырнул на песок. Сасик, превратившийся в репей, держался прочно.
Я вскочила на ноги, но следующий чудовищный порыв добросил меня почти до прибоя, и сразу же оказавшийся рядом Дарх попытался отодрать от моего плеча несчастного драконеныша. «Броня» не позволила ему даже дотронуться до ящерообразного тельца – его пальцы увязли в ней и обездвижились – но гребешок Саськиной головы из нее все же торчал. Дарх мог бы ухватиться за него и рвануть… Тогда я лишилась бы вместе с Сасиком одного ребра и ключицы, которые тот обхватил своими не по-детски железными когтями.
Проверять ловкость противника, а также прочность собственных костей я не стала. Рывком перекрутившись всем телом, я ударила Дарха обеими ногами по коленям и быстро отпрыгнула в сторону. Он пошатнулся, но не упал, потеряв равновесие всего на долю секунды. Если бы он был так же силен два с половиной года назад, он бы не умер. Тогда умерли бы мы с младшим царевичем Саротано.
И почему я его жалею?!
Стоя на широко расставленных полусогнутых, Дарх вновь завладел ветром. Он метнул его в меня повелительным жестом обеих рук, и я тот час же понеслась над водой в сторону открытого океана, при этом взмывая все выше и выше. Дыхание перехватило, чувство бессилия парализовало мысли, но одно было ясно абсолютно точно: следующий этап – падение! Дарх заготовил для нас мощный удар о твердую поверхность плотной соленой воды. Даже если бы это не убило нас, то оглушило бы или разорвало… Как удержаться?! Ну, хотя бы замедлить падение?
Проносясь в воздушном потоке над волнами в сторону звезд, я напомнила себе, что могу не дышать, и это уняло панику. Ветер – всего лишь воздух. Падение – всего лишь притяжение. Как-то мне уже удавалось преодолеть его… В ловушке «диких странников», когда эти белесые твари убивали Дениса! Остается только вспомнить, как я это сделала.
Тогда ведь было гораздо хуже: притяжение было сильнее земного раз в десять – но я смогла оторваться от пола… совсем. Я напрягла все мышцы и стала кожей отталкивать всё, что меня окружало. Ничто не мешает мне сейчас сделать то же самое!
Так, начну с мышц спины.
Получилось.
В ловушке, вроде бы, я еще и светиться начала, а сейчас это было бы лишним. Сейчас мне надо затеряться в ночи.
Ветер резко затих, а я продолжала двигаться вперед и вверх, только медленнее и плавнее. Руки окутало бирюзовое сияние, лицо, наверное, тоже, зато все остальное надежно скрывала плотная черная ткань. Выгляжу, наверное, шокирующее. Жаль, что некому оценить, кроме Дарха (кстати, где он?), хоть бы чайка какая-нибудь пролетела…
А вот и Дарх, легок на помине. То есть, на ветру. И очень рассержен.
Несется прямо на меня. Придется срочно учиться маневрировать в воздухе.
Я метнулась в сторону и неожиданно для самой себя пролетела дальше, чем рассчитывала. Но и Дарх изменил направление несшего его ветра и опять мчался ко мне. На лету он вдруг швырнул молнию, которая проскочила мимо и ударила в воду. Следом за ней в меня полетела вторая, но я увернулась и от нее. Зачем он это делает? Надеется все же попасть в Сасика или снести «броню»? Я сама не знаю, возможно ли это, но подставляться не хочу, тем более, что драконеныш все-таки частично торчит из «брони».
Дарх послал третий разряд, прошедший всего в сантиметре от драконьего гребешка. Я опять взмыла вверх.
Сколько может продолжаться эта гонка?! Проскочить бы в портал, он где-то рядом и должен быть открыт, но ведь этот громовержец проскочит следом!
Да и, на самом деле, это было сложно: Дарх управлял ветром, он летал, оседлав мощный поток воздуха и гнал его по своему усмотрению, а я лишь хаотично металась, сжимаясь наподобие пружины и резко распрямляясь. Да, а крылья-то были не самой абсурдной идей Белого Старшего…
Одна за другой, без перерыва, в мня летели четвертая и пятая молнии, и я увернулась от них, резко уйдя вниз. Пора менять тактику. Интересно, а могу ли я хоть небольшой участок «брони» уплотнить так, чтобы отражать заряд? Пусть Дарх теперь уворачивается!
От следующей молнии я уворачиваться не стала. Я поймала ее, поставив блок правой рукой с воображаемым щитом, и при свете яркой вспышки заметила, что «броня» в этом месте утолщилась до видимого состояния, приобретя свойства зеркала. Змейка-молния полетела назад. Не ожидавший такого поворота Дарх принял ее той частью тела, в которую целился – левым плечом, только своим собственным.
