III. Самая совершенная 7. Испытание

   
   Матка
   
   III. Самая совершенная
   
   7. Испытание
   
   Старатели.
   
   Мир изменился незаметно. Никто в точности не понял, когда началось вторжение каменной расы. Обстоятельства разрушения Божиярска, так называемой Божиярской катастрофы, не получили официального объяснения; информация об угрозе, связанной с необъяснимым происшествием, осталась известной лишь сравнительно узкому кругу профессионалов в определенных областях, и к тому же не позволяла сделать никаких практических выводов. Исчезновение города быстро забылось; точно так же остались необъясненными и незамеченными первые нападения роя на другие города; понимание происходящего не пришло и после того, как сообщения о причудливых явлениях, которые прежде считались бы невозможными, стали привычной частью новостных сводок, а словечко "габбро" прижилось в повседневной болтовне.
   Для каждого существовал свой момент вторжения габбро, а именно - когда зло впервые коснулось его лично. Разрушение дома, гибель близких, знакомых, тяжелые травмы, стресс, спасение по счастливой случайности, все невзгоды жизни изгнанника, беженца вызывали у людей состояние озлобленности, апатии, паники, но осознание необратимых перемен, произошедших в самой материи мира, не появлялось. Жертвы новой стихии продолжали ждать возвращения прежней жизни, продолжали требовать, чтобы их защитили: правительство, армия, врачи - словно люди другой профессии были существами иной природы. Поэтому лагеря беженцев вскоре пропали в недрах земли вслед за городами; спасение - ненадежное, временное, обрели только те, кто нашел в себе решимость бесповоротно распрощаться с прошлым.
   Основным принципом немногочисленных групп беженцев, которым удалось сохранить организацию и хоть сколько-нибудь конструктивные приоритеты в обстановке тотальной хозяйственной разрухи, развала всех социальных структур, массового бегства без определенного направления, криминального произвола и мародерства, стало непрерывное движение. Люди укрывались в передвижных лагерях, состоявших, как правило, из танков, бронетранспортеров и оснащенных военной техникой грузовиков - другие машины, вроде туристических автобусов или внедорожников, имели вспомогательное значение, поскольку были более удобными, но менее надежными. Колонна блуждала между разрушенными городами, чтобы пополнить запасы продовольствия, топлива и лекарств; во время остановок велось постоянное дежурство, и в случае нападения габбро машины немедленно разъезжались в разные стороны, чтобы позже встретиться в заранее условленном месте, поскольку единственным средством спасения от роя был побег насколько возможно малочисленными группами по насколько возможно непредсказуемому маршруту.
   Участники подобных сообществ объединялись спонтанно, по необходимости, и в былые времена считались бы совершенно разными людьми: по возрасту, профессии, характеру, привычкам - но теперь они стали во многом похожи. Всем пришлось на практике освоить два новых обязательных навыка - медицину и военное дело; все пережили безвременную смерть близких и научились игнорировать воспоминания; всех непроницаемой стеной окружала неизвестность.
   Однако каждое столкновение с габбро неизбежно уносило жизни нескольких, порой нескольких десятков странников; единственной надеждой на продолжение сопротивления был поиск оставшихся в живых жертв и их присоединение к лагерю, поскольку речь шла о физическом вымирании людей. Все окружающее пространство непрерывно прослушивалось и просматривалось с помощью всех доступных средств наблюдения, не столько с целью определить местонахождение роев по характерным помехам в эфире - как правило, габбро нападали из четвертого измерения, вычислить которое не удавалось, - сколько в надежде уловить хоть сколько-нибудь информативные сигналы от других беженцев, и нередко самый сомнительный шанс найти выживших людей служил достаточным поводом для решительной смены маршрута и рискованных поисковых мероприятий.
   И все же число людей сокращалось со скоростью, в которую трудно было поверить. Изуродованные землетрясениями города превратились в гигантские гнездилища габбро, эфир, как и землю, поглощала пустота и тишина, и в какой-то момент возникло ощущение неотвратимости смерти - не отдельного человека, но всего человечества, смерти, которая сделает все испытания и жертвы напрасными.
   
