8. Белый свет

  Матка
   
  III. Самая совершенная
   
  8. Белый свет

  Из книги Станислава Ладшева "Беля. Как мы учились сражаться со временем и побеждать себя":
   
  (Стас Ладшев) - Так... Запись пошла. Ну, Максим, как договаривались. Первый случай, который заставил задуматься, изменил что-то. В плане мировоззрения.
  (Максим Воронов) - Ну, самый первый - это, конечно, когда вы в колодец прыгали. Такое не забудешь.
  - Но ведь ты не прыгал.
  - А это не важно. Я понял, что существуют вещи, которые мне еще пока слабо освоить. Но они - реальность.
  - Беля и покруче откалывала, и не раз.
  - Ну, то - Беля... Вы-то были свои, привычные.
  - И что потом?
  - Ну, я все время думал, волновался. Пытался понять: если будет в другой раз такая ситуация, справлюсь я или нет? Ну, а ведь теоретически такие вопросы не решишь. Так что только заморочился.
  - А начало новой жизни, как это за ним водится, подкралось незаметно.
  - Это уж точно! Я вообще только на финише, наверное, врубился, что происходит. Вот некоторые из наших говорят, что вроде как она использует гипноз, и в принципе их можно понять: что-то такое действительно есть... Но, с другой стороны, это вообще свойственно человеку: как говорится, дельная мысля приходит опосля. Захватывает тебя что-то, колотишься, как ненормальный, а потом удивляешься сам себе: что это я натворил?
  - И что случилось?
  - Ну, стало быть, зовет она меня собирать высокогорные травы. И еще листьев каких-то дала пожевать, чтобы, говорит, от разреженной атмосферы не замутило. И вот, едем мы по серпантину всю ночь, а потом еще весь день лезем в гору. Я уже на ногах не стою, как она радостно объявляет: "Ну, пришли! Теперь можно собирать", - и показывает на растение, которого и здесь, возле лагеря, навалом, на два шага в лес зашел - и пожалуйста. Но я молча наклоняюсь и начинаю рвать. А она говорит: "Ты не так рвешь. Надо выбирать только стебельки, на которых молоденькие бутончики появились". Ну, я начал бутончики выбирать. А она опять: "Ты неправильно режешь. Надо срезать только те, на которых еще ни один цветок не распустился, и чтобы не выше, чем на три ладони от земли", - и показывает, как отмерять. Ну, я начал отмерять. А она: "Те, которые на солнце, не пойдут. Выбирай в тени". Тут уже я чуть материться не начал: с соблюдением всех этих условий, чтобы вязанку собрать, надо несколько гектаров облазить! Ну, просто круглое - неси, квадратное - кати. Стал разыскивать подходящие, а у самого уже руки опускаются и глаза закрываются, пальцы - как деревянные. Беля говорит: "Я тоже пойду собирать, а ты смотри: рви и ни на что внимания не обращай, пусть хоть с неба камни посыплются, понял?" Я кивнул, а сам думаю, вот бы лечь и заснуть, уж тогда меня в самом деле даже камни с неба не разбудят. В общем, она ушла, и рву я это, рву, как вдруг она меня зовет, и с такими удивленными воплями - мне бы, дураку, вспомнить, что она велела не отвлекаться, а я сразу повелся - даже спать расхотелось. Стал искать, откуда это она кричит.
  Смотрю: а она залезла в какой-то овраг, а там что-то вроде ущелья начинается. И вот она бегает от стенки к стенке и кричит мне: "Ты только погляди, тут прямо Третьяковская галерея!"
  Я смотрю, а там на скале что-то вроде картинок. И Беля так серьезно меня спрашивает, сделав круглые глаза: "Как ты думаешь, а что они значат?" - ткнула в какую-то картинку из тех, что были возле входа, и говорит: "Вот эта, что значит?"
  Мне бы тут помолчать или прямо сказать: не знаю! Но нас ведь приучили обо всем иметь собственное мнение, единственно правильное. Я смотрю, а там знаки какие-то, совершенно непонятные. Точки, волны, спирали. Теперь-то я догоняю, что это были формулы некоторых химических реакций для изготовления специальной мази на травах. Там даже формула молекулы воды была. Но тогда я что? Вспомнил кое-что из прочитанного в газетах и журналах про первобытные племена. Говорю: ну, это просто примитивные знаки, ведь тогда рисовать-то толком не умели.
  Беля наморщила лоб и говорит:
  - Хм... стало быть, орнамент. Ну а вот здесь что нарисовано?
  Показывает следующую картинку, а там вроде как фигурки, стоящие на коленях, и перед ними - человек, выше всех в два раза, в пышной такой одежде и, главное, вроде как шапке, которая изображает рыбью голову. Я говорю:
  - Ну, это, видно, царь или жрец какой. Привилегированное лицо. - Она:
  - А что это он в шапке в виде рыбы? - Я:
  - Ну, значит, рыба такая здесь почиталась за божество. А древние люди считали, что политическая элита - это как наместник, или даже потомок, бога на земле.
  - Хм... и почему же они так считали?..
  - Ну, те, кто хотел добиться власти, так внушали остальным.
  - Но ведь он тут изображен в два раза выше других. Как будто существо высшей природы.
  - Ну так это и есть следствие пропаганды.
  Она протянула задумчиво:
  - Аааа... - как будто я ей Америку открыл, и пошла к другой картинке: - Ну, если ты все так хорошо понимаешь, то вот здесь что изображено?
  Я смотрю - вроде как одну из фигурок в какую-то мумию закатывают, и жрец этот опять рядом. Говорю:
  - Ну, это, стало быть, кого-то в жертву приносят!
  Тут Беля аж руками всплеснула, так поразилась моей проницательности, и говорит только:
  - Пожалуй, что и так!
  Дальше идем, и я вижу: там на рисунке монстр какой-то, в два раза выше собственно жреца; все тело чешуей покрыто, а голова - рыбья. Я и говорю:
  - А вот это, видимо, и сам бог!
  Беля только кивает:
  - А почему это он у них в виде рыбы?
  - Наверное, как раз такую рыбу ловили в этом озере. Основной продукт питания.
  Она глаза вытаращила:
  - А тебе не кажется, что рыба-то на рисунке на акулу похожа? Как же ее могли ловить в этом озере.
  Я говорю:
  - Ну так это, стало быть, художественное обобщение. Абстрактная рыба какая-то.
  Дальше пошли картинки, которые я просто принял за мифологические. А там был и геном человека, и операция по вживлению жабр, и картины из какой-то подводной жизни. Потом опять появились точки и эллипсы. До меня даже дошло, что один из рисунков реально похож на Солнечную систему. Но когда я пригляделся, то увидел, что там больше планет, чем у нас считается. А Беля подсказывает:
  - Опять оранменты пошли!
  Я и говорю:
  - Ну да... - А это были астрономические расчеты, причем не просто так, а в связи с нашей планетой! Там параметры влияния всех небесных тел были отражены!
  Потом Беля и говорит:
  - Слушай, а как по-твоему, почему, если сейчас человек наденет, допустим, маску какого-нибудь зверя, на него посмотрят, как на идиота? А если еще убьет кого-нибудь при этом - то и как на преступника? А раньше это считалось знаком избранности.
  Тут уж я рассердился:
  - Ну, они же были варвары! - говорю. - Они думали, что весь этот балаган поможет им жить, потому что не умели по-настоящему управлять природой... - Потом малость поостыл и, поразмыслив, сказал еще: - Да и в современном мире не так уж много изменилось. Я имею в виду, если человек ведет себя как животное и убивает других людей... он вполне может претендовать на избранность и разные привилегии.
  Беля так задумчиво выслушала меня, а потом говорит:
  - Человек ты рассудительный, но необразованный.
  Потом развернулась и полезла куда-то вверх по наполовину обваленной каменной лестнице. Я - следом.
  Поднялись мы на вершину холма, а там оказалась правильная прямоугольная площадка, рядом - помост вроде алтаря, огромный котел на шарнирах и в углу - как будто сток под землю. Тут только до меня начало доходить, что никакой это не холм, а древнее архитектурное сооружение и, похоже, ритуального назначения, только засыпанное землей и заросшее кустарником. Лабиринт с рисунком был на входе, а с остальных сторон курган окружал водоем в форме подковы с непрозрачной темно-зеленой водой.
  Беля сбросила с плеча сумку и кивает мне:
  - Раскладывай травку сушиться и костер разводи, будешь мне помогать мазь готовить и жгуты!
  Я уже так устал, что даже не встревожился, для чего могут понадобиться приготовления. А Беля хозяйничает: воды ей принеси, отвар отцеди, те травы разомни, эти переплети. В общем, вымазала она длинные травяные лоскуты в какой-то густой и жирной мази и заявляет:
  - Напоследок - в продолжение нашего разговора: на все мои вопросы ты ответил ошибочно. А сейчас ты узнаешь единственно правильный ответ, - и вдруг командует: - Раздевайся!
  Я обалдел:
  - Все снимать, что ли?..
  Она покосилась на меня насмешливо и говорит:
  - Ну, если ты хочешь выйти из ритуала без каких-нибудь частей, то можешь раздеться частично!
  Я говорю:
  - Ты что, в этих руинах эксперименты собралась проводить?
  А она:
  - Да не волнуйся, тут все работает. А с виду запущено, чтобы меньше любопытных лезло.
  Уложила меня на помост и давай жгутами обматывать с головы до ног. Мазь горячая, сволочь, и запах такой - голова кружится. Я думал, помру, как вдруг понял, что жгуты эти застывают и сжимаются. Ни глаза открыть, ни слова сказать, а потом и вовсе дышать невозможно стало. И в то же время как будто эйфория какая-то началась, на почве травы, бессонницы и удушья. Кажется мне, как будто я вижу со стороны, что Беля опрокидывает на меня воду из котла, и словно вода уносит меня, по каменным трубам затягивает...
  И вдруг - раз! Выныриваю я в большом бассейне, и Беля рядом. Вокруг - темный зал без окон; с потолка странные маски свисают: с воронками, трубочками, дырочками; а вдоль стен каменные трубы причудливыми узорами проложены, и двери нет. Беля взяла маску и надела, а другую протягивает мне. Я говорю:
  - Зачем это нужно? - А она:
  - Акустический преобразователь речи, - и правда - от ее голоса через маску возник жуткий хрип и визг.
  Я понял, что спорить бесполезно, зафиксировал на голове агрегат и собирался все-таки потребовать объяснений, как вода в бассейне вспенилась, покрылась волнами, водоворотами, потом мелькнула какая-то вспышка, и вдруг навстречу нам выныривает... не знаю, как сказать... человек, не человек... в общем, монстр. Хотя, по правде сказать, он не выглядел уродливым, скорее даже по-своему красивым, только очень уж непривычно... дело в том, что у него присутствовали черты одновременно человека и рыбы. Весь покрыт жесткой блестящей чешуей, похожей на кольчугу. Вместо ног - длинный хвост, как у змеи, свивается кольцами. От пояса - человеческий торс, с рельефными такими мускулами и раза в полтора крупнее, чем у обычного мужчины. Между пальцами на руках - перепонки. А голова - ну, в общем, морда акулы. Толстая шея, гладкий, низкий лоб, а по бокам от огромной пасти с четырьмя рядами мелких заостренных зубов - маленькие, глубоко посаженные глазки с абсолютно человеческим, внимательным и проницательным выражением, и такого необыкновенного оттенка - цвета моря во время шторма...
  В общем, я уже не очень удивился, когда он взял маску, подходившую по форме головы, надел ее и заговорил. Звучало, как целый хор скрипучих голосов, пронзительных - на грани слышимости, а через маску получалась гулкая, но в целом членораздельная речь.
  - Здравствуй, Беля, - говорит.
  - Привет, Никомед, - говорит Беля.
  - Что это за особь с тобой? - кивает он на меня.
  - Ты ничего не понял, - говорит Беля, - это ты сегодня - особь. А это - мой подчиненный. Он пришел тебя изучать.
  Человека-акулу, видимо, развеселила эта мысль - во всяком случае, он долго смеялся. Я, чтобы не молчать, сказал:
  - Здравствуйте, - и действительно - маска исправно переводила слова на "рыбий" язык.
  Человек-акула взглянул на меня и кивнул.
  - Спрашивай, - говорит.
  Я растерялся и взглянул на Белю; она тоже кивнула:
  - Никомед расскажет тебе историю людей-рыб. Если будешь правильно задавать вопросы и внимательно слушать, сможешь многое понять о своем настоящем и будущем.
  Я знаю, что с Белей долго пребывать в замешательстве небезопасно, так что сразу начинаю:
  - Кто ты?
  - Я - Никомед, старший наблюдатель за околоземным пространством лаборатории сравнительных исторических исследований черноморской колонии антарктической подрасы людей-рыб.
  - Кто такие люди-рыбы?
  - Мы - древняя раса, существовавшая на планете задолго до цивилизации, к которой принадлежишь ты. Изначально мы, как и вы, были сухопутным человечеством. Наша цивилизация очень отличалась от вашей, потому что условия существования на Земле были другими. Чтобы тебе было проще представить, поясню, что Земля тогда вращалась по другой орбите. Сутки и годы были короче, Солнце находилось дальше и вставало с другой стороны, только его было плохо видно, так как из-за влажного и жаркого климата в воздухе висела водяная пыль. Суша занимала незначительную часть поверхности планеты в виде нескольких крупных островов. Мы вели полуводный образ жизни, жили намного дольше современных людей и построили самобытную цивилизацию. Высокоразвитая наука, намного более плодотворная, чем современная, позволяла совершать дальние космические перелеты и создавать автономные подводные города с искусственным светилом глубоко на дне океана. Только наша техника была магичнее: то, что у вас считается эзотерикой, у нас преподавали в младших классах школы. В общем, трудно сравнивать, но всему приходит конец. В какой-то момент наша цивилизация так же, как недавно и ваша, подошла к порогу кардинальных перемен. И не все это поняли.
  Человек-акула замолчал, а я наконец начал улавливать смысл разговора.
  - Почему возник кризис?
  Он усмехается.
  - Наша с тобой находчивая знакомая, - он кивнул в сторону Бели, - сказала бы, что пришло время. Если подробнее - комплекс причин. Наши проблемы отличались от ваших. Процветала торговля черномагическими услугами. Сожительство с животными привело к появлению монструозного ущербного потомства - впоследствии эти существа мутировали в некоторые виды современных теплокровных животных. Правящие жреческие кланы объединялись во враждующие группировки, и возникла угроза ядерной войны. В конечном итоге инопланетное вмешательство - излучение чужеродного космического тела сделало условия на планете непригодными для нашего выживания.
  - Как вам удалось спастись?
  Человек-акула улегся на воде на спину и посмотрел в потолок.
  - А нам, в основном, это и не удалось. Абсолютное большинство населения погибло. Те, кто спаслись, выбрали разные пути, о которых мне почти ничего не известно. Лично я принадлежал к группе ученых, занимавшихся исследованием водного мира. Перед угрозой глобальной катастрофы мы приняли решение провести эксперимент по вживлению в наш геном ДНК глубоководных акул и переселились на дно океана.
  Я чуть до потолка не подпрыгнул и говорю:
  - То есть ты лично участвовал в этих событиях?! Это сколько же тебе получается лет?
  Человек-акула задумчиво покачался на воде.
  - Наша находчивая знакомая ответила бы, что время - это очень относительно, если не сказать индивидуально...
  (Беля захихикала).
  - Видишь ли, сложность в том, что единицы измерения тогда были другими... то есть, время шло иначе. Но, если перевести на современное летоисчисление... включая тот период, когда я еще был человеком... выходит, мне приблизительно сто десять тысяч лет. Плюс-минус несколько тысяч.
  Я просто выпал в осадок и говорю:
  - Хм. Понятно. Ничего себе... Наверное, тяжело помнить столько драматических событий, пережить гибель родного мира...
  Человек-акула невозмутимо поплескал в бассейне хвостом.
  - Знаешь, те, кто погиб, были не такими уж ценными парнями. Не могу сказать, чтобы я жалел о своих бывших сородичах.
  С этого момента кое-что в характере и рассказе Никомеда стало мне понятнее.
  - Как получилось, что современное человечество даже не подозревает о вас?
  - А вы вообще много о чем не подозреваете. В основном потому, что сами никому особо не интересны. Но, в качестве формальной причины, можно упомянуть, что изменение генома - это не механический процесс. Мы прошли через всеобъемлющую трансформу и обрели тело из качественно другой материальности. Как ты думаешь, для чего ты прошел соответствующий ритуал на вершине пирамиды вместо того, чтобы просто спуститься этажом ниже? Без подготовки человек не смог бы заметить меня, даже если бы прорубил ход внутрь кургана и залез в бассейн. Ты сейчас находишься в измененном состоянии сознания, благодаря чему и возможен разговор.
  - А чем вы занимаетесь там, на глубине? По крайней мере из того, что мы, люди, способны понять.
  - В физическом мире отражаются некоторые результаты нашей деятельности. Например, мы выводим полезные для океана организмы - правда, ваши ученые, извлеки они наших питомцев из недоступных людям глубин, не смогли бы определить, нашли они растения или животных... Еще мы гасим океанотрясения, без чего ни одна цивилизация на суше не успела бы развиться из-за стихийных бедствий, и поддерживаем благоприятную для развития на земле органической жизни температуру океана. Вы нашу работу не замечаете. Вам кажется, что все это происходит само собой, в силу внутренне свойственных природе законов.
  - А тебе нужна подготовка для общения с людьми?
  - Нужна. Это моя профессия. Я же сказал, что работаю наблюдателем околоземных вод. Эта пирамида, которую невежественные люди принимают за гору, специально оборудована для перехода людей-рыб в физический мир. Мы сотрудничали с некоторыми из древних, по вашим меркам, цивилизаций. Например, в Междуречье. Там нас принимали за богов.
  - В чем цель ваших контактов с людьми?
  Никомед пожал плечами.
  - Ты еще спроси: зачем бог создал мир? Ну вот, например, я - ученый. Стало быть, цели - исследовательские. Бывает интересно.
  Я задумался. На мой вкус, для одного разговора информации набралось достаточно. Я решил напоследок спросить о будущем, но трудно сформулировать фразу о том, чего не знаешь, и я говорю:
  - Никомед, на что посоветуешь обратить внимание по жизни?
  Человек-акула покосился на меня с любопытством.
  - Ваша цивилизация так же, как и наша когда-то, находится сейчас на краю гибели. Ты должен понять, что вам предстоит сделать решающий выбор. В память о встрече я оставлю тебе одну вещь.
  Тут он опустил руки в воду, между его ладонями пробежала вспышка, и через мгновение он протянул мне небольшую табличку из металла, которого я никогда не видел, и с непонятным способом нанесенными изображениями: птица, какие не встречаются в природе, с крыльями и хвостом, похожими на следы от комет, и длинной изогнутой шеей; огромный дворец, плавающий в небе среди звезд; и шар планеты, с океанами и материками, а над ним - как будто изогнутая сабля, мелькнувшая мимо. Табличка светится серебристым светом с лиловыми и малиновыми разводами - страшно в руки взять, а рисунки горят, как расплавленное золото.
  Человек-акула спрашивает:
  - Ты понял?
  Я, если честно, понял только, что мне надо над чем-то серьезно подумать, но киваю молча. Никомед взглянул на Белю, она кивнула, я по общему примеру снял маску и вдруг снова почувствовал, словно меня куда-то уносит поток воды. А потом внутренний зал пирамиды исчез, и - раз! - я выныриваю в каком-то водоеме, а вокруг - вечернее небо, деревья темные и гора. Я понял, что оказался у подножия кургана, с вершины которого началось мероприятие. Неподалеку вынырнула Беля и кричит мне:
  - Ну как?
  Я хотел помахать рукой в смысле: все в порядке, и заметил, что держу ту самую табличку. Насчет ее значения - ума не приложу, но она и сейчас здесь со мной, в палатке, могу показать...
   
