- Хочу в небо! Хочу к солнцу! Хочу в море! - Она бежала по берегу смешливого моря, распахнув руки, словно крылья, и счастливо смеялась, оглашая пустынный берег громкими криками.
- Какая смешная эта рыжая, - мудро ухмылялось море, игриво ударяясь волнами о её босые ноги. Оно щекотала ей усыпанные песком пятки, и она глупо хихикала, принимая его заигрывание.
Птицы суетливо разлетались, недовольные её шумливой радостью.
- Ну вот, явилась, вся такая лохматая, и нарушила наш благословенный покой! - ворчливо кричали они ей из безоблачной выси. - А ведь как славно было сидеть, пригревшись на солнышке, уютно устроившись на больших, облизанных морем валунах, и считать волны.
- Я счастлива! - радостно доверяла она свою тайну недовольным птицам.
- Ну и дура! - ответствовали они, удивляясь этой её выдумке. - С чего же ты счастлива? Ни работы, ни денег, ни мужа и куча проблем.
- Я счастлива, потому что я здесь, - смеялась она. - И мне ужасно хорошо. Я, словно идеально настроенная скрипка. Я звучу так неистово и звонко! Разве вы не слышите?!
Птицы улетели, не желая вслушиваться в мелодию, звучащую в ней, то печальную и глубокую, то громкую и лёгкую, как пёрышко, что сорвалось с крыла кого-то из них.
Она кружилась в вальсе на прибрежном песке, и напевала, растворяясь в родившейся внутри неё музыке. Бессмысленные слова срывались с её уст лепестками и улетали в даль к горизонту,- туда, где море соединялось с небом. Только море понимало её. Оно, изумрудное, искрящееся, нежное, тоже танцевало в такт её мелодии, весело обрызгивая тонкую фигуру сверкающими, словно драгоценные камни, каплями.
- Иди сюда! - звало море. - Иди ко мне!
Ах, как это трудно бороться с искушением! Почти невозможно устоять, чтобы не впорхнуть в эту бесконечную, ласковую синь. Море притягивало взгляд, оно завораживало странными, неслышными уху, обещаниями. Лишь сердце, беспокойное её сердце, стучало предупреждающе громко. Она же забыла нём.
- Зачем мне сердце? - подумала отстранённо. - Оно давно разбито на осколки. Ну и что! Разбито, склеено и снова стучит.
- Я стану твоей волной. Растаю в солёной глади. Я стану моря слезой - каплей, мерцающей ярко. - Она шагнула к нему, протягивая руки. Море раскрывало ей свои объятия.
- Что ты делаешь? - удивилась ракушка, присыпанная золотистым песком. - Ведь ты же была счастлива? Сама кричало об этом.
- Я хочу сохранить это счастье, - улыбнулась она, не отрывая взгляда от искрящейся на солнце глади. - Оно такое хрупкое и мимолётное, тающее под солнечными лучами, сгорающее в них.
- Но как же небо? Как же ветер ? - удивлялась ракушка такому странному её решению.
- Они останутся со мной, - просияла она уже изумрудными глазами, словно успевшими слиться с ждущим её морем.
- А жизнь? - Ракушке хотелось бы прожить человеческую жизнь, но к сожалению, ей это было не дано.
- А жизнь была и будет снова, - вздохнула рыжая с грустной улыбкой. - Я так устала от жизни. Я жажду покоя глубин.
Ветер шевелил её локоны, ласково играя спутанными прядями.
- Но твой огонь? - обиделось на неё солнце. - Волны погасят его!
- Огонь моей души останется со мной, - не поверила она ему. - Я чувствую это. Я знаю.
Мир закружил её, словно сорванный лист и швырнул в смеющееся, радующееся своей добыче, море. Тень позвала её. Она сделала шаг ей навстречу, и растаяла в пенном прибое. Только музыка её сердца всё ещё звучала, нарушая пустынную тишину берега.
- Ещё одна капля света, - удовлетворённо мурлыкнуло море. - Такая яркая, словно утонувшая во мне звезда.
***
Я стану твоей волной,
Я стану солёной слезой,
Я стану песней не спетой,
Я стану мгновением лета.
Я стану песчинкой на дне -
Огонь не угаснет во мне,
В тени отыщу я покой,
Не нужно мне жизни другой.
Ракушки вздохом я стану,
И сердце забудет про рану.
О том, как смогу возродиться,
Мне в сумраке может приснится.