Об узниках нужно заботиться, даже когда ненавидишь их всей душой. А если не ненавидишь, то тем более. Вдруг случится так, что узник выйдет на свободу, и вы еще столкнетесь, хе-хе... Но это, конечно, не более чем глупые домыслы. Ведь из подземелий, охраняемых тварью, жившей там многие столетия, выбраться крайне сложно.
Подданные любят красивые жесты, а что может быть красивее милостивого отношения к поверженному противнику, особенно если лично тебе это ничего стоить не будет? И когда узник все же умрет... ну кто скажет, что его убили, после всего-то, что было для него сделано?
Холодно, сыро, неприятно. И тихо. Наверное, во всей обстановке тишина - самое страшное. В отсутствии звуков разум остается наедине с мыслями, а они далеко не самые радужные. Хочется зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, но вокруг лишь голые стены, а из мебели - кровать, стол и стул. Неведомо как исчезли следы когтей с гладкого камня.
Прошло больше недели с той поры, как старик позволил свернуть крылья, и дракон вернулся в свою камеру. Здесь успели поколдовать - а иначе, чем колдовством, объяснить гладкие стены невозможно, - заодно убрав все принесенные книги. Конечно, он давно их прочитал, но все же сам факт огорчал изрядно. И теперь единственным развлечением было предаваться воспоминаниям, размышлять о прошлом, понимая, что на будущее уже можно не рассчитывать.
Все думы дракона сводились к судьбам тех, кто остался наверху. Юный некромант, заменивший первого ученика, доставлял много боли. Что младший брат, что этот упрямец. Ведь его убьют, наверняка убьют. Даже повода не нужно, хватит подозрения. От лорда ждать милосердия не приходится, юноша представляет реальную угрозу его благополучию. Могут ли защитить его те, кто принял его сторону? Не побоятся ли выдать себя?
За младшего брата дракон тревожился не меньше. Молодой, самоуверенный рыцарь-маг, ну что он может натворить, оставшись без присмотра? Лучше бы думал о своей монахине, чем об ордене. И не лез не в свои дела. Хотя он теперь, кажется, может назвать любые дела страны своими. И надеяться на благоразумие мальчишки глупо.
Еще где-то наверху, под огромным прозрачным небом, кружит серебристо-белый дракон. Тот, кто не должен был подняться на крылья еще долгие годы. Как жаль, что этот мерзавец все же выжил. С тех пор, как маг узнал о причастности старого знакомого к смерти отца, его не покидало страстное желание свернуть серебристую шею.
Дракон, невесело улыбнувшись, выдохнул пар. Становилось все холоднее. С чего бы так? Шутки Стража? Или снова заболел? Нет, не хотелось бы, прошлого раза хватило. Хотя о нем теперь позаботятся, конечно, не оставят умирать, но неприятно, слишком неприятно.
Завернувшись плотнее в ворох одеял, он окутался с головой, согревая тонкие пальцы дыханием. Нужно было соврать старику, что боль не проходит. Может, он не раскрыл бы маленькой лжи и позволил пациенту остаться в просторной комнате, в окружении части лаборатории, лежать и изучать содержимое ближайших колб.
Расшибить себе лоб об стену? Или рискнуть, превратиться? И превращаться раз за разом, пока не обрушатся стены или не искрошатся только начавшие срастаться кости. А после лечь на пол и лежать. Не есть, не пить, грезить наяву, ускоряя момент смерти.
С силой растерев лицо, дракон заставил себя не думать о таких глупостях. Ему чуть больше двухсот, впереди еще многие годы жизни, и нужно на самом деле их прожить, а не сдаваться, как трусливая ящерица. Нет сил бороться? Это оправдание подойдет только для слабых человечков, а не для дракона.
Выбравшись из одеялового гнезда, он потянулся до тихого хруста и попробовал трансформировать пальцы. Вместо крепких когтей появились недлинные заостренные ногти, но и этого хватило, чтобы оставить борозды на камне.