Под «индикацией» здесь понимается представление объекта исследования в виде упорядоченной системы показателей, которые выражены индикатумами (названиями показателей), а также индикаторами (их качественным или количественным значением). На наш взгляд, это позволяет дать более глубокое философское обоснование понимания процесса эволюции экономики вообще и России в частности. Помогает более основательно описывать (анализировать) данное явление, давать ему более адекватное объяснение (диагноз) и эффективнее оценивать его перспективы, производя эксплораторную и нормативную прогнозную разработку его показателей. И что особенно важно, содействует более адекватному пониманию особенностей начинающегося перехода мировой и отечественной экономики в качественно новое состояние.
В сугубо гипотетическом порядке и в первом приближении абстрактное понятие «хозяйство» может быть представлено системой показателей из следующих наиболее важных подсистем:
1.Состояние (уровень развития) производительных сил.
2.Состояние (уровень развития) потребностей личности и общества.
3.Производственная структура общества.
4.Структура времени общества.
5.Социальная структура общества.
6.Расселение людей и размещение производительных сил.
7.Способность экономики содействовать оптимальному решению глобальных, региональных и локальных проблем современности.
Итак, теория социальных показателей (см. «Социальные показатели образа жизни советского общества» М., Наука, 1980) учит нас: прежде чем давать количественные или качественные параметры индицируемого объекта (индикаторы), надо сначала свести в систему их наименования (индикатумы). Так, чтобы получилась своего рода модель исследуемого явления в виде упорядоченной совокупности показателей, достаточно полно и достаточно адекватно описывающих его характер и особенности его развития.
Какой системой индикатумов описывать сложный феномен, зашифрованный иероглифом «хозяйство» (какие бы уточняющие дефиниции мы ни давали этому понятию)?
Думается, первым, ключевым индикатумом должно быть состояние производительных сил. Лучше всего таким, с помощью которого можно было бы соизмерять разное состояние хозяйства. Например, примем первобытные времена за единицу. Тогда земледелию и животноводству до самых недавних времен придется придавать порядок десятков, промышленности позапрошлого века – порядок сотен, прошлого века – тысяч, а тому, что надвигается с комплексной компьютеризацией производства – порядок не десятков и даже не сотен тысяч, а миллионов, если не миллиардов или вообще дециллионов.
Но это – маловразумительная абстракция. Наверное более показательным индикатумом здесь было бы орудие производства, символизирующее уровень развития производительных сил в ту или иную эпоху. Например, для первобытных времен это были бы дубина или каменный топор. Для истории человечества с древнейших времен до ХУШ века включительно – серп, молот и еще, быть может, лошадь. Для Х1Х века – паровая машина. Для ХХ-го – двигатель внутреннего сгорания и электромотор. Для ХХ1 века – компьютер.
Если придать каждому такому символу количественное выражение (скажем, в виде сопоставимых «лошадиных сил»), то индикатумы превратятся в индикаторы, позволяющие измерение феномена и сопоставление значений по пространственно-временным рядам. Впрочем, наверное, возможны и иные подходы.
Во всяком случае, развитие производительных сил человечества на протяжении последней четверти ХХ – первой четверти ХХ1 века прекрасно описывается эволюцией компьютера первых пяти поколений. Сначала (к 70-м гг. ХХ в.) – огромная «камера хранения» ячеек кубатурой в десятки метров с относительно небольшой мощностью производства информации. Затем на протяжении почти полувека (ориентировочно с 1970 по 2010 гг.) – привычный нам сегодня стационарный компьютер с модификациями в виде большого (величиной с кейс) и малого (величиной с видеокассету) ноутбуков. Далее, ориентировочно в 2010-х годах, уже технически разработанный и с года на год запускаемый в опытное и далее в массовое производство портативный компьютер величиной с мобильный телефон, с выдвижным монитором и кейбордом в виде массивных перстней на пальцах. Далее, ориентировочно в 2020-х годах, тот же портативный компьютер, но уже микро-миниатюризированный и приспособленный в качестве протеза, наподобие вставной челюсти, куда-то к запястью, к щиколотке или к ребрам (еще не решено). Наконец, не раньше 2030 г. тот же еще более микроскопический компьютер предполагается вживить в человеческий организм в качестве искусственной железы – скажем, вместо вырезанного аппендикса..