   Вероника Бесдальнова, в прошлом журналистка, теперь называла себя "старательницей", как и вся группа переселенцев под руководством Стаса Ладшева - это шуточное наименование выбрали люди, не пожелавшие называться беженцами; считалось, что невзирая ни на какие обстоятельства, угрожающие их жизни, они намерены искать в развалинах человеческой цивилизации людей, которым удалось спастись от габбро, подобно тому как золотодобытчики просеивают песок. Передвижная база с населением около двухсот человек состояла из нескольких десятков военных машин, фур, туристических автобусов и достаточно прочных автомобилей вроде бронированных джипов. Маршрут определялся в основном исходя из непредсказуемых изменений рельефа местности в результате постоянных землетрясений, расположения ближайших населенных пунктов, где запасались необходимыми вещами, и любыми сигналами, которые походили на следы пребывания человека. Однако последний из неизвестных респондентов - человек, утверждавший, что он вместе с незнакомой ему девочкой, которая перестала говорить от шока, находится в бункере времен Второй мировой войны к северу-западу от города, "похожего на Омск", - вышел на связь единственный раз две недели назад. Больше никакой информации о существовании людей в какой бы то ни было точке планеты не осталось.
   В настоящий момент колонна машин стояла в центре какой-то из южносибирских равнин. Место для базы старались выбирать подальше от разрушенных городов и свежих разломов земной коры, где по обыкновению гнездились габбро, с таким расчетом, чтобы окружающая местность просматривалась как можно лучше на предмет подходящих маршрутов эвакуации. Вероника прошла между рядами потрепанных грузовиков; хмурые фигуры в ватниках молчаливо бродили по базе или топтались вокруг костров, дымивших на сыром мартовском снегу. Отыскав фургон, служивший узлом связи, - частично переоборудованную машину телекомпании, на которой Вероника некогда выезжала делать репортажи и на которой позже присоединилась к старателям, выбросив труп оператора вместе с вцепившейся в него тварью с помощью замысловатого разворота на лопающейся от землетрясения дороге, Вероника потянула помятую дверцу. Среди мерцающих мониторов и шелестящих передатчиков, гроздьями свисавших со всех сторон, сидел худощавый высокий брюнет лет тридцати с тонким крючковатым носом, тревожным взглядом глубоко посаженных глаз и отсутствующим выражением лица.
   - Какие-нибудь изменения? - поинтересовалась Вероника.
   - Ничего, - мужчина медленно покачал головой. - Они не выходят на связь. - Влад Багров, отвечавший за аппаратуру для наблюдения и связи, уже не смотрел на приборы. - Вероника... на мой взгляд, ехать туда...
   - Я понимаю. Я тоже так думаю.
   В последний раз, когда они пытались вытащить несколько человек из-под завалов в каком-то провинциальном городке на склонах Саян, погибли не только все, кого пытались спасти, но и более двух десятков старателей.
   - Может, габбро заглушили сигнал, - без особой надежды предположила Вероника.
   - Ты же знаешь, что они не глушат такую мелочь, - поморщился Влад. - Только переговоры на межгосударственном уровне... когда решался вопрос о ядерной атаке... - Багров покачал головой. - Их там уже нет, - неуверенно сказал он, глядя на монотонно шелестящий передатчик. - А если они там еще есть, пусть выбираются без нас, - с ожесточением добавил он. - Еще одного Белозерска я не переживу, - устало закончил он.
   - Новые жертвы станут невыносимым испытанием для всех нас, - согласилась Вероника.
   Они помолчали.
   - Как твои собственные ощущения? - поинтересовалась Вероника. - Я имею в виду, что-то, что не фиксируется аппаратурой, - Багров отвечал за систему наблюдения не в последнюю очередь потому, что обладал уникальным опытом пребывания в четвертом измерении. Считалось, что люди, поглощенные блуждающим миражом, пропадали безвозвратно; освободиться удавалось лишь единицам, которые сами не могли объяснить своих приключений, однако приобретали повышенную чувствительность к вторжению обманной реальности и способность достаточно точно отличать иноматериальные предметы от физических.
   - Я ведь не радар, Вероника, - Багров потер виски. - Ничего необычного я не замечал, да и вряд ли из моих знаний, которые непонятны мне самому, можно извлечь пользу.
   - Все наши наработки против габбро ненадежны, - возразила Вероника. - Любая мелочь может оказаться решающей.
   Багров рассеянно кивнул головой.
   Выйдя из фургона, Вероника осмотрелась. Хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Пройдясь по лагерю, она заметила Ладшева - в прошлом боевой офицер, именно Стас придумал и организовал передвижную систему защиты, обеспечившую людям по крайней мере отсрочку тотального истребления. Как и Вероника, Ладшев считался одним из неформальных лидеров базы; наверное, их объединяло отношение к войне против габбро как к личной жизненной цели. Вероника сделала Ладшеву знак, что намечаются проблемы.
   - Тот человек не отвечает, - негромко сообщила она, когда они отошли на несколько шагов от группы старателей.
   Объяснять ничего не требовалось. Исчезли последние следы существования каких-либо других людей. Разруха и запустение, распространявшиеся во всех направлениях с чудовищной скоростью, означали сокрушительное поражение, грозившее абсолютно бессмысленной и неизбежной скорой смертью.
   - Ехать туда - самоубийство, - сразу констатировал Ладшев.
   Но если спасение оставшихся людей придавало их перемещениям хотя бы видимость смысла, то бессистемное метание по стране могло означать только одно - паническое бегство.
   - Я хочу поговорить с Тихоном, - заявила Вероника. - Ты со мной?
   Ладшев молча поправил на плече автомат - габбро всегда нападали внезапно, и многие постоянно держали оружие при себе. Старатели побрели к фургону Тихона. Они вывезли этого мальчика и его мать из полностью обезлюдевшей деревни уже после захвата каменной расой всей территории страны, но создавалось впечатление, что Ясеневы предпочли бы остаться в своей лачуге и присоединились к лагерю в порядке одолжения. Впрочем, они были необычными людьми. Восьмилетний мальчик обладал даром ясновидения, а его мать, хоть и не демонстрировала паранормальных талантов, все же отличалась специфическим, совершенно безмятежным взглядом на жизнь: казалось, ничто не могло ни напугать ее, ни обеспокоить. Когда на них случайно наткнулись несколько старателей, заехавших в деревню в поисках припасов, женщина снимала с веревок высушенное белье, не прервав своего занятия даже при виде нацеленных на нее автоматов, а мальчик играл на улице с какими-то камушками. О его необычных способностях догадались долгое время спустя после появления Ясеневых в лагере: иногда Тихон, по своему выбору, подавал некоторым старателям кое-какие советы, и те, кто слушался, ни разу не пожалели, но вытребовать у мальчика какие-то комментарии, если он сам не считал тему заслуживающей обсуждения, оказалось невозможным. Когда же его попросили предсказывать нападения габбро, он посоветовал, чем сражаться с паразитарным камнем, попросту перестать обращать на габбро внимание, после чего от Тихона отстали даже самые настойчивые любопытствующие.
   Перед машиной, где жил мальчик, Ладшев и Вероника немного помялись, пытаясь привести в порядок свой внешний вид и мысли: Тихон требовал от искателей совета вытирать ноги и четко формулировать проблему. Потом Вероника постучала по кузову грузовика, и они с Ладшевым влезли внутрь. Вероника заметила, что, поскольку на сочувствие рассчитывать не приходилось, перед визитом к Тихону она и сама начинала смотреть на вещи более философски, только причин для созерцательности у нее было меньше. Тихон, по обыкновению, сидел без дела - Ясеневы вообще никогда не суетились и при этом все успевали, к тому же свободное время их совершенно не смущало. Когда Ладшев и Вероника уселись, Тихон молча сделал внимательные глаза.
   - Нам нельзя оставаться на месте, но мы не можем выбрать направление, - на одном дыхании обозначила Вероника проблему и бросила на мальчика виноватый взгляд. - Подскажешь что-нибудь?
   Тихон пристально рассмотрел посетителей и кивнул. По его лицу, как всегда, невозможно было догадаться, о чем он думает и думает ли вообще.
   - Хорошо, я посмотрю вперед, - сказал он и взял те самые камушки, с которыми играл еще в своей деревне и которые везде носил с собой, хотя на расспросы удивленно отвечал, что в них нет ничего особенного, как раз наоборот - они самое привычное, что у него есть, а значит, помогают сосредоточиться. Задумчиво побренчав несколько минут камнями, Тихон сообщил:
   - Вас ожидает испытание более суровое, чем вы себе представляете. Вам придется столкнуться с силой более могущественной, чем паразитарный камень, и более обманчивой, чем блуждающие миражи.
   - Что это будет за сила? - подал голос Ладшев.
   Тихон вновь с отсутствующим видом повозился с камнями.
   - Черона, - наконец сказал он.
   - Что означает это слово? - спросила Вероника.
   Тихон снова принялся перебирать камни и молчал довольно долго. На лбу у него выступила испарина, черты лица заострились.
   - Враг, глядящий на меня сквозь зеркало, - наконец выговорил он, устало перевел дыхание и бросил камни в картонную коробку в углу - это означало, что сеанс окончен.
   Отойдя от машины на почтительное расстояние, Вероника посетовала:
   - Вот так всегда - ждешь каких-нибудь ценных указаний, чтобы самой голову не ломать, а получаешь очередную шараду!
   - Ты же знаешь, что Тихон не одобряет эти, как он выражается, "подглядывания за господом богом", - примирительно заметил Ладшев. - Он учит нас принимать самостоятельные решения, невзирая на последствия и руководствуясь только голосом совести.
   - Не знаю, как у Тихона, а моя совесть заявляет о себе в полный голос, только когда выбор уже сделан и исправить ничего нельзя! - с досадой заявила Вероника.
   К этому времени они вышли в центр стоянки и замерли в нерешительности.
   - Надо бы собрать остальных, - задумчиво предложил Ладшев. - Может, у кого-нибудь появятся свежие предложения.
   Под "остальными" подразумевалось довольно ограниченное число обитателей базы - несколько человек, которые за счет превосходства в опыте, знаниях, навыках или в силу каких-либо специфических обстоятельств обладали среди старателей определенным авторитетом.
   - Не будем им пока ничего говорить, - кивнула Вероника. - Просто спросим, у кого какие планы.
   Вскоре неприметная компания негласных руководителей базы собралась возле костра, спрятавшегося от ветра за броневиком Ладшева.
   - Насколько я понимаю, тот человек больше не выходил на связь, - прозвучало первое же замечание. Себринг, ироничный молодой человек с чувством юмора, как считалось, чернее полярной ночи, в мирное время работал патологоанатомом, а после нападения габбро в силу неиссякаемого исследовательского любопытства оказался одним из лучших специалистов по новой форме жизни и лечению зараженных спорами паразитарного камня.
   - Да, - вынужден был признать Ладшев. - Надо решить, куда податься.
   Себринг пожал плечами.
   - На сколько дней у нас хватит припасов?
   - Примерно на неделю.
   - В таком случае остаемся на месте еще несколько дней - если, конечно, не придется удирать от голодных гостей - затем снимаемся и едем в Хмелицы за припасами, после чего... надо по карте посмотреть... дислоцируемся на какой-нибудь другой открытой площадке, вот и все.
   - Да, но что потом? - нетерпеливо перебила Вероника.
   - Давай решать проблемы по мере их поступления? - невозмутимо предложил Себринг.
   - Проблемы у нас сейчас, - сердито возразила Вероника. - Дело не в том, что у нас нет направления на местности, а в том, что у нас нет никакой цели, к которой следовало бы стремиться, которая оправдывала бы... все, - Вероника неопределенно повела рукой, обозначая их бесприютное существование. - Если мы будем просто метаться по развалинам, как скот по загону, население базы в мгновение ока будет полностью деморализовано. Мы должны дать людям надежду...
   - Даже так?.. - Комендаров фыркнул, что обозначало у него высшую степень веселья. Хмурого сорокачетырехлетнего мужчину в неизменной надвинутой на лоб вязаной шапочке и с неизменной трехдневной щетиной на щеках единодушно признавали самым сварливым человеком на базе, и хотя его беспримерное хладнокровие и мужество в бою многим спасло жизнь, все-таки считалось, что своими пессимистичными замечаниями и колкостями он способен кого угодно довести до самоубийства.
   Вероника метнула в его сторону укоризненный взгляд.
   - Беса, не смотри на меня отчаянными глазами! - хрипло рассмеялся Комендаров, выставив ладони. - Лично я собираюсь жить, пока не помру, - вот и вся моя программа на будущее.
   Вероника досадливо вздохнула и перевела взгляд на Ростопчина. Высокий, похожий на сказочного кузнеца бородач, в прошлом работавший в лесничестве, теперь все время посвящал заботам о сестре, которая после заражения паразитарным камнем находилась в коме. Ранение спорами габбро в голову считалось неизлечимым, и поэтому свое упорство в намерении окружить бесчувственное тело сестры массой хлопот Ростопчин с самого начала своих скитаний подкреплял с помощью набожности и мастерского владения охотничьим ружьем, которое без раздумий пускал в ход при любых разногласиях.
   Заметив, что от него ждут высказывания, бородач встрепенулся и собрался с мыслями.
   - Я могу только ждать результатов исследований ученых, - Ростопчин почтительно кивнул в сторону Себринга. - И уповать на Господа Бога, чтобы Он облегчил страдания моей несчастной сестры, - бородач поднял глаза к небу, - пока я не вылечу ее... Пока Надюшке требуется помощь, я обязан жить, - подытожил он и пожал плечами. - Согласен с Севой, будем кочевать... Нам нужно время.
   - Сева? - Вероника перевела взгляд на Себринга. - В твоей работе намечаются какие-то подвижки?
   - Ну, при всем уважении к моему другу, - мягко начал Себринг, в свою очередь наклонив голову в сторону Ростопчина, и закончил уже более жестким тоном, - ничего оптимистичного сказать не могу - если только для кого-нибудь не станет радостной новость, что на Земле появилась новая, с эволюционной точки зрения более совершенная форма жизни.
   - Думаю, здесь всех больше интересует судьба своей формы. Люди что, обречены на вымирание?
   - Не обязательно, - серьезно возразил Себринг. - Более того, на основе анализа жизнедеятельности этих существ вернее предположить, что человечество будет сохранено, только на принципиально других условиях. Мы же не уничтожаем животных, наоборот - разводим кур, свиней, коров...
   - Которых потом едим, - закончила Вероника.
   - А из шкур вольных лесных хищников шьем шубки, - злорадно поддакнул Комендаров.
   - Совершенно верно, - невозмутимо кивнул Себринг. - Предположительно, использование людей в качестве расходного материала и является целью.
   Вероника помотала головой.
   - А если говорить об эволюции... Что, между людьми и габбро есть преемственность - как, например, между обезьянами и людьми?
   - Такая же, как у всех форм жизни, соседствующих, так сказать, на биологической лестнице. То есть формальное сходство есть, но по существу - налицо принципиальное отличие, источник которого неизвестен. Некоторые функции, не игравшие, скажем так, для человека определяющей роли, развиты как основные. Я имею в виду специфический механизм питания и размножения. Габбро - хищники, вернее даже, паразиты. Вся жизнедеятельность происходит через человеческую жертву, и только через нее. Такое впечатление, что рой - это как бы античеловечество, своего рода перевернутый двойник.
   - То есть если, допустим, человечество вымрет, то вымрут и они?
   - Эти существа отчасти неорганические. Поэтому их и называют габбро. Отдельная спора паразитарного камня - это минерал. Но если ее поместить в человеческую плоть, она проявляет свойства организма. Это некоторым образом перекликается с поведением вирусов, которых трудно отнести к живой или неживой природе: они способны переходить из одного состояния в другое. В отсутствие подходящего носителя габбро кристаллизуется и как бы засыпает.
   - Ты хочешь сказать, они способны временно умереть, а потом самопроизвольно воскреснуть?
   - Строго говоря, наши представления о жизни и смерти, они, как бы это сказать, субъективны. Например, признаком жизни считается существование, ограниченное во времени: должны быть рождение и смерть, в смысле, не туда-сюда, а по одному разу. Кроме того, предполагается определенная степень независимости в жизнеобеспечении... то есть по крайней мере отсутствие фиксации на каком-то одном источнике... Также способность к самовоспроизведению - подразумевается, с себе подобными... В общем, чем больше объект похож на человека, тем более живым он человеку кажется. Паразитарный камень обладает свойствами, похожими на человеческие. Но в то же время он проявляет и свойства, которые человеку абсолютно чужды.
   - А откуда, по-твоему, они взялись?
   - А откуда взялись мы? По сути, мы ничего не знаем о законах природы и эволюции. Хотя, учитывая, что эти твари лезут из-под земли, а новые виды вирусов, как правило, обнаруживались в пещерах, могу предположить, что действует какой-то неизвестный геофизический фактор. Люди были слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на окружающий мир, и вот - пожалуйста: раньше вирусы надо было разглядывать в микроскоп, а теперь они выше человеческого роста. Причем споры паразитарного камня обладают, в некотором смысле, автономной жизнеспособностью. Даже если нарушить физическую целостность зрелой особи, куски тела твари при специфических условиях проявят определенную активность...
   - Вокруг этого явления масса домыслов, - поморщилась Вероника. - Объясни наконец, что конкретно может произойти?
   - При попадании человеческой крови на спору камень оживает и при соприкосновении с плотью внедряется в организм. Достаточно крупный кусок породы способен даже выбросить споры на заметное расстояние, причем, по каким признакам они так точно определяют местонахождение человека, пока неизвестно. После этого извлечь спору можно только вместе с пораженными тканями. Полностью поглотив доступную органическую материю, спора в отсутствие новой пищи впадает в неживое состояние.
   - Но есть какой-то способ нейтрализовать паразитарный камень окончательно?
   Себринг с сомнением покачал головой.
   - Мои наблюдения за этими тварями подтверждают, что в жизнедеятельности габбро прослеживаются неизвестные ранее свойства материи. Остается только надеяться, что со временем обнаружатся еще какие-то неизвестные свойства, которые послужат оружием против паразитарного камня. С точки зрения современной науки габбро обладают уникальной, вероятно, универсальной адаптивностью. Проще говоря, получается, что они бессмертны.
   Старатели хмуро помолчали.
   - Хорошо, а что касается сугубо ненаучных методов, - подала голос Вероника. - Стас, не возникают какие-нибудь новые идеи насчет обороны? Давайте вспомним: что мы еще не пробовали?
   Ладшев потоптался на месте и вздохнул.
   - Да я мысленно уже все перепробовал, - с досадой признал он, - и ничего не понравилось. Традиционное военное искусство против габбро практически бессильно, ведь оно рассчитано на действия против себе подобных. Элементарно, укрытия: под землей хорошо прятаться от артобстрела, бомбежки и, в целом, от людей, так как люди предпочитают жить на поверхности. Очевидно, что против габбро, которые сами нападают из-под земли и вызывают землетрясения, человек в подземелье становится только уязвимее. Но они также нападают и с воздуха, причем артобстрел, хоть и останавливает рой, но не причиняет ему существенного вреда: подбить удается только несколько особей, остальные сразу рассредоточиваются и покидают опасную зону. Таким образом, артиллерия - средство на крайний случай, так как постоянно палить во все стороны из пушек физически невозможно.
   Опять же, маскировка. По-прежнему точно не известно, что привлекает внимание габбро. Все мы знаем, что можно жечь костры, шуметь, петь и плясать под светомузыку на открытом пространстве и остаться незамеченным, а можно затаиться за громоздкими баррикадами, и тварь все равно пролезет к тебе. Замечено, что зачастую габбро не преследует жертву, а просто поджидает, как бы предвидя следующее действие: например, если человек заметил тварь в окно и бросился бежать, габбро не станет ломиться за ним через квартиру, а обогнет здание и схватит на выходе из подъезда. Короче, здесь мы вновь сталкиваемся с парадоксом: если надеешься скрыться от роя, лучше самому не знать, куда собираешься бежать.
   Все мы знаем о попытках уничтожить габбро ядерным оружием. Возможно, они привели бы к успеху, будь у тварей какое-то фиксированное гнездо. Однако практика показывает, что рой постоянно приумножается и мигрирует. Мы даже примерно не представляем себе общее количество этих тварей. Неизвестно, сколько их скрывается под землей, неизвестно, сколько людей заражено, не говоря уже о способности габбро переходить в так называемое блуждающее измерение.
   Единственное, что я могу с уверенностью констатировать, это наличие чрезвычайно изощренного и дальновидного ума, их контролирующего. По-моему, многие до сих пор отказываются признавать, что речь идет не только о физическом, но и об интеллектуальном превосходстве габбро. А между тем их вмешательство в работу средств связи, да что там - в психику и поведение людей однозначно свидетельствует об осознании, действующем, с нашей точки зрения, иррационально, но с результатом, который неизменно превосходит все меры людей. О каком-то там сравнении габбро с животными лучше сразу забыть, это действительно более совершенная форма жизни. Считаю, что нам нужно придумать принципиально другой способ действий, какую-то новую тактику. Но легко сказать, а как заставить себя мыслить иначе? Чужую голову себе не приставишь...
   - Давайте какую-нибудь орбитальную станцию оприходуем и разгонимся на ней до скорости света, тогда нас точно не догонят... - предложил Комендаров. Старатели развеселились.
   - Только мы будем уже не мы. Говорят, все, что достигает скорости света, превращается в свет.
   - Но ведь габбро превращаются из камня в организм и обратно. Мы тоже будем превращаться из человека в свет!
   - Хватит трепаться, - поморщилась Вероника. - Хорошо, а если принять гипотезу о том, что габбро якобы способны воспринимать и материализовывать мысли людей... может, четвертое измерение и есть их в некотором смысле внутренний мир? И, научившись вступать с миражами в контакт, мы смогли бы как-то взаимодействовать, общаться?
   На этот раз засмеялся Багров.
   - Уверяю тебя, Беса, оказавшись там, ты забудешь, как тебя зовут, не то, что договариваться с габбро. Попав туда, единственное, что ты сможешь сделать полезного, это выбраться оттуда, - отрезал он.
   Вероника примолкла.
   - Если честно, у меня такое чувство, что мы под колпаком, - высказался Багров. - Нам позволяют жить просто потому, что в любой момент не составит труда нас уничтожить.
   Все призадумались.
   - А что говорит Тихон? - неожиданно осведомился Комендаров. При всем своем цинизме он внимательно относился к прогнозам маленького ясновидящего.
   - У Тихона в каждой строчке только точки, - безнадежно махнула рукой Вероника.
   - Говорит, что нас ждет испытание более суровое, чем мы предполагаем, потому что мы встретимся с врагом, глядящим на нас сквозь зеркало, - воспроизвел Ладшев.
   Комендаров наморщил брови, пожевал губами, но ценных мыслей не появилось, и он вернулся в обычное ироничное настроение.
   - Видимо, Тихон имел в виду, что нас ждет смерть и встреча с господом богом, - предположил он.
   - В последнее время мы со смертью встречались столько раз, что уже успели друг другу изрядно надоесть, - неприязненно ответил Ладшев.
   - И все-таки я не могу поверить во все это, - упрямо повторила Вероника, отвечая скорее на собственные мысли. - Мы ничего не успели, и ничего не успеваем... Все казалось, что расцвет ждет человечество впереди, где-то в будущем - и вот, упадок... практически смерть. Когда все изменилось? Когда наше время истекло? Кто мы после того, как весь наш мир оказалось так просто уничтожить? Никто... Ничто... - Вероника покачала головой. - Мы должны что-то придумать.
   - Да все уже придумано до нас, - резко возразил Комендаров. - Поражение всегда кажется проигравшему какой-то нелепостью, случайностью, несправедливостью... потому что не хочется смотреть на себя в зеркало. А правда в том, что наше общество с самого начала не стоило ломаного гроша. Все было пронизано таким же паразитизмом, как у габбро, и прогнило насквозь. В гипотетическом будущем, вместе с расцветом, как ты там пышно произнесла, нашей цивилизации у нас были и труд, и творчество, и ответственность, и совесть, и дисциплина... А в настоящем у нас был прав самый бесчестный, самый тщеславный, самый... виновный. И теперь мы наказаны. Считаю, что если человечество исчезнет, как пыль с лица земли, это будет справедливо. У нас нет будущего. Следующая хоть сколько-нибудь целенаправленная атака габбро нас уничтожит.
   - Я не верю, что это конец, - словно не слыша его, повторила Вероника. - Не верю, что это все. Должно быть еще что-то...
   В этот момент у Вероники возникло неприятное ощущение рассеянности и головокружения; она опустила голову и тяжело привалилась к покатой стенке броневика - первые признаки приближения габбро всегда захватывали человека исподволь, незаметно; однако опыт заставил Веронику мгновенно собраться и насторожиться. Она прижала руку к лицу и поняла, что из носа потекла кровь.
   - Габбро, - ответил Ладшев на ее невысказанную мысль, и в следующее мгновение по лагерю прокатился вой сирены.
   - Внимание! Тревога! - послышался из громкоговорителя глуховатый бесстрастный голос Остапенко, сменившего Багрова в фургоне связи. - Всем срочно занять места в машинах и покинуть зону нападения.
   Все бросились врассыпную, мгновенно забыв про разговор.
   Порядок действий на случай нападения был расписан четко и многократно отработан всеми обитателями лагеря в ходе учебных тренировок и предыдущих атак габбро. Принцип состоял в том, чтобы под прикрытием огня дежурных артиллеристов в кратчайшие сроки загрузиться в броневики - во избежание давки каждый обитатель лагеря был закреплен за строго определенной машиной, за которой на случай каких-либо проблем следовал грузовик-дублер - и опять же не прекращая огня покинуть зону нападения, рассредоточившись по территории на максимальном удалении друг от друга, поскольку опыт показывал, что мелким целям габбро предпочитают скопления наибольшего числа людей.
   На практике же незамысловатые инструкции превращались в непредсказуемую и смертельно опасную полосу препятствий, поскольку габбро атаковали с невозможной для человека скоростью и необъяснимой прозорливостью. Вероника не успела обогнуть броневик, как громкоговоритель бесстрастно объявил:
   - Пошел сигнал из-под земли! Рулите осторожнее, сейчас начнет трясти.
   Кто-то бросил ей автомат, кто-то метнулся мимо, Комендаров рванул дверцу машины, и в этот момент жуткий подземный толчок свалил Веронику с ног, а над головой ослепительной цветной вспышкой развернулось четвертое измерение. Стало светло, как днем, и вместо пустынной степи, присыпанной мокрым мартовским снегом, старателей обступили самые неожиданные и поразительные видения. Вероника впилась взглядом в землю, стараясь абстрагироваться от миражей; в ушах сразу зашумело, нарушилась координация движений, но мираж потянулся прочь, вновь уступая место вечернему полумраку реального мира. Беспорядочно поползли лучи фар от разъезжавшихся по сторонам машин, послышалась ругань, крики и стрельба. Подняв голову, Вероника увидела, как броневик медленно оседает в разлом земли, и застонала. Затем она скорее почувствовала, чем заметила пикирующую на нее тварь, машинально откатилась в сторону, вскочила на ноги и бросилась к запасному грузовику. В свете прорезавших темноту прожекторов черный силуэт установленного на машине пулемета развернулся в ее сторону, и грохот длинной очереди смешался со скрежетом каменных крыльев у нее над головой. На Веронику посыпались каменные осколки. Охнув, девушка пригнулась, но в следующее мгновение выросшая прямо перед ней тварь цепко схватила ее в охапку. Девушка хотела оттолкнуть ее, но у габбро была неумолимая хватка. Вероника закричала, пытаясь увернуться от раскрывшихся челюстей.
   Внезапно раздался какой-то новый звук, похожий на отдаленный холодный звон, и мелькнула белая вспышка. Габбро неожиданно отпустила Веронику. Девушка свалилась на землю, поднялась и, не раздумывая, бросилась прочь. Впереди послышался шелест каменных крыльев, Вероника дала по приближавшемуся неясному силуэту автоматную очередь, но вынырнувшая сбоку вторая тварь полоснула ее клешней по бедру и швырнула на землю. Изо всех сил пнув тварь здоровой ногой, Вероника нажала на спусковой крючок. Габбро отшатнулась. Неловко поднявшись, Вероника пробежала несколько шагов, увернулась от клацнувшей над головой клешни, и в глаза ей брызнул свет фар.
   - Беса, давай сюда! - услышала она голос Ладшева, рядом взвизгнули тормоза, и, расстреляв еще одну тварь, Вероника подбежала к протянутым из кузова рукам. Где-то в высоте снова прошелестел музыкальный звон, и за бортом грузовика, мелькнув в серебристых бликах, рухнула каменная тварь. Ладшев втащил девушку в машину.
   - Что происходит? - прохрипела она.
   - Не знаю, - коротко ответил он и перегнулся через борт грузовика: - Поехали!
   Машина тронулась с места, но в следующий момент раздался звон лобового стекла, и грузовик резко остановился; набившиеся в кузов люди попадали на пол. Спикировавшая на кабину водителя габбро размахнулась клешней.
   - Вот черт! - процедил Ладшев и поднял автомат, хотя было ясно, что выстрелить он не успеет.
   На этот раз Вероника отчетливо увидела, как яркая белая вспышка разделилась на несколько серебристых стрел, веером рассеявшихся вокруг габбро и пропавших в пустоте; в следующее мгновение тварь без видимых причин развалилась на куски.
   - Поверить не могу... - прошептала Вероника.
   Ладшев огляделся по сторонам. Четвертое измерение исчезло, вместо ярких миражей к свету фар примешивались холодные прозрачные сполохи, а к стрекоту каменных крыльев и грохоту выстрелов добавился какой-то неясный гул и ненавязчивый мелодичный звон. У Ладшева мелькнула мысль, что надо прекратить стрельбу, когда послышался крик Комендарова:
   - Не стрелять! Не стрелять!!
   - Прекратить огонь! - рявкнул в свою очередь Ладшев.
   К этому моменту все уже заметили, что происходит нечто необычное. Как только стрельба вразнобой смолкла и частично разъехавшиеся машины нерешительно замерли, стало видно, что по лагерю, как северное сияние, бегут длинные ленты прозрачного света; мимо старателей то и дело прокатывались причудливые шумы и словно бы отдаленные голоса, а вокруг стоянки, то приближаясь, то удаляясь, блуждал вполне обыденный рев мотоциклетного двигателя.
   Вероника и Ладшев переглянулись.
   - Кто-то гасит их снаружи, - прошептал Ладшев, и словно в ответ на его слова невидимый мотоцикл внезапно развернулся в сторону лагеря, перелетел через два оказавшихся на его пути броневика и приземлился среди машин, заложив крутой вираж. На мотоцикле сидела молодая девушка с волнистыми пепельными волосами длиной до колен, в кожаных сапогах до бедер и с излучавшим нестерпимо яркий свет громоздким каменным арбалетом в руке.
   - Не стрелять, не орать, не глазеть, не метаться! - звонко крикнула она. - Всем оставаться на своих местах! - с этими словами она крутанула зажигание и заложила между фургонами замысловатую петлю, стреляя при этом, казалось, одновременно во все стороны. Белые стрелы разлетались в темноте снопами, как искры; старатели застыли - не столько из-за предупреждения, сколько от растерянности. Девушка принялась гонять по лагерю, повсюду, как молнии, посыпались яркие вспышки, атмосфера наполнилась неясным перезвоном и гулом, и одна за другой начали распадаться каменные фигуры габбро, казавшиеся до этого неуловимыми смертоносными тенями. Требование сохранять неподвижность оказалось неслучайным: нередко таинственное оружие уничтожало тварей буквально на расстоянии дыхания от жертв, но возникавшие из пустоты гулкие протуберанцы аккуратно огибали людей, поражая только габбро. Никто не успел опомниться, как сражение было закончено; нападение прекратилось так же внезапно, как началось.
   - Так, не стоим, не стоим, как столбы! - деловито крикнула незнакомка, складывая арбалет, и Вероника с содроганием заметила, что некоторые части каменной конструкции были буквально привинчены к руке девушке иглами, проходившими прямо сквозь плоть. - Ну-ка, живенько, пробежались по лагерю и добили тварей! Быстро, быстро!! Внутренности давим ногами, бошки берем за волосы и тащим сюда - не бойтесь, они уже не кусаются!! - девушка согнулась пополам от смеха, словно придумала невероятно остроумную шутку, а потом без перехода требовательно захлопала в ладоши, чтобы задать темп: - Быстро! Быстро!
   Вероника, в растерянности спускаясь с грузовика вслед за Ладшевым, с ужасом убедилась, что "внутренности" габбро в самом деле представляли собой еще шевелившиеся окровавленные фигурки, отдаленно напоминавшие карликовые человеческие. Незнакомка, подавая пример, принялась яростно топтать их ногами, обутыми в длинные и, как показалось Веронике, обитые каменными пластинами сапоги с высокими тяжелыми каблуками. Фигурки извивались и верещали так пронзительно, что у Вероники заложило уши. Заметив нерешительность старателей, незнакомка в бешенстве обвела толпу арбалетом, выбросившим сноп ослепительных лучей, и крикнула:
   - Кому жалко, те сейчас лягут рядом! - после чего все торопливо и бестолково бросились добивать останки габбро.
   - Бошки отрываем и собираем в кучу, не спать, не спать! - нетерпеливо командовала девушка.
   Старатели собрали головы убитых тварей в центре лагеря. Девушка пересчитала трофеи и некоторое время что-то деловито записывала сверкавшей электрическим светом каменной ручкой на округлой табличке размером с ладонь, переливавшейся звонкими сполохами разного цвета. Наконец, как будто удовлетворенная расчетами, она молча кивнула и убрала табличку в карман короткой полотняной куртки. После чего подняла голову, обвела старателей таким взглядом, словно впервые увидела их, встала в театральную позу, уперев кулак в бок и отставив в сторону ногу, и спросила:
   - Ребят, а вы кто такие?..
   Старатели изумленно переглянулись, но нетерпеливый тон предполагал немедленный ответ.
   - Мы... - Ладшев неопределенно махнул рукой и впервые осознал, что дать себе характеристику, не прибегая к общеупотребительным шаблонам, известным только людям, которые на тебя похожи, довольно затруднительно. - Мы переезжаем с места на место. Чтобы избежать нападений... и помогать остальным... по возможности, - добавил он, припомнив обстоятельства появления девушки в лагере.
   Девушка слушала, с любопытством приподняв белесые брови, словно ожидала продолжения, но Ладшев замолчал, и она разочарованно покивала головой.
   - А ты? - нашелся Ладшев в ответ на этот слегка презрительный жест.
   Девушка осталась невозмутимой.
   - Я - самая совершенная, - уверенно отчиталась она. - У меня есть оружие против паразитарного камня, и я уничтожу Матку.
   Старатели промолчали. Теперь, при более внимательном знакомстве, поразительное отличие гостьи от остальных людей становилось все заметнее. По временам глаза девушки словно отбрасывали белые отблески, как фары. Ее речь звучала непривычно: она сильно растягивала гласные, а к согласным добавляла лишние шипящие и свистящие фонемы, и в целом ее голос иногда превращался в нечленораздельный шум, а неопределенные, монотонные интонации оставляли впечатление, что она чего-то недоговаривает. Выражалась незнакомка так экзотично, что трудно было поддерживать разговор; впрочем, казалось, она не нуждалась в диалоге. Небрежно облокотившись на руль мотоцикла, она окинула взглядом лагерь.
   - Да, невесело живете... - задумчиво оценила она. - Как цыганский табор прямо. Кстати, переезды от имаго практически не спасают... А оружие у вас совершенно идиотское. Вы здесь столько шума подняли... Хотя, впрочем, именно это вас и спасло: если бы я не услышала, отошли бы вы сейчас уже в область преданий... которые, правда, некому было бы рассказывать! - добавила девушка и снова расхохоталась, согнувшись пополам.
   Возразить было нечего, и старатели промолчали. Внезапно девушка решительно взялась за руль и покатила мотоцикл прочь. Стало ясно, что она собирается уезжать.
   - Подожди... - растерялся Ладшев. - А... куда ты направляешься?..
   - Ты считаешь, что мне некуда пойти? - удивленно бросила девушка через плечо.
   - Но ты можешь остаться с нами!
   Девушка даже не обернулась.
   - Если ты уйдешь, мы все снова окажемся в смертельной опасности!
   - Это точно! - охотно согласилась незнакомка, усаживаясь на мотоцикл.
   - И ты спасла нас только затем, чтобы снова бросить на произвол судьбы?! - в отчаянии вмешалась Вероника.
   Девушка повернула в ее сторону лицо.
   - Я не спасала вас, - пояснила она с оттенком недоумения в голосе, словно приходилось обсуждать очевидные вещи. - Я испытывала оружие.
   - Но ты можешь и нас научить пользоваться этим оружием! - снова вступил Ладшев.
   Незнакомка посмотрела на него так, словно он предлагал запустить в плавание наковальню.
   - Нет, - коротко обронила она.
   - Почему? - потребовала объяснений Вероника.
   - Потому что вы - герчеяуре, - отозвалась девушка. - Созданные из пыли. Вы все здесь умрете.
   На этот аргумент комментариев не нашлось, и девушка, посчитав тему исчерпанной, невозмутимо повернула ключ в замке зажигания.
   - Но разве мы не можем измениться? - нашелся Ладшев; он даже сделал из толпы шаг навстречу девушке, и хотя он ни слова не понял из ее предыдущего заявления, его возражение оказалось удачным: подобная мысль незнакомке в голову явно не приходила. Подняв голову, она некоторое время задумчиво рассматривала толпу, а потом признала:
   - Понятия не имею.
   - Надо проверить, - Ладшев решительно развил успех. - Мы хотим измениться... и научиться сражаться против габбро. А если у нас получится, мы станем твоими помощниками!
   Девушка с сомнением покачала головой. Боевые качества старателей явно не вызывали у нее энтузиазма.
   - Пожалуйста, - взмолилась Вероника. - Дай нам шанс.
   - Почему вы двое говорите за всех? - подозрительно прищурилась девушка.
   Остальные старатели зашевелились и вразнобой забормотали, что не возражают. Неуверенная разноголосица вызвала у девушки еще больше сомнений, и она, поморщившись, отрицательно покачала головой.
   - Ты права! - неожиданно заявил Ладшев и сделал еще один шаг навстречу незнакомке. - Нам всем нужно договориться. Нам нужно немного времени. Ведь ты можешь остаться здесь до утра? Если мы, я и Вероника, - он указал на Бесдальнову, - просим об этом? А мы тем временем посовещаемся. И завтра, возможно, придем к соглашению. - Он взглянул в недоверчивое лицо девушки и добавил: - Пожалуйста.
   Как он успел заметить, искренние просьбы не проходили мимо внимания незнакомки и действовали едва ли не лучше логических доводов. Так произошло и на этот раз: поразмыслив, девушка неопределенно повела плечом и выключила двигатель.
   - Хорошо, - сказала она, слезла с мотоцикла и покатила его обратно в лагерь. У нее явно не в обычае было затягивать с принятием решений. - Только думайте быстрее. - Она по-хозяйски огляделась. - Надо бы аппарат заправить и под навес загнать. Душ-то у вас тут есть?..
   Ладшев растерялся.
   - Что-нибудь придумаем, - вызвалась Вероника.
   Комендаров молча взял из рук девушки мотоцикл и покатил его в сторону.
   - Послушай, а... как тебя зовут? - окликнул незнакомку Себринг.
   - Меня?.. - рассеянно отозвалась девушка, оглянувшись через плечо. - Беля.
   
