Случалось, на утренних пробежках терял он дорогу в ближайших лесах – и, ковыляя, появлялся дома к вечеру. Сползал, изможденный, у порога, утирая сухой майкой слезы счастья – вот он, дождалась жена, выбрался, выкарабкался из непроходимых болот, не придется бедняге умирать голодной смертью в чащобах.
Более всего поражало, что муж был искренен. А она всегда знала, когда этот ладный, безупречный как гимнаст-олимпиец, юноша говорит правду, а когда лжет.
Бывало, трамваи и троллейбусы, на которых он возвращался с работы, вдруг меняли номера и маршруты. Ходили по улицам, где не были проложены рельсы и не висели провода. И юный спортсмен, проклиная коварство транспорта, зайцем несся на фоне заката со стороны, противоположной обычному пути.
Она уже знала, что любая его ложь лучше единственно возможной правды.
Ей было знакомо ни с чем не сравнимое ощущение особого ликования – полета, побега, освобождения. Когда бежишь с колотящимся сердцем, за руку с любимым, почти олимпийцем, петляя меж домов и гаражей.
А сзади кто-то спотыкается и пыхтит.
Куда им…
Но иногда настойчивость особо фанатичных, долбивших по ночам в дверь с одержимостью ведающих, куда ведут лесные тропы и маршруты заблудших трамваев, вынуждала супружескую пару ночевать вне дома – на случайных диванах друзей.
И в те ночи юноша был особенно нежен с молодой женой - прекрасный любовник, античный герой, охраняющий свою несравненную возлюбленную.
От неисчислимых опасностей.