Не подлежит сомнению, что даже сегодняшний компьютер способен произвести и действительно производит самую настоящую революцию в производственных силах и производственных отношениях, во всей истории человечества. Производит всего за несколько десятилетий на много порядков больше изменений, чем за все десятки тысяч лет существования человечества, включая два-три последних века и даже потрясающую по изменениям последнюю четверть истекшего столетия.
Портативный компьютер третьего поколения, связанный с глобальными системами информации типа Интернет, способен произвести революцию, по сравнению с которой все предшествующее покажется пустяками. Ведь, образно говоря, каждый может носить в своем нагрудном кармане или пристегнуть к своему поясу персонального учителя-репетитора, врача, распорядителя-менеджера, милиционера, банкира и много кого еще. Придется радикально менять всю систему образования, здравоохранения, финансов и кредита, охраны общественного порядка и многое иное.
«Компьютер-протез» безо всякого сомнения явится своего рода «вживленной шпаргалкой», изначально исключающей традиционные методы обучения, требующей качественно новых отношений в системе «учитель-ученик». Он безусловно поставит под постоянный контроль не только состояние вашего здоровья, но даже просто ваше настроение, а может быть и ваш интеллект. Уже одно это означает прощание с разно-видностью земной фауны, известной под иероглифом «человек», и переход к качественно иному разумному существу.
Наконец, «компьютер-железа» и вовсе превращает человека в кибернетический организм, по многим параметрам отличающийся от человека больше, нежели тот – от обезьяны. Встает вопрос: а как же быть с родом «гомо сапиенс»? Первый (и возможно последний) ответ на него призвана дать философия, поскольку наука без неё окажется в данном случае слепоглухонемой, способной дать лишь нечто маловразумительное.
Философский императив по этому ключевому индикатуму: экономика должна создать условия для оптимизации уже начавшегося процесса киборгизации человеческой личности. Безразлично, пойдет ли речь о смене рода гомо сапиенс родом гомо кибернетикус или об органическом включении человечества в сложную систему разумных существ с разными качественными характеристиками (скажем, для жизни в космосе, на дне Мирового океана и т.д.).
Второй индикатум в этом ряду – потребности личности и общества: то, ради чего существует хозяйство.
В структуре потребностей проще всего обратиться к известной схеме А. Маслова (Э. Мэслоу): от потребностей в самосохранении через потребности в самоутверждении к потребностям в саморазвитии, самореализации. И модифицировать её чисто инструментально, как один из философских ориентиров желаемого развития хозяйства
Напомним, что потребности в самосохранении разделяются на таковые в питании, одежде, жилище, сохранении здоровья и воспроизводстве потомства (через сексуальные потребности). Они отличаются от прочих наличием четко выраженного оптимума, ниже и выше которого начинаются зоны разрушения организма. Так, недостаток питания может привести (и действительно приводит сегодня сотни миллионов людей) к голодной смерти. Но и «переедание» ведет к катастрофическим последствиям, значительно сокращает жизнь сотням миллионов людей. Аналогичная картина с «перегреванием» ребенка, с разрушающим психику «зальным эффектом» чрезмерно больших помещений, со злоупотреблением лекарствами. Острая проблемная ситуация сложилась из-за потери потребности в детях не менее чем у миллиарда человек, перешедших от сельского к городскому образу жизни и превративших сексуальные потребности из средства в самоцель. Результатом стало начавшееся массовое физическое вырождение многих народов северного полушария Земли, включая русских.
Философский императив: экономика должна быть ориентирована строго на оптимум удовлетворения потребностей в самосохранении под страхом самых не- желательных социальных последствий.
Потребности в самоутверждении традиционно подразделяются на высшие и низшие. На низшем уровне речь идет о все тех же питании, одежде, жилище, здоровье, потомстве\сексе. Но уже не в количественном, а в качественном выражении: престижа ради (застолье, мода, комфорт, честолюбие, тщеславие и пр.) Здесь быть не может никакого оптимума. Напротив, чем полнее удовлетворяются такие потребности, тем безогляднее погоня за престижем. На высшем уровне располагаются потребности в общении. Как через посредство разных социальных институтов (включая предприятия, учреждения, организации), так и непосредственно личностных (включая дружбу и любовь). В обоих случаях речь идет об уважении со стороны окружающих и на этом основании – уважении себя самого, что и является самоутверждением.