  (Александр Геништа) - У меня какие-то сумбурные воспоминания. Беля сказала, что я бестолковый (смеется).
  (Стас Ладшев) - Ну, все-таки?
  - Началось все с того, что Беля раскапризничалась и говорит: пусть в город кто-нибудь поедет! Поискала взглядом и на меня показывает: вот ты езжай! Я говорю: зачем, Беля? А она заявляет, как будто первое, что на язык пришло: яблок мне привезешь! Я думаю: где я их буду искать? - но говорю: ладно... А она: и платье - такое, чтоб мне подошло! Я думаю: ничего себе, но говорю: поищу... А она: и почитать что-нибудь! Я говорю: в какую сторону хоть ехать-то? А она: езжай, езжай в любую, рано или поздно обязательно куда-нибудь приедешь!
  С тем и отправился. И вот, вечереет, кругом - одни горы. А я то чуть на повороте в обрыв не слетел, то чуть в дерево не въехал, то вдруг руль слишком сильно выворачиваю, то как-то незаметно для себя скорость прибавляю. Сначала думал - случайно, потом - что от усталости. Но постепенно начинаю понимать, что машиной кроме меня управляет кто-то еще. И как только я начал за своим вождением пристально следить, чтобы эту постороннюю силу вычислить, она проявилась по полной программе. Короче, машину я еле остановил: то ее вперед бросало на несколько метров, то есть буквально по воздуху, то крутило во все стороны, то раскачивало. Съехал я кое-как на обочину, вывалился на землю и ну бежать, пока меня вместе с транспортом не прихлопнуло. А темно уже, не видно ничего. Пытаюсь я оглядеться, и вдруг - как будто мне вспоминается, что Беля перед отъездом сказала: ты, если будет трудно, из травы, которую я тебе дам, костер разведи! Лезу в сумку - а там, правда, моток сухой травы. И я костер разжег.
  Поначалу вроде казалось: лучше стало. Никаких подозрительных явлений. Я в костер веток накидал и думаю: надо, выходит, ждать до утра. Вдруг слышу: шаги неподалеку. Сначала решил - показалось, потом - что габбро. А потом уже слышу топот со всех сторон, и так близко, что не может их быть не видно! Тут я понимаю, что тени вокруг какие-то уж слишком подвижные и густые. Немедленно вываливается из темноты бесформенная черная сущность и сопит, как медведь. Че ты ржешь? Это сейчас смешно рассказывать, а тогда я чуть седой не сделался!.. Толпятся, стало быть, вокруг меня чрезвычайно увесистые тени, толкаются и лезут к костру. Хватит ржать!
  - Продолжай, продолжай...
  - У меня возникла устойчивая уверенность, что им нужно задушить сначала огонь, а потом - меня. И вдруг я как будто вспоминаю, как Беля мне напоследок говорит: если увидишь тени какие-то странные, брось в них что-нибудь из огня - головешку или веточку. Я выхватил из костра горящую ветку и ткнул в одну тварь - все как вспыхнет! Как будто огненный столб передо мной появился! А другая тень совершенно отчетливо начинает выкручивать мне руки. Я развернулся, сунул в нее ветку - опять огненный столб передо мной! Тут уж остальные навалились и давай меня хватать. Я упал, дополз до костра и стал голыми руками угли разбрасывать. Как будто метеоритный дождь начался! Загорелось все, заблестело, огненные столбы вокруг мечутся и гудят. Я думаю: все, конец, сейчас попаду под один такой - только пепел останется. И вдруг вспоминаю слова Бели: а если совсем плохо станет, ты прыгни сам в огонь! Оборачиваюсь, а вместо костра - стена от горизонта до горизонта, высотой до неба, вся шевелится и переливается рыжим! Я взял и в нее прыгнул.
  (пауза)
  - Ну, а дальше-то что?
  - В том-то и дело, что ничего! Ничего не помню... Очнулся утром. Вся поляна, где я ночевал, в подпалинах, трава смята. Такое впечатление, как будто я действительно угли разбрасывал и по земле катался. Ладони в ожогах. Ну и чувство такое, как будто по мне асфальтовый каток проехал. Сажусь я в машину и думаю: куда ехать?.. Нескольких минут не прошло, вижу - город. Мертвый, одни габбро кругом. Останавливаю машину и первое, что попадается - аллея с высохшими яблонями. Иду дальше, и спотыкаюсь о разбитый манекен в длинных лоскутах от истлевшего платья. Оглядываюсь и вижу разломанный пополам газетный киоск - все щебнем засыпало, брошюрки лежат в земле черные от дождя. И тут я отчетливо понимаю, что ничего уже не найду и пора возвращаться.
  Только подъезжаю к долине, как Беля навстречу - и кричит: ну, что ты там видел-то? Я сдуру говорю: чего-чего, одни габбро кругом. Она рассердилась: в огненном городе что, спрашиваю, видел?
  И тут я вдруг вспоминаю, как шел после огненной стены среди каких-то вспышек - то ли сад, то ли лабиринт, все горело, и жар чувствовался... но как будто не обжигал. Ласковый такой, чистый. Но я там никого не встретил, только птицы какие-то пролетали иногда, с длинными хвостами... Я говорю: видел я огненный город, только он был пустой. Беля глаза вытаращила: что, совсем пустой?.. Я: ну да, только, смешно сказать, жар-птицы какие-то летали, как в сказке... Беля глаза закатила: и что, ты с ними даже не поговорил?! Я опешил: а что, надо было?! Она кричит: ты, дурак, думал, они там для красоты, что ли?! А яблоки привез? - спрашивает.
  И тут мне вспоминается, что да, появлялось там в золотом воздухе нечто: как будто сверкающие шары осыпались и таяли... Отвечаю: забыл... - а сам вспоминаю, как среди бликов сворачивалось что-то, действительно, похоже на песочные часы или на платье, и листы какие-то как будто мелькали, как страницы в книге... Беля смотрит сердито: и остальное забыл? Я киваю... Беля только руками всплеснула: ну ты и бестолочь - это ж надо, подняться на высоту планет и светил, увидеть смену эпох, зарождение галактик и в буквальном смысле ничего оттуда не вынести! Я не нашел ничего лучше, как возразить: да разве все это можно было оттуда забрать? Беля орет: а ты пробовал?!
  Я уж и сам понял, что лопухнулся. Спрашиваю: и что теперь делать? А она: картошку иди чистить, звездолетчик! (смеется) Вот и все.
  - А что это все-таки были за существа, от которых ты отбивался ночью?
  - А, эти... Они не имели непосредственного отношения к внеземным путешествиям. Это саламандры - жители земного огня. Они выглядят одновременно как тень, огонь и воздух. Вообще-то они не страшные, просто Беля тогда договорилась, чтобы они меня напугали. Идея состояла в том, что я пройду через земной огонь и попаду в небесный. Но, как видишь, толку мало получилось, по не зависящим от саламандр причинам. (смеется) Я потом их даже вызывать научился, но у них с людьми мало общего. У них в своей стихии столько забот, сколько нам здесь и не снилось.
   
  (Григорий Томилин) - Мне Беля сразу назначила сложный комплекс упражнений, которые нужно было повторять ежедневно по несколько часов. Там пластические, дыхательные техники. Плюс диета, голодание. В итоге, завезла она меня однажды неизвестно куда и спустила по веревке в ущелье. А там ничего, только скелеты разных свалившихся туда ранее неудачливых животных. Беля веревку сматывает и кричит мне, что вернется через сорок дней, и чтобы я не скучал.
  Ну, что я? Принялся повторять весь комплекс упражнений, как обычно. Они ведь были направлены на поглощение энергии из окружающего пространства непосредственно через тело, на поддержание жизненных сил. Чем мне труднее себя контролировать, тем расчетливее я занимаюсь. Жара - я занимаюсь, ливень - занимаюсь. Зверь какой-то в яму свалился, шакал, кажется, - я его взял под мысленный контроль, как Беля учила, убил, закопал и занимаюсь. Правда, без воды обходиться не пришлось, я дождевую воду собирал в выбеленные солнцем звериные черепушки. (смеется) Ну, вскоре сознание стал терять... надолго. Представление о времени совершенно запуталось. И начали видения возникать - знаешь, как в легендах про искушения. То страшные, как в кошмарном сне, то наоборот, какие-то эйфорические. То как будто я в рабстве где-то, то я как будто покончил с собой, то по реке плыву на лодке, которая сама собой управляет, то словно мне стихи кто-то читает, которых я никогда не слышал... И вот в последний день возникает видение, которое мне особенно запомнилось.
  Как будто я попал в пещеру, у которой нет ни входа, ни выхода, где-то глубоко под землей. И в воздухе передо мной появляется необыкновенное существо - выглядит, как женщина, только не человек. Красоты - фантастической. Цвет кожи - как... я не знаю, как черный жемчуг. Тело - точеное, как у статуэтки. На лице какие-то узоры, цветные и серебристые. Губы - как алмазы блестят, глаза... невозможные... наполовину чернильные, наполовину звездные...
  (Стас Ладшев) - Гриш, поэму о ней сочинишь потом.
  - Иди в пень. Ты ее не видел.
  - Я представил. Сон, свет и восторг.
  - Ничего ты не представил. Короче, я сразу понял, что она обитает здесь всегда, от начала времен. Видит и знает абсолютно все. И я могу задать ей ровно один вопрос, чтобы получить ответ, который никогда и нигде не получу.
  Тогда я спросил: "Что есть зло?" И она сказала: "Зло - это искушение". В следующий момент я очнулся на дне своего ущелья. Вижу - Беля кричит сверху: ты там жив еще?
  Вытянула она меня на веревке, взглянула на мою невменяемую рожу и говорит только: "Ну, ты, я вижу, даром времени не терял". Меня качало, как пьяного, - еле до машины дошел. Но чувствовал себя - как заново родился. На многое стал смотреть совершенно иначе. Я, например, раньше всегда считал, что сначала человек, допустим, совершает неправильный поступок. Потом происходят последствия и все от них страдают - вот это и есть зло. А тут вдруг все представилось в совершенно другом свете. Это касается и габбро тоже. Я вот, например, буквально всем телом прочувствовал, о чем нам твердила Беля, а еще раньше Тихон: прежде, чем сражаться с габбро, надо перестать обращать на них внимание. Понимаешь?
  - Ну, будем считать, теоретически - понимаю.
  - Ты правильно сказал: теоретически. А я понял практически! Да и в другом... Если, бывает, я не знаю, что решить, то вспоминаю и словно вижу ее перед собой. И уж не знаю, самовнушение это, или в самом деле часть меня осталась там, с ней, только правда в ответ на вопрос приходит мысль, которую сам я никогда бы не подумал! Я, наверное, ее даже после смерти не забуду...
  - Да ты не мучайся. Мысленно предложи ей руку и сердце.
  - Она меня мысленно пошлет.
  - Пробовал или догадываешься?
  - Ладшев! Догадаешься отвалить или попробуешь остаться?..
   
  (Жанна Сеченова) - Я считаю, что Беля слишком жестока. Методы у нее живодерские. Хотя я не о себе переживаю. Мне другая история вспоминается. Кстати, ее героиня уже за себя никогда не скажет. Помнишь женщину с дочкой-инвалидом?
  (Стас Ладшев) - Помню, конечно.
  - Ну, и что с ней произошло, знаешь?
  - Умерла. Кстати, тоже не о себе переживала.
  - О дочери! О больном ребенке! Разве это преступление для матери?
  - Беля спасла девочку. Сделала сильной, неуязвимой.
  - Ну и кто может теперь поручиться, что это тот же самый ребенок?! Кто может сказать с уверенностью, что это вообще человек?!
  - По-моему, тот же самый ребенок.
  - Ну, ты во всем согласен с Белей.
  - Хорошо, перескажи эту историю, как ты ее поняла. Для объективности.
  - А что тут понимать?.. Я присутствовала при событиях с самого начала!
  Мать, впечатлительная, набожная женщина, уже немолодая, беспокоилась за судьбу четырнадцатилетней дочери, прикованной к инвалидной коляске. Во время землетрясения на девочку упала стена и сломала ей позвоночник. Из всех заботившихся о ней родственников к моменту встречи со старателями в живых осталась только мать - сердечница, опасавшаяся, что от непосильных переживаний с ней случится инфаркт, и тогда дочь останется совершенно беззащитной.
  Старатели в этой ситуации приняли единственно правильное решение: как могли, обеспечивали быт и лечение обеих женщин. А всесильная Беля пошла другим путем. Она сразу заявила, что есть только одна надежда на спасение: так называемый обмен душами. Якобы девочка должна обменяться душой с некоей высшей сущностью, и если этот процесс произойдет добровольно, осознанно, то та, другая сущность как бы и станет этой девочкой. В противном случае и мать, и дочь скоро умрут.
  Что происходит дальше? Беля, с разрешения матери, наедине объясняет девочке сущность предстоящего "обмена", и больной ребенок, не способный трезво оценивать ситуацию, под влиянием всем нам отлично известного красноречия Бели, способной в предвкушении увлекательной авантюры уговорить рыбу залезть на дерево, соглашается. Тогда Беля без лишних околичностей объявляет, что для успеха предприятия требуется, чтобы мать собственноручно сбросила девочку с обрыва в море!
  Даже у меня волосы дыбом встали от такого требования, а мать, упав перед Белей на колени, как перед богиней, зарыдала, но не осмелилась возражать. Никогда не забуду, как перед этим ужасным испытанием наивный, беспомощный ребенок, сложив худенькие ручки, умолял: "Не переживай обо мне, мама, я не хочу прозябать, быть для всех обузой! Я вернусь, я вернусь, хоть ты меня и не узнаешь! Беля всесильная, она святая!" Да и кто бы не поверил, слушая, как Беля повторяет уверенным и ласковым голосом: "Она не утонет, не бойтесь". Наконец, настает назначенный Белей день, мать бросает ребенка со скалы - и девочка тонет!
  Мне кажется, я готова была убить Белю, и не я одна! Полное отсутствие в ней раскаяния, сострадания, любого человеческого чувства, да что там - полное отсутствие у нее рассудка стало вроде бы совершенно очевидно. Но несчастная мать продолжала слепо верить в Белю и ее противоречащие всякому здравому смыслу утверждения, что девочка жива и обязательно вернется. Да и что оставалось делать женщине, не допускавшей кощунственной мысли, что она и ее дочь стали заложницами очередной "забавной" игры в людей или, хуже того, сознательного обмана. Невозможно было без содрогания смотреть, как безутешная мать дни и ночи проводила на берегу моря, ожидая обещанного Белей возвращения девочки, тем более что Беля запретила всем, кто сомневался в успехе этой затеи, даже подходить к обезумевшей от горя и сомнений женщине.
  Дальнейшее многие восприняли, как чудо. Через сорок дней, я сама не видела, но якобы буквально из пустого моря вышла девочка и, подойдя к женщине, спокойно сказала: "Здравствуй, мама". Проблема состояла только в том, что это был совершенно другой ребенок! Лет восьми, другой голос, другая внешность, ничего общего с родителями, все другое! Несчастная женщина от потрясения упала в обморок, а когда пришла в себя, наконец позволила себе гнев и упреки в адрес Бели. Правда, потом выяснилось, что незнакомая девочка знает все о прежней жизни ребенка, которым она якобы являлась, всякие мелочи, секреты, известные только матери. Но одновременно девочка рассказывала еще неизмеримую прорву всякой чепухи. О каких-то своих прошлых жизнях на планете, которой в Солнечной системе больше не существует, о развивавшейся там техногенной цивилизации, о войне, в результате которой планета превратилась в пояс астероидов. О том, что современный мир стоит на пороге аналогичной катастрофы, и что она пришла сюда, чтобы сделать повторный выбор, на этот раз - правильный... По признанию матери, о якобы своей жизни отзывалась отчужденно, полностью изменились привычки, интересы. Ой, да все вы ее видели. Стала одеваться, как цыганка, в какое-то ведьминское тряпье, ходит везде, как тень, и желтыми глазами зыркает. Машет этим светящимся камнем на цепочке, с которым из моря вынырнула, и как она скажет - так и происходит. Как будто реальность гипнотизирует. Она мне напоминает блуждающее измерение, без шуток. И ни за что не подумаешь, что ей восемь лет. Как будто взрослая женщина в детском теле.
  Короче, мать так и не смогла примириться с переменами, произошедшими в дочери, как ни старалась убедить себя. Хотя она перестала обвинять Белю и вновь вернулась к бредовой идее о том, что этот посторонний человек и есть ее дочь, она просто не смогла всего этого пережить. Перед смертью она говорила, якобы поняла, что другая девочка - это бессмертная душа ее дочери, и просила прощения у Бели. Якобы теперь ее дочь здорова, счастлива, и ее ждет прекрасное будущее. Ну и дальше бред о какой-то новой, райской земле, где все будут счастливы. Чего ждать от умирающей женщины, разочаровавшейся в простом человеческом стремлении провести старость в уютном доме, в окружении детей и внуков?
  - В условиях вторжения габбро такая старость в любом случае невозможна.
  - Мы могли поддерживать хотя бы подобие, иллюзию мирной жизни - если не ради себя, то ради таких вот беспомощных, беззащитных людей, лишенных малейшей надежды!
  - Ребенок-инвалид - достаточно веский аргумент против любой иллюзии.
  - А ребенок, погибший во время какого-то бессмысленного эксперимента?
  - Ты действительно считаешь, что Яна - это какой-то неизвестный ребенок, сознательно выдающий себя за другого человека?
  - Да не важно! Даже если формально это действительно она, перемена, произошедшая с ней, чудовищна! Меня больше всего поразило, что она даже не жалеет о смерти матери! Я сама слышала, как она говорила, якобы последние годы своей прежней жизни, те самые, которые она "сбросила" - это с восьми до четырнадцати - она жила неправильно, что и привело ее к травме, что семья навязывала ей своей заботой приземленное мировоззрение, что у нее была дурная наследственность. И лучшее, что мать могла для нее сделать, это пожертвовать своими надеждами, связанными с ней... Беля не имела права навязывать им все эти идеи, подвергать такому испытанию...
  - Но ведь все происходило по их добровольному согласию, и даже по их просьбе...
  - Все равно... Беля - абсолютно ненормальное, извращенное существо. Я считаю, лучше умереть, чем жить такой жизнью.
   
  (Стас Ладшев) - Здравствуй, друг мой. Как поживает первый посмертный путешественник в истории человечества?
  (Валерий Комендаров) - Привет. Я, кстати, в этом деле далеко не первый и не единственный.
  - Хорошо, первый в современном мире.
  - Опять мимо.
  - Мля! В нашем лагере первый!
  - Согласен...
  - Поделись впечатлениями.
  - Ну...
  (пауза)
  - Ну? Слова забыл?
  - Да вроде нечего рассказывать...
  - Суфлирую. Чья была идея насчет захоронения заживо?
  - Бели, конечно...
  - И она как-то это объяснила?
  - Сказала, что, по ее мнению, я похож на подземного царя. Характер мрачный, скрытный, собственнический. Поэтому пусть я полежу под землей.
  - И?
  - И закопала.
  - Как ощущения?
  - Вообще, поначалу - ужасно. Боль невозможная. Земля ведь, она мало того, что сырая, она в определенных количествах еще и тяжелая. Я, конечно, не без подготовки в ту могилу полез. Тяпнул сначала какой-то убийственный коктейль, который Беля приготовила, поэтому под землю попал, считай, уже полумертвый.
  - А дальше?
  - Дальше... ну, это как умереть в натуре.
  - Что происходит-то?
  - Да всякое... Вы вот тут сидите и думаете, что существует какой-то статичный, однородный загробный мир, единый для всех, как братская могила. А посмотри на нашу землю: ее за всю жизнь не перейти! Такое же и там многообразие: не перейти за целую вечность.
  - А что лично ты видел?
  - Ну... Беля говорит, что в земле есть все дары мира. То есть не в буквальном смысле - в могильной яме, а в мире телесности, смерти... Я видел много закоулков, комнатушек таких... вроде складов. Там много лежит разных вещей, которых нет в мире живых. Там, наверное, можно целую вечность ходить, и на каждую штуку удивляться. Как в пещере тысячи и одной ночи. Потом, там бродит много разных причудливых существ, монстров всяких. На самом деле это не самостоятельные формы жизни, а как бы некоторые силы, или законы материи, которые можно приручить, и они будут тебе подчиняться. Такая чисто практическая магия. Затем, души умерших, а также тех, кто еще не родился. Можно пообщаться, узнать, кто, зачем и почему. Правда, там, как и здесь, большинство - идиоты. Но попадаются уникальные личности. И река забвения там действительно есть. Если очень надо что-нибудь полностью забыть, можно выпить из источника.
  - Ты пробовал?
  - Нет. Это очень серьезный шаг с непредсказуемыми последствиями. Видишь ли, забыть - не то же самое, что исправить, искупить, изжить. Любое воспоминание - это опыт, связанный с остальным твоим опытом и всей реальностью мира. Частично затертая память ничего не меняет, только делает тебя неадекватным. Некоторые идут на это в порядке эксперимента. Многие - по глупости. Но такая возможность есть. А по берегам реки растут сонные цветы, которые внушают вдохновение и помогают управлять сновидениями. Можно увидеть все мечты и все сны на свете. И еще много чего интересного.
  Вообще, в загробных путешествиях главное - не умереть по-настоящему. То есть часть тебя должна постоянно оставаться в твоем теле, напоминать о жизни, сохранять путь, по которому можно будет вернуться, поддерживать тебя в полубодрствующем состоянии. Это трудно. Такое ощущение двойственности очень болезненно. Когда сравниваешь бесконечный простор потусторонней реальности и капкан бесчувственного, ледяного, окостеневшего трупа, возвращаться не хочется вдвойне.
  - Что такое гроб нетления?
  - Гроб нетления - одно из устройств, идею которых я нашел в загробных хранилищах. Это как раз и есть механизм, облегчающий процесс возвращения. Он фиксирует осознание себя в физическом мире, обезболивает процесс выхода из комы и к тому же сам служит своего рода маяком. Это как бы сказочный хрустальный гроб, в котором можно спать бесконечно долго, а потом однажды проснуться.
  - Что лично для себя считаешь самым ценным в таких опытах?
  - Ну я же говорил, с практической точки зрения - там много всяких вещей. Насмотревшись на разные фокусы и неисчерпаемое изобилие, можно здесь много чего изобрести, смастерить, усовершенствовать. Опять же, познавательно. Иногда такая информация попадается, совершенно тебе чуждая, что уже и на себя начинаешь смотреть, как на незнакомца. Ну и в целом, воздействие тех посмертных миров, которые мне доступны, очень интенсивное, тяжеловесное. На меня хорошо влияет, будоражит, так сказать, творческую способность. Однако на других может иначе действовать. Угнетать, или свести с ума.
  - А в отношении к смерти изменилось что-нибудь?
  - Хе-хе. Ну, с технической точки зрения - можно сказать, да, изменилось. Для меня это обыденный процесс. Я могу сколько угодно умирать и возрождаться. И душу другого человека могу проводить в инстанцию, которая ему полагается. Вот ты сейчас помрешь - я тебя доставлю аккурат до пункта назначения, чтоб ты ненароком не застрял по дороге в каком-нибудь сомнительном заведении. Или ты думаешь, что бандиты, мошенники и несчастные случаи только здесь водятся? Там их тоже хватает.
  - А если я лягу в гроб нетления?
  - Тогда могу провести тебя с экскурсией, где захочешь.
  - Н-да. Спасибо. Как говорится, уж лучше вы к нам.
  - Правильно. Все там будем. Меня вот Беля подбивает книгу написать, руководство по грамотному переходу в мир иной - своего рода "Наставление умершему". Только дело это небыстрое. Материал надо собирать. Смерть ведь, по большому счету, штука индивидуальная. Судить по себе здесь - неблагодарное занятие.
  - И все-таки, как человек опытный, не хочешь дать простым смертным глубокомысленный совет?
  - Как человек опытный, могу сообщить, что самое страшное в смерти не поможет преодолеть ни один ее пробный вариант. Хоть тысячу раз ложись в гроб нетления, самое страшное в реальной смерти - ее необратимость. Когда ты понимаешь, что прошло время отсрочек и апелляций, изменить ничего нельзя, и прямо сейчас тебе предстоит Страшный Суд, самый гуманный суд в мире. Когда приходится оценить прожитую жизнь не как часть воображаемого амбициозного, но незаконченного проекта, а как все, что у тебя есть и будет. Начинаешь понимать, как мало сделано из того, что хотелось, как много набежало ошибок, долгов. И все это кажется непоправимым, роковым. При реальной смерти так оно и есть. А путешествия в загробные миры помогают задуматься лишний раз, взглянуть на свою жизнь, как будто ты и есть бог, который сам себя судит. Это возможно и без гроба нетления. Нужно ценить каждое мгновение своей жизни. Смерть обязательно придет, а жизнь больше не повторится.
   