Он не был больше человеком. Разряд не причинил ему большого вреда, он лишь отлетел назад метров на десять да поморщился с досады, и тут же, не выпрямляясь, метнул в меня новый.
Эту молнию я тоже отбила, но на сей раз Дарх улетел из-под удара, и она ушла в небо.
Такой поединок мне уже нравился. Он напоминал волейбол и не был опасным. Еще три атаки, последовавшие с миллисекундным интервалом, я вернула играючи.
Дарх уже не выглядел ни спокойным, ни даже рассерженным – он находился в крайней степени бешенства. Следя за ним в темноте, мои глаза автоматически настроились на более острое, чем привычно, зрение, и я заметила, что наш поединок не остался без свидетелей. Прямо над нами, но очень далеко, на внешней границе стратосферы…
«Не лезь!» — мысленно крикнула я вклейменному в память образу взъерошенного богоборца.
«Надо будет – влезу», — тут же раздался в голове его жесткий ментальный голос.
Хотя я отвлеклась всего на миг, решивший сменить тактику Дарх успел подлететь ко мне на гребне ветра, раскрутить другим ветром и сделать то, о чем когда-то упоминал Денис – схватил мою взметнувшуюся в сторону косу.
Богу это оказалось неслабо. Прием, стоивший конечности многим моим противникам, не причинил ему никакого вреда – он держал косу так, словно это были обычные волосы. Я кувыркнулась и пнула его по лицу, но он мотнулся назад вместе со мной же, и в этом уже не было ничего обнадеживающего. Дарх медленно, с садистской улыбкой на мечтательном лице, начал наматывать косу на руку… Теперь он в два счета доберется до Сасика, и мои пинки дадут не больший эффект, чем булавочные уколы.
До чего же унизительно такое беспомощное состояние!..
Я уже решила попытаться обрубить волосы ребром ладони, но тут в бой включился Сасик. Максимально выпрямив передние лапки и вытянув шею, драконеныш поступил самым драконьим образом – дыхнул пламенем. Сине-оранжевая горячая струя прошла в паре сантиметров от моего лица, уперлась в треклятую косу и за секунду обрезала ее… Дарх с бесполезной уже шевелюрой в кулаке шарахнулся далеко назад.
Не знаю, хотел ли Саська подпалить его или добивался именно того, что получилось, но поединок зашел в тупик, и теперь я ожидала от Дарха чего угодно.
Он бросил мои волосы в море и, покачиваясь на подхватившем его ветру, соединил ковшом ладони, в которых тут же появился и стал быстро расти белый сияющий шар.
О-ёй, такую штуку мне, возможно, отразить одной рукой не удастся…
Мрачно-торжественный взгляд Дарха не обещал ничего хорошего, и я инстинктивно посмотрела на «компас» – возможно, когда он метнет эту штуку, единственным спасением будет бегство в портал. Не промазать бы еще мимо него, а это практически нереально!
И все же я дернулась в направлении портала, как вдруг…
…из него, то есть из пустоты, вылетели, один за другим, поливая пламенем ближайшие метры пространства, два здоровенных взрослых дракона…
На мгновение зависнув, они огляделись, а затем направили свои горелки на Дарха, который от неожиданности потерял ветер и начал падать. Падая с перекошенным от злости лицом, он кинул свою шаровую молнию, но ее поглотило пламя.
Продолжая изрыгать огонь, драконы недвусмысленно косились на нас.
— Отцепляйся, — сказала я Сасику. — Это за тобой.
Драконеныш обрадовался пришельцам, как родным, которыми они наверняка и являлись. Он тут же втянул когти, противно скрипнув ими по моим костям, но окончательно оторваться ему мешала «надетая» поверх него «броня».
Впрочем, вмешательство драконов, определившее исход боя за жизнь малыша, дало мне ощущение победы, и «броня» легко отключилась – хватило одного только желания ее снять да мысленного приказа. В прошлый раз это произошло постепенно и потому незаметно, а сейчас, из-за ее резкого исчезновения, я почувствовала себя беззащитной.
Сасик, расправив крылья, оттолкнулся от меня и помчался к своим. Отлично. Совершенно ясно, что богу драконы не по зубам. Я могу не беспокоиться за него, хотя скучать, конечно, буду. Прощай, прелесть!
Три крылатые рептилии, помахав крыльями, в последний раз внимательно посмотрев на меня, развернулись и покинули мир, где для них нет места.