   Всю ночь на импровизированных площадках между вновь съехавшихся машин горели костры, лилось вино, жарились хлебцы и мясо и гудели голоса. Единственным, кто подобно Беле невозмутимо отправился спать, был Тихон. Остальные праздновали спасение, делились впечатлениями о произошедшем и спорили о будущем.
   - ...Вы видели, как она их перебила, просто на куски разнесла?..
   - И ведь не было никаких ударов, все исчезало куда-то... Вот тебе и безопасность бесконтактного поединка...
   - ...Я смотрю - оно прямо у тебя за спиной, и тут вдруг...
   - Но у нее глаза как будто тоже такими отблесками переливаются... и говорит она с каким-то не то что акцентом... а шипение какое-то в слова добавляет, или мне показалось?
   - Может, она просто сумасшедшая какая-то...
   - Я лично сомневаюсь, не сошел ли я сам с ума, и может, вы мне все теперь кажетесь?
   Разговор в кругу лидеров был более предметным.
   - Почему мы должны ей верить? - настаивал Комендаров.
   - Потому, что она знает, что говорит, а мы не знаем, что и думать, - возражал Ладшев. - Потому, что она может защитить себя от габбро, а мы - нет.
   - Вы обратили внимание на ее фразу о том, что она собирается "уничтожить Матку"? - вмешался Себринг. - Вероятно, она говорила о так называемой "теории Матки" - якобы по аналогии с роем общественных насекомых где-то есть главная тварь, которая управляет остальными. Вообще у меня сложилось впечатление, что она лучше нас осведомлена о габбро.
   - Только ее речь звучит, как бред. Возможно, мы нуждаемся в ее технологиях, но усваивать ее образ мыслей попросту опасно.
   - Ты действительно думаешь, что одно будет работать без другого?
   - Независимо от ее мнения существует бесспорный факт, - задумчиво сказала Вероника: - источник зла - в нас самих. У нас остались только потерявшие смысл привычки, которые мы стараемся сохранить вместо того, чтобы начать новую жизнь. Нам необходимо измениться.
   - Если бы не она, нас здесь бы уже не было. И если она уйдет, нас скоро здесь не станет, - заметил Ростопчин.
   - Наше спасение для нее - случайный эпизод, побочный эффект тренировки...
   - Она дает нам надежду, а мы продолжаем сомневаться. По-моему, нам следовало бы отдать долг гостеприимства и благодарности.
   - Да вы с ума сошли? - удивился Комендаров. - Вы ее слышали? Достаточно одной, пусть даже самой маленькой уступки, достаточно только согласиться с ее присутствием, и она всех здесь построит так, что света белого не взвидишь!
   - Что ж, дельный инструктаж нам не помешает, - пожал плечами Ладшев.
   - Если нас не будет учить Беля, нас будет учить Матка, - жестко добавила Вероника.
   Все переглянулись и рассмеялись.
   - Беса, ты тоже начинаешь верить в Матку?
   - Вот оно, пагубное влияние пропаганды боем, - смеясь, развел руками Комендаров.
   - Ладно, все, - Ладшев поднялся и взглянул на часы. - Уже так поздно, что даже рано.
   - Да, заговорились...
   - Предлагаю объявить остальным, что мы переходим в подчинение к Беле, и все, кто захочет, пусть присоединяются, а остальные пусть рассчитывают только на себя. Мы должны сформировать реальную силу, способную сражаться против габбро...
   - ...и уничтожить Матку! - вразнобой хором подытожили старатели.
   