  (Аэлита Николаева) - А меня Беля просто погружала в нечто вроде транса. Я поначалу ничего не помнила, а потом стали возникать обрывки как бы параллельной жизни. Совершенно другой мир, другая культура, но как будто это тоже я. Потрясающе красивая экзотическая природа: белый песок, апельсиновые деревья, и еще какие-то другие деревья - как горы малиновых цветов... воздух густой, ароматный, ночами небо цвета индиго, звезды золотые, крупные, как фонари... Вспоминаю - и такое безмятежное, возвышенное чувство, как сон... И вот, как будто я там живу. То храм представляется, такой высокий, величественный, как скала, а внутри колонны - как лес, и повсюду знаки, которые я как будто читаю, и они изменяются, словно живые картины... А потом берег реки, которая, как сабля, блестит в лунном свете, темная роща шумит, и пляски вроде священных игр - как будто мы изображаем битву богов, и такая легкость, такое вдохновение во мне, когда я танцую... Ну и еще много разных удивительных картин, про которые рассказывать не буду, но все урывками. И вот однажды эти две реальности как бы соединились.
  Как будто я иду по длинному коридору, а рядом - человек в длинной накидке вроде монашеской; и, хотя его лица не видно под капюшоном, я знаю, что это - мой учитель. И помню, что прошла долгое обучение в храме - испытания в специально построенных подземных лабиринтах с ловушками и хищными ящерами, и шумные поэтические конкурсы, и мистические богослужения, и встречи с неведомыми существами, и путешествия, игры, смех, щемящую красоту мира и жизни, которая открылась мне тогда... и одновременно я помню свою судьбу здесь.
  Мы с учителем выходим в широкую галерею, опоясывающую храм. С нее открывается вид на стройную аллею молчаливых каменных статуй, которые провожали ученика, покидающего храм, и позже наблюдали за ним в любом, казалось, пути. Учитель оборачивается ко мне и говорит:
  - Ты закончила обучение у посвященных. Наш храм - твоя семья не по крови, но по духу. Адепты здесь - знатоки человеческой судьбы, которые, как ювелиры, со всей бережностью и тщательностью воспитывали твою волю, ум, сердце, вкус, талант, чувство такта и внутреннюю красоту, чтобы твоя душа, как драгоценный камень, сияла всем множеством неповторимых граней. Но запомни: даже самое изощренное искусственное испытание не превзойдет в своей мудрости обыкновенную жизнь, и нет лучшего пути к совершенству, чем безрадостный труд в невыносимых условиях, в безнадежном мире всеобщего распада, где властвуют только пороки. Теперь тебе предстоит учиться у непосвященных. Прими эту бесценную возможность как подарок. В тебе достаточно доблести, остроумия, любопытства и упрямства, - тут я почувствовала, что учитель улыбается. - Если поискать совсем придирчиво, в тебе даже найдется нечто вроде мудрости. На самый дерзкий вызов судьбы ты ответишь встречной дерзостью и откроешь для себя новый мир.
  В этот момент видение исчезло; я очнулась у Бели в комнате, где проводились сеансы гипноза. Беля сидела на балюстраде веранды и болтала ногами. Ну и сразу начала прикалываться, конечно. "Что, - говорит, - как погодка в высших сферах? Ничего, скоро и у нас такая же будет!"
   
  (Дмитрий Дергачев) - Слушай, Стас, давай я тебя тоже проинтервьюирую. Вот многим непосвященным давно любопытно... Да и других ребят тоже... Хотя бы некоторых.
  (Стас Ладшев) - Ты о чем?
  - Эй, Валерка... Комендаров! Пойди-ка сюда. Надо проинтервьюироваться.
  (Валерий Комендаров) - Я уже.
  - Надо еще раз. Я о другом спрашивать буду! Давай, давай... не ломайся. Раньше сядешь - раньше выйдешь.
  - Ну, чего?
  - Помнишь, как вы в колодец прыгали?
  - Я что, на склеротика похож? Помню, конечно.
  - Ну, так расскажите: что там было-то, в этой яме?
  (Стас Ладшев) - Ну, теперь уже, я думаю, можно сказать... Ничего там не было! То есть, никаких сверхъестественных событий, ничего такого, что остальным потом приходилось переживать. Ну, кроме самого спуска, разумеется, но дело было не в аэродинамике. Просто возникло чувство, что вот ты выполнил просьбу, хоть она и казалась бредовой, буквально убийственной, но ты сделал, потому что доверял. Это главное. Получилось, что ты переступил через какие-то законы, которые казались тебе незыблемыми, я имею в виду гравитацию, и ничего. Мир оказался другим. Ну и красота, конечно!
  Под землей полумрак, не сразу привыкаешь, но потом начинаешь различать все эти бесформенные лабиринты, призрачные лучи где-то в высоте, и чувствуешь первозданную... пустоту и одиночество. Тут как раз остальные подтянулись, и Беля тоже. Смешно так было слушать все, что вы о нас сверху говорили. Мы вам орали в ответ, но там совершенно односторонняя связь. Потом Беля сказала, что больше никто не прыгнет, и мы пошли гулять.
  Пещеры оказались - неизмеримые. Озера черные, водопады белые. Воздух легкий, прозрачный. Только холодно. В одном гроте ледяные статуи стояли.
  - В смысле?
  - В прямом. Беля сказала, что там проходил конкурс ледяной скульптуры, еще до вторжения габбро. Художников, наверное, уже в живых нет, а вот ледяные статуи - казалось бы, недолговечная штука - сохранились: температура там для них подходящая... В другом гроте все время капель звенела. Хотя не видно было, где вода течет. И эхо дробилось повсюду. Как будто колокольчики играли. Беля сказала, что там круглый год так. А вообще, по ее словам, благодаря особенностям микроклимата пещера могла бы использоваться для спелеотерапии. Я с трудом себе это представляю, но Беля сказала, что определенные гроты следовало переоборудовать в палаты для людей, страдающих бронхиальной астмой, некоторыми аллергическими и легочными заболеваниями. Что строительство лечебниц в пещерах не нашло развития в ушедшей цивилизации из-за неправильного подхода к здравоохранению, которое преследовало по сути цель изолировать больных людей как бесполезных, и к перераспределению ресурсов, тратившихся в основном на развлечения и удовольствия. В общем, целую лекцию прочла, пока шли: про какие-то натечные образования...
  (Валерий Комендаров) - Это было про сосульки.
  - ...экологию, слепых пещерных рыб и деликатесных гигантских улиток...
  (Дмитрий Дергачев) - Бррр...
  (Валерий Комендаров) - А мне больше всего понравилось, как мы выплывали.
  (Стас Ладшев) - Ой, да, это отдельная песня.
  (Валерий Комендаров) - Выход из пещеры находился на дне подземного озера. То есть требовалось нырнуть и проплыть по подводному тоннелю. Беля нам все это сообщила и объявляет радостно: температура воды +2 градуса, видимость - ноль процентов!
  Ну, а у нас уже настроение такое, эйфорическое - море по колено и радиация не страшна. Потопали к озеру - Беля меня на самом берегу еле поймала! Кричит, как Станиславский: "Верю! Верю!" - ну, что мы готовы лезть. И говорит: не мучайте себя, герчеяуре, я добавлю вам ложку меда в бочку дегтя! Достает один из этих своих электрических камушков и бросает на дно.
  Что тут началось! Все озеро из глубины осветилось, как будто в нем солнце взошло! Вода закипела, как газированная. Провал этот подводный сквозь толщу воды в цветных огнях сияет. Нырнули - как в парное молоко. Тоннель тенями переливается... как будто в сказке побывали, или в летающей тарелке.
  Вынырнули, стало быть, в Ордынском озере. День, солнечный свет - даже не верится, что подземелья существуют. Ну, погуляли еще, позагорали - не к вам же торопиться! Только к вечеру Беля говорит: пойдем, а то они нас не дождутся.
  - Да, слушаешь вас и завидуешь... И все-таки я никогда бы в тот колодец прыгнуть не решился... А ты, Валерка, почему тогда прыгнул?
  - Да я сразу понял, что все это неспроста... Еще когда она в лесу нам крикнула, чтобы все бежали за ней, я подумал: вот оно, началось! Ну, что мы учиться-то непонятно чему договорились. Еще когда вы решили ее об этом попросить, я подумал: огребем мы проблем по полной программе! И вот, стало быть, приглашение прыгнуть в колодец. Я сразу понял, что началось самое интересное!
   
  (Стас Ладшев)
  Время шло, и к эффектным сверхъестественным опытам неуклонно добавлялись монотонные изнурительные тренировки способностей, которые показались нам совершенно необязательными и даже излишними сразу, как только выяснилось, сколько риска и труда потребует их развитие. Все мы неосознанно относились к загадочным эзотерическим практикам как к увлекательному приключению, способному принести отдых и украсить рабочие будни, своего рода экзотической альтернативе обыкновенной жизни. Легко представить наше недовольство составленным для нас Белей драконовским распорядком, в котором прежние хозяйственные обязанности дополнились комплексами дыхательных упражнений, специальной гимнастикой, многокилометровыми кроссами, тренировками воображения, внимания, памяти, устрашающими сеансами гипноза, нередко вскрывавшими переживания настолько болезненные, привычки настолько въевшиеся, что без постороннего вмешательства человек их попросту не замечал. Старатели, судившие обо всех занятиях с точки зрения разделения на "потребительский минимум" и "сомнительную авантюру", неохотно втягивались в ритм вдохновенной, самозабвенной, переменчивой жизни, совершенно естественный для Бели, но, отлично зная ее упорство в раз навсегда выбранной программе действий, ее нетерпимость к слабоволию и безделью, никто не осмеливался ни жаловаться, ни возражать.
  Постепенно мы поняли, что постижение тайн природы и возможностей человеческого духа неизменно оставалось уделом избранных не из-за ревнивой скрытности воображаемой элиты, а всего лишь потому, что приобщение к незаурядной жизни требовало проявления незаурядных же свойств личности, что, как правило, казалось обывателям непреодолимой проблемой и к тому же приукрашивалось в воображении невежд бредовыми домыслами, призванными оправдать малодушие и оклеветать безрассудную преданность идеалам, неукротимую требовательность к себе и жизни, бесстрашный поиск своего подлинного "Я". В своем стремлении к самосовершенствованию мы поняли, какой безделицей в реальности были мелочные обывательские заботы, почитавшиеся нами прежде за превратности судьбы. Во время тренировок мы вынуждены были систематически рисковать здоровьем, рассудком, жизнью, переступать через свои самые, казалось, непоколебимые убеждения, внушать себе почтение и любовь к тому, что презирали или ненавидели. Однако, вопреки близорукой логике, парадоксальные эксперименты ничего не разрушили в характере тех, кто переживал испытания с достаточной долей рассудительности и иронии; наоборот, понимание мира стало более богатым, гибким и действенным.
  Приходилось переосмысливать и собственное прошлое. Постепенно я понял, что Беля вовсе не преувеличивала, называя нас бездарными, невежественными, самонадеянными недоумками. Я сам начал удивляться, как нам удавалось мнить, будто мы уже пережили все, что можно представить. Да, вокруг нас гибли наши близкие и знакомые, стихийные бедствия и непостижимые существа чуждой природы уничтожали все подряд, будущее погружалось в неизвестность, парализующую, как бездна. Но в чем состоял смысл наших страданий, если внутри мы не изменились ни на крупицу, ни на гран? Только пережив перемену собственной личности, мы начали понимать, что значит настоящая жертва и настоящее исцеление.
   
  (Дарья Кленова) - Поначалу было нетерпение, хотелось как-то напрямую идти к цели, хотелось скорее результат. А приходилось заниматься какой-то ерундой: то лазать по деревьям, то в мешке висеть, и так неделями, месяцами... А потом я поняла, что нам говорила Беля: надо делать все хорошо и до конца. Что нет никакой специальной дороги к цели для неподготовленного человека, а для подготовленного и дорога не нужна: рядом с ним любая проблема сама пропадает. Если ты хоть что-то одно научилась делать в совершенстве, для тебя начинаются уже совсем другие погоды: все остальное будет получаться лучше, легче, быстрее. Но если ты перепробовала хоть тысячу дел, хватаясь то за одно, то за другое и ничего не доводя до конца, то можно сказать, что ты вообще ничего не умеешь и просто потеряла время зря.
   
  (Борис Пеплов) - Я понимаю, о чем говорит Даша. Хотелось бы еще добавить от себя. Что в этом смысле самой главной, самой ценной добродетелью получается терпение. Я бы даже сказал - искусство ждать. То есть, понятно, не когда ты мечешься как ненормальный от беспокойства, а когда ты в освободившееся время приумножаешь свой внутренний ресурс, навыки, волю. Если с толком используешь время ожидания, приближаешься к цели точно так же, как если бы боролся за нее без перерыва.
   
  (Юрий Каштальян) - Я заметил вот какую закономерность. Чем сильнее тебя одолевает порыв немедленно что-то предпринять - вроде жил, ни на что внимания не обращал, а тут вдруг начинает казаться, что если ты сейчас же что-нибудь не изменишь, то все, буквально все развалится... Тут еще, как правило, сама ситуация действительно начинает, как назло, усугубляться... Так вот, тем вернее нужно придерживаться прежнего порядка. Такой форс-мажор - это типа как подначка со стороны судьбы, верный признак испытания. Нельзя поддаваться, когда чувствуешь, что ты на пределе. Обязательно наломаешь дров сгоряча. Нужно ждать, пока восстановится уравновешенное состояние. Как правило, к тому времени проблема сама разрешится. В любом случае, появится совершенно другое настроение, взгляд под новым углом, и можно будет действовать.
   
  (Максим Гурьянов) - Помню, поначалу я считал, что Беля намеренно скрывает от нас информацию, которая помогла бы нам стать сильнее, самостоятельнее. Вроде как она хочет сохранить над нами контроль, превосходство, и поэтому нами манипулирует в своих интересах. Хотя какие у нее могли быть с нами связаны интересы? Мы были обузой для нее. Я теперь удивляюсь, как мне удавалось быть таким тупым. Помню, когда я чего-то добивался, то чувствовал себя так, словно преуспел ей назло, что-то ей доказал. Это все равно как сказать, что мальчик назло маме научился сам завязывать шнурки. Теперь я понимаю, что бывают знания, которые нельзя заучить и воспроизвести механически, как мартышка, которые человек должен приобрести сам, иначе не сможет ими воспользоваться. Поэтому возникает этот эффект тайных, закрытых знаний, в котором идиотам мерещится какой-то мировой заговор.
  Вот я помню кстати, когда были споры о гласности. Получалось, что кто-то обязан информировать общество обо всем. Спрашивается, что значит информировать невежественных людей? Это надо сначала учить, как понимать отчет, а потом уже отчитываться. Ценная, правдивая информация, как и любая ценность, требует усилий, инициативы. Человек должен сам во всем разбираться, во все вникать, что считает для себя важным. А если тебе можно сказать в новостях, что макароны растут на дереве, и ты поверишь, то стало быть тебе все безразлично. Ну и кто будет с тобой считаться?
   
  (Юлия Пряличкина) - Я думаю, что очень важно - никогда не останавливаться на достигнутом. Не впадать в эйфорию. Так бывает, когда добьешься чего-нибудь толкового, так сразу, вместо того чтобы попривыкнуть, как-то освоиться с новым опытом, чтобы его претворить в дело, - нет, вместо этого сразу тянет что? - похвастаться. Помните, когда одно время Беля ввела правило: не разговаривать, то есть вообще всем молчать. Говорит, если услышу разговоры - убью. Тогда это казалось абсурдом: думаю, что за самодурство? Вроде именно сейчас нужно поделиться впечатлениями, обсудить. Как раз у многих начали появляться разные удивительные способности, все это казалось таким достижением - дальше некуда. Это теперь я понимаю, что любые способности сами по себе бесполезны, что, какими бы человек ни обладал преимуществами - физическая сила, красота, способность превращать свинец в золото или там летать по воздуху - важно еще, как он ими распоряжается. Должно быть какое-то служение, стремление к высшему - только в этом случае возможен прогресс. А если, едва добился в чем-то успеха, бросаешься любоваться собой, все твои заслуги растают, как дым.
   
  (Анастасия Спесивцева) - Я считаю, что помимо общеизвестных, скажем так, позитивных навыков, как то: добиться, изучить, решить, предпринять... - короче, какие-то активные действия, - еще важно освоить своего рода негативные навыки. Надо уметь от чего-то отказываться. Уметь вовремя остановиться. Избегать участия в ненужных тебе событиях. Молчать, если не хватает знаний сформулировать свое мнение. Короче - во всем нужно понимать и знать меру. Вот этот глупый постулат о бесконечном росте, расширении, приумножении... Все имеет свой жизненный цикл. Нужно как следует рассчитывать свои возможности и трудиться ровно.
   
  (Влад Меркурьев) - Я понял, что нужно уметь рисковать. Что, если хочешь добиться какого-то неординарного результата, нужно выйти за пределы привычного режима, совершить над собой сверхусилие. Это всегда дискомфортно, но именно в трудных условиях активизируются скрытые резервы организма. А если беречь себя, не выкладываться полностью, то и результат будет посредственный. Я вот раньше недоумевал: зачем иные гении надрывались на работе, рушили свой быт, карьеру, здоровье? Неужели не хватало сообразительности распланировать нагрузку, да хотя бы выбраться из нищеты, из интриг завистников? А теперь я понимаю, что иногда необходимо сосредоточить все свои усилия на одной цели, так что складывается в определенном смысле экстремальная ситуация. Причем неважно, Моцарт ты, пишущий "Реквием", или там первоклассник какой за решением школьной задачки, - ценность твой результат будет иметь, только если ты работаешь на пределе своих возможностей.
   
  (Сергей Свешнев) - А я замечал, что зачастую, после какого-нибудь удачно завершенного дела, успеха - казалось бы, радуйся! - нет, накатывает такая апатия, усталость, что вроде все, что ты сделал, кажется напрасным. Думаешь, зачем маялся, все старое порушил, ничего нового взамен не получил, да и какие могут быть принципиальные перемены - все равно всего дерьма не перелопатишь...
  Я, помню, говорил об этом с Белей, и она ответила, что правильно, как только поднимаешься на новый уровень, сразу возникает сомнение в себе. Высвобождается энергия, новые возможности появляются, и человек пугается: выдержит ли он все это, достоин ли он своих успехов, сможет ли продолжать? Она сказала, что тут часто бывает искушение поломать все достигнутое со страху и вернуться побыстрее в свой панцирь из недовольства якобы непреодолимыми препятствиями. И что тут хорошо помогает сразу же назначить себе новую цель космических масштабов, по сравнению с которой все текущие неприятности покажутся ерундой. И начать ее всеми силами добиваться. И постепенно психологическое состояние выровняется. Хороший совет, действенный. Но я еще от себя хочу добавить: ничуть не хуже помогает изрядный, заслуженный отдых! (смех) Нет, на самом деле, отдыхать тоже надо уметь. Восстановить силы, расслабиться - да просто отвлечься, не все же решать вселенские проблемы! Только, понятно, отдых должен быть своевременным: если о нем вспоминаешь в самый ответственный момент работы, то это типичная ошибка слабовольных людей; а вот когда дело сделано, а ты все еще не можешь успокоиться, тогда самый подходящий момент, пусть через силу, заставить себя остановиться и наконец уже искренне, недвусмысленно себя похвалить! (смех) Ну и пойти пить-гулять, разумеется...
   
  (Евгения Липатова) - Согласна. Кого учили работать, а кого и отдыхать! Я например, помню, всегда гордилась, что если какая-работа - со всем справлюсь, все выполню. Думаю: ну, я к дисциплине привычная, мне любое испытание нипочем! А потом вдруг Беля - всем работу раздала, а мне говорит: "Юджиния (это она меня так называет) идет два часа загорать и купаться". Я даже возмутилась, заспорила: как, я ведь лучше всех, быстрее всех работаю! Да сколько я дел переделать успею, пока остальные будут через пень-колоду возиться! Ну, она, конечно, прикрикнула... Вот тут-то и началось настоящее испытание! Делать нечего, маюсь я это на своем принудительном отдыхе, и начинаю понимать, что, действительно, не умею остановиться, расслабиться... пожить в свое удовольствие... будущего боюсь. Все привыкла колотиться, надрываться, старалась проблемы перерешать еще до того, как они появятся. А Беля мне строго обозначила: два часа в день, хочешь не хочешь, бросай все - и ничего не делать! Погулять там, в ванне с минеральной водой полежать, музыку послушать... Я как-то ей говорю: "Ну разве так надо жить, когда кругом разруха?" А она отвечает: "И кому ты нужна усталая, задерганная? Запомни: кто не умеет развлекаться, тот и работать толком не способен. Зря ты считаешь, что радоваться жизни - это легкомыслие какое-то. Радоваться жизни - это искусство, и первостепенно важное. Если ты не умеешь отдыхать и веселиться, то надо учиться. А если не хочешь, то надо себя заставлять". Вот и все тут! (смеется)
   
  (Илья Обвинцев) - Точно-точно! Знакомая тема. Меня Беля заставляла по два часа в день музыку слушать. Баха. Иной раз заглянет проверить, как я приобщаюсь к культуре - может, заснул или сбежал уже, - и посмеивается: "Давай-давай, мучайся! Припадать к прекрасному нужно себя заставлять!" (смех) А что со мной было, когда она велела мне стихи сочинять! (смех)
   
  (Дина Перцева) - А меня Беля, помню, заставляла ходить на шпильках и со стаканом воды на голове - отрабатывать осанку, походку. Ты, говорит, красивая девчонка, но ведешь себя, как пацан. А я всегда стеснялась, что у меня высокий рост, длинные волосы, стройная фигура - ну, вроде все об этом мечтают, вот и будут завидовать. Потом еще танец какой-то разучивать, типа балета. А я ведь в детстве ходила на хореографию и даже сама сочиняла какие-то композиции... А потом как-то забылось все... Вроде как решила, что это в жизни не пригодится.
   
