Русский-Меч
Часть1. Последние дни Византии
Глава 6. Властители мира
В городах, взятых русо-османскими союзными войсками, всегда царил воинский обычай. В Царьграде же, решением Совета канов, этот обычай был возведен в закон.
Вскоре уже после поднятия белого флага пошли по улицам меж войск глашатаи, читая приказ Совета о соблюдении порядка. Приказано было не рубить никого из горожан, не чинить обиду женщинам, не ломать своевольно двери домов, если рядом не было уполномоченных на это иереев. У сдающихся византиев было приказано принимать оружие и пускать их с миром по домам. Наёмников же отводить в городские казармы и держать их там под стражей, но без строгости.
Только о рунитах союзным воинам не было дано никакого приказа.
Не дожидаясь полного восхода Солнца, поехали в город многочисленные лекарские телеги, чтобы успеть до утренней жары собрать с улиц раненых и убитых. Раненых везли в лежальные лагеря, убитых - на поле за лагерем, где их клали отдельными рядами в зависимости от принадлежности к разным отрядам.
Проверив лекарские списки, старшины передавали их сотенным командирам, чтобы те могли отчитаться уже перед тысячниками. За каждого без вести пропавшего, или за забытого раненого сотники, независимо от заслуг, могли быть наказаны узилищем.
Вслед лекарским телегам пошли по улицам канские иереи в сопровождении охранных отрядов. Обходя дома богатых горожан, иереи приколачивали к дверям защитные грамоты с указанием сумм поборов, сверх которых никто уже не имел права с них требовать. Из домов победнее по их приказу воины принялись вытаскивать за волосья затаившихся было работных людишек – водовозов, хлебопеков, мусорщиков, заставляя их под страхом смерти исполнять положенные обязанности. И уж конечно, все местные священники были обязаны иереями к своей особенно важной в этот день отпевной работе.
Вскоре уже на улицах не было ни праздных, ни бездельных - остались лишь те, кому высочайшим предписанием было поручено дело.
Договорившись с Фатихом и канами о сборе Совета в два часа дня, Тимофей сразу же покинул тронный зал. В оставшееся до Совета время необходимо было отдать распоряжения о наведении порядка в той части города, которую они с Фатихом оговорили под русский призор. Ариста он отправил в императорскую сокровищницу, приглядывать за счётом казны.
Заняв один из дворцовых кабинетов, Тимофей начал по-очереди вызывать старших иереев русского войска. Каждому из них он определял район, за который тот должен был отвечать до нового распоряжения.
Как и Фатих, царевич понимал, что теперь, когда Царьград был взят, перед Союзом вставали новые серьёзные задачи. Город должен был снова начать торговать, чтобы корабельная дань скорее потекла в руки победителей. Для этого нужно было успокоить византийских купцов, вернув им привилегии и права, и оказать им необходимую помощь для возобновления торгового промысла. Если этого не сделать – месяца не пройдет, и из города уйдут все богатые горожане. Тогда Царьградский торг возобновиться очень нескоро.
Надо было также позаботиться о пленных византийских солдатах, которых очень желательно было, милостями и подарками, склонить к службе в войсках победителей. И следовало поскорее решить, что делать с десятью тысячами наёмников, захваченных на улицах города. Тимофей знал, что многие сановники Фатиха настаивали на казни наёмников вместе с пленными рунитами, но сам царевич был уверен, что эта казнь не очень-то выгодна русо-османскому Союзу. Тяжелее будет вести войны в Европе, если у наёмных врагов не будет возможности сдаваться в плен.
Наконец, надо было договориться с султаном о дальнейших совместных действиях против латинских королевств.
Были у царевича и заботы иные, не касающиеся союза с Султанатом. Необходимо было снова принизить подчиненных Москве князей, которых за размеры их войск Фатих и Тимофей приняли равными голосами в союзный Совет. Тартия и Ягелло должны были теперь осознать, что молодой царевич, который во время осады вёл себя с ними как равный, не просто один из канов союзного войска, а их будущий царь.
Смирить мысли возгордившихся князей требовалось быстро. Тимофею доносили, что его каны считали теперь справедливым больше укрепиться в своих землях, принять царские же саны при сохранении вассальных отношений с Москвой. Высказывались каны и об уменьшении дани, собираемой в пользу московского царя. Такие их настроения со временем могли привести к расколу царства и к новым усобьям, более опасным, чем во время недавней смуты.
В принижении князей и в укреплении союза с Фатихом очень могла бы помочь жалованная грамота императора, где тот, признавая силу Руси, подтверждал линию раздела Византии между Русью и Султанатом. Текст грамоты был составлен управителем Аристом и затем через лазутчика Кириака тайно передан императору для подписания. Люди генерала Исидора похитили документ, однако, управитель Арист обнадёжил царевича. Он сказал, что ради возвращения грамоты он и не дал на месте казнить убийцу императора. Без указания Исидора, сидящего в дворцовой темнице, его слуги не решаться уничтожить императорский документ. Значит, раз грамота, скорее всего, ещё цела, следовало сделать так, чтобы Исидор бежал из плена, и взять его снова сразу же, как только он получит грамоту в руки.