   После пережитого стресса, празднеств и бурных дискуссий обитатели базы легли спать под утро, рассчитывая недолго вздремнуть, но отключились до полудня, а когда наконец начали вылезать из фургонов, выяснилось, что Бели в лагере нет. После некоторого переполоха, обнаружившего, что многие безотчетно связали со странной незнакомкой гораздо больше надежд, чем им самим казалось, старатели убедились, что в лагере остался Белин мотоцикл, принялись готовить завтрак и ждать хозяйку транспортного средства. Действительно, некоторое время спустя высокая, тонкая фигура в ореоле длинных серебристых кудрей показалась на одном из пригорков. Лагерь шумно поприветствовал ее издалека, и она в ответ помахала рукой.
   Свое отсутствие Беля объяснила тем, что гуляла. На приглашение перекусить охотно взяла кусок кроличьей лапки. Теперь, в мирной обстановке, при свете дня, она уже не казалась такой неприветливой и чуждой. У некоторых старателей ее поведение вызывало смутные ассоциации с беспризорным, замкнутым, невоспитанным и наивным подростком. На вид, несмотря на высокий рост, Беле нельзя было дать больше пятнадцати-шестнадцати лет. Необычные пропорции воздушной, стройной фигуры, неестественно длинные руки и ноги, изящные, крупные кисти рук с гибкими пальцами сообщали ее облику своеобразную угловатость и незавершенность. Неправдоподобно большие глаза, прозрачно-серые, если в них не мелькал слепящий белый свет, казались многоугольными, как на средневековых витражах. В неправильных чертах овального лица с полными бледными губами часто мелькало задумчивое, мечтательное и страдальческое выражение. Незатейливые манеры девушки, неброская одежда - потертая кожаная юбка, темная майка, короткая спортивная куртка - дополняли впечатление беззащитности и простодушия подростка. Однако при попытке порасспросить ее о ее собственной жизни Беля немедленно перешла на деловой тон:
   - Вы мне скажите сначала, что вы решили? Одни остаетесь или уходите со мной?
   Старатели заворчали. Мысль расстаться с Белей казалась теперь нелепой.
   - Мы согласны поехать, но... - растерянно произнес голос из толпы, - непонятно, от нас-то что требуется?
   - Да, то есть какие условия?.. - прошелестел говор.
   Беля пожала плечами, рассеянно дожевывая лапку.
   - Ну... работа для вас определенно найдется... И вы ее сделаете... или не сделаете...
   - А что за работа? - раздались смущенные голоса.
   Беля поднялась, отряхнула руки и вместо ответа поинтересовалась:
   - Вас сколько?
   - Человек двести... - прошелестело в толпе.
   Беля кивнула.
   - Ну, собирайтесь. А оружие здесь оставить.
   На этот раз в толпе зашелестело громче.
   - Как, оружие бросить?..
   - Кто не может прожить без пулемета, остается здесь, - отрезала Беля. - Остальные грузятся в машины со жратвой и экскурсионные автобусы. Танки, БТРы, гранаты, автоматы оставить здесь. Шмонать не стану, но если впоследствии увижу у кого-нибудь огнестрельное оружие, из него же на месте и убью, - пообещала Беля, и все сразу ей поверили. - Через полчаса я уезжаю. К этому моменту желающие присоединиться должны подготовиться, и учтите, герчеяуре... - тут Беля обвела толпу внимательным взглядом: - Иногда умереть легче, чем остаться жить. Спасение - это испытание.
   
   Путешествие оказалось довольно долгим, хотя происходило на оглушительной скорости. Беля стрелой мчалась по ей одной понятному маршруту, петляя среди железобетонных развалин и проржавевших корпусов машин на засыпанных мусором опустошенных улицах, выныривая на трассы и вновь съезжая на размытые дороги через поля и, казалось, вовсе не заботилась о том, успевает ли кто-либо из ее спутников повторять ее рискованные виражи. Между тем старатели, к своему немалому удивлению, добрались вместе с Белей до пункта назначения в полном составе - возможно, именно потому, что неотрывно следили за дорогой, переживали о сохранении скорости и лишь смутно осознавали, что за время вторжения габбро они никогда не пересекали обширные пространства страны, превратившейся в смертельную ловушку, так решительно и открыто. Беля же вела мотоцикл так уверенно, словно не сомневалась, что остальные следуют за ней, и очевидно было, насколько привычным способом передвижения казались ей подобные гонки сквозь кишащую монстрами вымершую землю.
   Под вечер колонна выехала на замысловатый серпантин. Когда горная дорога стала казаться старателям бесконечной и у всех заложило уши от разреженной атмосферы, Беля впервые продемонстрировала, что еще помнит о своих незадачливых спутниках. Подняв руку в знак того, что скоро будет остановка, Беля указала на небольшую парковку у подножия очередной горы, на которой среди леса виднелось несколько полуразрушенных хозяйственных построек.
   - Быстро, быстро! - немедленно раздался окрик, едва машины остановились. - Выгружаемся, и даю вам десять минут перерыва... чайку тяпните, чтоб в голове прояснилось, или кому там что еще... Через десять минут всем собраться... да вот хоть на этой дороге - чего там, движения на ней теперь нет, все, кто мог приехать, уже приехали... Ну, словом, располагаемся здесь стройными рядами, я вас буду инструктировать, - заключила Беля.
   Перерыв, конечно, затянулся против указанного срока - ошарашенные и усталые старатели частью разбрелись среди машин, разминая затекшие мышцы, частью сгрудились вокруг кузова с припасами, последовав совету Бели насчет чая "и кому там что еще". Но минут через двадцать старатели начали подтягиваться на дорогу, по парапету вдоль которой прогуливалась терпеливо поджидавшая их Беля.
   - Ну что, все собрались? - девушка бегло оглядела слушателей. - Просьба сосредоточиться - это будет ваше последнее усилие на сегодня... - Беля выдержала многозначительную паузу.
   Старатели примолкли.
   - Итак, герчеяуре, - начала Беля, важно прохаживаясь из стороны в сторону, - как вы все прекрасно знаете, мы сейчас находимся в состоянии войны. Что такое война? - Беля взглянула на старателей, выдержав риторическую паузу, и ответила сама себе: - Война - это осуществление собственной жизни посредством уничтожения противника. Какое здесь ключевое слово? - на этот раз было ясно, что вопрос подразумевает ответ.
   - Жизнь, - серьезно сказал Ладшев.
   - Правильно, - согласилась Беля. - Собственная жизнь. Это означает, что разрушение не должно быть самоцелью. Война - это всего лишь специфическая форма созидательной деятельности. И главное для нас - последовательно и настойчиво претворять в жизнь собственные планы и принципы, а уж будет при этом уничтожен противник или нет - вопрос чисто технический, второстепенный. - Беля уселась на корточки и обвела слушателей внимательным взглядом. - Здесь возникает следующая проблема. А есть ли у кого-нибудь из присутствующих какие-нибудь планы, не говоря уже о принципах? Есть ли у кого-нибудь хоть сколько-нибудь конкретное представление о смысле жизни, хоть самая скромная цель? - Беля выдержала паузу. - Это вопросы для самостоятельной проработки, сейчас на них отвечать не нужно, - пояснила она. - Сейчас на них отвечу я: нет, среди вас такого человека нет. Вы все - несуразное сборище стопроцентных придурков, разбазаривших свою жизнь, как попрыгунья-стрекоза, и навлекших на свою цивилизацию смертельную опасность - свою вину в появлении которой вы даже не осознаете. Поэтому теперь цели в вашей никчемной жизни буду выбирать я. И наша первая жизненно важная цель... - Беля поднялась во весь рост и торжественным жестом указала на видневшуюся в отдаленном горном ущелье обширную долину, - построить город вон на том земельном участке.
   Беля спрыгнула с парапета и уверенно проследовала сквозь ряды старателей.
   - Дальше пойдем пешком, подробности на месте, - бросила она.
   Старатели оглядывались то на каменистое ущелье, то друг на друга со смешанными чувствами недоумения и ярости. Несмотря на какую-то трудноуловимую логику рассуждений Бели и ее фантастическую практическую хватку, она все же казалась настолько чуждым окружающей реальности существом, что сомнение, в здравом ли она рассудке, настойчиво преследовало каждого из старателей и было бы уже, вероятно, высказано вслух, если бы непредсказуемость и самоуверенность девушки не заставляли опасаться немедленной и к тому же какой-нибудь технически вычурной расправы.
   - Быстро! Быстро!! - послышался окрик; Беля обернулась на ходу. - Что встали? Предупреждаю: скоро стемнеет, и вам станет еще труднее!
   Старатели, помявшись, бросились догонять Белю.
   Крутой спуск сквозь горный лес вконец измотал даже тех, кто сравнительно стойко перенес переезд. Когда к полуночи старатели спустились на дно ущелья, многие, не дожидаясь приглашения, молча сели в траву.
   - Здесь мы будем жить! - радостно объявила Беля, заставив некоторых лишний раз лениво окинуть взглядом сырые камни. Беля, в свою очередь, тоже огляделась. - Для начала надо бы поставить какую-никакую хату... - Беля небрежно указала на громоздившиеся в высоте базальтовые глыбы. - Как видите, место подходящее, стройматериалы под рукой. Обтесывайте-ка вот этот кусок и тащите его на тот склон!
   Старатели недоуменно подняли головы.
   - Что вы застыли? - удивилась Беля. - Порода - в самый разЈ только распилить!
   - Как мы можем обрабатывать обломок скалы? - осторожно заметил кто-то из старателей. - Он весит несколько тонн!
   - Ну и какое это имеет значение, если мы убавим притяжение до невесомости? - пожала плечами Беля. - То есть вы что - не умеете этого делать?.. - недоверчиво уточнила она.
   Старатели грустно покачали головами. Беля задумалась.
   - Ну, тогда давайте хотя бы синтезируем пару генераторов электроэнергии, - предложила она. - Полезная штука: свет, тепло, мультяшки разные... - пояснила она, хотя с ней никто не спорил. Не слыша возражений, Беля распорядилась:
   - Я ограню кварц, как надо, - здесь есть жила, а вы пока вытащите из земли пару искусственных молний... это вам доступно? - встревожено осведомилась она.
   Старатели только разводили руками. Беля смотрела на них с недоумением, словно надеялась, что все происходящее - только шутка. Старатели, в свою очередь, начали осторожно обдумывать планы избавления от полоумной спасительницы.
   - Хм... - протянула наконец Беля и задумалась на этот раз на значительно более долгое время. - Но, по крайней мере, вы заметили, что здесь довольно холодно? - вкрадчиво начала она.
   Старатели, услышав бесспорно адекватное замечание, дружно закивали.
   - В таком случае вы понимаете, что для улучшения местного климата и увеличения плодородия почвы совершенно необходимо вызвать сюда как минимум два-три горячих источника? - терпеливо продолжила Беля голосом психиатра, беседующего с безнадежным больным.
   - Это было бы здорово, но мы не умеем вызывать источники, - мягко отозвался кто-то из толпы.
   Беля молча закатила глаза; она явно недоумевала, как старателям вообще удалось выжить до сих пор. Некоторое время она мрачно прохаживалась туда-сюда, а потом решительно заявила:
   - Ну ладно. Я покажу вам, к чему следует стремиться. Я построю себе хибарку вон там, на утесе. Как вы понимаете, сама-то я не намерена разделять с вами все прелести первобытной безыскусственности... А вам, для начала, назначим времянку. Я подскажу, что делать, - великодушно добавила она, очевидно не рассчитывая больше на сообразительность подопечных.
   Последующие события заставили старателей забыть обо всех превратностях прошедшего дня, обо всех опасностях будущего и обо всех сомнениях относительно Бели.
   Сосредоточенно умолкнув, Беля прошлась по долине, а затем сделала несколько широких движений, напоминавших танцевальный этюд; через некоторое время старатели поняли, что между ее жестами и скалой, на которую Беля даже не смотрела, появилась необъяснимая связь. В воздухе замелькали прозрачные блики, послышался пронзительный скрежет, посыпалась каменная пыль, и в глыбе на высоте двадцатого этажа появились прорези, словно кто-то распиливал гору изнутри. Раздался отдаленный гул, поднимавшийся, казалось, из самой толщи земли, от утеса отделился кусок породы размером с небольшой дом и по воздуху поплыл над долиной. Беля посадила его на живописном крутом склоне и пошевелила пальцами, словно подзывая кого-то к себе; порода внутри кубической глыбы стала крошиться и рассыпаться по сторонам, оставляя пустые прорези для окон, дверные проемы, коридоры и комнаты.
   - Стекла я себе потом поставлю, зеркальные, - небрежно махнула рукой Беля и ограничилась тем, что выбила в скале головокружительно высокую лестницу, каскадом сбегавшую от крыльца к долине. - Добывать более ценные материалы вместо того, чтобы хвататься за первый попавшийся невзрачный, хоть и прочный камень, я вас тоже научу позднее, - добавила она и внезапно, резко развернувшись, ударила ногой в отвесную скалу за ее спиной. Камень треснул, выпало несколько осколков, и вдруг блеснули и брызнули широкие светлые струи воды.
   - Это питьевая, - прокомментировала Беля.
   Потом она топнула сапогом в землю и отошла на несколько шагов, словно наощупь поводя руками по сторонам. Обширная овальная площадка с ровными краями начала оседать и разламываться. Каменные осколки рассыпались по сторонам, и образовалась округлая гладкая чаша, в которую стекала вода из источника.
   - Это купаться, - пояснила Беля.
   Глядя прямо перед собой, она протянула руку над бассейном, и в воде заплясали радужные блики. На гладких каменных стенках появился рельеф из больших рыб и волнистых водорослей.
   - Это для красоты, - сообщила Беля. - А подсветку я вам делать не буду. Научитесь - сами сделаете, - резюмировала она, встряхнула рукой и устало повернулась к старателям.
   - Объяснять, как создается генератор электричества, сейчас бессмысленно, - официальным тоном заявила она, - понимание этого процесса требует значительных познаний в области химии, минералогии и... ээээ... биологии, ну, этого вам и подавно не уразуметь... В общем, для поверхностного ознакомления я сейчас просто продемонстрирую вам готовый генератор, который у меня на старой хате заныкан.
   С этими словами Беля щелкнула пальцами, и в воздухе появился ослепительно сверкающий кристалл размером не больше пуговицы, разбрасывающий вокруг себя шипящие молнии и яркие снопы искр. Старатели отшатнулись. Беля ухватила кристалл рукой, и между ее пальцев вспыхнули длинные лучи, рыжие и золотые.
   Беля направила один из лучей в бассейн, и через несколько мгновений вода в достаточно объемной каменной чаше закипела. Беля вытянула руку и направила один из лучей на кубическую новостройку. Из окон дома во все стороны брызнул густой желтый свет, словно внутри начался пожар.
   Беля снова повернулась к старателям, подняв камень над головой.
   - Направление действия задается волей, - раздельно произнесла она. - Характер действия определяется воображением. - Обведя подавленных старателей внимательным взглядом, она, по всей видимости, решила, что на сегодня впечатлений хватит, подбросила искрящийся камушек в воздух, и он исчез.
   Беля снисходительно склонила голову к плечу и встала в театральную позу, уперев кулак в бок и отставив в сторону ногу.
   - Герчеяуре, - вздохнула она. - Вы осознаете бездну невежества, из которой вам предстоит выбираться?
   - Не осознаем, - хмуро процедил кто-то.
   Беля удовлетворенно улыбнулась.
   - Для начала достаточно, - обронила она.
   