  (Арина Высокосова) - Когда работаешь над раскрытием своих возможностей, про которые сама толком не знаешь... начинаешь замечать... что вот бывают такие периоды, когда как будто найдет что-то... и все само собой складывается. Вроде без усилий получаются вещи, о которых раньше и подумать не могла. А потом начинается спад, и попробуй, повтори! Время ушло... То есть, я хочу сказать, существуют какие-то циклы, в которые ты включаешься иногда. И идешь как на гребне волны. Только мы осваиваем это методом тыка, все так непредсказуемо получается. А ведь есть же, наверное, какие-то закономерности, макро-ритмы, или я не знаю. Вот было бы неплохо сверяться с какой-нибудь табличкой мировой жизненной активности, чтобы уж делать все согласованно.
   
  (Валерий Мельников) - Может быть, в древности, ритуалы все эти. Может, они и настраивали на такие вот паттерны. Макро-ритмы. Тот же самый календарь майя, где время мерялось целой этажеркой циклов разной длины. И мифы с их запутанными сюжетами. Может, они как раз об этом, обо всех изменениях выше человеческих. В зашифрованном виде.
   
   (Дарья Чарусова) - А мне обидно казалось. У всех какие-то сверхъестественные тренировки, а мне все какая-то простая, незамысловатая работа. Я переживала: что же это я, такая бесталанная? Неужели мне и попробовать нельзя научиться чему-нибудь особенному?
  А однажды Беля ко мне заходит и вдруг говорит: "Напрасно ты, Дарья, думаешь, что ты чем-то обделена, что-то теряешь. Зачем ты судишь по всем этим внешним эффектам и причудливой муштре? Такие фокусы нужны, чтобы хоть как-то разбудить волю человека. Но сами по себе они ничего не значат. Главное в человеке - это не припадки экзальтации и суеты. А уравновешенность и способность к систематическому труду, терпение, верность и цельность. Все эти качества - редкий дар. Хоть они и кажутся неброскими, но польза от них бесценна. Потому что серьезную работу можно поручить только по-настоящему надежному исполнителю. Я на тебя очень рассчитываю, Дарья. Вот я со всеми работаю, а с тобой я отдыхаю".
   
  (Светлана Подснежина) - А я хочу сказать, что, когда пришлось потерять всех близких, поняла, что такое настоящее родство... Ведь у меня все умерли, ну, как и у многих тут... Когда все пропало, не осталось больше ни работы, ни семьи, ни будущего, стало понятно, до какой степени человек на самом деле одинок. Что вот есть твоя жизнь, и до нее никому нет дела. Вот как мы раньше жили, все по какой-то накатанной схеме, в какой-то системе, общество создавало иллюзию значимости, если человек играл заранее предопределенную роль, а без нее... Я поняла, что доверие, внутреннее согласие - это и есть настоящее родство. Дом - он не в документах, и не в крови, и не в географическом месте каком-нибудь. Дом внутри. Всем хочу сказать спасибо, вы стали моей семьей.
   
   (Артемий Хромченко) - Я помню, еще перед вторжением было много разговоров о конце света. И как все это представлялось? Живут, стало быть, люди, ни о чем не подозревают, вдруг - яркая вспышка, и ничего нет. А теперь я понимаю, что все постепенно, медленно происходило. Просто мир меняется, и он не хочет тебя ни уничтожить, ни спасти, он просто тебя не замечает. Это твое личное дело, найдешь ты свое место в новом мире или нет, сможешь ли измениться, встроиться. Иначе жизнь будет продолжаться без тебя. Это и есть конец света. Конец самомнения. И в то же время это - начало ответственности. И свободы. (пауза) На самом деле, я думаю, нам повезло, что довелось через это пройти.
   
  (Евгений Бархин) - Повезло, что довелось, а что удалось - еще лучше...
   
  (Ярослав Холодов) - У меня, пожалуй, на основании общего опыта, если суммировать впечатления, сложился такой вывод: учитель, духовный наставник - это не только подмога, но и искушение. То есть человек, который настолько тебя превосходит, что во всем главенствует, руководит, - это колоссальный источник энергии. Он все решает, за всем следит. А любому обывателю жизненно необходимо скомпенсировать свою неполноценность. Отсюда известное стремление большинства людей сбиваться в стаи: крутиться в компаниях, которые безразличны, сохранять давно опостылевшие семьи, имитировать общественную деятельность. Все эти дружбы, любови - своеобразный суррогат, возможность отвлечься, занять чем-нибудь время. И учитель в этом смысле - самая мощная подпитка. В какой-то момент ты начинаешь во всем опираться на него, воспринимаешь его, как всемогущее существо, без которого ни одна мелочь не происходит. И забываешь о своей воле. Нужно понимать, что учитель - это такой же человек, со своей жизнью, своими задачами. Он не может влезть во все и все поправить. И рекомендации учителя - это не инструкции для заучивания наизусть, а всего лишь повод к свободному, самостоятельному выбору. То есть взаимодействие с учителем - это вещь вспомогательная, вроде как тренинг, а на первом месте всегда должна быть твоя инициатива, твое решение. Потому что каждый занимает свое, неповторимое место в жизни. В общем, можно подытожить так: бесполезно на кого-либо оглядываться, даже на учителя.
   
  (Алина Руминова) - А я вот иногда смотрю на рисунки галактики, всяких созвездий, Млечного Пути, и думаю: мы привыкли считать "космос", "вселенную", какие-то там "скопления галактик" и "метагалактик" чем-то самым грандиозным, беспредельным... Как будто есть наша родная, изученная Земля и, с другой стороны, непостижимая пустота. Но что там, за космосом? Ведь, наверное, и ему где-то положен предел, и с этой точки зрения наш космос получается близким, понятным, и есть что-то еще... другое...
   
  (Тихон Ясенев) - Беля - настоящая русалка. Или лунная сирена. У нее кожа прозрачная и неуловимая улыбка. А глаза - как небо во время грозы. Темные и сверкающие. И, хотя она говорит, что "самая совершенная", на самом деле она только ищет себя. Но, с другой стороны, получается у нее виртуозно.
   
  Старатели.
   
  Однажды без видимого повода Беля вновь со всей серьезностью вернулась к градостроительному проекту. Без какого-либо вступления она собрала всех обитателей долины и без предисловий начала в подробностях объяснять архитектурный план будущего города, который старателям предстояло, по всей видимости, немедленно воплотить в жизнь.
  - Значит, так, - распорядилась она, - строить будем из красного песчаника, поскольку в нем содержится много железа. Вырезаем блоки вон в том карьере и перетаскиваем сюда. Блоки должны быть не меньше человеческого роста в высоту и ширину, а конкретную форму я вам подскажу: мы будем делать их трапециевидными и друг к другу подгонять. Здесь, вот на этой возвышенности, будем строить для вас дом. Это будет небоскреб. Впрочем, тут, в горах, до неба недалеко. Так вот, рассчитывайте этажей на пятьдесят-шестьдесят. Дом будет представлять из себя систему восходящих террас. Крыша каждого нижнего помещения будет садом для верхнего, и так спиралевидными кругами. Не стоит загромождать жилье камнем. Деревья, водопады и ручьи, солнечные лучи, звери и птицы, гуляющие между квартирами, должны компенсировать суровость камня и украшать жизнь людям. Под индивидуальные нужды приспосабливать пока не будем, сделаем прожиточно-минимальный стандарт. А внутри конструкции разместим лифты и подсобные помещения. Лифты построим большие и удобные, с диванами и росписью на стенах, ведь вида из них не будет никакого, значит, пусть интерьер восполняет недостаток. А на верхнем уровне сделаем... типа медитория. Со смотровой площадкой. И окнами от пола до потолка. Это если кому захочется посмотреть на наше место обитания с высоты птичьего полета. И в целом возвыситься духом. Понятно? - Беля неожиданно отвлеклась от красочного повествования и обвела старателей пристальным взглядом.
  Старатели потрясенно молчали. Хотя их силы за время тренировок существенно возросли против того набора навыков, который они привыкли считать нормальным для среднеарифметического человека, все же план звучал ирреально. Некоторые слушатели озадаченно кивнули. Беля сочла это выражение лояльности вполне достаточным.
  - Дальше - инфраструктура. Скажу я вам, герчеяуре, - задушевно сообщила она, - проблемой людей прошлого являлась расщепленность, рассогласованность всех качеств, фрагментарное, неполноценное восприятие мира, короче - диспропорциональность, в самых запущенных случаях - одномерность развития. Поэтому у нас будет комплексная застройка с многофункциональными сооружениями. Например, все вы слишком хорошо знаете, какую чудовищную реакцию перемены в мировоззрении и состоянии сознания вызывают в физическом теле, где давно и прочно устроилась масса невидимых паразитов, пожирающих вас путем хронических болезней, которые вы уже почти привыкли не замечать, и вдруг - потребовалось здоровье. Сразу же начинает лихорадить, появляются боли неизвестного происхождения, мигрени, удушье, сердечная недостаточность, не говоря уже об отлично всем знакомых судорогах и припадках, которые вызывают габбро. Зато все вы теперь осознаете метафизическое значение болезни, ее сакральный смысл. Болезнь призвана указать человеку на недостаток внутренних сил, который следует исправить для дальнейшего полноценного развития личности, и который без физических симптомов было бы не так просто обнаружить. К счастью для вас, хирург-убийца, - Беля кивнула на Себринга, - и еще несколько энтузиастов неплохо справляются с медицинской стороной вопроса. Вот их-то мы и распределим распоряжаться нашим лечебным учреждением нового типа, основным принципом которого станет проницательное замечание русского естествоиспытателя и по совместительству философа Данилевского: "Красота есть единственная потребность духа, которую может удовлетворить только материя". Поэтому больницу нам заменит Институт Красоты. А вам, эскулапы, придется освоить науку о строении души человека в таком же объеме, в каком и науку о строении тела. Вы научитесь восстанавливать гармонию тела и духа страждущих пациентов с помощью акупунктуры, обертонного интонирования и электрической хирургии. А ландшафт под красоту - вон там, - Беля указала на обширную площадку с края долины. - Заведение будет большое и интересное.
  Однако определенное перепрофилирование ожидает, не расслабляйтесь, всех и каждого. Офисы мы совместим с художественными мастерскими, горнодобывающие цеха оборудуем по принципу лабораторий... а вы как думали? Производственный процесс у нас будет творческий. Ежедневное посещение стереозеркальной библиотеки - обязательное. Постоянное повышение квалификации вам пригодится, будьте уверены. Каменный каркас города - только заготовка. Для того чтобы архитектура по-настоящему располагала полноценной жизни, потребуются более благородные материалы. Почему, как вы думаете, драгоценные камни так гипнотически действуют на человека? Потому что у них есть разум и даже душа! Настоящую драгоценность можно сравнить с тончайшим светомузыкальным аппаратом, способным настраиваться на многие полезные и просто любопытные волны... а порой даже со спутником жизни человека, более мудрым, чем хозяин. На строительство пойдет несколько тонн золота, прозрачного цветного стекла, хрусталя, жемчуга и драгоценных камней. Так как с добычей сейчас трудно - в естественных условиях утонченные формы породы созревают долго - вы научитесь их синтезировать, а впоследствии и выращивать. Шедевров искусства я от вас не жду, но обеспечить приличный дизайн вы обязаны.
  И все же качество работы архитектора зависит прежде всего от способности вписать постройки в первоначальное пространство с энергетической точки зрения. Адаптация ландшафта, выбор материалов, ориентировка в соответствии с движением светил, внутреннее оформление помещений - все выполняется исходя из метафизического предназначения конструкции. И в разработке энергетического замысла никакие правила не помогут, нужен талант. Поэтому за руководящую часть работы можете быть спокойны - ее возьму на себя я. А вам останется всего ничего... - тут Беля отряхнула руки, словно благополучно завершила основную часть строительства, и радостно сообщила: - Вы сейчас разучите один танец. Давайте, давайте, вот ты, ты, и ты... - Беля извлекла из толпы человек десять-двенадцать. - Становитесь в круг. Идите по кругу и повторяйте вот это движение, - Беля воспроизвела замысловатую фигуру. - Четко повторять, а не приблизительно! Все внимание только на пластику! Ахматов, я отлично чувствую, что ты рассеян. Учтите, вы будете продолжать до тех пор, пока не дадите устраивающий меня результат. Так... а теперь все то же самое в обратную сторону. Не останавливаться! - крикнула она, наблюдая за экзерсисами старателей. - Так, ты иди в центр круга. Вы, делаете полный круг в одну сторону, разворачиваетесь и повторяете все наоборот. Ты, сосредоточься. Ты представляешь все, что я велю. Вокруг тебя ничего нет. - Беля принялась перечислять директивы, перемежая их причудливыми тирадами на неизвестном языке. - Ты видишь луч света. Луч света разрезает камень, - в пространстве прошелестел причудливый звон. - Не поднимать голову! Ты видишь каменный блок. Он появляется из скалы... - над старателями блеснул яркий луч. - Не смотреть по сторонам! - прикрикнула Беля. Послышался отдаленный гул, пространство загудело, как наэлектризованное, и замелькали световые вспышки. - Не отвлекаться! Повторять все без перерыва! Вы ничего не слышите и не видите! Каменный блок поднимается в воздух. Он плывет в середину долины... - над старателями протянулась трапециевидная тень. - Шаг, разворот! В точности повторять! Ты видишь, как блок опускается на землю. Устойчиво ставь. Отпускай. Продолжаем! Заново!
  Время, потраченное на возведение первой исполинской стены, участники экспериментального производственного процесса впоследствии затруднялись сосчитать, хотя зрители уверяли, что прошло не больше получаса. Когда Беля крикнула: "Стоп!" - строители мгновенно почувствовали такой упадок сил, что многие просто повалились в траву, тогда как остальные старатели восхищенными возгласами и аплодисментами выразили бурный восторг. Беля взобралась на пригорок и придирчиво оглядела зигзагообразное сооружение, прочертившее дно долины, как застывшая молния.
  - Довольно коряво, - скептически прокомментировала Беля, - но для вас сойдет, - туманно добавила она. - Ну, кто заменит наших быстроизнашиваемых тружеников? - не дожидаясь ответа, Беля решительно назначила: - Ты, ты и ты...
  Вместе с завершением строительства первого флигеля многоярусной башни незаметно подошел вечер. Старатели понемногу освоились со сверхъестественными приемами и тянули глыбы из недр горы сравнительно согласованно и ровно. По требованию Бели все концентрировали внимание на монотонном повторении пластических этюдов, и казалось невероятным, что словно независимо от воли людей многотонные глыбы однообразно и как бы обыденно плыли в высоте, одна за другой с глухим ударом опускаясь в облака пыли. В какой-то момент Вероника, мельком оглянувшись на Белю, случайно заметила плавный закругляющий жест руки и пристальный взгляд, в котором мелькали белые блики.
  - Да ты жульничаешь! - воскликнула Вероника. - Это ты все делаешь!
  - Нет, я - пас, - серьезно возразила Беля, но глаза ее смеялись.
   
  Спустя некоторое время город предстал перед старателями в точности в том виде, как планировала Беля. Грубо обтесанные циклопические блоки сложились в литую, лаконичную конструкцию, сообщавшую пейзажу оттенок одновременно суровости и одухотворенности. В центре долины возвышалась похожая на спиралеобразную раковину громадная башня, как грандиозная разноцветная лестница, взбиравшаяся к облакам. Перекинутые от нее на склоны соседних гор ажурные арки мостов, словно сверкающие радуги, падали к подножию округлых башен и причудливых многоугольников обсерватории, лечебного центра, химического завода, библиотеки, пилорамы, электростанции и прочих необходимых для обеспечения жизни сооружений. Дно долины, как прозрачное кружево, покрывали гладкие стеклянные дорожки, связывавшие воедино жилые и рабочие корпуса, сельскохозяйственные террасы, водохранилища и сады. По фасадам всех зданий с первым лучом солнца, дробясь, рассыпались ослепительные блики, а с наступлением темноты окна обретали в свете звезд мягкую разноцветную окраску багряных, фиолетовых и золотистых цветов и переливались в темноте, как новогодние гирлянды. Вдоль крыш, оконных рам, даже бордюров дорог бежала сияющая оправа из золота и серебра.
  - Ну что, герчеяуре? - елейным тоном поинтересовалась Беля, с удовлетворением разглядывая с центральной смотровой площадки грандиозный комплекс, устроившийся в каменной чаше долины, как сказочный цветок. - Даже путь длиной в целую жизнь начинается с первого шага?
  - Что ты имеешь в виду? - настороженно отозвались те, кто почувствовал в ее словах подвох.
  Беля развела руками, как бы выражая недоумение по поводу всеобщей непонятливости.
  - Мы отправляемся в путешествие, - пояснила она. - Поймите, герчеяуре, - проникновенно посоветовала Беля, - архитектура - венец всех наук, искусств и ремесел, а потому, если вам удастся хоть в какой-то мере ее освоить, чего доброго, даже у таких бездарностей, как вы, активизируется мозговая деятельность... Когда мы приехали сюда, я поставила перед вами задачу привести в порядок эту долину. Сейчас эта отдельно взятая часть пространства приобрела цивилизованный вид. А что же остальной мир? Вы хоть вспомните архитектуру среднеарифметических современных городов. Железобетонные человекодавилки, асфальтовые заплатки и повсюду острые, как локоть, углы. Не нравится мне этот мещанский стиль, - Беля капризно сморщила нос. - Хорошо, что землетрясения практически уничтожили это бесцветное безобразие, - порадовалась она затем, - пригодное только для габбро, которые, как известно, сейчас там и живут... Могу между прочим сообщить, что габбро, существа из камня, сами являются своего рода архитектурой, а следовательно, и противопоставить им следует строительство нового мира в буквальном смысле! - веско заявила она. - Мы должны создать в пространстве нечто вроде противовеса каменной расе. Поэтому вашей насущной задачей на ближайшее будущее станет зодчество в предельно обширных масштабах. Площадки под застройку и архитектурные планы городов я вам, так и быть, подскажу - нет у меня доверия к вашим скорбным головам... смету тоже составлю сама. Но отрабатывать ее будете вы, и уж я прослежу, чтобы в кои-то веки вы сделали нечто действительно достойное внимания. Я, видите ли, собираюсь жить на этой планете, - доверительно сообщила Беля. - И хочу обустроить ее удобно. Чтобы все по моему вкусу. Разруха далеко не способствует нормальному самочувствию. С этими останками ушедшей цивилизации, до половины провалившимися под землю, ландшафт вообще не смотрится. Надо смастерить что-нибудь взамен. И попрочнее. Этим вы и займетесь - под моим чутким руководством! Все ясно? - Беля обвела старателей вопросительным взглядом.
  - И скоро планируем отправляться? - послышался из толпы невеселый голос.
  Беля лукаво улыбнулась.
  - Ну, пообретаемся здесь маленько... Как надоест, так и в путь!
  Старатели зашумели в порядке предположения, что "никогда не надоест". Беля засмеялась своим странным смехом, словно думала о чем-то другом.
   
  Из книги Станислава Ладшева "Беля. Как мы учились сражаться со временем и побеждать себя":
   
  (Стас Ладшев)
  Конечно, сразу мы никуда не поехали. Все мечтательно разбрелись по новостройкам и принялись осваиваться с привычными заботами в новой обстановке, то и дело выглядывая в окно и восхищенно качая головой. Массивные башни, сиявшие радужными огнями и, несмотря на колоссальные размеры, словно парившие в воздухе среди облаков, придавали городу какой-то ирреальный, неземной колорит. Не верилось, что мы вообще имели отношение к строительству. Мы помнили работу над некоторыми деталями, но целое оказалось далеко за пределами любых ожиданий. Вскоре мы заметили еще одно удивительное свойство города: несмотря на отсутствие шумового экрана, габбро поблизости не появлялись, словно занятая архитектурной новацией часть пространства оставалась для них невидимой.
  Мы пробыли в преображенной долине еще несколько месяцев, но почувствовали себя вознагражденными за всю предыдущую жизнь. Когда мы предложили Беле придумать для города название, она кивнула и объявила на своем шелестящем языке: "Суман Суал". После просьбы перевести она думала значительно дольше и наконец, небрежно помахав пальцами, отчиталась кратко: "Шаг".
  Под руководством Бели старатели привыкли считать обыденной частью рабочего графика испытания наподобие купания в кипятке, бега босиком по снегу, голодания, заточения внутри вырубленных в скале одиночных камер, длительного обета молчания и рискованных оккультных опытов. Беля оптимистично утверждала, что нет лучшего способа воспитать волевой характер, чем близкое знакомство с бесами, которых с иронией называла "братья наши меньшие". Она прагматично относилась к захватывающему зову непознанного, повторяя, что мерой всех человеческих экспериментов должно оставаться благополучие и процветание человечества.
  Со временем даже в повседневной жизни старатели привыкли использовать знания и навыки, которые еще недавно сочли бы мистическими. Однако, пожалуй, самым ценным итогом упорных тренировок и непререкаемой дисциплины стала незаметная перемена в отношениях с Белей. Признаться, поначалу многие из нас воспринимали ее как чудаковатое, ненадежное существо, случайную обладательницу сверхъестественных способностей, совершенно не знакомую с житейскими заботами и радостями, составляющими самую сущность жизни людей. Но постепенно мы научились внимательнее слушать Белю и лучше понимать. Порой в свободное время мы специально собирались, чтобы узнать ее мнение по наиболее злободневным проблемам, и случалось, наши дискуссии превращались в своего рода тематические лекции Бели, тем более что ее любимой формой диалога всегда оставался монолог.
  Пререкаться Беля не любила и возражения, как правило, пропускала мимо ушей; категорически осуждала пустые обобщения, как она выражалась - "выдумки", а выдумками она считала слова, не подтвержденные всем поведением и образом жизни говорящего. Посторонних, то есть не связанных с насущной практической задачей вопросов она тоже не одобряла и зачастую попросту на них не отвечала, как будто не слышала. Вообще Беля была не то чтобы немногословна, а просто принципиально иначе, гораздо более бережно, чем мы, относилась к словам. Перед тем, как ответить на какой-нибудь вопрос, который считала серьезным, она нередко задумывалась так надолго, что мы забывали, о чем спрашивали, и к тому же не всякие обстоятельства Беля считала пригодными для обсуждения тех или иных тем; ее отношение к речи стало мне понятнее, когда она однажды заметила:
  - Речь - священный дар, и произнести что-нибудь вслух значит произвести магическое действие, изменяющее реальность в определенном направлении. Говорить без цели опасно.
   
