Красновато-синие язычки пламени весело лизали почерневшую от времени сковородку. Она достала из кастрюли холодную варёную картофелину и начала торопливо нарезать, роняя ломтики прямо во вздувающееся пузырьками масло.
Он стоял у окна и, как заворожённый, следил за её быстрыми руками. Она чувствовала на себе этот взгляд, и деловито хлопотала, не решаясь поднять на него глаза. Уж лучше просто болтать ни о чём.
Разговор топтался вокруг друзей-подружек, зачётов-экзаменов. И ни слова о том, что крутилось в голове у обоих: «Сегодня это, наконец, произойдёт… или нет?».
Жёлтые глазки яичницы, только что выпущенной поверх картошки, весело подмигнули в сторону окна: «Не робей, парень! Все это делают!». Он почему-то смутился и попытался отвернуться от этой бесстыдной яичницы, так бесцеремонно прочитавшей его мысли.
Все преграды были преодолены – соседки-подружки разъехались по домам, злая вахтёрша милостиво разрешила посидеть до вечера, «хоть до ночи», как она выразилась. Разумеется, на её благорасположение подействовала коробочка шоколадного ассорти.
А на душе почему-то было неспокойно, и все мысли неизбежно возвращались к Этому.
Он послушно занёс шипящую сковороду в её комнату, преодолев метров пять тёмного узкого коридора. Поставил на стол, подложив сложенную вчетверо газету, и услышал сзади щелчок закрываемого замка. Обернулся, и встретился глазами с её лучащимся нежностью весёлым взглядом.
И – сразу всё стало легко и просто! Они разложили содержимое сковородки по тарелкам, и почти сразу же забыли о них, прильнув друг к другу и стаскивая мешавшую одежду.
- Подожди! – она высвободилась и задёрнула штору. Комната сразу погрузилась в приятный нежно-жёлтый полумрак.
Он открыл коробку шоколадных конфет, и они стали кормить ими друг друга, хохоча и дурачась. Перемазанные шоколадом губы встретились, и остатки одежды полетели на пол.
Она повернулась в сторону кровати и начала её расстилать. Он на мгновение замер, залюбовавшись игрой света на головокружительных изгибах её медово-золотистого тела, потом бросился помогать, неуклюже пытаясь сложить выскальзывающее покрывало.
После нескольких безуспешных совместных попыток покрывало, наконец, благополучно упало на пол к остальной одежде. Она рассмеялась, шагнула к нему прямо по поверженному покрывалу, обняла за шею и доверчиво прижалась, осыпая его щёки и подбородок короткими быстрыми поцелуями.
Её серо-зелёные глаза сияли совсем рядом, увлекая его в свою бездонную озёрную гладь, волосы мягко струились меж его пальцев, вырывались и щекотали их обоих своими пушистыми завитками на концах. Он почувствовал, как его переполняет волнение и неземная нежность к этой девушке. Той, которую он так долго ждал, и наконец-то встретил в нашем самом лучшем из миров.
«Только бы не…», - вдруг прошелестел где-то далеко внутри него противненький тревожный голосок. Он с обрывающимся сердцем глянул вниз. Так и есть!
Лучший друг каждого мужчины, увы, тоже услышал этот противный голосочек.
- Ах ты!.... Вреднюга! – в сердцах подумал он, и с ужасом обнаружил, что сказал это… вслух!
Она непонимающе приостановилась, потом поняла, улыбнулась и сказала что-то ласковое в адрес «вреднюги».
Глазки остывающей на столе яичницы осуждающе покосились в сторону новоявленной проблемы.
«А не дождётесь!», - подумал Вреднюга и спрятался ещё дальше.
Несмотря на всё более чувственные ласки влюблённых, Вреднюга продолжал оставаться при своём мнении.
Глазки на тарелках начали подёргиваться твёрдой плёночкой отчаяния.
- А знаешь, я думаю, что для нас сейчас это не самое главное, - сказала она. – Мы вместе, ты меня любишь, я тебя люблю… ну, какая разница!
- Я очень тебя люблю, - эхом отозвался он, подумав про себя, что завтра он непременно застрелится… нет, утопится…. Нет! Сначала он сходит к врачу, а уже потом, наверное, застрелится или утопится.
«А мне начхать!», - упрямо отозвался Вреднюга, явив лучшему другу и хозяину всё своё вероломство.
Она увлекла его в сторону кровати. Вынесшая на своих пружинных плечах не одно поколение влюбленных, старая кровать с глухим металлическим ворчаньем приняла их в свои объятья. Влюблённые лежали обнявшись, тесно прижатые коконом из панцирной сетки, и нашёптывали друг другу всякие милые нежные глупости.
Лёгкий ветерок лениво шевелил нагретые солнцем шторы. Потом она задремала, а он продолжал легонько гладить её плечо и спину, боясь высвободить вторую руку, к которой девушка прижималась своей горячей щекой.
Вреднюге надоело прятаться.
«Чёт-я-не-понял!» - возмутился Вреднюга, - «А обо мне забыли?». И он решительно выглянул наружу.
«Совсем другое дело!» - подмигнули со стола.