   Первую ночь Беля милостиво позволила старателям провести в машинах, но потом решительно потребовала перехода на, по ее собственному выражению, "натуральное хозяйство". О продуктах и вещах, которые можно было достать на развалинах ушедшей в прошлое цивилизации, Беля велела забыть. Быт лагеря постепенно наладился в стиле первобытной общины с непременной долей своеобразного шаманизма в любом предприятии.
   Охоту Беля не начинала без театрализованного представления с самой собой в роли животного. Она объясняла, что, отождествившись с предполагаемой добычей, можно выйти на связь с осознанием вида - "тотемом, для краткости" - и договориться с ним об изъятии нескольких конкретных существ без ущерба для общего равновесия. Старателей она заставляла притворяться охотниками, а выйдя из транса, в подробностях сообщала, по какому маршруту нужно пройти в лесу и какая в итоге получится добыча. Старатели поначалу воспринимали "поддельную охоту" как бессмысленный балаган, но предсказания Бели сбывались так точно, словно все действительно решалось заранее, а экспериментаторы, отправлявшиеся в лес самостоятельно, один раз заблудились, а другой раз вернулись ни с чем, объяснив, что вообще-то встретили лося, но тут вдруг подумали, что "если Беля права насчет равновесия, то у всех будут проблемы".
   Беля убивала животных только самостоятельно, вызывая с помощью своих непостижимых пластических этюдов и загадочных каменных устройств энергетические аномалии. Она запретила старателям пользоваться даже самодельным оружием вроде луков со стрелами и силков, сообщив, что цель их участия в охоте - научиться настраиваться на состояние животного и брать его под мысленный контроль, без чего, по ее словам, "убийство из священнодействия превращается в преступление". Не решившись спорить относительно причудливой трактовки убийства как священнодействия, старатели лишь скромно указали, что не чувствуют никакого "состояния животного". Беля с досадой ответила, что "именно поэтому приходится каждый раз договариваться с тотемом отдельно".
   Обучая старателей обработке шкур и вообще изменению свойств разных материалов, Беля демонстрировала химические опыты, комментируя их с помощью расплывчатых поэтических метафор, которые "объясняли характер" каждого реагента. Беля заставляла старателей "инструктировать" вещества, зачастую механически повторяя непонятные фразы, и, что бы там ни было, добивалась поразительных результатов: начинающие химики синтезировали прочную, как сталь, древесину необыкновенно благородного оттенка темного вина, инструменты, способные резать металл и камень, и несколько типов небьющегося стекла - гибкое, как кожа, из которого получалась удобная прочная обувь, пористое теплоизолирующее, зеркальное цветное, пропускавшее только избранные лучи солнечного спектра. Под конец Беля продемонстрировала несколько, с ее слов, неизвестных ушедшей науке летучих соединений, добавив, что "они частично разумны", и сообщила напоследок, что "интереснее всего работать с магмой подземных лавовых озер или во время извержения вулкана", но "это опасно для неопытных исследователей", потому что "можно повредиться умом". Кто-то из старателей стыдливо поинтересовался, правдивы ли в таком случае средневековые легенды о "философском камне" превращения свинца в золото. Беля беспечно махнула рукой и сказала, что научит их получать не только серебро, золото и платину, но и металл, который на земле не добывается - "похожий на золото, но с темно-розовым отливом; он полезнее, прочнее и к тому же самомоющийся".
   Объясняя конструкцию системы резервуаров и стоков, Беля то и дело отвлекалась на астрономию, а для наглядности создала в центре базы трехмерную голографическую карту геомагнитных свойств планеты, призвав в случае затруднений сверяться с моделью. Карта действительно стала местной достопримечательностью; старатели, не задумываясь над красотами электромагнетизма, часами пытались понять, каким образом объемный интерактивный мираж воспроизводится за счет четырех висящих в воздухе маленьких вогнутых каменных экранов.
   - Я слышал, один художник делал что-то такое, - неуверенно высказался однажды один из старателей. - Лет двадцать назад. Только я не помню его фамилию.
   - Тасманов, - отозвалась какая-то из зрительниц и пояснила, перехватив удивленные взгляды: - У меня дочь училась на искусствоведа...
   В качестве "времянок" старатели под руководством Бели свернули из шкур шатры наподобие индейских вигвамов. На склонах гор Беля велела обустроить сельскохозяйственные террасы, и в обработанную старателями почву посадили выведенные Белей семена, которые необычайно быстро проросли и превратились в россыпь экзотических плодов наподобие готовой сладкой картошки.
   - Там много чего намешано, - рассеянно поясняла Беля, - это на самом деле молочный продукт... Вот я еще выведу чернику размером с тыкву! И летнюю белую рябину - в декоративных целях... Представляете, выходишь на улицу - и деревья как будто жемчугом обсыпаны...
   Недоверие старателей к причудливым "дарам природы" Беля объясняла невежеством и предвзятостью:
   - Бредовые у вас понятия о "природе" как о чем-то заданном раз и навсегда. Все в мире - открытый проект, все требует вмешательства и дальнейшего развития! Может, вы еще скажете, что сами совершенны в том виде, в каком родились?.. - Беля насмешливо качала головой. - Другое дело, что обновление должно обогащать, а не разрушать основу. Вы привыкли к определенным формам материи и не замечаете целого. Мои, как вам кажется, "выдумки" - это всего лишь новая конфигурация первичных элементов.
   В самом деле, осваивая навязанные Белей нетипичные принципы примитивного жизнеобеспечения, старатели невольно задумывались о своей былой привычке жить в мире готовых вещей, совершенно не понимая их происхождения, внутренней сущности, перспектив развития, воспринимая все и всех с точки зрения личного сиюминутного пользования. Чувствовалось также, что изобретательность, проницательность и мастерство Бели в различных вопросах являлись следствием ее непостижимого для старателей парадоксального и цельного мировоззрения, проявлявшегося порой в оброненных мимоходом фразах, бесконечную чуждость которых осознанию обычного человека Беля даже не замечала.
   - Звезды - это стены, - безмятежно рассуждала она.
   - То есть как это?..
   - Свет звезд - это стены, - удивленно повторяла Беля, - которые окружают душу человека. Чем дерзновеннее душа, тем выше стены. Тем дальше свет.
   - Чем менее разумным кажется существо, тем большему можно у него научиться, - всерьез инструктировала она в другой раз.
   И все же, несмотря на множество самых противоречивых сведений и впечатлений, полученных от Бели, наибольший интерес вызывали проблемы вооружения и защиты против габбро.
   В первую же ночь Беля в порядке одолжения обеспечила безопасность старателей, сопроводив свои действия категоричной тирадой:
   - Так и быть, герчеяуре, раз уж вы самоотверженно отказались от своих бестолковых вооружений, которые, правда, сильнее вредят и без того скудным остаткам вашей собственной цивилизации, чем противнику, я тоже не оставлю вас на съедение врагу, - Беля усмехнулась. - На ночь я организую по периметру защитный экран - кто за него не высунется, может быть уверен в сохранности своей персоны, но... - тут Беля нахмурилась и предостерегающе подняла палец, - если кто из вас, недоумки, только сунется к генераторам шумового фона, того - я заранее предупреждаю - попросту разорвет на куски! Дистантное оружие является смертельно опасным для непосвященных и само оберегает себя от недостойных рук, - неприязненно отчеканила она. - Не сметь даже думать о том, чтобы лезть в белый свет, - тихо пригрозила Беля напоследок и, развернувшись, скрылась в темноте.
   Несмотря на крайнюю усталость и решительную отповедь, старатели принялись следить за ее манипуляциями самым пристальным образом, но ничего не разглядели и не поняли. Над стоянкой прокатился знакомый по недавнему поединку с габбро шелест и звон, только теперь, в спокойной обстановке, старатели заметили, что звуковые волны достаточно явственно ощущаются физически - как прикосновение, отзывающееся во всем теле. Некоторый дискомфорт причиняли периодически возникавшие в нечленораздельном шуме отзвуки отдаленных голосов, в которых каждому порой слышались как бы обращенные лично к нему, но непонятные слова и фразы. Над лагерем в пределах относительно четко очерченной зоны время от времени мелькали прозрачные белые блики.
   В эффективности шумового экрана старатели убедились уже на следующее утро, когда в лучах рассвета заметили облепивший одну из ближайших горных вершин рой и тварей, без дела слонявшихся по окрестностям. Никогда прежде старателям не приходилось наблюдать гнездо габбро так близко: обычно, обнаружив скопление тварей, люди стремились скрыться как можно незаметнее и быстрее. Следить за копошением неотличимых друг от друга каменных теней оказалось довольно трудно, тем более что о логике непредсказуемых перемещений, периодического оцепенения на склонах гор, внезапных исчезновений в невидимых человеку расщелинах и пещерах, полетов смерчеобразными концентрическими кругами и единовременного, как по взмаху дирижерской палочки, обрушивания то на один, то на другой участок земли, оставалось только догадываться. Некоторые старатели пристально вглядывались в безобразные силуэты; другие украдкой бросали взгляды на ближайшие окрестности, в очередной раз пытаясь определить источник шумового фона; третьи сидели, задумчиво опустив голову и, по-видимому, сомневались в правильности решения променять надежные артиллерийские установки на взбалмошную Белю, так что никто не заметил, как на капоте одного из внедорожников появилась хрупкая длиннокудрая фигура, в свою очередь пристально и насмешливо наблюдавшая за старателями.
   - Ну что, поздравляю всех с началом нового радостного трудового дня! - наконец подала голос Беля. - Как вам пейзаж? - она широким жестом указала примолкшим слушателям на гудящий рой. - Я так понимаю, жалоб на скучный вид из окна не будет?.. Могу сообщить, что на данный момент гнезда габбро в этой местности нет, но, вероятно, появится. По причинам геофизического, так сказать, характера Матка занимает и трансформирует земной ландшафт по определенной схеме, находящейся - расслабьтесь - настолько далеко за пределами вашего понимания, что открывает для имаго вполне реальную перспективу добиться совершенно осознанного и успешного управления орбитой вот этой вот планеты. - Для убедительности Беля спрыгнула на землю и несколько раз топнула ногой. - Наша цель - помешать этому, - резюмировала она, - сделав присутствие паразитарного камня физически невозможным - сначала в узловых точках пространства, а потом - во всех. Техника соответствующего воздействия основана на доступных человеку параметрах преобразования или... ээээ... рассогласования разнородных сигналов. В смысле, все, что вам, я подчеркиваю - не окружающим материальным объектам, а лично вам, доступно, должно быть целенаправленно, я подчеркиваю - целенаправленно, а не враздрызг, задействовано. Вот, например, сейчас я прошу всех спуститься в долину для получения ценных указаний по поводу предстоящих вам сельскохозяйственных работ, а чтобы помочь вам сосредоточиться... - Беля взмахнула рукой, как дирижер, снимающий ноту; шумовой фон вместе с мерцающими над стоянкой светлыми бликами растаял, как первая снежинка на асфальте, а вслед за ним исчезла, буквально растворившись в воздухе, фигура самой Бели, оказавшаяся не более чем голографическим миражом.
   Старатели смутились. Многие снова стали оглядываться на раскачивающуюся массу роя неподалеку, но Ладшев интуитивно почувствовал, что чем больше внимания люди обращают на габбро, тем сильнее сами привлекают внимание тварей к себе, и машинально рявкнул:
   - Не смотреть по сторонам! - оглядев бестолково топчущихся старателей, он добавил: - А ну отойти от машин! Давайте не будем усложнять, я и без того дорогу не помню... Держимся вместе, не разбредаться по лесу - не хватает еще заблудиться. Быстро, быстро!! - внезапно Ладшев поймал себя на мысли, что невольно воспроизводит манеру поведения Бели. С других концов стоянки послышались аналогичные распоряжения других добровольных руководителей, и люди потянулись под откос.
   - Под ноги смотрите, - послышался чей-то голос, - больше пользы выйдет...
   - Народ, только не надо ускоряться! - серьезно предложил кто-то. - По-моему, чем медленнее мы идем, тем быстрее придем.
   Ладшев понял, что означает эта фраза: он и сам чувствовал опасное искушение броситься через лес сломя голову, а потому в свою очередь скомандовал:
   - Продвигаемся спокойно.
   - Стройными рядами, - повторил кто-то выражение Бели.
   Где-то нервно засмеялись.
   Хотя Вероника старалась сосредоточиться на дороге, присутствие габбро ощущалось. Краем внимания она улавливала время от времени возникавший стрекот каменных крыльев где-то над головой и понимала, что толпа старателей не осталась незамеченной, однако противопоставить атаке габбро все равно было нечего, а потому оставалось надеяться только на себя. Несколько раз в траве между деревьев как будто мелькнули приземистые насекомоподобные силуэты, но Вероника так твердо продолжала внушать себе, якобы находится в полной безопасности, что когда возле самой долины высокая черная фигура твари неожиданно вынырнула из-за дерева прямо ей навстречу, девушка, невольно вскрикнув, одновременно машинально толкнула габбро обеими руками в грудь и, не оглядываясь, прошла дальше. Остальные шли мимо твари, сосредоточенно глядя под ноги или прямо перед собой.
   Между тем и в долине, помимо Бели, старателей поджидало достаточное количество тварей, отчасти пребывавших в неопределенной неподвижности, так что многие не сразу замечали их, отчасти бесцельно слонявшихся по местности. В атмосфере ощущались характерные перепады давления, отчего у некоторых полилась из носа кровь. Беля невозмутимо сделала приглашающий жест рукой, взобралась на кочку, схватила подвернувшуюся тварь и стиснула ее руками; по темной фигуре пробежали белые вспышки, послышался скрежет камня, Беля бросила неподвижное тело, как громоздкую куклу, и уселась на большой булыжник.
   - Долго ходите, герчеяуре, - упрекнула она. - Никуда не торопитесь?
   - Так дороги нет, а путь неблизкий, - невозмутимо возразили из толпы.
   - Да, с направлением вы так и не определились... - двусмысленно обронила Беля. - Итак, в продолжение нашего разговора... С фантазиями о том, что я обеспечу вам безопасность, изолировав от габбро, можете попрощаться прямо сейчас, - посоветовала она. - Вместо припадочной борьбы с вымышленным противником от вас требуется осознать, что реальность, она отличается от того, что вы там себе представляете. В частности, то, что вы привыкли считать проблемой, препятствием, невыносимыми условиями - это и есть нормальная рабочая обстановка. А то, что у вас принято называть подвигом, героическим усилием - это самый обыкновенный режим любой человеческой деятельности. Аналогично, басни об исключительности, о какой-то там возвышенности и неприспособленности одаренного человека к бытовым задачам... Всесторонний талант и безусловная трудоспособность - это единственно правильный уровень функционирования человеческой личности, все остальное - фикция, подделка. Ну, а то, что вам кажется собственно нормой, благополучием, счастьем, то есть статичное соответствие заранее выбранному образцу... технически это осуществимо, но психологически... это ощущается несколько иначе, чем вы воображаете. Вот в данный момент те из ваших сородичей, кто заключен во внешний скелет из паразитарного камня, - Беля указала на ползающих неподалеку габбро, - находятся именно в упомянутом состоянии. Здесь не надо ничего доказывать, объяснять, просто осознайте это как факт. Так вот, вместо видимости полезной деятельности вы должны понять, что ваш единственный инструмент защиты и нападения - это ваша личность.
   Беля поднялась с места и прошлась из стороны в сторону. Старатели, насколько получалось, пытались подражать ей в невозмутимости, но слушали невнимательно, украдкой следя за габбро. Некоторые не отрываясь смотрели на неподвижную фигуру мертвой твари.
   - Все вы, герчеяуре, - вздохнула Беля, - детально подготовлены в плане саморекламы, но при этом понятия не имеете о самодисциплине. А между тем среди информационного мусора вашей псевдоинтеллектуальной цивилизации давно присутствует здравое соображение, что если субъект только подумал о том, чтобы согрешить, он уже согрешил. В вашем теперешнем положении это следует понимать буквально.
   Как вы могли заметить, у имаго нет ни зрения, ни слуха. Однако это не значит, что они ничего кругом себя не замечают, напротив - вы до сих пор не в состоянии уразуметь, как им удается вас вычислять. Тут все просто. Как для вас очевиден вот этот мир вещей, так же для них очевиден ваш так называемый внутренний мир - они воспринимают вас в морально-психологическом плане. Но - хорошая новость - как для вас существует порог слышимости и невидимые лучи спектра, так же и в восприятии Матки попадаются мертвые зоны. Они определяются по обстоятельствам. Так вот, чтобы обеспечить свою безопасность и свое будущее, вы должны обрести полный контроль - не над своими там манерами в плане этикета, что считалось в вашей культуре едва ли не пределом совершенства, - а над всей своей личностью в принципе. Вы должны стать выше своего земного существования. Ваши мысли, чувства, интересы и ценности, которые кажутся вам священными и вечными, самые общие понятия о мире в целом, которые вы мните само собой разумеющимися, а также каждое слово, поступок и даже физический облик - короче, вся ваша бесценная жизнь должна быть не более чем инструментом, которым вы владеете настолько безупречно, что при необходимости в одно мгновение можете стать абсолютно другим человеком.
   Чтобы добиться такого уровня цельности и внутренней дисциплины, требуется, понятно, комплекс условий, главное из которых - время. Но, с технической точки зрения, - тут Беля внезапно перешла на игривый тон, - ничто так не помогает, как смертельная опасность и кропотливый труд - чем я вас и гарантирую обеспечить в избытке! - Тут Беля остановилась, словно внезапно что-то вспомнив, а потом театрально всплеснула руками:
   - Ой, совсем забыла вам сказать! Надо было из машин инструменты захватить... ну, лопаты там, грабли... вы чем землю обрабатывать собираетесь? И ножи, вам придется снимать со зверей шкуры... - Беля спрыгнула с кочки и побежала сквозь ряды старателей в сторону леса. - Ну, не стоим, не стоим! - обернулась она на ходу. - Несколько километров туда, несколько километров обратно... За час управимся, и за работу с чистой совестью! - Беля захлопала в ладоши, подгоняя неохотно ворочавшуюся толпу. - Кто последним до машин добежит, того убью... шутка! - Беля расхохоталась, а старатели бросились через лес по дороге, которая уже становилась привычной. - А ну быстро! Быстро!!
   День прошел в первичном освоении предназначенного для поселения ландшафта - Беля заявила, что ночевать в машинах больше никому не позволит, а потому в интересах старателей "быть приспособляимее". На ночь Беля включила шумовой экран, презрительно пояснив, что если герчеяуре находятся в рассеянном состоянии, даже когда бодрствуют, не приходится надеяться, что они умеют владеть собой во сне. С причудливыми акустическими эффектами белого света старатели вскоре свыклись, а принцип его действия остался для всех загадкой, и даже самым самоуверенным сторонникам решительных действий пришлось отказаться от идеи вооруженной борьбы против каменной расы на неопределенно долгий срок.
   