  - Беля, а что это за неизвестные слова, которые ты все время говоришь?
  - Аэлиш.
  - А разве есть такой язык? Это естественный или искусственный? Кто на нем говорит?
  - Это местный диалект. Там, откуда я родом.
  - А где ты родилась?
  - На Урале. Там у моих родителей был дом в горах. Он отдельно стоял, за городом.
  - А что сейчас с твоими родителями?
  - Не знаю. У нас произошел конфликт, и мне пришлось уйти из дома.
  - Понятно...
  - А этот язык, аэлиш, он как-то странно звучит?
  - Это священный язык одного древнего племени. На нем не все говорили. Только те, кто специально интересовался. Аэлиш - это система внушения. Ее не обязательно знать, она существует сама по себе.
  - А ты говоришь на аэлиш?
  - Я на русском говорю, вы что, не слышите?
  - А можно выучить этот язык?
  - Можно отождествить себя с системой.
  - И что будет?
  - Ничего.
  - Но что-то же изменится?
  - Перейдешь в другую систему координат. Здесь уже ничего не будет.
   
  - Как ты считаешь, что с нами будет после смерти?
  - После смерти, герчеяуре, будет то же, что было при жизни. На чем здесь закончишь - с того же там и начнешь. Сколько раз мне казалось, что я умираю. Однако в моей жизни ничего не менялось. И тогда я поняла, что истинные перемены приходят изнутри. А если человек не хочет начинать новую жизнь, то никакая смерть не поможет.
  - Как ты считаешь, правильно ли бояться смерти?
  - Кому как. Те, кому надо ее бояться, как правило, ее и боятся.
  - А ты боишься умереть?
  - Ээээ... ну, как сказать. На данный момент, я считаю, что умереть мне было бы нецелесообразно.
   
  - Странно, получается, что воевать с габбро так просто... не обращать внимания, и все?..
  - Так это-то и есть самое сложное! Папаша мой, не к ночи будь помянут, говорил, что есть в человеке такой импульс - "зло по отношению к себе", или "жажда боли". Это значит, что человек способен сделать заведомо, или потенциально, опасную, или даже смертельно опасную, вещь без веской причины. Просто чтобы посмотреть, как оно будет. И это качество само по себе не плохое и не хорошее. Оно заставляет экспериментировать, изменяться. Творчески относиться ко всему. Но только оно не должно быть самодовлеющим, абсолютно бесконтрольным. Это я уже от себя говорю, отец так не считал, но у него ситуация была другой. А теперь уже можно сказать, что в обстоятельствах, которые грозят кардинальными, необратимыми, абсолютно непредсказуемыми переменами... ну, бессмысленной насильственной смертью, например, хе-хе... короче, иногда надо руководствоваться не спонтанным любопытством - повезет или не повезет - а чем-то другим.
  - Чем?
  - Ну, так это-то как раз каждый только за себя может решить. Тут не посоветуешь. Вот известный писатель Лев Толстой сказал нечто вроде того, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастная семья несчастлива по-своему. Ну это потому, что поводов для несчастий всегда множество, выбирай любой. А по существу именно зло однообразно, оно обезличивает жертву, заставляя раз за разом отыгрывать один и тот же сюжет, как шарманка. Зло имеет паразитическую структуру, оно все перестраивает под себя. А собственная жизнь у каждого своя, она неповторима, ее нельзя как-то заранее распланировать и человеку подсказать. Поэтому никто не станет выносить свое счастье, свои знания, опыт на площадь, они там все равно не пригодятся. Мудрый человек предпочтет, чтобы в нем видели того, кого хотят видеть, и не мешали.
  - То есть ты считаешь, что никакого обмена позитивным опытом не может быть?
  - Косвенный может быть. А целенаправленное внушение порождает только зло, одержимость, невменяемость.
  - Значит, любое управление другим человеком - в конечном итоге, зло?
  - Вы, во-первых, различайте какие-то краеугольные вопросы и мелочи. Если я тебя попрошу мне соль передать, ничего страшного не случится. Хотя, кто тебя знает?.. (смех) Во-вторых, опять же, речь идет о глубинной сущности процессов, о намерениях - будет ли это насилие ради насилия или просто целесообразное обращение, ну, когда с человеком говорят на языке, который он лучше понимает? (смех) Вот у вас, кстати, было много болтовни на тему о власти и насилии. К примеру, может ли лидер быть не авторитарным? Это же абсурд, он потому и "лидер", что "авторитет". Важно другое: какого подчинения он ожидает? Признает ли он прежде всего добровольное подчинение свободных, самостоятельных людей, пытается ли сделать своих подопечных такими? Или весь интерес власти для него в том и состоит, чтобы принуждать к чему-то насильно, навязывать свою волю? Вот где разница! И эту разницу по учебнику менеджмента не определишь, понимаете вы это?
  И, наконец, в-третьих, самое главное. Что это у вас за привычка, постоянно воображать себе какую-то "единую теорию всего" и делать из нее выводы, "как правильно"? Мир огромен, и какие-то там слова - только его часть! А вы, в итоге, передергиваете, путаете все понятия, факты, и получается - скрестили ужа и ежа, получили метр колючей проволоки! Поймите вы наконец: никто и ни при каких обстоятельствах не может исключить возможность ошибки!
   
  - Я категорически отказываюсь страдать. Я изолирую или уничтожу любого, кто так или иначе причиняет мне дискомфорт, за исключением тех случаев, когда я сама, добровольно устраиваю себе испытание - для разнообразия.
  - Да ведь это преступление, жить в свое удовольствие, когда все кругом страдают!
  - Если ты не заткнешься, я совершу еще одно преступление - оторву твою пустую башку и скажу, что так и было. Ну так вот, для нормальной жизни мне необходимы... для начала, молодость, красота и здоровье. Всякие там болезни, увечья должны быть в моем случае исключены. Потом - безопасность. Чтобы вообще никаких помех, препятствий, принуждения. Неуязвимость против чего бы то ни было. Еще богатство. Не только в человеческом обществе, а вообще в природе. Чтобы все, что мне только может понадобиться, находилось в моем распоряжении, все материальные силы...
  - Но такое никому не доступно.
  - Все это находится в свободном доступе. Просто требуется заплатить определенную цену. У вас столько нет. А у меня - есть. Затем, память и ясновидение, знание обо всем прошлом и будущем... Универсальный талант. Чтобы любое занятие получалось в совершенстве. Бессмертие. И забвение. Азарт, риск, неизвестность - и покой. Весь мир. И еще какой-нибудь другой, который я придумаю сама. И все сначала.
  - Но тебе не кажется, что если действительно получится вот так всем владеть, жить станет неинтересно?
  - Вы что, чокнулись? Мир огромен. То, что я перечислила, - всего лишь инструментарий.
   
  - Как считаешь, возможен ли в принципе социальный прогресс?
  - Невозможен. И не нужен.
  - Почему?
  - Почему - что?
  - Все!
  - (вздыхает) Ой, это такой долгий разговор... Передайте-ка мне печеньку... нет, вон ту с перчиком...
  - Не пойму, зачем печенье с перцем готовить...
  - ...мерси. Ну-у-у... Много вашими учеными было сломано мозгов вокруг этой темы... я имею в виду не перец, а прогресс. Начать с того, что налицо существенные противоречия в трактовке природы человека. И расхождения эти не случайны. Человечество на самом деле лишь весьма условно можно считать некоей единой, однородной общностью... С точки зрения самой примитивной физиологии - ну там чисто формальные признаки: гуманоидная внешность - да, между людьми невооруженным взглядом заметно сходство. Кстати, серьезные исследования в области материального состава организма, например соотнесение группы крови - которых, если вдруг кто не в курсе, существует множество, и далеко не все были известны вашим медикам, - с психофизическими особенностями человека позволили бы взглянуть на общество как на многоуровневую систему разнородных, порой совершенно чуждых друг другу и даже несовместимых элементов. Однако ваши физиологи и психологи кто в лес, кто по дрова, а среднестатистический индивид, как правило, вообще то, что ему не понятно, не замечает, судит обо всем в меру своей испорченности и очень удивляется, отчего на каждом шагу его жизни происходит необыкновенное. Многие делают глубокомысленный вывод, что их нарочно обманывают и используют: подлая подружка, злая теща, в самых тяжелых случаях - мировой масонский заговор или даже психотронный излучатель зелененьких человечков из летающей тарелки. Обывателю невозможно понять тонкость и мудрость механизма человеческих судеб во всех головокружительных превращениях кажущегося добра и кажущегося зла. На самом же деле... ээээ... передайте-ка мне, пожалуй, всю миску вот этих печенек! Я не пойму, чего их от меня всегда так далеко ставят?.. Их же, кроме меня, никто не ест. Так вот... на самом деле все не так, как на самом деле! А именно: люди так же, как и животные, различаются в плане породы. Только у людей это различие недоступно невежественному или пристрастному взгляду. Оно проявляется косвенно: через поступки и судьбу. И поддается такой же косвенной корректировке, причем неоднократной и в любом направлении: от расторможенного пьяницы до праведника, от скромного труженика до маньяка-убийцы.
  Многие люди на этой земле вообще не созданы для какого-либо развития. Они существуют для того, чтобы попробовать то или иное чувственное ощущение. Причем это может быть довольно специфический опыт: например, погибнуть в газовой камере. Отчего по нелепой случайности уходят из жизни молодые, полные сил, казалось бы, замечательные люди, которым еще жить и жить на радость окружающим? Отчего болеют и умирают мучительной смертью дети? Отчего некоторые люди до старости остаются в больницах для умалишенных? Все это - просто игра, своего рода дегустация физического мира. Не нужно принимать ее всерьез. Многие существа из тех, что кажутся людьми, напрочь лишены души, это просто формы плоти.
  Бывают и люди другого типа... Им предназначен выбор, они решают, чему посвятить себя. Ну, конечно, мечутся, ищут, все им не так, все не нравится... в целом, характерно ощущение дискомфорта, неполноценности, устремленности неизвестно куда. Тут может быть масса вариантов, как сугубо личной, так и общечеловеческой значимости...
  Еще бывают люди, жизнь которых подчиняется заведомо подготовленной миссии. Типичный, хе-хе, случай - Иисус Христос. А вообще степень осознанности и содержание миссии могут быть разными. Чингисхан, например, тоже из этой категории. Ну, тут все понятно, да?
  И прибавьте к тому, что изрядная часть существ, выглядящих, как люди, вообще таковыми не является - ни морально, ни физически. Порой около четверти так называемого человечества составляют в принципе неземные, я не знаю, как сказать, явления. Их облик - только маскировка.
  - А себя бы ты к какой категории отнесла?
  - В основном я, пожалуй, отношусь ко второму типу. Но это все условно. Советую усвоить, что как развитие человеческого эмбриона повторяет все существующие животные формы, так и социально-психологическое становление полноценной личности подразумевает поочередную примерку множества типов поведения.
  И, возвращаясь к теме социальной гармонии, соответственно многообразию человеческих качеств в любом обществе всегда наличествует полный набор ролей, поддерживающих систему в динамическом состоянии. Диспропорции и противоречия обеспечивают импульс к саморазвитию изнутри, в противном случае конфликт возникает с внешней силой. В любом сколько-нибудь самодостаточном социальном организме сосуществуют все типы отношений одновременно.
  - То есть, если тебя не устраивает окружающая реальность, не нужно стремиться ее изменить, а следует просто искать ее уровень, или сегмент, который тебе подходит?
  - Следует прежде всего понимать, что чисто механические мероприятия, например переезд или, как программа-максимум, убийство соседей тут годятся только в качестве временной меры. Субъект попадает в среду, которой он внутренне сродни. Соответственно, если хочешь изменить окружение, следует изменить свой характер. Достигается это разными средствами, иногда нужно терпеть, а иногда, наоборот, предпринимать решительные действия - по обстоятельствам. Остальное решится само, вплоть до внезапной смерти ваших соседей по не зависящим от вас причинам. (смех) Вообще, резюмируя вышесказанное, должна заметить, что именно морально-психологический фактор определяет не только социальную, но и биологическую эволюцию.
  - То есть?
  - Непосредственно. Физические свойства организма определяются нравственными характеристиками и жизненными задачами существа. Ну, конечно, не рассуждениями о том, что "правильно" и "неправильно". Имеется в виду некая глубинная интенция, пронизывающая буквально каждый вздох, каждую крупицу тела. Если получится ее осознать и научиться грамотно управлять ею, можно даже сменить возраст и половую принадлежность без всякого хирургического вмешательства.
  - А ты меняла пол и возраст?
  - Бывает, меняю. Только вы этого не замечаете. Вы думаете, что это другой человек, не я.
  - Да?! А в кого ты превращаешься?
  - В тебя! Просто ты об этом не знаешь! Шучу. Не скажу. Помучайтесь подозрениями. Вы ведь, как и положено простолюдинам, все озабоченные - у вас половой вопрос самый волнительный. А я так и вообще собой бываю от случая к случаю...
   
  - В вашей, герчеяуре, так называемой цивилизации существовала большая путаница с понятием жертвы. Вроде как оказаться жертвой - это в любом случае менее предосудительно, чем совершить преступление. Якобы человек, пострадав, искупит свои грехи, подобно тому как Иисус Христос, пожертвовав собой, вознесся на небо. Через это масса споров о ненасилии либо сопротивлении злу силой. Вы как будто не замечаете один существенный нюанс: степень добровольности жертвы. Поймите вы раз и навсегда: если человек терпит потому, что боится или физически неспособен оказать сопротивление, а также если он рассчитывает получить вознаграждение, сыграв впоследствии на чувстве вины обидчика или жалости окружающих, - в таком случае жертва ничем не лучше преступника, и обоих ждет впоследствии суровое наказание. Только если человек внутренне освободился от логики несправедливости и мести, если он соглашается на трудности, лишения, страдания добровольно - чтобы воспитать в себе решимость, проверить какие-то навыки, или в порядке помощи окружающим - только тогда жертва может считаться похвальной и спасительной.
  - Беля, а ты из каких соображений взяла на себя труд нас обучать?
  - Рассчитывает получить вознаграждение!
  - Ты ничего не понимаешь в альтруизме...
  - ...и в каннибализме...
  - Ну что вы, герчеяуре, какой труд? Весь этот цирк - сплошной восторг...
   
  - Я бы не стала разделять физику и метафизику. Вообще-то физические величины обозначают не что иное, как степень разреженности, выражаясь религиозным языком, духа в материи. Вот мне сразу вспоминается картина Ван Гога "Звездная ночь", где звезды изображены в виде таких желтых воронок на синем фоне. Очень правильная картина, я считаю. Там как раз показано, что светила являются своего рода трансформаторами энергий, переходами между мирами. Это истинная сущность любого объекта в единстве его внутренних противоположностей. И люди должны быть такими же.
  - Но в чем смысл всего этого?
  - Ой, тебе что, смысла в жизни не хватает? Ну придумай себе какой-нибудь, выбор-то неограниченный. Или тебя свободный выбор в этом случае не устраивает? Нужно, чтобы кто-нибудь извне навязал?
  - В любом случае, придуманное - оно придумано...
  - Ну тогда пойди повесься! Ничего же не мешает! Ты пойми, твоя жизнь, она нужна только тебе. И если ты не видишь смысла, вполне возможно, что в твоем случае его действительно нет... Вообще вызывает недоумение, когда люди, как правило обожающие жаловаться на трудности, безвыходное положение, принуждение, склонные порассуждать о свободе, почему-то ситуацию свободного выбора вовсе не узнают или, вернее, постоянно с чем-то путают. Именно в тот момент, когда ничто не стесняет человеческой свободы действий, поднимается шум о падении устоев, кризисе, разрухе, беспределе, бессмысленности бытия... Что ж, распад всего тем и хорош, что каждый получает уникальную возможность проявить свою истинную сущность, и если вокруг немедленно образуется помойка промышленных масштабов - добро пожаловать к зеркалу. Человек же амбициозный, целеустремленный прекрасно понимает, что нет ничего полезнее и увлекательнее, чем достойно пройденное суровое испытание, и с радостью встречает возможность возвыситься до самоотверженного служения на благо своей земли, что во времена благополучные и удобные проблематично из-за соблазна удовольствий и личной выгоды.
  - А тебе жизнь никогда не казалась бессмысленной?
  - Ну, настроение всякое бывает... Депрессия - это даже интересно, позволяет проверить на прочность свои приоритеты и лишнее выбросить... А по большому счету - нет. Я даже больше скажу: отношение к жизни - это производная не от жизни, а от внутренней силы человека. Мне себя самой вполне достаточно в качестве смысла, дополнительных условий не требуется.
  - Но человек абсолютно самодостаточный должен быть совершенно эгоцентричным. Никем, кроме себя, нет причины интересоваться...
  - Ошибаешься. Причем сразу в нескольких местах. Во-первых, потребность в контакте с окружающими сама по себе ни о чем не говорит. Одиночество и общение равноценны. Одинаково болезненны и опасны, когда безвыходны... и полезны в правильной пропорции! Лучше всего употреблять их в сочетании, не смешивая. Типа как водка и томатный сок в "Кровавой Мэри" - ферштейн? Кстати, я вот думаю когда-нибудь стать барменом... открою кафе под названием "40 дней" - все, кто живы останутся, благодарить будут! А во-вторых, ущербность - не единственный повод к общению, и не лучший. Эгоцентризм как раз и есть признак неполноценности, тогда как общения можно искать не только от недостатка, но и от переизбытка... себя. Вы просто не в курсе - не с чем сравнивать, но чем более самодостаточны, независимы, совершенны люди, тем интереснее, разнообразнее и прочнее отношения между ними. Поэтому спасение в изоляции от мира, в замкнутости на своей персоне - это самообман.
   
  - Ты верующая?
  - Ну, верить можно только в то, что неочевидно. А Бог, он везде. Не пойму, о чем тут рассуждать.
  - Многие считают, что существование бога неочевидно.
  - Просто чувств, их пять только в физическом теле. А у человека есть еще несколько разных душ, и у каждой свои чувства.
  - Несколько душ?..
  - Ну да. У некоторых - минимальный набор: только витальная сила и практические навыки. Для таких людей очевидно, что все в мире существует для того, чтобы быть ими использованным, и тут невозможно доказать обратное. Если есть душа, отвечающая за абстрактное мышление, будут в разной степени очевидны законы логики. Причем как правило усваиваются самые топорные линейные приемы, а дальше развивается только самодовольство от своей сообразительности, хотя на самом деле логика - штука многомерная. Если работает нравственное чувство, то мораль превращается из красивых слов в физиологическую потребность. В общем, бывает много разных очевидностей. В моем случае правильнее было бы решать вопрос о вере в людей.
  - И ты веришь в людей?
  - Иногда...
   
  - Беля, ты часто говоришь о беспощадности, жестокости. Как относишься к идее, что если преступник раскаивается, ему прощаются все грехи?
  - Тут надо определиться, что мы понимаем под раскаянием. Если кто, допустим, случайно пролил соседу на рукав чашку чая или наступил на ногу, достаточно извиниться, и вопрос решен. Но если речь идет не о проступке, а о преступлении, извинения, как правило, никому не нужны. Настоящее раскаяние - это перерождение, начало новой жизни, в которой прежней ошибке уже не может быть места. Если преступник действительно полностью изменился - да, думаю, здесь возможно прощение.
  - А если преступник не считает себя виновным? Есть мнение, что все равно лучше простить...
  - Опять же, как посмотреть. В припадке самоуничижения навязываться со своим милосердием человеку, который тебя знать не хочет и зло, совершенное по отношению к тебе, попросту не заметил, - трудно представить себе более идиотскую затею. Но есть одна неочевидная закономерность. Дело в том, что любая ситуация - только локальный случай, не исчерпывающий всего многообразия вселенной. И какие-либо навязчивые переживания, в том числе ненависть и жажда мести, свидетельствуют прежде всего о неуверенности и страхе, о неспособности человека разотождествиться со своей мимолетной ролью, выйти из отжившей системы координат. Простить - значит преодолеть, лишить проблему всякого субъективного значения. Понятно, как и подлинное раскаяние, это не формальность, а долгий и трудный процесс преобразования действительности. Иногда, чтобы по-настоящему простить, требуется целая жизнь. Наверное, бывают даже случаи, когда для этого требуется вечность.
   
  Старатели.
   
