Несомненно, критерии человеческой красоты и духовного магнетизма опираются на подсознательное понимание исключительности некоторых личностей вне зависимости от их воспитания и поведения.
Красота представляет собой то, что всеми имеется в виду не только благодаря высшей степени функциональности, представленной внешностью, но и степенью минимума представителей, сочетающих в своём облике и физиологическую функциональность, и духовность.
Что бывает чрезвычайно редко и совершенно не гарантирует отсутствие проблематичности бытия.
Красота, в расширенном понимании того что это есть, синтезируется из приходящих в сознание шаблонов стереотипного представления, во все времена, в общем-то, имеющих одинаковую основу в отличие от времени настоящего, когда функция действия лежащая на уровне генома, подменяется понятием, внедряемым на уровне массового воздействия и не имеющего возможности внедряться в прошлые времена, когда среда людей получающих виртуальную информацию была достаточно мала и элитарна.
В ключе элитарности нового времени, когда благодаря информативной и информационной среде созданной сетью Интернет свобода информации стала буквально реальностью, столь же действительной реальностью стала и свобода дезинформации.
Степень действительности обоих понятий сходится относительно переменных критериев того, что есть что.
Поэтому, реальная физическая красота и магнетизм не только исчезают из мира реального – поскольку понятие имиджа дошло до парадоксальной максимы, когда имидж полностью подменяет личность – но и становятся невыносимым бременем для многих людей, которые, столкнувшись с этим явлением в реальном мире, просто не имеют в запасе адекватной реакции и испытывают различные комплексы реакции психики на отсутствие возможности коммуникации с привычной позиции.
Красота стала ещё большей страшной силой, чем была в прошлые века.
Действительность того, что в здоровом идеальном теле здоровый идеальный дух всегда страшила многих людей, сравнивающих собственную личность с личностью подобной. Поэтому придумано множество ненормальных обрядов знакомства и представления, которые предположительно должны минимизировать страх перед красотой.
Всего этого уже не нужно при возможностях интерактивного общения в сети компьютеров, но парадокс заключается в том, что подобное знакомство остается на своем уровне лишь в электронном виде и при выводе в мир физический практически неустойчиво, рушится, и невозвратимо к прежнему уровню, когда общаются чистые духовные представления, не обремененные условностями физики реального мира.
Можно сказать более ясно. При рассматривании в увеличительное стекло любая женщина становится совсем не тем, чем она кажется на некотором расстоянии, поскольку мужчина любит глазами. Даже в темноте при сексуальном контакте совершенно нет той ауры, которая существует дистанционно, предполагая контакт, которого ещё нет.
Мужчина любит глазами с не сильно хорошим зрением.
Мужчина предполагает, но не располагает действительным видением.
Женщина любит более разнообразными способами. Но всё равно, электронный способ любви, как отношений смешанных в коктейль интеллекта, интереса и чувственности даёт более широкие и надёжные возможности для подавляющего большинства разумных представительниц этого пола, которых интересует не меркантильная сторона отношений, а чистое нанесение ударов разума модулируемого чувственностью, что мужчина сделать не в состоянии.
Именно предположение и делает красоту истинной красотой. Именно её недосказанность и незаконченность, которая вот-вот должна завершиться, но – для осознания смысла счастья и его продолжения – этого не должно произойти никогда.