   Первое время хлопоты по поддержанию минимально приемлемого быта отнимали у старателей почти все силы. Тяжелый физический труд и придирки Бели по каждой мелочи, долгие опасные странствия в поисках нужного материала, будь то особая трава для отвара, который Беля именно сегодня решила готовить, или совершенно конкретная порода дерева для дощатого настила на полу облепивших дно долины шатров из шкур животных, к которым Беля "для красоты" велела подвешивать залитые в прозрачную смолу мертвые головы волков и лис и ожерелья из зубов и когтей, а прежде всего - ощущение беспомощности, ненадежности и неустойчивости собственных способностей, знаний и навыков, постоянная угроза жизни казались многим пыткой. Однажды, когда Беля в очередной раз бросила в огонь окрашенную, по ее мнению, в неправильный оттенок ткань, которую днем раньше велела старателям собственноручно соткать и обработать по изобретенной ею системе для пошива более прочной, немаркой и адаптирующейся к погоде одежды по выдуманному ею же фасону, Ладшев осмелился возразить ей - скорее из сострадания к остальным, чем из собственного нежелания работать, - что Беля просто капризничает, что люди устали от химических опытов, которых не понимают, и что незначительное отличие в цвете одежды не важно, можно было бы и вообще не красить, - чем привел Белю в бешенство.
   - Не... важно?.. - повторила Беля, словно припоминая значение слова по словарю, а потом ударом ноги опрокинула котел с кипящим красителем, и едкая жидкость с шипением побежала по камням; люди отпрыгнули в разные стороны. - А что важно?! - заорала Беля. - Что в вашей никому не нужной жизни важно?.. - она обвела окружающих яростным взглядом, словно ожидая новых возражений, но высказываний не последовало. - Запомните, герчеяуре, - поостыв, процедила она, - все раз и навсегда: важно делать все хорошо и до конца. А если вы не в состоянии качественно упаковать свою персону в шмотку, то вы ни жить, ни умереть не способны как следует!
   Постепенно хозяйственная рутина стала привычной, многие обязанности выполнялись мимоходом, машинально, появилось свободное время, и старатели начали понимать неочевидные результаты требований Бели. За время работы в долине все успели убедиться, что игнорировать присутствие габбро фактически невозможно. Невидимые изменения, которые производил паразитарный камень в атмосфере - разрежение кислорода, понижение давления, ультразвук - сами по себе разрушали человеческое здоровье, рассеивали внимание, вызывали утомление и головную боль; если же тварь приближалась, угнетающий эффект усиливался, и потому для людей появление габбро всегда казалось неожиданным и пугающим, как в кошмарном сне. Постепенно старатели заметили, что высокий уровень сосредоточенности и целеустремленности, к которому приучала их Беля, помогал отчасти блокировать влияние габбро, и начали догадываться об истинных причинах непредсказуемых требований и несмолкающих упреков, насмешек, угроз Бели, стремившейся, по-видимому, предотвратить таким образом панику, нервные срывы и безрассудные инициативы среди своих подопечных.
   Исподволь усвоенное старателями состояние сосредоточенного внимания, всецелой погруженности в любое текущее действие, безусловное самообладание, требовавшее поначалу титанических усилий и казавшееся неестественным, стало со временем удобным и плодотворным. Работа из навязанного условия превратилась в очередной повод убедиться в своих силах, а некоторые, хоть это и казалось невозможным, даже научились предугадывать поручения Бели и выполнять их заранее.
   Однако в свободное время, по вечерам, когда над долиной появлялся исполнительно наведенный Белей шумовой экран, старатели по обыкновению расслаблялись, бездельничали и предавались воспоминаниям об ушедшей цивилизации, благо необходимость в заботе о безопасности пропадала. На досуге каждый выбирал себе занятие по интересам, и старатели, прежде не видевшие друг друга в мирное время, теперь словно познакомились заново.
   Тихон обнаружил оригинальный вариант свойственного многим детям желания завести собаку: нашел волчонка и выгуливал его по вечерам в лесу. Ладшев употребил полученные от Бели уроки столярно-плотнического мастерства на изготовление шахмат и, хотя прежде почти не общался с Комендаровым, любителей интеллектуального развлечения их оказалось только двое, так что они почти каждый вечер составляли друг другу молчаливую, но довольно яростную партию, причем Комендаров зачастую как-то неожиданно выигрывал. Себринг добился от Бели разрешения пригнать в долину фургон с медицинским оборудованием и, помимо обязанностей по обустройству лагеря, которые выполнял наравне с остальными, упорно продолжал медицинские изыскания, вскрытие убитых Белей тварей и изготовление лекарств. Он чаще других донимал Белю узкопрофессиональными расспросами, пытался претворить на практике ее рекомендации и вскоре придумал специальный массаж и несколько типов микстуры на основе ртути, снимавших судороги и спазмы, которые порой вызывали габбро. Однажды Беля, заглянув в его тетрадь с чертежами вычурных хирургических инструментов, с сомнением покачала головой:
   - Напрасно тратишь время. До нейтрализации паразитарного камня такая операция все равно не поможет.
   - Возможно. Но когда мы победим, лечение зараженных превратится в первоочередную проблему. Вот я и хочу подготовиться заранее, - серьезно возразил Себринг, чем заслужил уважительный взгляд и задумчивую паузу.
   Ростопчина по вечерам никто не видел - все свободное время он проводил в молитвах у постели сестры, которую на руках перенес со стоянки машин в долину и для которой даже пытался вытребовать у Бели отдельный защитный экран, в ответ на что Беля только печально покачала головой:
   - Ее не тронут. Она для них все равно, что своя.
   Вероника же любила просто помечтать, глядя в небо; в такие минуты ей смутно представлялись какие-то истории, похожие на обрывки старых мультфильмов: то серебристая кувшинка на неизвестном болоте, то забытые на чердаке часы в виде дворца с фигурками, - и Вероника на досуге втайне записывала их, жалея, что потратила мирное время на поиск скандальных новостей для газеты вместо того, чтобы издать книжку детских сказок - для которой у нее, правда, прежде не было идей. Беля порой называла Веронику "девушкой с секретным ящиком письменного стола", подтверждая таким образом подозрения некоторых старателей по поводу своей способности читать мысли, но в то же время Веронике порой казалось, что Беля имеет в виду не литературные опыты. Однажды Вероника спросила ее, что значит это определение, но Беля только пожала плечами:
   - Это не определение, это шутка. Определяйся сама...
   Беля по обыкновению уходила на ночь в специально отстроенный в отдалении от общего поселения, высоко на утесе дом, то сверкавший огнями разноцветных стекол и неизвестных электрических приспособлений, то погружавшийся в непроницаемую темноту и прозванный старателями "сторожкой". Все уже свыклись с первоначально установленным распорядком и в очередной раз рассеянно разбрелись по экзотическим шатрам, когда шелестевший над долиной защитный экран внезапно исчез.
   Поначалу все растерялись - тишина и ночь, набегавшие со всех сторон, показались непобедимой злонамеренной силой, и многие поневоле прислушались, пытаясь отследить стрекот каменных крыльев, - но потом сказались многочисленные тренировки по восстановлению самоконтроля, и старатели перешли к более деятельному настроению. В полумраке между шатрами замаячили силуэты, а вскоре раздались недовольные голоса:
   - Это очередная проверка! Надо вести себя так, как будто ничего не происходит.
   - Да она надеется, что нас всех сожрут. Она нас спасла случайно и случайно убьет.
   - Я не удивлюсь, если она начнет испытывать свое оружие на нас, как и на габбро!
   - Можно с уверенностью утверждать только одно: что наши жизни для нее гроша ломаного не стоят...
   - А для нас самих? - резко спросила поднявшаяся с края каменистого косогора Вероника; ее силуэт смутно отделялся на фоне звездного неба. Все примолкли. - Если для нас самих наши жизни чего-нибудь стоят, то мы сами должны их защищать.
   - Но оружия-то у нас нет, - елейно заметил откуда-то из темноты голос Комендарова.
   - Зло внутри, - негромко возразил с другой стороны голос Ростопчина.
   - Да помолчали бы вы, балбесы, - в минуту опасности характерные выражения Бели первыми приходили Ладшеву на ум. - Я о другом думаю, - он в раздражении прошелся между шатрами из стороны в сторону. - Ведь это Беля контролирует работу экрана, верно? А вдруг с ней что-то случилось?
   Все заворчали; предположение казалось небеспочвенным.
   - Не знаю, как остальные, а я немедленно поднимусь в сторожку и узнаю, что происходит, - заявил Ладшев. - Фонарь у кого-нибудь есть?..
   - Чтобы на габбро в темноте не наступить?.. - поддел Комендаров.
   - Зажигалку возьми...
   Ладшев направился к громоздившемуся вдалеке горному склону; остальные как-то незаметно потянулись следом. Наощупь взбираясь по вырубленным в скале ступенькам, круто уходившим вверх, многие вспоминали не только о мелькавших на днях неподалеку габбро, но и о том, что появляться на пороге наиболее высокопоставленного, во всех смыслах, дома без самых веских причин непросвещенным "герчеяуре" было недвусмысленно и без лишней деликатности запрещено. Так или иначе, вереница старателей распределилась по лестнице, а Ладшев и Вероника постучали в дверь. Через некоторое время молчаливого ожидания тревога за Белю показалась наивной: серебристая фигура в пепельных волнах длинных волос, как ни в чем ни бывало, образовалась на пороге и небрежно уперла кулак в бок.
   - Н-да? - поинтересовалась Беля, меряя выстроившуюся очередь любопытным взглядом.
   - Мы... ээээ... - Ладшев замялся, поскольку стало очевидно, что версия насчет очередной "проверки" оказалась самой справедливой, и махнул рукой в сторону долины, - у нас там экран погас, - озвучил он всем известный факт. - Вот мы и подумали: вдруг с тобой что-то случилось?
   Беля с притворным удивлением глянула через его плечо и всплеснула руками.
   - Ну надо же, а! Батарейка, наверное, кончилась, - ляпнула она и засмеялась, а потом небрежно добавила: - Сейчас восстановлю, - и уже почти скрылась за дверью, когда Вероника остановила ее.
   - Не надо, - неожиданно заявила она.
   Беля помедлила и снова вышла за порог.
   - Ты правильно поступила, что выключила экран, - продолжила Вероника и бросила через плечо угрожающий взгляд, словно приглашая всех несогласных поспорить. - Нам действительно пора привыкать обходиться своими силами.
   Беля с усмешкой облокотилась о косяк и смерила взглядом оторопевшую толпу старателей.
   - Все ли поддерживают точку зрения нашей бесстрашной девушки с секретным ящиком? - недоверчиво протянула она.
   Помолчав, старатели как-то непроизвольно согласились и только в этот момент почувствовали, насколько на самом деле тяготила всех жизнь от ночи до ночи и как не хватало давно утраченного ощущения независимости и веры в себя. Возможно, о том же подумала и Беля; так или иначе, она усмехнулась более задумчиво, чем обычно, и сказала:
   - А вы не так уж безнадежны, герчеяуре... Ну что ж, в таком случае - доброй ночи, приятных снов и... завтра подъем как обычно! - строго подняла она указательный палец и скрылась за дверью сторожки, а старатели нестройной толпой потянулись в темную глубину ущелья.
   
   Беля стала часто покидать долину, уезжала на две-три недели, всегда без предупреждения, без объяснений. Старатели и прежде замечали, что она жила далеко не только в своей сторожке, а теперь поняли, что во многом именно необходимость постоянно муштровать и контролировать подопечных приковывала ее к месту. Первый же ее длительный отъезд доказал, что бдительность в отношении старателей была совершенно справедлива: несколько дней спустя после исчезновения Бели возникли идеи отказаться от ее дальнейшей помощи, забрать оружие, которое найдется в сторожке, и сбежать. Зачинщики этой самоубийственной затеи, которую Беля, вероятнее всего, никогда бы не простила и нашла способ наказать, рассуждали, что уже многому научились, что Беля держит людей в зависимости и повиновении по субъективным причинам, которые трудно понять, но скорее всего - из сумасбродства, в то время как единственно правильным решением является истребление габбро с оружием в руках. Впоследствии, когда эти наивные идеи, не отражавшие ничего, кроме тщеславия и самонадеянности, забылись и все старатели прошли полноценное обучение обращению с дистантным оружием, самим несостоявшимся заговорщикам стало ясно, что даже если бы удалось разобраться в принципе действия белого света, дезертиры погибли бы гораздо быстрее, чем погибли самые первые, безоружные и совершенно неосведомленные о габбро жертвы. Однако тогда, на заре новой жизни людей, подобные бредовые проекты вызвали нешуточные дискуссии и сомнения. Наконец наиболее последовательные из старателей заявили, что Беля никому не навязывает своей воли, наоборот - они сами к ней напросились, и подчиняются не потому, что вынуждены, а потому, что считают ее руководство подходящим. Постепенно консервативные настроения возобладали, и в последующие отъезды Бели добровольное повиновение и верность взятым на себя обязательствам превратились в правило, а домыслы относительно субъективных мотивов Бели утратили интерес.
   В тоже время под влиянием прошедших событий нечто в глубинном отношении старателей к миру неуловимо изменилось. Вероника, бывало, видела, что Комендаров смотрит на растения так, словно ждет, чтобы они заговорили с ним. Вообще Комендаров, несмотря на свой угрюмый характер, оказался страстным садоводом и еще в самом начале сельскохозяйственного освоения долины неожиданно для всех предложил:
   - А давайте еще смородину посадим... а чего? - заявил он, перехватив недоуменные взгляды. - Тебе, насколько я понимаю, все равно, что выращивать, - адресовался он к Беле, - а я всю жизнь хотел, чтобы у меня дача... и смородина... кустов пять-шесть, - уточнил он.
   - Куда тебе столько? - фыркнул Ладшев.
   - Не съем, так понадкусываю, - хладнокровно отозвался Комендаров.
   - Из нее еще бусы можно плести, - подсказала двенадцатилетняя сирота Лянка.
   - Хорошо, - усмехнулась Беля, - специально для господина Комендарова отведем несколько квадратных метров под смородину. С тебя ведро ягод, - сообщила она Комендарову, впервые обнаружив, что знает кого-то из старателей по имени, - в порядке взятки за лоббирование.
   - И тюльпаны, - быстро сказал Комендаров и, достав из кармана куртки бумажную упаковку, помахал ею над головой. - Я еще в бывшем Ставрополе в развалинах универсама пакет рассады прихватил. Подумал, вдруг понадобится?
   - Мародер, - диагностировала Вероника.
   - Ты бы лучше маку посадил, - шепотом посоветовал Себринг.
   - С тебя ведро смородины и ведро тюльпанов, - снисходительно согласилась Беля.
   Комендаров посадил свою смородину и любил возиться на делянке, а на вопрос Вероники о причинах задумчивости ответил не вполне определенно:
   - Да все пытаюсь понять, как это, в самом деле, чтобы из семечка... то есть, наверное, можно повлиять? Вот, например, когда нужно пересаживать... было бы здорово, если бы он сам вылез и перешел на нужное место, а?
   Вероника засмеялась, но общий смысл речи поняла. Фантастические способности Бели, ее феноменальные знания едва ли не во всех областях человеческой деятельности и поразительная власть над материей поначалу воспринимались как нечто сверхъестественное, чуждое, но производили неизгладимое впечатление, и со временем старатели начали задумываться о пределах собственных возможностей. Порой то один, то другой в очередной раз рассматривал родники, бьющие из скалы, и от случая к случаю вновь поднимался спор о том, каким образом Беле удалось не только разломать камень, но и целенаправленно вызвать несколько горячих ключей - все это казалось заранее подготовленным розыгрышем. В другой раз кто-нибудь снова принимался вертеть в руках осколки кварца, которые старатели под руководством Бели искали в подземных пещерах и которые служили ей заготовками для электрических кристаллов, ослепительных самосветящихся ламп, проекторов объемных цветных изображений и многих других необыкновенных механизмов, назначения которых Беля не объясняла. К тому же не была секретом способность Бели до неузнаваемости изменять внешность, находиться в нескольких разных местах одновременно или в одном месте в нескольких разных обликах, так что даже возникали предположения, что Беля - это несколько человек. Многие полагали, что она читает все мысли старателей, а при случае применяет гипноз. В какой-то момент старатели, обсуждая очередной необычный феномен, решили пойти к Беле и прямо потребовать объяснений.
   - Помните, с чего мы начинали? - сердилась Вероника. - Что будем учиться, и все такое. А сейчас чем мы заняты, дерьмо лопатой выгребаем?
   Довод возымел действие, и на следующий день после работы, прежде чем разойтись по шалашам, старатели внесли предложение: они "хотят развить всякие там способности, которыми не владеют", "чтобы лучше понимать и больше толку". Беля слушала, насмешливо прищурившись, и протянула с притворной неохотой:
   - Ну, я попробую... хоть вы, откровенно говоря, и не внушаете оптимизма... Но не рассчитывайте, что под предлогом духовного самосовершенствования вам удастся отлынивать от своих непосредственных обязанностей! - строго подняла палец Беля, и старатели заверили ее, что не рассчитывают.
   