  Всему приходит конец, и когда старателям начало казаться, что красивое и плодотворное времяпровождение в неправдоподобном городе продлится вечно, Беля объявила, что, по ее мнению, пора приступать к строительным работам общепланетарного масштаба. Несколько человек привели в работоспособное состояние машины и автобусы, о которых старатели уже успели забыть, и вскоре по той же дороге, по которой приехали, люди покинули свой с трудом обретенный временный дом навсегда.
  Переезд через опустошенную землю, свободный от былых неустанных забот о самозащите и бегстве от габбро, сравнительно отстраненное наблюдение за крошечными горстками выживших людей, уловками и зверствами мародеров, жертвами, зараженными каменной спорой в подземных гнездах габбро, безликие руины бывших городов и ослепительные миражи блуждающего измерения поначалу произвели на старателей совершенно деморализующее впечатление. Отдельные энтузиасты то и дело возвращались к идее немедленного вооруженного сопротивления любыми подручными средствами; другие хмуро отворачивались и безнадежно молчали; Беля нарочито игнорировала всякое свидетельство существования каких-либо нуждающихся в помощи людей, хотя зачастую разыскивала и демонстрировала старателям наиболее вопиющие примеры деградации человечества в противостоянии с каменной расой, комментируя происходящее с деловитостью или иронией, но без малейшего сострадания. Наконец подобная подчеркнутая и, как многим казалось, самовлюбленная бесчеловечность послужила причиной первого открытого неповиновения Беле, бестолкового и наивного, которое, как многие потом догадались, Беля ждала и спровоцировала сама.
  Однажды старатели по требованию Бели спустились в разветвленную сеть полуразрушенных подземных катакомб, где Беля в одиночку уничтожила целый рой и поймала Себрингу для препарирования плодущую самку габбро. Отыскав в заброшенных бункерах склад боеприпасов, Беля раздала старателям оружие и безапелляционно велела расстрелять всех зараженных людей, которые найдутся в коконах. Для многих старателей, и без того подавленных мрачными впечатлениями от переездов, это требование стало последним доводом в пользу того, чтобы воспротивиться абсурдному и преступному, как им казалось, произволу Бели в судьбе сородичей.
  - Зачем мы вообще учимся самозащите? - раздавались нетерпеливые голоса. - Как можно вести беспечную и комфортную жизнь в то время, как другие люди находятся на грани выживания? Мы могли бы попытаться спасти...
  Услышав о мессианских амбициях, Беля обрадовалась, словно ждала подобной инициативы.
  - Конечно, вперед! - воодушевилась она. - Идите и спасайте! Правда, не совсем понятно, что вы собираетесь противопоставить габбро, зато зрелище обещает быть интересным!
  Старатели немного поостыли, смутились и возразили: они не способны сражаться против габбро, а вот Беля справилась бы с паразитами легко, однако отказывается использовать свою силу на пользу людям.
  - Если вы не способны понять, каким образом я побеждаю врага, то как вы можете судить, по каким признакам я определяю друга? Как вы можете решить, требуется ли мое вмешательство, нуждается ли кто-нибудь в моей помощи?
  Старатели примолкли: мысль о том, чтобы жертвы нападения не нуждались в помощи, показалась бредовой. Беля же небрежно уперла кулак в бок и встала в театральную позу, очевидно намереваясь произнести очередную отповедь.
  - Запомните, герчеяуре, - пояснила она, - непреодолимое желание оказать помощь всегда происходит из страха повторить судьбу жертвы, попасть в дискомфортную или пугающую ситуацию. В таком случае вам уже безразлично, как объект вашей заботы сам оценивает свое положение: вы готовы навязывать свою помощь даже против чужой воли, не говоря уже о вашей полной неспособности объективно решить, насколько заслуженны выпавшие на чью-то долю испытания, насколько они справедливы. Вы готовы, меряя все исключительно собственной меркой, вмешиваться в события, которых не хотите понимать. Это бесперспективный и опасный подход. Вы должны однозначно осознавать, что за любыми неадекватными порывами скрывается проблема безопасности вашей персоны, и заботиться прежде всего о самозащите. Что касается остального, могу вас уверить: способность к оказанию своевременной и достаточной помощи у вас не появится, пока вы не поймете, что все в мире происходит по закону единства справедливости и милосердия, все движется по оптимальной схеме. Подобное притягивает подобное, злая судьба преследует злодея, и зачастую освободить человека от страданий значит лишить его возможности самосовершенствования. Для спасения собственной жизни вы научились игнорировать паразитов - для спасения жизни других людей вы должны научиться игнорировать пострадавших.
  Старатели недоуменно задумались.
  - А теперь - по поводу задачи, которая вас всех так взволновала, - смягчилась Беля. - Вам прекрасно известно, что человека, зараженного зародышем габбро, невозможно спасти. Каменные споры вживаются во внутренние органы, и вплоть до нейтрализации источника паразитарной воли - Матки - помочь зараженным не смогу даже я. Трансформа в рабочую особь неизбежна и очень мучительна. Элементарный здравый смысл свидетельствует, что всем зараженным лучше погибнуть сейчас, хотя меня, честно сказать, больше беспокоит не их судьба, а необходимость предотвратить появление лишней груды каменных тварей. Что же мешает вам совершить с любой точки зрения похвальный поступок?
  Вы, герчеяуре, привыкли к идиотскому мнению, что стремиться убить - это всегда означает желать зла. Напрасно. Жизнь и смерть равноценны, и как в жизни, так и в смерти ваши желания - это сугубо личное, субъективное дело. Можно обречь на жизнь и совершить преступление, а можно подарить смерть и совершить подвиг. Неуместное добро равнозначно намеренному злу. Поймите это. Любой ваш поступок должен быть осознанным, добровольным, милосердным и справедливым. А теперь разбирайте оружие и всех, кто находится в коконах, - расстрелять!
  После такого неожиданного поворота в обучении старатели по-новому взглянули на безрадостные разъезды.
  - Запомните, герчеяуре, - вскоре повторила им Беля. - Шок и ужас при виде чужих страданий - на самом деле то же самое, что зависть к чужому счастью. Все это происходит от непонимания своего места в жизни и недоверия к судьбе. До тех пор, пока вы не научитесь полному самообладанию в любых обстоятельствах, все ваши достижения и способности не будут стоить ломаного гроша. Вы достаточно увидели одичавших существ, безнадежно заблудившихся в заботах о физическом спасении. С исчезновением технического антуража ушедшей цивилизации многих выживших поглотило варварство, которое свидетельствует только, что варварство изначально было в их душах. Однако не все люди так однозначно деградировали. Есть и другие. Они тщательно оберегают свои убежища от паразитов и непосвященных. Я проведу вас к ним в гости. Они заставят вас о многом задуматься по-другому. А мы поможем им с жильем. Ведь мы теперь вольные каменщики? - Беля засмеялась своим странным отчужденным смехом.
  - Так вот ты какой, мировой масонский заговор, - пробормотал кто-то в толпе.
   
  Из книги Станислава Ладшева "Беля. Как мы учились сражаться со временем и побеждать себя":
   
  - Мне больше всего запомнилась деревня колдунов. Все какое-то заговоренное, как в страшной русской сказке. Идешь в лес по прямой тропинке - выходишь ровно в том же месте, где зашла. Избушки ходят с места на место, сами окнами и дверьми хлопают, чтобы зайти, выйти - договариваться надо. В прудах барабашки какие-то. Я сначала думала, что местные так от мародеров скрываются, а потом поняла, что это у них юмор такой.
  - Да это не главное. Просто всякие фокусы подстегивают воображение, не позволяют привязываться к привычному миру. Все время придумываешь что-то новенькое. Они постоянно в поиске, хотя для постороннего это выглядит, как балаганчик ужасов, или даже как кошмарный сон наяву...
  - Да чего уж, когда они настоящих мертвяков вызывают. У них и кладбище специальное есть, оборудованное ведьминскими прибамбасами. Деревня-то в мирное время была глухая, до ближайшего шоссе пять километров пешком, а замутил в полнолуние макабр - впечатлений на месяц, ни театр, ни спортзал не нужен.
  - У них и другое кладбище есть чуть подальше в лесу, я там была. Там только кости вперемешку с землей и осколки плит попадаются, но все работает.
  - Смотри! Придет к тебе теперь мертвый жених. Как в одноименной страшной русской сказке.
  - Приходил уже! И якобы брат мой умерший приходил.
  - А ты чего?
  - А чего? Тут ведь главное - не принимать их всерьез. Сделала в воздухе руками знаки, которым меня учили, и никого не стало. Неприятно, конечно. Но защита от психического нападения - полезное искусство. Я у этих колдунов многому научилась.
  - И на диету они всех нас таки посадили.
  - Да. Теперь кто не сможет хоть год жить в лесу на подножном корму? Я, конечно, еще по Беле понял, что ягоды и корешки собирать - это целая наука, но чтобы здоровье настолько менялось, если их систематически употреблять... Я недавно не поверил бы, что смогу, как местные, по снегу босиком ходить. У них до нашего приезда печки разрушенные стояли - никто не топил.
  - А вообще кто-нибудь из них о себе что-то рассказывал?
  - Ну, большинство ничего о себе не говорит. Я вообще подозреваю, что они старше, чем кажутся...
  - А я подозреваю, что они в основном из тех самых мертвяков, которых вызывают...
  - Да, и это тоже... Мужик один упоминал, что у него в молодости случилось что-то вроде провала в памяти.
  - Типичный случай диссоциативной амнезии.
  - Чего?..
  - Забыл, кто он. Потом, правда, вспомнил.
  - Да, вот так начинаешь сомневаться: сам-то я не мертвяк? Может, просто забыл?..
   
  (Стас Ладшев) - Дарина, здесь в деревне масса совершенно необъяснимых личностей, и никто не хочет ничего о себе рассказывать!
  (Дарина) - Это чтоб вы не умерли!
  - Все так страшно?
  - Страшно смешно!
  - И ваша история тоже смешная?
  - Веселая, не без этого.
  - Может быть, поделитесь?
  - Ну... я не из местных. Жила я раньше в небольшом городке, в другой части России. Мы с мужем и дочерью увлекались спиритизмом. Подходили к занятию по-своему. Я думала, что люди, которые считают оккультные практики опасными, просто сами опасные и неуравновешенные. Манипулируют что-то с зеркалами, кровью - только страху нагоняют, вызывают чертей, которых сами себе нафантазировали, еще бы в таком состоянии не дождаться неприятностей. А мы поступали с точностью до наоборот: не занавешивали окна, не зажигали свечи. Садились вокруг стола, соединяли руки, образуя кольцо. Вызывали знаменитых исторических деятелей, талантливых поэтов. Случались удивительные вещи. Как-то "разговаривали" мы с Распутиным, а на верхнем этаже сильно шумели. Я в шутку попросила духа, чтобы он, как бывший негласный правитель империи и чудотворец, распорядился насчет неугомонных соседей. Дух ответил тоже шуткой, что он их разорвет на куски и разложит по полочкам. Мы посмеялись и забыли про эту болтовню. А потом заметили, что соседи перестали нас беспокоить; оказалось, они разменяли квартиру и уехали...
  Однажды мы попросили дух Лермонтова сочинить что-нибудь для нас. Вскоре блюдце поехало по буквам с такой скоростью, что мы едва успевали читать. Получилось вот что:
  Не родишься - не умрешь.
  Смерть смеркается, светает,
  Вызовет - и отзывает,
  Приходи и пропадешь.
  И тут мне вздумалось предложить духу пойти с нами в парк! Я думала, это невозможно, но он согласился и сказал, что будет ждать нас у эстрады в черном костюме и с тросточкой в руках. Мы погуляли по парку и пошли к назначенному месту. Еще издалека увидели стройного субтильного мужчину, одетого по описанию. Он повернулся и стал смотреть в нашу сторону. Муж с дочерью испугались и отказались продолжать, а я решила идти до конца. Вот тут-то оно меня и схватило!
  - Что?
  - А кто ж его знает? Мало ли всякой нечисти возле людей ошивается? Они многое знают, им прикинуться поэтом, царем, умершим родственником ничего не стоит.
  - То есть это был не Лермонтов?
  - Нет, конечно! Это мелкие бесы, отжившие воспоминания, призраки... Выискивают себе легковерных бездельников, вроде нас, или авантюристов всяких, и развлекаются. Ну так вот, осталась на руках у мужа и дочери психически неизлечимо больная женщина. А я оказалась в потустороннем мире, про который я вам, молодой человек, ничего рассказывать не буду. Выбралась уже тут. Сначала в бесплотном виде, а там и оболочку приобрела.
  - А можно нескромный вопрос? То есть вы снова стали той женщиной, которой были раньше? Или у вас теперь... ээээ, какое-нибудь другое тело?
  - Хе-хе! Все-то ему надо знать! Больше ничего не скажу.
   
  - Меня совершенно поразили так называемые "хирурги"...
  - Госпиталь "Лабиринт"?
  - Да, лабиринт с рассадником минотавров! И ведь, с другой стороны, они действительно изумительные врачи! Многому научили даже тех, кто раньше в медицине ничего не понимал, - вроде бы простые, но эффективные приемы. А насколько это важно при нашей жизни, когда нет времени ни отдыхать, ни страдать бессонницей, ни болеть. Что уж говорить о профессионалах. Себринг вон месяц пропадал у них, теперь операции голыми руками делает. И все-таки эти их эксперименты на людях... жуткое производят впечатление.
  - На самом деле ни беженцев, ни мародеров никто не жалует. Это либо психически безнадежно сломленные люди, либо неисправимые преступники. Доверять им опасно, изолировать - не всегда получается; остается использовать.
  - Ты повторяешь рассуждения Бели. Я считаю, решиться на такие рискованные эксперименты можно разве только под давлением крайней необходимости, но не из любопытства!
  - Инга права. Те же самые колдуны из ходячих избушек натравливали всякую нечисть на соседей ради развлечения и даже, если не ошибаюсь, иногда специально заманивали к себе гостей, чтобы их пожрали потусторонние существа...
  - Не совсем так. Чтобы вызванные в человеческий мир бесплотные существа заселились в физическое тело.
  - Очень существенная разница! ...Но такого систематического, целенаправленного насилия, как в госпитале, все же не было. Чтобы специально выискивать подопытных. К тому же помимо хирургических опытов на людях они выводят каких-то монстров.
  - Ты веришь в эти сказки?
  - Ну если Беля ходила с одним таким! Оно у нее на плече сидело.
  - Точно, я несколько раз видел. Только издалека. Голова человеческая, а тело вроде как у птицы, и глаза совиные.
  - Очуметь можно... Я в таких случаях предпочитаю ничего не думать.
   
  (Стас Ладшев) - Расскажи о госпитале "Лабиринт". В конце концов, ты сам там работал какое-то время.
  (Всеволод Себринг) - Я многое не могу разглашать. Издержки сугубо индивидуальной программы обучения.
  - В общих чертах.
  - Ну... Первое, что мне сказали: "Человек даже и в здоровом, так называемом естественном виде, не говоря уже о калеке или больном, - лишь полуфабрикат, требующий усовершенствования. Все мы на самом деле - только промежуточный этап не вполне целенаправленного эксперимента". Это их принцип. Они считают, что человек должен в буквальном смысле создавать себя заново. В том числе физически.
  Госпиталь образовался на основе научно-исследовательского испытательного центра при Институте военной медицины. Нынешний руководитель хирургов, Бадмаев, до вторжения габбро там работал: врач-трансплантолог, академик РАМН... По происхождению он - бурят и кроме европейской медицины изучал еще тибетскую традицию. Вообще задумывался о религиозном пути, хотел уйти в дацан... А тут как раз все и началось. Его ранило каменной спорой - левую руку парализовало. Он поклялся, что вытащит нити во что бы то ни стало, хотя какие тут хирургические эксперименты посреди всеобщей анархии. Но люди подобрались грамотные, те, кто в живых остался, организовали оборону - причем говорят, что защищаться приходилось в основном от других людей. В итоге стали совмещать военные действия и врачебную практику с исследованиями, экспериментами - травмы-то нетипичные. По ходу работы все отношение к жизни поменялось, цели, принципы действий, да чего там - физический организм многих врачей здесь другой, искусственный. На самом деле теперь в систему входит целая сеть лабораторий и питомников, плюс подземные палаты - а то многие удивляются названию "Лабиринт". Корпус, где мы гостили, - только филиал. Кстати, помнишь, мы проезжали мимо особняка в пригороде бывшего Климова?
  - Там жила одинокая женщина, такая светская, в пустом доме?
  - Да. Это тоже филиал госпиталя. Женщина - хирург и смотрительница Климовского питомника. На нее часто нападают из-за ее кажущейся беззащитности. Но на самом деле дом не пустой. Она таким образом собирает особей для операций по скрещиванию различных биологических видов и преобразованию генома.
  - И мы подходим к спорной теме разведения хирургами каких-то мутантов.
  - Это не мутанты. Это сфинксы - составные существа. Высокоразвитые создания, которые во многом как бы дополняют человека, а в чем-то и превосходят. Но у них феноменально развит только узкий спектр специфических способностей, в остальном они нуждаются в уходе и дрессировке. Это своего рода домашние питомцы будущего, хотя я привел упрощенное сравнение.
  - Но откуда они берутся? Их сшивают из разных частей животных и людей?
  - В общем, да. В некоторых из них присутствуют элементы, которых нет в природе. Прежде всего сфинксы являются как бы выжимкой из людей, которые в целостном виде проявили себя неприемлемым образом. Хотя были случаи, когда в качестве основы для нового сфинкса добровольно передавалась часть личности кого-то из врачей.
  - Трудно представить... И ты действительно видел этих монстров?
  - Да, видел, и даже работал над синтезированием новой формы. Правда, непонятно пока, пустят ли ее в производство. Экспериментальные образцы должны пройти испытания.
  - А сколько примерно типов монстров уже существует?
  - Да перестань ты их монстрами называть! Это милейшие существа, по-своему очень мудрые. Ты бы видел одних только снежных слонов! Это помесь слона и белого медведя. Приспособлена для наших северных краев. У них такая длинная, мягкая белая шерсть почти до земли - настоящий громадный валенок, и медвежья башка с бивнями... Во лбу - выпуклый голубой третий глаз размером с блюдце, который всегда бодрствует и видит будущее. Медлительные такие, задумчивые - посидишь в питомнике полчаса, и кажется, уже стал философом. Хоть стихи сочиняй о звездах в человеческой душе и нравственном законе на небесах... ой, или наоборот... забыл. Какой-то мыслитель на эту тему выражался.
  - Ну, не знаю... я лично других тварей видел... Какое-то змеиное логово. Змеи с несколькими головами, змеи с крыльями, рогатые змеи...
  - Ты видел гидр. С рептилиями есть эксперименты и поинтереснее - люди-ящеры. Верхняя часть тела в основном как человеческая, только покрыта чешуей, нижняя - примерно как у крокодила, а голова от хамелеона. Глаза вращаются независимо друг от друга в разные стороны. Язык выбрасывается на расстояние в два раза больше длины тела и ловит зазевавшихся теплокровных. Плюс мимикрия - залюбуешься. Но они очень флегматичные и расчетливые, к тому же не разговаривают... А экзотических зверей у хирургов - целый геральдический сад. Собаки с несколькими головами и крыльями, существа, целиком покрытые роговыми щитками вроде панциря... но сами типа кабанов... крылатые львы, пегасы, единороги... вообще начинаешь задумываться, что на самом деле было раньше: такие вот создания или их мифические образы. Может, в начале времен тоже кто-то проводил эксперименты... Но есть и оригинальные находки. Например, один громадный паук с головой льва.
  - Милейшее создание, надо полагать...
  - Мохнатый такой, рыженький. В прошлом начальник частного охранного предприятия, а теперь предпочитает прятаться в углу. Но он еще глупый, сырой.
  - А что это за полуптица, которая засветилась у Бели на плече?
  - Это сирена Сиенна. Они с Белей дружат. Беля любит петь, и сирена тоже. Только никакой человеческий голос никогда не сравнится с голосом сирены. У нее особые голосовые связки, и устройство черепа другое. Голос резонирует, как под куполом, получается своеобразный акустический эффект.
  - Н-да... интересные опыты.
  - Ты еще не всех врачей видел. Ты что думаешь? Они наиболее удачные находки и себе вживляют. Третий глаз, крылья, жабры...
  - Так тот хирург таки вытащил из руки каменную нить?
  - Вытащил. Кстати, Ростопчин сестру свою в госпитале оставил. Правильное решение. Сделать операцию на мозге они сейчас, конечно, не смогут, но уход обеспечат грамотный, а то наши постоянные переезды и здоровый-то не всякий выдержит. Я уж не надеялся, что он решится кому-то ее препоручить. Он и сам рвался остаться, учиться на хирурга, но его даже на порог не пустили. Говорят, у тебя руки ударника по голове.
  - А тебя-то как приняли?
  - Не без эксцессов... Ведь Беля меня особо не мурыжила, так что я только от других ужастики слышал, а сам привык быть на особом счету. Она, видимо, так и предполагала передать меня хирургам на перевоспитание. Так вот, пригласил меня один, с виду добродушный такой, и говорит: вам, молодой человек, сначала самому надо плечо подлечить. Я думаю: откуда знает? Но, действительно, был у меня, еще в студенческие годы, вывих лопатки, и с тех пор плечо ныло иногда, но я так привык, что и не замечал уже. Думаю: безделица какая-то, но соглашаюсь. Садимся мы у него в кабинете, он так рассеянно меня за жизнь расспрашивает и пишет что-то - вроде как медицинскую карту заполняет. А они ведь все гипнотизеры. Короче, я и не заметил, как он встал напротив меня и стальным голосом начал сыпать даты, имена какие-то... в общем, набор, казалось бы, ничего не значащих формальных сведений. И тут я такое начал вспоминать... Всю свою жизнь все равно что заново прожил. Как будто мне картотеку предъявили, где каждое событие сохранилось в объективном, однозначном виде, а не так, как мне в данный момент хочется или не хочется воображать. Но это только начало. В какой-то момент боль в плече стала просто невыносимой, и одновременно я вспомнил похороны сестры. Она под трамвай попала, когда мне было двенадцать лет. Я тогда, кажется, и не переживал особенно, только было странное чувство, как будто оцепенело во мне что-то, а тут со мной просто началась истерика. Ни одного случая в жизни не помню, чтобы так колбасило. И вспоминается вдруг совершенно другой случай: как мы с сестрой поссорились, я ее толкнул, а она упала, и мне стыдно стало - вроде как я старший и мог бы ее защищать, а я наоборот. И как будто я получаюсь в ответе за ее смерть, что мог удержать ее, ну, той самой рукой, которой толкнул, - не знаю, как иначе объяснить. Мне до сих пор жутко, когда я этот сеанс психотерапии вспоминаю. В конце концов у меня полностью отнялась вся левая сторона тела. А хирург говорит:
  - Ты до сих пор держишь ее, не даешь уйти. - Я ору:
  - Да как я могу ее держать, умер человек, ничего не поделаешь уже! - А он:
  - Нет, ты должен дать свое согласие. Ты должен добровольно согласиться, чтобы ее задавил трамвай. - Я ору:
  - Да при чем тут мое согласие?! Если б это от меня зависело! - А он:
  - Зависит. Ты не соглашаешься, не отпускаешь. И потому живешь только наполовину. Если ты не решишь сейчас, то останешься парализованным на всю жизнь.
  И тут я понимаю, что, логично получается или нет, а он совершенно отчетливо прав. Короче, душеспасение в действии. Вообще я раньше слышал о чем-то подобном, но считал, что это скорее самовнушение для впечатлительных, а в реале оказалось - как вскрытие заживо. Я чувствую, что не могу слов произнести, которые он требует - казалось бы, скажи и все, но таким непреодолимым стало ощущение беспомощности перед смертью, которое тогда, давно возникло... словно отдельное живое существо, которое борется со мной, чтобы я его признал. И как только мне это пришло на ум - ну, что мои страдания, это не я, и не весь мир, а как будто отдельная самостоятельная сила, - мне вдруг отчетливо представилось, что стоит передо мной труп маленькой девочки - как будто пародия на сестру и все мои переживания... И я сказал:
  - Уходи.
  Тут хирург как саданет мне со всего размаха под лопатку. Я чувствую - вздохнуть не могу, и отключился. А когда очнулся, хирург говорит:
  - Вот так-то! Не случись всей этой свистопляски с габбро, не встреться мы, ты бы провинциальным патологоанатомом всю жизнь прозябал, с твоим-то талантом. Очень сильное у тебя влечение к смерти было. В крайней ситуации оно хорошо, а для нормальной жизни - непродуктивно. Хорошо, что ты Белю встретил: она из тебя человека сделала, ну и сюда привезла!
  И тут я понял: в самом деле, почему я не хирургом стал, а патологом? Не чувствовал в себе способности спасать... И травму схлопотал как раз тогда, когда решать насчет профессии надо было... Такое вот собеседование получилось... Как говорит Беля, "чтобы оценить прелесть этой процедуры, надо перво-наперво остаться в живых!" И, скажу я тебе: невзирая ни на какую пользу, я ни за что на свете не хотел бы это повторить!
   