Едва горны на крыше дворца пропели два раза, возвещая о наступлении второго часа пополудни, Тимофей отодвинул от себя бумаги, велел служкам заниматься делами без него и быстро направился в совещательный зал дворца, где был назначен Совет. Улен и десять дежурных стражников едва поспевали за энергичным царевичем.
У распахнутой двери совещательного зала толпилось внушительное количество служилого и свитского народа. Увидев Тимофея, толпа с приветственными возгласами расступилась перед ним.
Царевич вошёл в зал, подождал, пока служки закроют за его спиной дверь, и быстро пошёл к стоявшему посреди зала длинному столу, за которым сидели трое канов.
Помещение, выбранное Фатихом для первого Совета, соответствовало важности обсуждаемых тем. Зал был небольшой, красиво убранный голубым шёлком и красным деревом. Утреннее Солнце ярко освещало его через два округлых окна, но золотые подсвечники, расставленные здесь по углам, ещё не были потушены. Резные шкафы с бумагами, свёрнутыми в трубки; закрытые комоды чёрного дерева; чёрные двуглавые орлы императора на стене. Вся обстановка зала настраивала присутствующих на серьёзный лад.
Во главе стола сидел султан Фатих. Внешне, тридцатилетний осман был очень похож на царя Василия, которому приходился двоюродным братом. Так же, как Василий, и как все Гюргиевичи, Фатих был рыжий и весь в веснушках, которые делали его лицо довольно добродушным. Он был умён, хорошо образован и умел убеждать людей без гнева и крика. Он никогда не показывал перед Тимофеем ни высокомерия старшего, ни снисхождения более опытного полководца. Фатих нравился Тимофею. Ему молодой царевич доверял во всём.
Двадцативосьмилетний Хан Казанский и Астраханский Тартия был полной противоположностью Фатиху. Прямолинейный, лишённый всяческой душевной тонкости, он не признавал верным ни одно право, если оно не было подкреплено силой. Он ненавидел любые интриги и тайные дела, предпочитая решать проблемы быстро и жёстко. Вместе с тем, по природе своей он не был жесток- просто, сила часто заменяла ему ум. Тимофей знал, что Тартия никогда своей волей не пойдёт ни на какую подлость. Однако, тот во всём слушал свою красавицу жену, которая была недобра и очень спесива.
Самым старшим из союзных канов был Ягелло Владислав, коназ Белой Руси, человек хмурый и в обхождении неприятный. Ему было уже за сорок , он был очень толст и из-за одышки говорил с некоторым усилием, отчего собеседнику в его словах всегда чудились угрожающие нотки. Авторитет Фатиха и Тартии он признавал - с Тимофеем же держался с заметной надменностью. Согласно договоренности с царем Василием, Ягелло привёл войско Литвы к Царьграду под команду юнца Тимофея, но никогда не забывал, что его род был ровней роду Василия. После окончания смуты вся семья коназа Литвы признала нового царя Руси, но мало кто сомневался, что смирение это держалось лишь на военных победах Москвы.
Подойдя к столу, Тимофей уважительно поклонился каждому из канов.
-Садись, царевич! – по-русски сказал Фатих – Пора нам решать с византийскими землями. Мы здесь недолго говорили - ждали тебя. Что скажешь о сем?
-Как перед походом решили – так пусть и будет. Ты, Фатих - хозяин города и берёшь земли на юг, запад и восток от Караима; Руси отходят земли от черты на север, запад и восток. За русской чертой- Ягелло будет смирять новые земли на западе, Тартия – на востоке.
Ягелло и Тартия с удовлетворением кивнули.
-И я стою за наш договор, - сказал Фатих – Все союзные войска получат от доли захваченного здесь золота. Купцы, назначенные от Руси, будут вести торговлю через проливы, не перегружая в городе товар. Их торговую дань мы также будем делить по праву. А город этот хочу назвать теперь Константинополь – в честь мученика нашего, императора.
-Славно! - кивнул Тимофей – А вот насчёт горожан я хочу предложить. Из трёхсот тысяч, которые здесь уцелели, хотел бы я взять на Русь десятую часть, из тех, кто пообразованнее. Купцов, конечно, не трону.
-Куда тебе, царевич? – удивился Тартия.
-По землям разошлю. Пусть людей наших поучат. Грамоте, ремеслам своим, строить как.
-Да на Руси ремёсла сильнее византийских! И лодья наши крепче, и дома выше…
-Пусть научат своему! - отрезал Тимофей – Всяко дело пригодится! Ну, Фатих, возьму кого?
-Бери, раз желаешь!
Тартия и Ягелло переглянулись удивлённо, но всё же согласно кивнули.
-Теперь о войске, - продолжил Фатих – Город слаб, обнищал припасами. Я оставлю здесь двадцать тысяч моего войска, а остальные, кроме недужных, пойдут на запад. Как ты, Тимофей, со своим войском решаешь?