   Однако несмотря на достигнутое соглашение, в распорядке обитателей долины ничего не изменилось. День проходил за днем, каждый следующий похож на предыдущий, и старатели начали думать, что Беля забыла о своем обещании, когда однажды вместо обычных хозяйственных поручений Беля вдруг прищурилась на солнце и сказала:
   - А я вот думаю, может, нам сходить погулять?
   Таких предложений от Бели прежде не поступало: казалось, она не знает слова "отдых"; старатели растерялись, а Беля, спрыгнув с каменного уступа, на котором сидела, болтая ногами, решительно объявила:
   - Сегодня работать не будем, - и, не оглядываясь, зашагала в сторону леса, бросив на ходу: - Пойдемте со мной, кто хочет... сейчас и земляники можно набрать...
   Заметная часть старателей, в основном из любопытства, потянулась следом, и вскоре компания скрылась в лесу. Яркие, но не жгучие лучи солнца мерцали в листве и вспыхивали шелковисто-белыми бликами на тонких стволах берез, с травы сыпалась искристая ледяная роса, Беля беспечно брела впереди, вертя в руке безымянный бледно-лиловый цветочек, а остальные переглядывались с удивлением: впервые со времени приезда в долину в Беле не чувствовалось той устрашающей непредсказуемости и непреклонной, безжалостной воли, которая словно густой вязью невидимых нитей охватывала со всех сторон, душила и терзала старателей, как марионеток, заставляя их все время держаться на взводе, настороже. Теперь все расслабились, разбились на группы, послышался смех, разговоры, и Ладшев только подумал о том, чтобы напомнить Беле о договоре насчет обучения, как Беля вдруг отбросила цветок, обернулась и звонко крикнула:
   - А ну, бегом! Быстро, быстро!! Не отставать! - развернулась и опрометью бросилась через лес. Старатели, не успев подумать, непроизвольно кинулись следом.
   Беля неслась в чащу, не разбирая дороги, не сбавляя темпа перепрыгивала поваленные стволы и овраги, петляла между деревьев, и старателям с трудом удавалось удерживать ее в поле зрения, уворачиваясь от хлещущих по лицу веток и продираясь сквозь заросли колючего кустарника. В какой-то момент забылось все, зачем они пришли или могли прийти, - осталась только серебристая фигура, мелькавшая далеко впереди, как молния среди деревьев, и оглушающий бег. У многих возникло странное ощущение, что тело само подсказывает, каким должно быть следующее движение, что лесная дорога раскрывается им навстречу; Ладшев закрыл глаза и понял, что все равно осознает присутствие Бели так, словно видит впереди ее светлый силуэт. Он попытался сосредоточиться на этом непривычном ощущении, как вдруг совсем рядом раздался вопль Бели:
   - Стоп!!
   Ладшев замер и огляделся, словно очнувшись ото сна.
   Старатели оказались на довольно обширной поляне у подножия горы, которую огибала заросшая, но еще заметная дорога. Беля стояла, высоко подняв руку, как представитель турагентства, и поджидала отстающих; неподалеку виднелся полуразрушенный остов старого колодца. Беля небрежной походкой подошла к бетонной развалине и встала в торжественную позу фотомодели на презентации. Старатели разбрелись по сторонам, пытаясь отдышаться.
   - Мы находимся в семи километрах от села Хабаровское Эхирит-Булагатского района, - доверительно сообщила Беля и рекламным жестом указала на колодец. - Воды здесь нет, - радостно объявила она, - а все потому, что там произошел обвал свода, - Беля неопределенно махнула рукой вниз, - и образовалось окно. Теперь данная шахта сообщается с Темновишерско-Алпаевской системой пещер, - официальным тоном отчеканила она, - общая протяженность которой составляет 16832 метра, а максимальная глубина - 8710 метров. Ваши ученые не знали об этом из-за труднопроходимого рельефа и ходов, скрытых подземными озерами, - пояснила Беля. - Зато местные жители прозвали этот провал "аер вынохан", что значит "пропащая яма". Рассказывали, что если бросить туда камень, то не слышно, как он упадет! - с этими словами Беля подобрала увесистый булыжник и кинула вниз. Все прислушались: из колодца не доносилось ни звука. - Похоже, правда, - задумчиво подытожила Беля. - Даже вот существовало предание, - оживилась она, - что туда упал конь и вышел в Ордынском озере, а это километрах в тридцати отсюда! Вот ты, Стас, - неожиданно обратилась она к Ладшеву, - пойди-ка сюда. Как думаешь, там есть тоннель?
   Беля свесилась с края колодца. Ладшев послушно заглянул в черноту и неуверенно пожал плечами.
   - Для того, чтобы понять, надо туда спуститься...
   - Вот, отличная мысль! - обрадовалась Беля. - Вот поистине образцовое умозаключение. Надо туда спуститься! Ну а поскольку ты это предложил, может, ты и займешься?.. - Беля сделала приглашающий жест рукой и, видя, что Ладшев не вполне понимает ее доводы, пояснила: - Ты прыгни в колодец, а мы посмотрим - есть там дно или нет? Впрочем, если долго падать, какое-нибудь дно наверняка найдется! - Беля расхохоталась, а потом внезапно рассердилась: - Ну, ты будешь прыгать или нет?! - крикнула она.
   Ладшев отступил на шаг; понятно было, что в выходке Бели крылся подвох, который тем труднее понять, чем дольше размышляешь; поэтому Ладшев легкомысленно пожал плечами и перемахнул через парапет.
   Все застыли, а потом невольно прислушались: из колодца не доносилось ни звука. Беля перегнулась через парапет и крикнула в пустоту:
   - Ну что?!
   Ответа не последовало. Беля немного подождала, а потом, подняв голову, нетерпеливо пощелкала пальцами:
   - Вот ты... хирург-убийца, - позвала она Себринга, - не в службу, а в дружбу: прыгни-ка в колодец, посмотри - что там со Стасом?..
   Себринг даже рассмеялся от удивления, но Беля смотрела на него с нетерпеливым ожиданием; он подошел к колодцу, глянул вниз, потом смерил взглядом остальных старателей, как бы прикидывая, стоят ли они того, чтобы оставаться в их обществе, сосредоточенно, словно приступая к ответственной работе, взобрался на парапет и молча спрыгнул.
   В колодце вновь восстановились темнота и тишина. Беля свесилась над шахтой, словно ожидая новостей, а потом заметила с досадой:
   - Что-то ничего не понятно... Вот ты! Да, да, ты, Комендаров...
   Среди старателей пробежал ропот, между тем как Комендаров подошел к колодцу, глянул на Белю - она рассеянно наблюдала за ним, посмотрел в шахту и прыгнул вниз.
   На этот раз голоса зашумели громче, а Беля без всякого перехода обратилась к толпе:
   - Да какие вопросы-то? Долго вы будете стоять как пни? Один момент, шаг, и нет проблем! - Беля, оглянувшись, попыталась ухватить какую-то девушку за локоть, но та увернулась, и Беля продолжала: - Подошел, прыгнул, тоже мне сложность! Вы что, хотите вернуться в долину, так ничего и не попробовав? - Сухопарый мужчина с мягкой седой бородой сделал пару шагов вперед, с сомнением покачал головой и вернулся на место. Ряды старателей волновались. - Господи, это же надо быть такими рохлями! Как вы до сих пор живы-то еще? Жить ведь вредно, от этого умирают! - хохотала Беля. К колодцу нерешительно приблизилась Вероника, и Беля схватила ее за плечи: - Давай, прыгай!
   - Да ты совсем рехнулась, что ли! - зашумели в толпе.
   - Нет, нет, я боюсь! - вскрикнула Вероника и закрыла лицо руками.
   - Ты что творишь?.. - сердились в толпе.
   - Где они? Что с ними случилось? - умоляюще глядя на Белю, спросила Вероника.
   Беля пожала плечами.
   - Ну, раз никто не хочет смотреть, я сама проверю, - заявила она и прежде, чем кто-либо успел возразить, бросилась с парапета вниз.
   Все притихли. Вероника, охнув, прыгнула следом; через мгновение еще несколько человек один за другим исчезли в шахте, а остальные старатели отпрянули от колодца, переглядываясь и ругаясь.
   В этот момент многие ощутили такой сильный страх, что даже подойти к колодцу казалось невозможным, и все непроизвольно разошлись в стороны. Чувствовалось, что какая-то игра, которая так и осталась непонятой, закончилась, и теперь действуют другие правила. Некоторое время все бродили по окрестностям, пытаясь справиться с тягостными впечатлениями.
   - И что планируем делать? - наконец высказался кто-то из старателей.
   - По логике вещей, чепуха все это... Не может такого быть... То есть, я имею в виду, они вернутся...
   - Откуда? С Ордынского озера?
   - Может, попробовать спуститься туда на тросе?
   - Ой, нет, я даже смотреть туда не хочу...
   - А если вернется только она одна? И скажет, что остальные потерялись...
   - О, господи...
   - Послушайте, давайте рассуждать с практической точки... Кто-нибудь знает, где мы находимся? Как возвращаться?
   Старатели зашумели: только сейчас все поняли, что дорогу никто не запомнил.
   - Вот и я о том же... Предлагаю такой вариант: делимся на группы. Часть остается здесь на случай, если кто-нибудь вернется, часть идет искать какой-нибудь населенный пункт. Вечером встречаемся. Если к тому времени ничего не происходит, организуем новый лагерь и начинаем жить отдельно. В конце концов, многие именно этого и хотели, верно?..
   - А Беля и наиболее ненормальные ее сторонники пусть идут в Дао... - проворчал кто-то.
   - Не исключено, что они уже там...
   Под общий ропот и мрачные предчувствия старатели распределили обязанности и принялись ждать.
   Ближе к вечеру, когда все вновь собрались у костра неподалеку от колодца, хранившего зловещее молчание (некоторые особо любопытные бросили туда еще несколько булыжников), со стороны леса послышались оживленные голоса, и старатели не слишком удивились, увидев несколько темных силуэтов в сопровождении одного серебристого.
   - Эй, не соскучились? - крикнула Беля. - Или кто-то тут надеялся, что мы ушли в анналы... или куда там еще?..
   - В Дао, - послышался насмешливый голос Комендарова.
   - Я надеюсь, вы догадались притащить из Хабаровского что-нибудь пожрать? - деловито поинтересовалась Беля, подходя к костру, и старатели порадовались, что на всякий случай захватили в заброшенном селе припасов с расчетом на недостающую часть компании. - Я ужас как есть хочу! - заявила Беля, потирая руки над пакетом гречневой крупы, - и вообще, должна я вам сказать: все вы - такие безнадежные идиоты...
   - Там действуют какие-то восходящие воздушные потоки? - деликатно осведомился из вечернего полумрака сухопарый мужчина с седой бородой. - Я видел нечто подобное в Карелии...
   - Действуют, - кивнула Беля, - и акустика работает только в одну сторону. Каприз природы! - развела она руками, - только, если боишься, лучше не соваться: каприз может и не сработать, а падать - метров восемьдесят...
   - А что там все-таки на дне? - робко осведомился еще один голос из сумрака.
   - Кто там был - тот знает, - отрезала Беля, - а остальным, стало быть, неинтересно.
   - Мне интересно, Беля, - возразил тонкий девичий голосок двенадцатилетней Лянки.
   - Ну, в следующий раз прыгнешь с нами, - ласково пообещала Беля в темноту.
   Старатели взволнованно переминались; некоторые переглядывались и неуверенно улыбались.
   