  - Когда мы встретили эту девочку, которая, как маугли, жила на деревьях и командовала животными, я думала, таких, как она, больше нет. Она так интересно переводила с языка животных и птиц. По-моему, такое невозможно придумать. Когда слышишь речь в таких странных выражениях, словно сама перерождаешься, начинаешь видеть мир под новым, непривычным углом. Или вот когда она позвала нас поучаствовать в обучении животных - скорее получилось обучение людей. Я поняла, что значит общение с природой, как с равноправным, разумным существом. Ведь мир природы, если уметь его понимать, намного богаче в плане разума и духа, чем мы привыкли считать. Да и самой этой Майе по выносливости и сообразительности ни за что не дашь семь лет. Глядя на нее, я задумалась, в каком смысле на самом-то деле человек должен быть "царем природы". Ну а потом выяснилось, что она вовсе не дикарка, а поблизости целая община, в которой все заточено под биологические опыты. Я так поняла, кого там только не было: и ученые, и знахари какие-то, и просто люди, которые любят и умеют работать на земле - бывшие сельские жители, звероводы, лесники, и даже бывшие цирковые артисты...
  Какие там были умные, воспитанные звери - как будто звериный аристократический двор! А чтобы в таком климате росли арбузы и ананасы, я никогда не видела! У них такая же система обработки пахотных земель и решетка оросительных каналов, какую нам Беля показывала. А о млекопитающем дереве я вообще молчу! Я чуть в обморок не упала! Разгуливает по участку громадное белое дерево, из пористой коры сочится молоко! Под конец стало даже как-то странно, что оно не разговаривает. Думаю, просто не хочет.
   
  (Зиновий) - Наша община основана на принципах биологической цивилизации. Управление органическими системами требует более комплексных и длительных усилий - по существу, на протяжении многих поколений, но зато и результат получается значительно более качественный и долговечный, чем в случае использования техники. Наша цель - не эксплуатация природы, а налаживание своего рода симбиоза. Можно сказать, что мы со своим производством планируем долгую и счастливую совместную жизнь. (смеется) Ведь отличие человека, как особой биологической формы, именно в том и состоит, чтобы стать источником разумной, сознательной помощи всей земле. Человек в этом смысле - инструмент самоуправления природы. Мы должны служить планете.
  (Стас Ладшев) - А в чем это может выражаться?
  - Ну вот, например, к нам обращаются за лечением раненые животные. Мы стараемся предотвратить распространение эпидемий, стихийных бедствий. Допустим, звери могут передать, что в лесу начался пожар. Мы едем и его тушим. Зимой к нам приходят за кормом. Некоторых животных оставляем здесь, воспитываем. Вот недавно отловили медведя-шатуна, привели в состояние адеквата. Теперь он у нас культурный. Правда, все равно хитрый, как шайтан. Постоянно норовит залезть в холодильник и насосаться пива. Пьяница. Другой раз засунул башку в ведро, а вытащить не может. Носился тут по всему хозяйству, как очумелый. (смеется)
  - Вы и с растениями обращаетесь как-то по-особенному?
  - Все дома, в которых мы живем, - это искусственно выведенные деревья с полостями внутри. Очень экологичное и прочное жилье. Сейсмостойкость у такого дома высокая, а ведь в этом регионе и в мирное время часто случались землетрясения. Архитектурные формы, сами видите, необычные, узловатые - на любителя. Зато кругом зелень. (смеется) Беля нам подсказала, как увеличить теплоизолирующие свойства материала. Теперь подумываем об огнеупорности. Беля предлагала объяснить нам формулу, но наши хотят сами разобраться. А пока что в оранжерее есть экспериментальные экземпляры деревьев, покрытых чем-то вроде железной коры. Я не вникал, этим садоводы занимается. Но, говорят, выдерживает прямое попадание из гранатомета и поливание кислотой габбро, что в оборонных целях небезынтересно. Есть и менее милитаристские разработки. Видел деревья с отслаивающейся корой? Пробовал?
  - Да! Вещь.
  - Вот! Эти деревья сбрасывают кору, как змея - кожу. Отслоившаяся оболочка - не просто вкусное угощение, она способствует омоложению организма. Мы добавляем ее во многие блюда и лекарства. Эти удивительные растения вывела моя племянница Анна.
  - Потрясающе. Передайте ей благодарность от всех старателей. У нас многие, можно сказать, пристрастились к кроксу.
  - Добро пожаловать в общество кроксо-гурманов!
  - Спасибо. Но ваши ученые выводят и новые виды животных?
  - Есть несколько удачных работ. Прежде всего, это знаменитые летающие ящеры, которые несколько смутили вас на подходе к нашей общине.
  - Напугали до смерти. Мы подумали, что на земле опять развелись динозавры.
  - Но вы же видели, что ими управляют всадники.
  - Когда разглядели - успокоились.
  - Они не специально огнем плюются. Просто некоторые продукты их жизнедеятельности окисляются при выдохе.
  - Да понятно уже, чего там.
  - С рептилиями мы добились наибольшего успеха. У нас есть летающие, сухопутные и водоплавающие ящеры. Отличные помощники. Пашут землю, охраняют, перевозят грузы и пассажиров. Конечно, им нужен постоянный присмотр и дрессировка, поэтому будущему хозяину лучше всего воспитывать своего питомца с самого рождения. Хлопотно, но увлекательно. Представляете, вылупляется из яйца маленький дракончик, головастый, похожий на цыпленка размером с индюка. Ты с ним возишься, прикармливаешь плодами манго с рук в огнезащитных перчатках. Через полгода детеныш уже выше тебя, можно верхом ездить. Ну а год спустя - настоящий военно-воздушный крейсер! Хотите, мы вам с собой дадим несколько драконовых яиц? Взрастите себе авиацию и флот.
  - Ээээ... кажется, я не готов стать драконопасом. Да и у Бели, по-моему, другие планы. Но идея любопытная. Спасибо за предложение.
  - Как надумаете - обращайтесь. А так, кроме рептилий есть еще солнечные павлины - видели?
  - Желто-оранжевые павлины с белыми пятнами? Да, красота... Райские птицы.
  - Они случайно получились, в ходе экспериментов, и вот прижились. Никаких принципиальных отличий от обычных павлинов у них нет, только окрас. А что касается качественно новых видов, то вот носятся тут некоторые молодые специалисты с идеей модифицированного осьминога. Но никак не могут решить, должен он быть просто сухопутным или вообще чем-то вроде воздушной медузы. Еще ничего толком не разработали, но планируют ферму на море открыть. На самом деле, давно назрела необходимость обратить более пристальное внимание на водный мир. Посмотрим, что получится.
   
  - Так, ну что? У кого какие впечатления от техномагии?
  - Одно слово - город в облаках...
  - Да, выше всех фантазий, в буквальном смысле.
  - Кто бы мог подумать, что техника может настолько отличаться от той, которой мы привыкли, и при этом настолько превосходить в эффективности... Раньше ведь считалось, что психические возможности человека - отдельно, а машины - отдельно... Причем якобы духовные практики - это обман и манипулирование, а научно-технический прогресс - бесспорная польза.
  - Ну, тому были причины... Злоупотребление психическими силами более соблазнительно, чем создание материального оружия, поэтому обладатели так называемых "сверхъестественных" способностей снискали себе репутацию социально опасных существ: шарлатанов либо изуверов.
  - Да, без этического контроля заигрывание с оккультными дисциплинами превращается в чистое безумие. Но и научно-технические эксперименты без глубинного знания о природе вещей вызывали, помимо сиюминутного материального комфорта, массу неблагоприятных побочных эффектов. Генетически модифицированные продукты, отравление водоемов и почв промышленными отходами, ядерные испытания и захоронение радиоактивных веществ - да все вы об этом знаете. В момент вторжения габбро техногенная цивилизация находилась одновременно на пороге экологического коллапса и ядерной войны. Считаю, что все, увиденное нами сегодня, - отличный пример альтернативного развития науки и образец для подражания. В этой общине можно многому научиться, особенно таким остолопам, как мы.
  Взять хотя бы проектор мысли - я так понимаю, все его видели и щупали. Так вот, я считаю, данный прибор наглядно продемонстрировал прежде всего не могущество местной техники, а убожество наших мозгов. Не знаю, у кого как получилось, а я лично обратил внимание, что когда за аппарат сел инструктор, на экране сразу отобразились яркие, отчетливые, интересные сюжеты, прямо-таки эпические полотна в хай-дефинишн. А когда я, в свою очередь, попытался отправить мысленный образ в проектор, то поразился, насколько неопределенная, размытая, фактически бессодержательная получилась картинка. Как только я пытался сосредоточиться на какой-то одной детали, пропадало остальное. Считаю, этим все сказано. У них здесь не просто другие машины - у них другое мышление.
  - Полностью согласен. У меня похожая история произошла с прибором для материализации мыслей. Я так понимаю, до него не всех допустили, ну а меня вот допустили, только без толку. Кто не видел, это такой аппарат, которая после мысленного приказа производит расчеты и изготавливает придуманную вещь из воздуха. Так вот, они даже удивились, что я такой осел: не могу хотя бы пустой лист бумаги, хотя бы железную скрепку материализовать. Даже на такую, с их точки зрения, безделицу у меня не хватило концентрации воображения и воли. Хотя я, признаться, сомневался, хочу ли я, чтобы у меня получилось. Все-таки пустое место, и вдруг - раз! - вещь. Неприятно как-то. Еще неизвестно, как предмет, возникший из моего мозга, себя поведет... (смех) А то будет, как у тех деревенских колдунов: какие-то бегающие по столу чашечки, ложечки... берешь чашку, а она хихикает... (смех) А вообще здесь, конечно, великие мастера!
  - Кто-нибудь понял принцип работы так называемых говорящих животных?
  - Это биороботы. Я не понял, но мне сказали, что они заселены особыми бесплотными существами - как бы предельно детализированной и в силу этого получившей собственную, самостоятельную логику существования фантазией. Поэтому они, с одной стороны, автономны и выполняют заданную программу, а с другой стороны, являются частью своего хозяина и при необходимости могут выйти с ним на телепатическую связь.
  - Удивительные существа. Они кажутся антиподами здешних замкнутых, чопорных обитателей. Такие эмоциональные, непредсказуемые, разговорчивые. Своего рода маленький народец. По-моему, их создавали с большим юмором.
  - Прошу заметить, что многие из них запрограммированы на физическое уничтожение врага даже ценой собственной жизни в случае любой грозящей хозяину опасности.
  - Ого!
  - О безопасности здесь не забывают. Если бы не Беля, думаю, нас бы и близко не подпустили ни к одному объекту общины. Здесь не жалуют остальное население планеты. Я видела, что на самых опасных типах производства работают зомбированные хомо сапиенсы, видимо, из числа дикарей, пытавшихся каким-то образом напасть на местных. Хотя поселения в основном в воздухе, но они иногда спускаются для исследований и по техническим причинам, к тому же, я слышала, есть плавучие базы. Богатства здесь сказочные, особенно по сравнению с наземной разрухой. Если кто из мародеров случайно увидит - до конца жизни будет рассказывать легенды о новом Эльдорадо и ничего не пожалеет, лишь бы сюда пролезть.
  - Кстати, никто не знает, что именно Беля собирается тут строить? Вроде у них все уже есть, и от габбро защищено по высшему классу. Или мы здесь в воспитательно-образовательных целях?
  - Здесь - да. Завтра спускаемся на землю и творим циклопический космодром нового поколения, специально для летающих автономных городов. С волновой защитой от местных энтузиастов и габбро плюс гравитационной дозаправкой. Чтобы леталось лучше и веселее.
  - Радостная новость! А я уж испугался, как же это мы без работы!
  - И еще вроде они Беле заказали какую-то постройку на дальней станции, на которой мы не были, где-то в тропосфере, но там, насколько я поняла, Беля будет работать сама.
  - А я бы посмотрел на тропосферу!
  - Отсюда посмотри.
  - Отсюда я не вижу, где она начинается.
  - А там ты увидишь?
  - Там мне скажут!
  - Кончайте дурачиться. Скажите лучше, кто какого мнения о местном уровне развития летательных аппаратов?
  - Здесь у меня передозировка впечатлений. Не могу пока разобраться, что больше всего понравилось.
   
  (Стас Ладшев) - Беля, скажи пару слов для истории.
  (Беля) - А истории это надо?
  - Вот пусть история и рассудит.
  - О'кей. Что ты хочешь узнать?
  - Для начала - технический вопрос. Ты, кажется, неплохо знакома с местными условиями. Так сколько все-таки типов летательных аппаратов здесь используется?
  - Хм... Ну, базовая конструкция - это автономное воздушное поселение, рассчитанное на несколько сотен жителей. Это прозрачный шар, внутри которого установлен антигравитатор и создана искусственная атмосфера с благоприятным климатом. Сам видишь, они сейчас летают над Антарктидой, а у них сады цветут. Если бы поселение поместили под землю, то сделали бы и искусственное светило, но подземный мир их не привлекает. Большинство поселений находится в воздухе, некоторые - на поверхности воды, в основном в исследовательских целях и для снабжения воздушных баз нужными материалами.
  Затем, между поселениями, как сам видишь, летают воздушные лодки. Это общественный транспорт у них. Есть индивидуальные челноки, они оборудованы как для научной работы, так и для боевых действий, в них удобно путешествовать. Есть крупные военные крейсеры с тяжелой артиллерией на случай сражения с роем габбро - такое тоже бывает. Боевые снаряды действуют по принципу искажения гравитационного поля - тут главное самим не оказаться в зоне поражения. Не самый эффективный вариант, но местным хватает, так как они не собираются вести с габбро войну на уничтожение. Еще есть курортные крейсеры. Такие медленные, томно плывущие сокровищницы. Там все устроено с точностью до наоборот по сравнению с местным аскетичным повседневным бытом. Корпус обшит золотом, окна выложены жемчугом, ноги утопают в разрисованных райскими птицами коврах по щиколотку. На одного человека полагаются такие просторные и роскошные покои, что каждый успевает почувствовать себя царем. Представляешь: сидишь на парчовом диване, который сияет всеми цветами радуги, куришь какой-нибудь кальян из тридцати пяти видов высокогорных трав, в соседней комнате на арфе играют, в фонтане золотые рыбки мельтешат, а за окном плывут облака... Я вот так посидела с полчаса по приглашению местного авторитета и ощутила сразу несколько психиатрических симптомов: манию величия, дебильный пофигизм и идиотский восторг! Хорошо, что в припадке эпилепсии не забилась. На таких крейсерах они отпуск проводят, а вообще они трудоголики.
   - Действительно, за их неустанной деятельностью чувствуется какая-то цель. В чем смысл их исследований, изобретений? Почему они выбрали такую странную форму быта, я имею в виду воздухоплавание? В чем вообще они видят смысл жизни сейчас, после разорения планеты каменной расой?
  - Глубоко копаешь! Их цель - межзвездные путешествия. Сейчас они готовят экспериментальные корабли для запуска за пределы земной атмосферы. Одновременно с этим они посвящают много труда расширению познавательных способностей человеческой психики, подготовке к контакту с чуждыми формами сознания. Они понимают, что важно не только найти нечто необычное, надо еще сподобиться уразуметь, что именно найдено. Они стремятся к изучению новых миров.
  - А как ты сама относишься к такой цели - покинуть Землю?
  - Ну, даже не знаю... почему бы и нет? Цель не хуже других... Такие люди, скитальцы по призванию, налаживают связи между мирами, создают, так сказать, прецедент контакта... Иначе все сидели бы по своим футлярам. Хотя, на мой взгляд, на Земле столько всего, что не постичь за целую жизнь, и вовсе не обязательно искать приключений на звездах... Так что, каждому свое...
  - Понятно... Как мне показалось, социальная организация у них тоже какая-то специфическая?
  - Сетевая социалистическая. Триумф равноправия и умеренности во всем, кроме курортных крейсеров. Каждое поселение - нечто вроде ухоженного пригорода со своим заводом и садом... в смысле, сельскохозяйственным сектором и долей промышленного производства. Я вот предлагала им сделать крейсер-матку - этакую столицу, сияющую в хмурых ночных облаках, как вторая луна... Но они уперлись: соблюдают социалистический строй! Я говорю: негде памятники ставить, сплошная провинция. Они отвечают: ставь в каждом поселении! А мне один хороший памятник представился: что я, в каждый огрызок общины должна по копии отправить? Пришлось ставить у входа в главное конструкторское бюро.
  - А что за памятник?
  - А, это памятник их будущему космическому кораблю. В виде дырчатого солнца с тоннелями внутри. Из синего хрусталя. От него исходят настоящие голубые лучи, только они прохладные. Поэтому стоять рядом с памятником в солнечный день - все равно, что в тени. Пусть не забывают о холодной бездне космоса!
  - Интересно, наверное... Да и вообще, то немногое, что мы успели увидеть, просто потрясает. Хочется спросить: а сами-то мы не планируем пересесть на продвинутый воздухоплавательный транспорт?
  - Так, Стас... О том, чтобы оседлать летающую тарелку, можешь начать забывать прямо сейчас! Как бы эффектно не смотрелись огни большого заоблачного города, телепортация таки - лучший выбор любого здравомыслящего человека и единственное достойное средство передвижения будущего!
   
  (Стас Ладшев) - Ледда, старатели называют вас "создателями стихий". До какой степени это справедливо? Как бы ты сам охарактеризовал ваш профиль?
  (Ледда) - Хм... ну, в принципе, можно и так сказать. Если объяснять более детально, то так называемый дух, как и воспринимаемая органами чувств материя, состоит из элементов, которые можно по-разному компоновать между собой. Определенный уровень знаний позволяет видоизменять существующие формы духа и выводить новые.
   - Почему вы выбрали именно такую цель? Я имею в виду, в чем смысл вашей работы?
  - Стихии - базовые элементы мироздания. Контакт с ними позволяет лучше понять законы вселенной и найти гармонию с миром. С практической точки зрения стихии - матрица, по которой создан человеческий мир, включая социально-психологическую сферу. В некотором смысле историческое развитие рас и цивилизаций тождественно метеорологическим явлениям. Общение со стихиями дает большую власть над событиями земного мира.
  - Масштабные запросы. Какую цель в таком случае преследует создание собственных стихий?
  - Создание новых стихий логически следует из необходимости сосуществовать в гармонии с окружающим миром. "Вечные ценности" и "объективные условия" бывают только для невежественных варваров. Просвещенный человек должен быть сотрудником и даже соавтором природы. Причем высшей формой творчества здесь являются не технические устройства, не материальные объекты и даже не биологические виды, а смыслы, общие принципы существования.
  - Как вы добиваетесь этого с технической точки зрения?
  - Теоретически здесь нет ничего сложного. Существуют коды. Ты когда-нибудь задумывался о происхождении алфавита, звукоряда, чисел, календаря? О внутренней сущности разделения на день и ночь, стороны света? Все создано по единому образцу, который можно назвать праязыком. Если расшифровать праязык, можно получить доступ к миру стихий.
  - А в чем основная практическая сложность?
  - Праязык состоит из интерактивных элементов. Чтобы его понять, надо отказаться от какой бы то ни было картины мира.
  - Да, пожалуй, это не всякому доступно... А вот абракадабра, которую иногда произносит Беля, это из той же серии?
  - Аэлиш? Это не праязык. Это как раз типичный пример искусственно созданной стихии.
  - А, вот как?.. Да, я чувствую, в этих вопросах много нюансов...
  - Желающие постичь науку создания стихий могут остаться в общине. Беля не будет вас этому учить, это не соответствует ее целям. Но должен предупредить, что обучение занимает до нескольких десятков лет. Еще на ранних ступенях посвящения начинается полное психофизическое перерождение - разрушение психической индивидуальности, связанное с необходимостью пропускать через себя разнородные информационные потоки стихий - в конечном итоге всех, действующих на данный момент. Некоторые отступают, другие погибают, упорствуя, от физических перегрузок, а большинство оставшихся в живых сходят с ума.
  - Понятно... спасибо за предупреждение. А что заставило тех, кто все-таки добился успеха, выбрать этот путь?
  - Управление стихиями - конкретный род деятельности, секреты которого немногочисленная группа избранных передает из поколение в поколение на протяжении многих веков. Дело здесь не в элитарности, а в специфике. К нам присоединяются только люди, способные отказаться от собственной воли во имя служения порядку. Мы существуем в жестких рамках, даже если со стороны наши действия выглядят, как произвол. Хотя у нас тут тоже своя конкуренция, и вообще бывают всякие эксцессы.
  - Могу представить себе, чем эти эксцессы оборачиваются для остального мира.
  - Да, геофизическое оружие - не пустой звук.
   