VI
Дракон Самсон вернулся к своим, где под защитой мощных крыльев и раскаленных глоток ему предстояло расти и расти. Жаль, что в прошлый раз мне не удалось познакомиться с их миром, и я даже не представляю, как теперь будет жить мой питомец. Никто ведь не натрет ему яблоко, не приготовит творог и не вырастит сахартемы… Не почешет за гребешком. А ему нравится такая ласка, он сразу замирает и щурится… Даже слова ласкового моему лапусику никто больше не скажет! Драконы неразговорчивы…
За этими печальными думами я выпустила из виду, что бой еще не закончен.
Дарх не позволил мне впасть в меланхолию: он вынырнул из пустоты со скоростью пули и прежде, чем я успела осознать свою уязвимость в отсутствие «брони», крепко прижал меня к себе.
Застывшие и даже не дышащие, мы уставились в глаза друг другу. В моих он, наверное, видел замешательство; я в его – бездну безумия. Он проигрывал бой, который должен был стать его триумфом, бой, о котором он давно мечтал… Я увидела в его синих, сейчас прозрачных, глазах, что он воскрес с мечтой об этом бое, что он жил ради него… И вот он, как больной игрок, готов поставить на кон вообще все, чтобы получить последний шанс отыграться.
Но что он может сделать? Сразить молнией? В таком положении – нет.
Судорожно сглотнув, он перевернулся вверх ногами и устремился навстречу блестящей в лунном свете глади океана.
Я не пыталась вырваться, все еще признавая его право на реванш. В этом затяжном падении меня мучил вопрос: сказать, или нет, о том, что Великий Командор Ветра гораздо ближе, чем он думает? Сказать – не спортивно, я, как маленькая девочка, пригрожу обидчику старшим братом; не сказать – значит подставить под неминуемую расправу, ведь угроза вполне реальная.
Однако Командор не вмешивался. Он не считал ситуацию опасной.
Было еще кое-что, о чем я, вопреки здравому смыслу, задумалась в полете к возможной гибели: наощупь Дарх ничем не отличался от обычного человека. Мои руки оказались прижаты к его бокам, и я чувствовала нормальное человеческое тепло, исходящее от его тела, упругие, сильные толчки человеческого сердца, и нормальную человеческую мягкость кожи…
Закрученные ветром в штопор, мы ввинтились в толщу океанской воды. Падение замедлилось, но не прекратилось – Дарх увлекал меня на дно.
Я поняла, чего он добивался. Я должна была испытать то же, что и он, умирая. Пусть.
Достигнув дна, он прижал меня к острым камням и замер.
Это было бессмысленно. Я не чувствовала тяжести воды и не задыхалась. Я не была ранена. Что довелось испытать ему и его соратникам, я лишь видела в его глазах. И все это уже было мне известно.
Я увидела: он думал, будто меня радовала победа, и их судьба, их смерть мне безразличны, и, возможно, я даже с удовольствием вспоминаю, как затопила целую субмарину.
«Пойми, это не так!» — хотела, но не могла сказать я. — «У меня не было выбора. Вы сами его не оставили».
Дарх словно прочитал мои мысли. Его лицо изменилось так, словно ему открылось нечто, чего он раньше не замечал, удивительное до потрясения. Глухо простонав, он оттолкнулся ногами, и мы начали подниматься.
Я со своей антигравитацией теперь играла роль поплавка. Сам Дарх не предпринимал ничего, чтобы всплыть на поверхность, и дело было явно не в отсутствии воздуха и, соответственно, подвластного ему ветра – его агрессивная энергия иссякла, и даже меня он уже держал без злости. Просто держал, как держат спасательный круг.
Едва вынырнув из воды, он оттолкнул меня и исчез.
Я бросилась было следом, но, так и не научившись двигаться в воздухе, не смогла сразу попасть в дырку, а спустя несколько минут она уже заросла.
Пришлось отключить антигравитацию и добраться до берега привычным человеческим способом – вплавь.
Уж с берега я помахала рукой висящему в стратосфере космическому кораблю и растянулась на мелкой гальке.
VII
— Попался? — с улыбкой спросил Антон, когда стало очевидно, что больше ничего интересного не произойдет, и монитор затянулся черной пеленой планетарной ночи.
Вся вахта, пять человек, не считая Капитана-Командора, наблюдала поединок, затаив дыхание, а Димка, лицезревший на родной и, как он прежде думал, абсолютно знакомой планете и бога, и драконов, пребывал в состоянии шока.
— Попался, — удовлетворенно, но не радостно, подтвердил Капитан-Командор.
Глава 5: http://www.proza.ru/2011/07/30/951