   Странное приключение еще служило предметом недоумения, размышлений, сомнений, дискуссий и интереса, как вдруг случилось еще одно необычайное происшествие.
   Как-то раз Беля подошла к группе старателей, обычно занятых на уборке территории и поддержании жилищ в подходящем к погодным условиям состоянии и объявила, что они должны отправиться с ней за одним особым материалом, который поможет им в работе, причем поездка предстояла долгая - несколько суток, и Беля велела компании из восьми человек взять грузовик, а сама по обыкновению предпочла мотоцикл. О дальнейшем среди старателей бродили замысловатые пересуды, основанные на причудливых, не всегда понятных и, вероятно, неполных сведениях непосредственных участников событий.
   Получалось, что после двух суток пути путешественники остановились на пустынной каменистой равнине, причем Беля объявила, что они находятся прямо перед входом в один удивительный древний дворец, побывав в котором, научатся много чему интересному (тут Беля недоверчиво взглянула на старателей и добавила: "вероятно"). Потом она сделала приглашающий жест рукой и сказала: "Ну, вперед!".
   Поозиравшись, старатели вынуждены были признать, что никакого входа не видят.
   - Не видите?.. - удивилась Беля.
   - Нет...
   - А что вы видите?..
   - Ну, как... равнина. Поле.
   - Что, так вот прям и обыкновенное поле?
   Старатели, давно усвоившие, что Беля никогда ничего не спрашивает без причин, каким бы небрежным тоном она ни говорила, начали дисциплинированно приглядываться. И никто ничего не замечал, как вдруг Брусникин, которому в мирное время доводилось участвовать в археологических экспедициях, говорит:
   - А ведь правда, тут по всему полю... глядите-ка: рейки какие-то...
   Беля засмеялась и снисходительно похлопала в ладоши.
   - Рейки... Браво! Ну, и для чего здесь эти рейки?
   - Странный рельеф, - пожал плечами другой старатель - Столяров, разглядывая убегавшее по причудливым наклонным плоскостям каменное полотно, поросшее кое-где сорной травой, репейником и низким кустарником, изборожденное складками, похожими на шрамы. - Может, здесь землетрясение было?
   Беля закатила глаза. Брусникин помотал головой и, подозрительно прищурившись, прошелся вдоль ближайшей каменистой насыпи туда-сюда.
   - Постойте-ка, постойте-ка, - пробормотал он, проследив взглядом ровную линию неглубокой траншеи по склону ближайшего холма, - да ведь это образование искусственного происхождения!
   - Гениально! - всплеснула руками Беля.
   - Эти ямы?.. - удивилась Анна Васильевна - немолодая жизнерадостная женщина, работавшая прежде фельдшерицей в провинциальной больнице.
   - Только при чем тут...
   - Даже если они искусственные, что тогда? - пожала плечами бывшая студентка театрального вуза с хипповыми косичками у висков и прозвищем "Бугги".
   Старатели разбрелись по окрестностям, но ничего не решили.
   - Ой, и здесь такие же... - обронила Бугги, глянув с вершины холма на его противоположный склон, сделала несколько шагов, а потом оглянулась и закричала: - Подождите, я поняла! - Бугги бегом пересекла обширную неровную низменность, взобралась на соседний склон и крикнула: - Это рисунок, только он очень большой! У него, если смотреть с одной точки, видно только следующую часть! А две параллельные рейки все время - это...
   - Дорога, по которой надо идти! - закончил Брусникин.
   Тут старатели заметили, что пока они бродили по окрестностям, Беля пропала. Приняв это как руководство к самостоятельным действиям, они зашагали вдоль реек. Вскоре, по словам самих путешественников, они попали в такое беспорядочное нагромождение каменных глыб и утесов, что непременно заблудились бы, не будь маршрут буквально начерчен под ногами, а затем дорога стала углубляться в толщу горы, превратившись в геометрически правильный, хоть и узкий - на одного человека - лабиринт, часть узоров которого можно было отследить то с одного, то с другого уступа скалы. В конце концов дорога превратилась в вырубленный в камне тоннель с абсолютно гладкими стенами, углублявшийся внутрь скалы. Старатели прошли по темному коридору и оказались в огромном и абсолютно пустом прямоугольном каменном зале.
   С удивлением осмотрев циклопическое помещение, в которое почти не проникал солнечный свет, и не обнаружив ровным счетом ничего, старатели начали обмениваться неуверенными замечаниями о том, что, возможно, с самого начала пошли неправильно и надо бы подумать о возвращении обратно, как вдруг заметили, что темный коридор, через который они пришли, исчез, и в дверной проем светит солнце.
   О дальнейшем участники событий рассказывали по-разному. Бугги уверяла, что вдруг услышала хлопанье множества крыльев, и в зале в одно мгновение появилась целая туча черных птиц, которые набросились на людей и стали клевать. "А я всегда птиц ужасно боялась, - рассказывала Бугги, - и тут вдруг почувствовала такой шок - ну, как будто страх перешел через край... И я подняла голову и так посмотрела... и птицы исчезли".
   Другой очевидец, Валерка Мельников, рассказывал, что к старателям вдруг вышла красивая дама. Как она в точности выглядела, он не запомнил: "Как будто в белом платье, со светлыми волосами, а глаза темные. Но все воспринималось как-то смутно, как будто смазанно. Она и появилась-то там, где изначально никого не было, только стена. Но я тогда об этом не подумал". Дама начала что-то нежно, ласково говорить - опять же, смысл слов не запомнился: "осталось только ощущение, что убаюкивает меня кто-то... потом она как будто подошла, обняла - так обхватила обеими руками, как петля, и все говорит, как музыка над ухом. И я чувствую, что как все равно засыпаю с открытыми глазами. Как будто отмирает во мне что-то". Мельникову, в отличие от остальных, показалось, что он провел в каменном зале несколько часов. "И вот я чувствую, что лежу, положив голову ей на колени. И вокруг такое оцепенение, как будто даже воздух застывает. Вдруг я понимаю, что сейчас просто исчезну. И возникла какая-то тревога. Следом сразу мысль, что все это - никакое не утешение, а самое настоящее вторжение, и что надо абстрагироваться, в себе замкнуться - как с габбро, когда появляется блуждающее измерение. И вроде я хочу как-то оттолкнуть ее от себя, подняться, и вдруг - раз! - гляжу, я посреди зала стою, и никого рядом нет".
   Еще четверо старателей оказались более-менее едины в своих впечатлениях. Они утверждали, что услышали какие-то низкие, гулкие голоса, шедшие из-под пола. Голоса говорили на непонятном языке, скорее даже их речь была похожа на непрерывный шум и рокот. Но у старателей осталось ощущение получения сведений, понимание которых придет позже. Одновременно на полу зала высвечивались вычурные знаки. Здесь сведения очевидцев различались: из огромного количества символов каждый запомнил лишь ничтожную часть. Во время пребывания в зале никто из старателей не понял значения происшедшего; потом голоса и знаки исчезли.
   Наконец, еще двое участников событий остались при мнении, что в зале вообще ничего не происходило.
   Так или иначе, внезапно все старатели заметили на полу ярко-белый лист бумаги с рисунком: стилизованное изображение птицы поверх географической карты.
   Обменявшись впечатлениями по поводу странных видений и рассмотрев чертеж, старатели задумались о дальнейших действиях. Получалось, что надо выходить, но необъяснимым образом изменившийся за дверью пейзаж вызывал подозрения, что через нее можно попасть не туда, куда хотелось бы. Бугги в очередной раз всмотрелась в рисунок со словами:
   - Это не может быть просто так. Он что-то обозначает... но что? - и вдруг вскрикнула: - Да ведь это наша дорога сюда!
   Старатели с сомнением склонились над рисунком.
   - Вот, смотрите... Мы начали вот здесь... ээээ... как бы это сказать...
   - В хвосте, - ввернул Столяров.
   - Все правильно, - неожиданно серьезно сказал Мельников, учившийся когда-то на антрополога. - Отверстие - в области женских половых органов. Смотрите, весь контур выполнен одной непрерывной линией. Единственный разрыв - вход, он же - выход. Такая конфигурация лабиринта встречается в некоторых древних культах.
   - Значит, вот мы прошли, - продолжила Бугги, - хвост, бок, правое крыло - вот они, все эти зигзаги... здесь были каменные обломки, потом мы поднимаемся на гребень - это уже гора, так? - опять эти зазубрины, клюв - тоннель, и... вот где мы сейчас - глаз!
   - Но на рисунке глаз - не прямоугольник, а какая-то спираль.
   - Подождите. Если все предыдущее - это путь сюда, то дальше, по всей видимости, дорога отсюда. А от глаза, помимо входной, идут две линии.
   - Но в зале только одна дверь.
   - Подожди. Одна линия зеркально повторяет путь суда: нижняя часть клюва, левое крыло, бок - и вот мы примерно там, откуда начали. А вторая линия идет прямо через корпус, и... - Бугги обернулась, - если все правильно, вход в этот коридор должен быть... - вытянув перед собой руку, она медленно направилась в дальний конец зала и скрылась в темноте, откуда вскоре донесся ее крик: - Все правильно! Тут нет стены!
   Старатели поспешили на ее голос и убедились, что одна из стен зала только казалась сплошной - в углу можно было нащупать прямоугольный проход в тоннель, в точности, по-видимому, похожий на входной.
   - Так их три или два?
   - Я думаю, пока мы с вами тут обретались, что-то произошло, - серьезно заметил Мельников. - Это ведь не просто так постройка. Подобные лабиринты предназначались для инициации, только я... ээээ... когда учебники читал, не совсем представлял, как она происходит. Так или иначе, не случайно же зал изображен на карте в виде спирали. Я думаю, здесь нет дороги назад. Здесь есть, отдельно, вход, и потом два выхода.
   - Подозреваю, что мог быть еще третий выход - прямо на тот свет, - усмехнулся Столяров.
   - Подозреваю, что для нас это и до сих пор вполне реальная перспектива, - заметила Бугги.
   - А может, мы уже умерли? - засмеялся Мельников.
   - В любом случае, раз уж мы с таким трудом вычислили этот тоннель...
   - Тем более, что он обещает быть самой короткой дорогой...
   - А может, разделимся?
   - Ну нет уж! Чтоб никому обидно не было...
   Пересмеиваясь таким образом и стараясь в то же время оставаться настороже, путешественники начали наощупь продвигаться по прямому коридору с гладкими стенами, не встречая, к своему удивлению, никаких препятствий и необычных эффектов. Наконец впереди показался дневной свет; осторожно пройдя оставшийся отрезок пути, старатели вышли из каменного коридора неподалеку от грузовика, на котором приехали на равнину; оглянувшись, они не увидели за своей спиной ни тоннеля, ни скалы - во все стороны простиралась каменистая пустошь.
   Беля со скучающим видом сидела на мотоцикле, уперев в землю длинную ногу в высоком сапоге.
   - Ну что, герчеяуре, - с коварной улыбкой поинтересовалась она, - выход из безвыходной ситуации бывает там же, где был вход?
   Потрясенные старатели разбрелись по местности, пытаясь привести в порядок впечатления.
   - А что было бы, если бы мы вышли через левое крыло? - спросил Брусникин.
   - Вы бы не вернулись.
   - Умерли бы?
   - Ушли.
   - И не смогли бы вернуться?
   - Не захотели бы.
   - А ты была там?
   - Я - другое дело. Я - была. Ну а теперь, герчеяуре, - Беля хлопнула в ладоши, - не пора ли в обратный путь?
   Усталые старатели взвыли, а Беля лукаво добавила:
   - Здесь в двух километрах есть озеро красивое. Называется Солнечное. Круглое, как блюдце! Чего торчать в степи? Предлагаю поехать туда, искупаться и вздремнуть. А там и домой!
   
   Необыкновенные переживания в лабиринте произвели на старателей неизгладимое впечатление. По возвращении в долину Мельников вдруг вспомнил:
   - Слушай, Беля, а ведь ты говорила, что мы поедем за материалом, который поможет в работе!
   - Конечно, - кивнула Беля, - материал - это ваши мысли. Я надеюсь, за время поездки вы набрались ума?..
   И в самом деле, воспоминания путешественников стали предметом пространных рассуждений и оживленных споров.
   - Я так понял, что любое здание, или даже вообще конструкция, имеет какую-то невидимую сторону... двойника... - задумчиво говорил Брусникин, в очередной раз чертя стилизованный силуэт птицы: оригинал рисунка исчез при выходе из лабиринта вместе с тоннелем. - У меня эта картина так и стоит перед глазами. Левое крыло... И ведь такая ощутимая, шелестящая была... Как это мы сразу не сообразили, что она выделялась в темноте, как бы светилась?..
   - А мне другое вспоминается, - говорила прагматичная тридцатилетняя Маринка Арсеньева, другая участница поездки. - Вот ты, Мельников, упоминал, что гробницы раньше символизировали, одновременно, утробу матери, матку, или что-то в этом роде. Так вот, когда мы вошли в зал, он мне показался похожим на гроб. И одновременно возникло такое чувство, как будто это жизненный центр, источник нового рождения. И вот, хотя я не слышала никаких голосов, и видений тоже не было, все равно осталось определенное чувство... Как будто рождение и смерть - это одно и то же.
   - А мне кажется, самое главное, что должно было произойти, - это контакт с какими-то непонятными существами, - пожимал плечами Мельников. - Только он нам не вполне удался, слышу звон - и не знаю, где он...
   Однако воспоминаниями, дискуссиями и размышлениями результаты поездки не ограничились. Некоторое время спустя те из старателей, с кем говорили "голоса из-под пола", вдруг обнаружили какую-то удивительную удачливость и прозорливость. Например, кто-то из них отказывался идти в определенную часть леса, а того, кто согласился, приходилось потом вытаскивать из болота. Или человек без видимой причины вставал и переходил на другой конец скамейки возле стола, а через минуту кто-нибудь случайно опрокидывал на опустевшее место стакан воды. Заметив подозрительную маневренность, старатели потребовали объяснений, и виновники интереса признались, что порой слышат, как бы в отдалении, те же рокочущие голоса, только смысл их речи понимают не сразу - осознание приходит позже, и это, как правило, предупреждение об опасности - без объяснений, просто сообщение о том, чего следует избегать. Все четверо ответчиков согласились в том, что в определенный момент внезапно в точности поняли, якобы неизвестные голоса принадлежали могущественным существам, невидимым для человека, стихиям, которые называли себя "владыки недр", а знаки, появлявшиеся на полу лабиринта, представляли собой идеографическое выражение их речи. Старатели принялись делиться мнениями, рисовать знаки, которые удалось вспомнить, как вдруг появилась Беля и вмешалась в разговор:
   - Не советую злоупотреблять, художники от слова "худо". Побаловались - и хватит.
   Взбудораженные сверхъестественными явлениями старатели зашумели, ожидая информации.
   - Вы их призываете этими знаками, - неохотно сообщила Беля. - Их письменность несет в себе их часть, - не вполне определенно выразилась она, - это вам не "Здесь был Вася" намалевать. Давать владыкам недр доступ в человеческий мир надо: а) строго точечно, б) только хорошенько подумав. Помните, вам с перепугу они могли показаться грандиозными - всезнающими, всесильными... однако, скажу я вам, владыки недр - существа бестолковые и шебутные. Они не очень-то понимают, что происходит в человеческом мире, но любят лезть во все, потому что им любопытно и они ничем не рискуют. Если они здесь навредят, пострадают не они, пострадаете вы, - Беля уселась, небрежно закинула ногу на ногу и отвлеклась от темы: - Кофейку мне кто-нибудь сообразит?.. Так вот, запомните, герчеяуре: владыки недр - это не люди. При всем, сравнительно, масштабе их провидческого дара и власти над событиями, они доверчивы, наивны, невежественны и за пределами своей компетенции абсолютно несамостоятельны. Вы можете вызвать их и спросить совета. Они могут явиться, только если их позвали, и вы должны обеспечить им четкое руководство, иначе они сделают, как сами разумеют, что чревато катастрофами вроде эпидемий и стихийных бедствий. И, самое главное: по достижении нужного вам результата необходимо немедленно и надежно прервать контакт. Не позволяйте им навязываться - нужно уметь отказываться от их помощи; утрата контроля над общением с ними повлечет за собой, для начала, необратимый распад вашей психики.
   - Но они не враждебны по отношению к человеку?
   - Они другие. Многое из того, что жизненно важно для человека, они попросту не замечают. В результате вероятны нестыковки и недоразумения, очередным из которых может стать ваша, и не только ваша, мучительная смерть.
   - И что, любой, кто начертит знак, может их вызвать?
   - Нет, конечно, - снисходительно усмехнулась Беля. - Их вообще не всякий способен воспринимать. Кроме того, существуют определенные техники передачи нужного состояния. Можно, например, пройти василиск.
   - Василиск?..
   - Лабиринт, к которому мы ездили. Птица с железными перьями, головой петуха и глазами совы - василиск. Это их общий символ. Во время инициации, помимо всего прочего, выявляется пригодность человека для контакта. И запомните: все, на что смотрит василиск, превращается в камень!
   - А если составить из знаков какую-нибудь более сложную... структуру... можно вообще выучить их язык?
   - Не заморачивайтесь, - Беля махнула рукой. - Полностью освоить их письменность вы никогда не сможете, и даже просто разбираться в ней опасно.
   - Но получается, что ты не рекомендуешь пользоваться знаниями, которые мы получили? Зачем тогда нужен был опыт?..
   - Чтобы вы знали, герчеяуре, - устало вздохнула Беля, - что лучший опыт - это умение от некоторых знаний отказываться.
   Старатели задумчиво примолкли.
   - Одно только хочется еще спросить: откуда ты сама столько знаешь?.. - выразил общее недоумение Ладшев.
   Беля улыбнулась и, вопреки ожиданиям старателей, непринужденно объяснила:
   - Ну, дело в том, что у меня были очень продвинутые родители.
   - А сейчас они... живы? - осмелел Ладшев.
   - Они далеко, - рассеянно покачала головой Беля.
   
   Через какое-то время старатели заметили, что абсурдные выходки и рискованные затеи Бели, представлявшие для людей суровое испытание, превратились в систему, и с запозданием осознали, что таким образом всего-навсего выполнялась их собственная просьба относительно обучения различным сверхъестественным навыкам. С некоторыми подопечными Беля куда-то надолго уезжала и занималась индивидуально, других загружала дополнительными обязанностями непосредственно в долине по ходу повседневной работы, причем порой ее практики выглядели смешно, а порой - как сущее истязание. Постепенно старатели свыклись с калейдоскопом парадоксальных, неожиданных и всегда изнурительно трудных поручений, отказались от порывов поспешно оценивать и судить, поняли пользу терпения и послушания; а также, несмотря на то, что каждый осознавал неповторимость личного, глубинного смысла своего опыта и не испытывал ни малейшего желания исповедоваться, возросло значение обмена поверхностной, технической информацией: старатели обсуждали возникавшие затруднения, сомнения, непонятные эффекты и непривычные ощущения, обменивались догадками, предположениями и рассуждали на общие темы. В конечном итоге возникла идея создавать стереографические записи отзывов о наиболее памятных происшествиях; Беля поддержала это начинание и даже научила старателей формировать нечто вроде слепков сознания - запечатлевать воспоминание об определенном состоянии или событии в особых структурах стереозеркал в виде отдельной сцены, которая потом проигрывалась, словно повторение прошедшей реальности. Увидев первый образец такого слепка, до крайности похожий чрезвычайно убедительным эффектом присутствия на вторжение четвертого измерения, старатели даже испугались, но потом освоились и особо драматические моменты своих рассуждений дополняли всесторонними "живыми иллюстрациями". Наибольший интерес к поиску и систематизации свидетельств о различных экспериментах и испытаниях проявил Стас Ладшев, со временем оказавшийся обладателем обширной коллекции разнородных записей, из которых составил стереографический сборник о захватывающем и трудном, полном ошибок, искушений и противоречий пути людей к белому свету.