  (Стас Ладшев) - Алла, судя по всему, ты единственная, кому показали какую-то часть приемов из области управления стихиями.
  (Алла Высотина) - Это была именно узкоспециальная часть. По настоянию Бели меня в порядке эксперимента знакомили с ведением боевых действий путем использования стихий - проверяли на понятливость и стрессоустойчивость. Насколько я поняла, Беля опасается, что против габбро может понадобиться геофизическое оружие - ведь каменная раса обладает, к примеру, способностью целенаправленно вызывать сейсмическую активность. Видимо, это объясняется тем, что в терминах создателей стихий габбро сами являются самостоятельной стихией... возможно, не все, а пресловутая Матка... или это одно и то же?.. в общем, я не разобралась, но Беля, кажется, обдумывает перспективу обучения старателей использованию сил природы в военных целях.
  - Что конкретно имеется в виду?
  - Ну, понимаешь, та техника, которую мне показывали, основана на лингвистике, точнее - на идее истинного имени. Якобы если научиться правильно произносить определенные фонетические формулы, в стихиях наступит соответствующая реакция. Мне это внушали под сильным гипнозом, я запомнила все в каких-то упрощенных образах... вроде сказочных или мифических... а тогда это были ощущения, состояния... тождества с какими-то совершенно невыразимыми существами... сейчас я не воспроизведу эти заклинания. Могу только аллегорию привести.
  - Ну, какую?
  - Сначала мне как бы прочитали текст, смысл которого я не передам, но формально там говорилось нечто вроде: "От мрака рождаются близнецы пустоты, имя которым - двойной вихрь. От пустоты рождается атмосфера, и имя ее - разреженный высокогорный воздух. От атмосферы рождается туман, который есть ложь, сон и причудливые видения. К туману приходит дневной свет, который бывает ослепительно сверкающим, голубым и вечерним"... вот, понимаешь, пытаюсь пересказать, и получается какой-то бред. Но тогда все, о чем говорилось, происходило на самом деле, представляешь? То есть имена, которые упоминались, служили ключами к призванию тех самых явлений! И так продолжалось очень долго, это было нечто вроде вводной лекции. А потом Беля стала перечислять виды оружия, которое получается из стихий, в соответствующих формулах, и я должна была за ней повторять. Ну и вроде я повторяла...
  - То есть у тебя получалось вызывать стихии?
  - Не знаю... Хоть жива осталась...
  - А что там были за формулы?
  - Оружие, вызывающее затопление, извержение вулкана, ураган. Потом, вызывающее сонливость, обморок, состояние опьянения, панику... А, вспомнила! Еще показывали технику использования концентрированных психических состояний человеческих сообществ. Там были такие понятия... Злословие опутывает сетью, вражда разрывает изнутри, предательство притягивает, потому что оно есть кража вещей у гармонии... Вот, опять пошли какие-то странные словосочетания...
  - Но ты справилась с этими техниками?
  - Не знаю... На месте большей части воспоминаний у меня вообще провал. По-моему, это было какое-то совершенно нечеловеческое состояние.
   
  - У кого какое мнение по поводу использования создателями стихий фальшивых культов?
  - По-моему, организация сект - это даже хуже, чем биологические эксперименты на живых людях. Если в других общинах открыто истребляли людей, то здесь их косвенными методами вынуждают истреблять друг друга.
  - Создатели стихий предоставляют подопытным свободу действий. Никто никого не похищает, не зомбирует. И вот - результат. Они заслуживают того, чтобы ими манипулировали, иначе станут совершенно неуправляемыми. Согласитесь, в сектах образцовый порядок. Сеть осведомителей, правосудие, дисциплина. Где еще в поселениях беженцев можно вот так незамысловато ходить по улицам, не опасаясь, что тебя убьют невзначай? Пророк для них - непререкаемый авторитет.
  - Да, и потому тех, на кого укажет пророк, можно убивать без дополнительных резонов... нечего сказать, образцовый порядок...
  - Особенно умиляет, как эти находчивые пророки стравливают культы, изображая между собой непримиримых врагов.
  - Да, поучительно...
  - Спрашивается, зачем усугублять и без того изуверскую практику?
  - Специфика материала. Жажда самоутверждения за чужой счет - в данном случае лучший источник бесперебойного фанатизма.
  - А что говорит по этому поводу Беля? Ведь организация сект полностью противоречит... ну, во всяком случае, тем принципам, на которых она обучает нас.
  - Уверен?..
  - Насколько я поняла, стихии, созданные интенсивным коллективным переживанием, к тому же закрепленным во всех этих молитвах, амулетах и прочей обрядности, теоретически способны вторгаться в мир четвертого измерения и вести там боевые действия. Кажется, Беля пока невысокого мнения об их потенциале в этом смысле, но рассматривает их как вариант.
  - Что касается войны с габбро, возникает вопрос. Если габбро - это стихия, четвертое измерение - тоже, почему создатели стихий не вступают с ними в противостояние? Алла, вот ты практиковалась по части геофизического и психотронного оружия - у тебя есть предположения?
  - Именно что предположения, догадки. Как мне показалось, создатели стихий по-своему нейтральны. То есть, они действуют не по собственной инициативе, а в логике определенных законов, которых мы не знаем. Плюс в масштабах, в которых они привыкли мыслить, вторжение габбро, возможно, не такая уж страшная катастрофа. Есть еще вариант, довольно пессимистичный: возможно, создатели стихий элементарно недостаточно сильны для войны против габбро. В конце концов, будучи паразитом, каменная раса вобрала в себя весь жизненный потенциал существовавшего до нее человечества. Сейчас они практически безраздельно контролируют планету.
   
  (Стас Ладшев) - Ты мне объясни в конце концов, там было что-нибудь или не было?
  (Юрий Стальногоров) - Я сам не понял... Сначала было. А потом оказалось, что было другое.
  - Но что вы увидели? Как все происходило?
  - Мы шли вроде как в очередную общину людей, изолированно проживающих в условиях перманентного противостояния с габбро. Беля же не объясняла, сам понимаешь. По ее рекомендации можно кого угодно встретить, хоть жирафа с двумя головами. Так вот, те люди поначалу показались нам даже какими-то нетипично нормальными. Тихий такой домик на пригорке, вроде как в викторианском стиле, хотя не совсем: общий контур скорее как у типовой застройки; в меру запущенный сад, похожий на рощицу. Ну и хозяева - почтенное семейство, как в английском детективе о наследстве. Господин лет за сорок, дама - вроде как его жена, несколько вздорный вихрастый молодой человек - я так понял, сын, две девочки-близняшки помладше, еще какие-то две девицы, пожилой слуга, экономка. И одеты все тоже немного странно - опять же, вроде повседневная одежда, но какая-то старомодная. Только это, как сам понимаешь, еще не повод для подозрений. А что нас действительно удивило, так это их неуверенное поведение. Ведь как обычно бывает: приезжаем мы - неотесанные невежды, нас сгружают в жилой блок, дают сопровождающих, чтоб мы не отчудили лишнего, ликвидируют безграмотность по избранным направлениям и больше нами особо не интересуются. А тут наоборот. Они как будто не знали, о чем говорить, и больше расспрашивали, чем рассказывали, причем формулировали все осторожно, такими безликими фразами, и растерянно поглядывали на нас, словно проверяли, какое производят впечатление. Даже как-то непривычно показалось попасть в центр такого трогательного внимания. Но, в общем, они казались милыми, вежливыми, только довольно скованными людьми. Так мы проболтали изрядное количество времени, причем Беля, вопреки обыкновению, принимала заинтересованное участие в беседе, иногда буквально подсказывая нашим собеседникам слова, а также поясняя некоторые наши ответы, словно работала переводчиком. Короче, в итоге они замолчали, как будто у них вопросы кончились, и Беля уточняет:
  - Расходимся?
  Они переглянулись и умиленно так кивают нам, мол: спасибо, до свидания. И вдруг - раз, в один момент - все пропало. То есть абсолютно все: и люди, и дом, и сад! Остались только мы на скалистом пустом пригорке, заросшем репейником. А Беля бросается к нам с азартными расспросами:
  - Ну как? Что понравилось? Что показалось неубедительным? Общие впечатления?
  Мы в полной прострации топчемся на местности. Солнце садится, где были совершенно отчетливые стены - гуляет вечерний ветерок, и такое ощущение, что мы не поняли смысла встречи. Спрашиваем:
  - Что произошло? - А она:
  - Да вы расскажите сначала, что вы, люди непосвященные, поняли, а то мне как заинтересованному участнику трудно оценить их аутентичность!
  Короче, все, что мы видели, оказалось чем-то вроде коллективной фантазии гигантских подземных червей! Беля сказала, что сами они, в силу физиологических особенностей, не могут выйти на непосредственный контакт, и потому для общения и взаимопонимания создают фиктивную версию мира, который собираются изучать: сначала воспроизводят обобщенную модель внешнего облика, а потом корректируют по существу, пока не добиваются органичного слияния со средой... Беля называла их кварцергерами.
   
  (Стас Ладшев) - Так кто такие, в итоге, кварцергеры?
  (Беля) - Ой, ну кварцергеры - это такие существа, которые обитают глубоко в недрах земли, как червяки в нашем яблоке всеобщего раздора... Шучу.
  - И давно они там обитают?
  - Давно. Они подолгу живут. По несколько сотен тысяч лет.
  - И они не выходили с людьми на контакт потому, что у них нет подходящего средства общения?
  - Да просто потому, что люди на фиг никому не нужны! Шучу. В целом ты прав. Вылезать на поверхность для них не только трудоемко, но и опасно. Они очень мудрые существа, но для человеческого мира слишком необычные и уязвимые.
  - Они правда выглядят как гигантские белые черви?
  - Да, настолько огромные и медлительные, что человек, встретив кварцергера, не поймет, что перед ним. Он попросту начнет физически прорубаться сквозь инертную, как ему будет казаться, массу слизи, и червь погибнет. Причем неважно, с какой стороны смотреть, у кварцергеров нет ни глаз, ни рта, ни конечностей, они устроены совершенно по-другому в сравнении с гуманоидами.
  - А с какой биологической формой их можно сравнить?
  - Не нужно сравнивать, они и есть в буквальном смысле черви, только высокоразвитые. Хоть люди и мнят себя самыми продвинутыми существами на планете.
  - Да, высокоразвитый червь - даже звучит как-то парадоксально...
  - Вот, вот они, пережитки империалистического мышления! Если бы ваши правозащитники вовремя задумались о проблемах интеллектуальной дискриминации беспозвоночных, то, вполне возможно, пережили бы вторжение габбро наравне с кварцергерами.
  - Кстати, а как черви восприняли появление каменной расы?
  - Равнодушно. В материальном плане им нечего делить, а по духу они в чем-то даже близки.
  - А территориальный вопрос? Ведь габбро тоже селятся под землей.
  - Габбро гнездятся в поверхностных слоях. Они - паразиты, их привлекают люди. Кварцергеры, наоборот, сторонятся всякой мелкой живности и предпочитают уединение в неизмеримо более глубоких пластах породы.
  - У них есть какой-то аналог общества, цивилизации?
  - Да. Они, так сказать, культивируют свой внутренний мир. Человеку это трудно понять. Духовная сфера кварцергеров намного богаче, чем в принципе может быть у человека, в том числе потому, что является коллективной. У людей все наоборот: жилищные условия общие, а сознания по отдельности. В этом, кстати, одна из причин, почему среди людей бытует ошибочное мнение о психических состояниях как иллюзиях, имеющих сугубо индивидуальную значимость. В этом смысле в мозгу кварцергеров как бы существует дополнительное, общественно-психологическое измерение. В коллективном внутреннем мире они и живут, его считают первичным. В частности, у них существует и аналог науки, и своеобразная система познания, которая состоит в создании фантомных моделей, тождественных изучаемому объекту. Вот некоторые из вашей группы имели удовольствие наблюдать "людей в исполнении кварцергеров". И, хотя для обеих сторон это был первый контакт, в целом эксперимент, я считаю, удался: во всяком случае, никто из старателей ни на секунду не заподозрил, что перед ними - не люди. Только черви не совсем точно рассчитали отрезок времени, взятый за образец, и создали среднеарифметический фантом на материале европейской культуры последних двух столетий. По их меркам период ничтожный, а в наших масштабах разница таки чувствуется.
  - Ну а как им наши-то?
  - Черви довольны. Только они и десятой части не поняли из того, о чем старатели трещали. Кварцергеры вообще медленно соображают, тормоза. Но они записали встречу и теперь тщательно расшифровывают всю эту лабуду. В кругу червей твоим приятелям обеспечен ошеломительный успех на протяжении еще как минимум нескольких столетий.
  - А потом - следующая вылазка фантомов?
  - Не исключено.
  - Эх, жалко я не доживу...
  - На твой срок и без кварцергеров эксклюзива хватит. Гарантирую.
  - А ты видела их непосредственно?
  - Ну, как сказать... Ну, видела. Да нечего там смотреть, я же говорю! Залежи желеобразных белесых туш в сплошной каменной оправе... Знаешь, вспоминается одна гастрономическая байка. Якобы иногда устрицы в поисках корма влезают через трещины в глубину морских камней и там так отжираются нетоптаными водорослями, что толстеют и уже не могут вылезти обратно. Так и кварцергеры, сидят по своим ямам и медитируют. За всю жизнь они почти не двигаются с места.
  - А как же они тогда размножаются?..
  - Ой, да не волнуйся ты за них... Они размножаются почкованием, взяв в этом пример с таких достойных образцов, как светила и планеты...
  - Что, планеты тоже почкуются?..
  - Да, представь себе.
  - Хм... как-то я об этом не думал. Ну а в целом... Если высокоразвитые черви так отличаются от нас... может, им известен смысл жизни? Или они владеют какими-то другими вселенскими тайнами?
  - Да нет... живут ни шатко ни валко, как и все. В этом плане они похожи на людей. Могу добавить, что мы в этом и с габбро похожи...
   
  Старатели.
   
  Собравшись после очередной стройки в одном из новорожденных городов, старатели незаметно разговорились о планах на будущее. Прошло столько архитектурно-духовных экспериментов, столько непроглядного труда и затейливого творчества, что поневоле напрашивались неясные амбиции и хотелось перемен. Собеседники мимоходом набрели на революционную мысль.
  Что, если Матка - всего лишь очередная шарада, провокация Бели, призванная подстегнуть впечатлительных подопечных, заставить работать на пределе своих возможностей, стремясь к недостижимой цели? Возможно, на самом деле господство каменной расы неизбежно и даже благотворно, а истинная цель людей состоит в том, чтобы обрести независимость от пагубного влияния габбро и построить параллельный, "невидимый" мир?
  Предположение заставило задуматься. Подобные двусмысленные трюки были вполне в духе Бели. Идея создания самостоятельной цивилизации в обход войны против роя увлекла старателей. Появилось предложение построить центр нового человеческого мира, который объединил бы в себе все знания и технические достижения, освоенные старателями в последнее время.
  - Мы постоянно выполняем все по указке Бели. Она разрабатывает общую концепцию, план, распорядок, а мы механически следуем инструкции. Только самостоятельная работа станет свидетельством нашего превращения в полноценных мастеров, - рассуждали авторы проекта.
  Под впечатлением от роскошных летательных аппаратов одной из общин возник замысел левитирующего автономного поселения. Тут же на волне всеобщего энтузиазма старатели набросали план колоссального города-дворца с белокаменными стенами, искрящимися капелью слезообразных фонтанов, и струновидными башнями, которые служили бы одновременно солнечными электростанциями и трансформаторами гравитационного воздействия, позволяющими грандиозному массиву из камня, света и людей плавать в облаках.
  Решили дождаться возвращения Бели, которая, по своему обыкновению, без объяснений временно исчезла, и представить амбициозное изобретение на ее суд, а пока вернуться к своим повседневным занятиям. Однако время шло, а Беля все не появлялась.
  Поначалу старатели не придавали ее отсутствию особого значения и даже начали привыкать к размеренной и сравнительно праздной жизни, которая возле эксцентричной, непоседливой и требовательной Бели считалась недопустимой. Но чем дольше против обычного затягивался отъезд Бели, тем сильнее охватывала старателей растерянность. Привычка к дисциплине и самообладанию в любых, даже самых неожиданных обстоятельствах заставляла всех демонстрировать внешне отчужденное отношение, но многих терзало недоумение: неужели Беля покинула их навсегда, бросила, рассудив по каким-то ей одной ведомым признакам, что теперь старатели должны вести самостоятельную жизнь, - а им казалось, что они едва-едва начали ее понимать! Другая версия была более мрачной: возможно, Беля все же пострадала в бою и, если осталась в живых, то нуждается в помощи, - некоторое время вполне серьезно обсуждалась необходимость отправиться на ее поиски, однако возникали сомнения, что неквалифицированное вмешательство обычных людей поможет там, где даже Беля оказалась бессильна.
  Если же старатели пытались абстрагироваться от беспокойства о своей бессменной предводительнице и наставнице и в полном соответствии с правилами самой Бели задаться целью организовать жизнь без нее, возникала проблема, которую они безуспешно пытались решить еще до встречи с Белей: отсутствие цели в жизни. Старатели многому научились и в некотором отношении стали другими людьми, однако краеугольный вопрос остался совершенно нетронутым: былые цели, планы и мечты ушли вместе с прежним миром, потеряли смысл в новой реальности, с которой Беля познакомила их, но в которой они так и не прижились.
  Недели проходили то в мрачных дискуссиях ни о чем, то в еще более мрачном молчании, то в бесплодных воспоминаниях, то в нелепых надеждах, а старатели ничего не могли придумать. В компании лидеров каждый разговор превращался в стратегическое планирование.
  - По прошествии всех размышлений вслух я могу подвести итог, - наконец заявила Вероника. - По-моему, все сводится к одному. Мы придумываем какие-то хитроумные отговорки, в то время как единственная разумная цель была озвучена Белей еще при нашем знакомстве. Давайте признаем: все мы продолжаем считать ее немного чудаковатой. Нет, мы оценили в ней все, что способны понять, но мы продолжаем игнорировать ее в главном, а ведь самое уместное, что мы можем предпринять, это продолжить дело, которое она сама считала задачей своей жизни.
  - Что ты имеешь в виду? - удивился Комендаров.
  - Уничтожить Матку, - задумчиво проговорил Себринг.
  Вероника кивнула. Все помолчали.
  - Мы даже не знаем, где она и что она. Может, это какое-то иносказание? - раздались неуверенные голоса.
  - Во всяком случае, рой налицо. Если поискать, то найдется и все остальное.
  - И мы вновь возвращаемся к вопросу о звуковом оружии, - пробормотал Ростопчин.
  - Да, но теперь не то, что прежде, - решился Ладшев. - По-моему, Вероника права - мы в любом случае должны продолжать ее дело.
  Старатели переглянулись.
  - Думаю, нам следует объявить о своем решении остальным, - кивнул Себринг, - и попытаться разобраться в этих устройствах.
  - Вряд ли кто-то будет возражать, чтобы мы первыми опробовали их, - заметил Комендаров, - учитывая обещания Бели насчет разрывания на куски.
  - Защитный шумовой фон никому не причинил вреда, - возразил Ладшев, - вот с него и начнем.
  - Я не удивлюсь, если Беля специально преувеличила опасность этих штук, чтобы мы не совались не в свое дело, - вставила Вероника.
  - Я бы на это не слишком рассчитывал, - с сомнением покачал головой Себринг. - Габбро от них действительно распадаются на куски, а ведь их даже пулеметная очередь не берет. Во всех словах Бели всегда скрывалась определенная неуловимая доля правды...
  - Метко сказано, - усмехнулся Комендаров.
  Некоторое время спустя старатели осторожно приблизились к дому, где перед отъездом обитала Беля. Запутанный лабиринт помещений, сияющие шары летающих ламп, каменные экраны, глядевшие отовсюду, как слепые глаза, ворохи чертежей и рисунков, причудливые меховые игрушки в виде неизвестных природе монстров и старые глянцевые журналы с красавицами на обложках казались осиротевшими. Заявившись в отсутствие хозяйки, старатели чувствовали себя ворами и поначалу произвели беглый поверхностный осмотр, обращаясь с покинутыми вещами насколько возможно почтительно; однако постепенно деликатность отступила перед тревожным недоумением: в доме не нашлось никакой информации о дистантном оружии! Половина обнаруженных записей оказалась аудио- и видеофайлами с музыкой, фильмами и даже новостями цивилизации, существовавшей до вторжения габбро, а половина состояла из сцен изуверских жертвоприношений, причем по изображению постоянно шли помехи. Среди предметов бытовые безделушки соседствовали с разрозненными осколками камней, вырезанными в причудливой форме. Некоторое время старатели в замешательстве рассматривали ажурные конструкции с иглами, обращенными вовнутрь.
  - Та-а-ак... - внезапно раздался знакомый голос, и в дверь вальяжно вошла Беля. - Кто сидел на моем стуле, и сломал его? Кто жрал мою похлебку, и сожрал ее? - Беля уселась на свободный стул и небрежно закинула ногу на ногу. - Я строго-настрого запретила вам, дремучие существа, соваться в разработки по звуковому оружию, - выдержав театральную паузу, процедила она.
  Первым нашелся Ладшев:
  - Хватит уже, хитрюга, - безапелляционно заявил он, - твои мистификации ни на кого больше не действуют.
  - Во-о-от как, - заинтересованно протянула Беля, повернувшись к нему, - проявляем интеллектуальную самостоятельность?.. - и тут же перешла на деловой тон: - Ну и какие успехи достигнуты в сонастройке резонаторов акустических волн? Что поняли в принципах фокусирующего экранирования разночастотных сигналов? Какие, самое главное, выводы сделали из принципа психоэнергетического питания механизмов?
  Старатели переглянулись.
  - Ээээ... может, сначала чайку? - невинно предложил Себринг.
  Беля милостиво кивнула, а потом сложила руки на груди и задумчиво произнесла:
  - Что касается проекта автономной орбитальной станции, о котором вы собирались мне рассказать, он мне в целом импонирует. Только в плане у вас не хватает одной существенной детали. Я объясню, и мы с вами ее добавим.