-Мои отряды уйдут через месяц. Пусть вои отдохнут после сражений. Запасов в лагере ещё на четыре месяца – так что беспокойства это тебе не доставит.
-И я хотел бы здесь гарнизон иметь, - сказал вдруг Ягелло - Как союзник.
Все затихли. Тимофей обернулся к литовцу, но Фатих тут же примирительно поднял руку.
-О дополнительных гарнизонах мы не договаривались, но это возможно. Только вот гарнизон менять из Литвы – три месяца одной дороги займёт.
-Нет! Договор есть договор! – твердо сказал Тимофей литовцу – Фатих, небось, справиться и без подмоги!
-Мои воины – сильны зело! Опорой будут доброй, – гордо выпрямился Ягелло– А три месяца – не такая уж тягота.
-Мои вои сильнее твоих, а я вот договор нарушать не собираюсь - встрял Тартия - Что нам, тягаться? Дань с проливов меж нами Фатих честно делить будет.
-Решено! – сказал Тимофей, словно не замечая тяжёлого взгляда Ягелло – Думать здесь нечего! Тебе, Ягелло, через Полонь запад гнуть - там забот много будет. А Тартии - поход в дальние земли. На востоке далеко есть туземные земли, где живут жёлтые люди, не знающие железа. Их надо также сделать данниками... Ну, слышишь, князь? – он снова повернулся к Ягелло.
Ни разу за время осады Тимофей не вёл себя со своими земельными так властно. Ягелло некоторое время молчал, глядя в стол. Затем вдруг махнул рукой, улыбнулся примирительно.
-Племянницу императора, Зою, тебе в невесты? – спросил Тимофея Фатих - Или моему племяннику Сулейману её оставишь?
-Неволить её не может никто, - спокойно ответил царевич - По традиции, роды имперские властвуют, где имеют право - но живут, где желают. Зоя мне Константином обещана. Значит я её регент. Поживёт на Руси два года до совершеннолетия, а после сама решит, кого в мужья выбирать.
-А, если она захочет жить здесь, в своем городе?
-Не захочет, - ответил Тимофей – Знаю!
Фатих пожал плечами.
-Вот и всё решили! – удовлетворённо сказал Тартия – Ну, к войску пора!
-Есть ещё одно, - остановил его Фатих – О рунитах пленных. Три тысячи их. Да наёмников десять тысяч.
-Наёмников – в земли союза рабами. Пусть отработают. А латин продать родам их - и все дела!- предложил Ягелло.
-Как это продать? Нельзя их отпускать! – тут же вскинулся Тартия - Наших они вообще в полон не брали!
-В Европе что о нас скажут, если пленных побьём? Одно дело – бой. А казнь - другое…
Тартия ударил ножнами меча о пол. Сказал злее.
-Смерть им, и точка! Не можем мы волков пойманных снова в лес отпускать. И сделать это теперь же, перед похоронами наших воинов! По старому обычаю!
-А что, это верно! – поддержал его Фатих.
-Верно? – холодно переспросил Ягелло – У нас и палачей столько нет. На всё войско – десять человек.
-Тогда в ров их загнать и побить камнями из пушек стенобитных! Ров засыпать- невелика тягота.
Ягелло оглядел канов, столкнулся взглядом со взглядом Тимофея.
-А ты что скажешь, царевич?
-Насчёт наёмников, ты прав. Пусть рабами отработают. А воинов «Золотого руна» казнить всех! Нам дале в Европу идти. Ведь снова они против нас встанут... Да и к тому: те, кто с нами не по-найму, а из ненависти воюет, знать должны, что не вымолишь потом у нас.
Фатих в восхищении цокнул языком.
-Спасибо царю Василию! Славно ты, Тимофей, суждения выносишь! Так и решим. По воинскому обычаю похороним своих погибших сегодня на закате. А перед этим пусть умрут все рунитские собаки!
Фатих хлопнул в ладоши. Тут же в зал мягко ступая вошёл офицер охраны.
-Готовь грамоту на подписание Совета! Франков – казнить! Во рву, картечью.
Воин поклонился, затем что-то тихо прошептал султану. Фатих тут же изменился в лице, гневно толкнул его от себя.
-Что? – спросил Тимофей.
-Не отвёл я войска из города! Теперь разбой чинят, шакалы! Всё больше мои османы! Ну, скажи ещё раз! – велел он офицеру.
-Среди нашей стражи есть убитые, - произнес тот – Порублено уже двести мародеров. Воины словно и не знали, что Совет решил не трогать город. Бить их дальше?
-Всех, кого уличите!
Фатих встал, зло кусая губы. Каны поднялись вслед за ним.
-Ты, султан, не сердись на воев! Такое бывает, - сказал Тартия - К вечеру всё образуется. По-обычаю, погребальный обряд никто из воев не пропустит.
Русский-Меч Часть1. Последние дни Византии Глава 6. Властители мира
http://russkiy-mech.ru/poslednie-dni-vizantii/glava-6.html