Здесь философский императив: экономика должна не давать потребностям в самоутверждении превращаться в самодовлеющие, содействовать использованию их в качестве «переходного мостика» от низших потребностей к высшим (в саморазвитии и самореализации).
Наконец, два последних уровня потребностей практически касаются удовлетворения потребности в знаниях (научно-технических, социально-политических, художественно-эстетических и др., включая связанное с ними сопереживание) и в труде (не обязательно творческом, если получает общественное признание или доставляет удовольствие сам по себе).
С этими двумя уровнями связан последний философский императив: экономика должна блокировать ложные или общественно-вредные знания, содействовать получению и распространению конструктивных, общественно-полезных; экономика должна блокировать всякую активность, подрывающую общественные устои, разрушающую общество, должна содействовать конструктивной жизнедеятельности людей.
Третий индикатум – производственная структура общества, соотношение занятых в различных отраслях общественного производства, а также занятых и незанятых работоспособных. Здесь на протяжении ХХ века произошел самый настоящий переворот. Если к началу столетия соотношение занятых в сельском хозяйстве, промышленности и духовном производстве (проще говоря, крестьян, рабочих и служащих) в среднем по миру выражалось символической пропорцией 90:9:1, то к концу века в наиболее развитых странах мира эта пропорция стала стремиться к 1:9:90.
Заметим, что подавляющее большинство служащих сегодня занято в сфере обслуживания (в широком смысле, включая, с одной стороны, транспорт и связь, госаппарат и финансово-кредитные учреждения, а с другой – учреждения образования, здравоохранения, культуры). Однако начавшаяся комплексная компьютеризация производства в ближайшие годы миллионами, сотнями миллионов погонит оттуда служащих, как раньше механизация погнала крестьян из сельского хозяйства, а затем автоматизация – рабочих из промышленности.
Заметим также, что даже в развитых странах мира безработица редко опускается ниже отметки 5-10% (при этом почти все вакантные места безработных туземцев заполняются гастарбайтерами). А в менее развитых, включая Россию, открытая и скрытая безработица достигает 20-30% и более. Теперь компьютеризация грозит новым валом массовой безработицы.
Соответствующий философский императив: экономика должна обеспечить рабочими местами при любом уровне комплексной компьютеризации общества подавляющее большинство – желательно почти всех трудоспособных (опыт показывает, что небольшая безработица в «гомеопатических дозах» одного-двух процентов полезна как дополнительный стимул эффективного труда, тем более, что не допускает чрезмерного роста зарплаты и соответствующей инфляции).
Как этого добиться?
Пока что в поле зрения единственное конструктивное предложение: стимулировать быстрый рост числа социальных работников в учреждениях образования (помощники воспитателя и учителя из среды родительской общественности), здравоохранения («сестры и братья милосердия»), досуга (функционеры сети клубов по интересам) и охраны окружающей среды («Армия спасения природы»). Другие варианты проработаны гораздо менее основательно.
Четвертый индикатум – структура времени общества. Здесь наблюдается аналогичный переворот. Столетие назад соотношение рабочего, непреложного внерабочего (сон, быт и пр.) и свободного времени выражалось символической пропорцией 4:3:2. В количественном выражении это означало соответственно около 4000 часов на труд, около 3000 часов на сон и быт и остальное из годового баланса 8760 часов на досуг. К концу века в наиболее развитых странах мира эта пропорция стала стремиться к 2:3:4, т.е. около 2000 часов на труд, около 3000 часов на сон и быт, около 4000 часов на досуг. Грубо говоря, рабочий год стал почти вдвое меньше, а досуг – почти вдвое больше.
Комплексная компьютеризация производства в ближайшие десятилетия почти наверняка сократит рабочий год еще вдвое или по меньшей мере в полтора раза (до 1000-1500 часов). Соответственно возрастет свободное время.
Следует отметить, что сам по себе рост свободного времени не обязательно может быть социальным благом. Он может стать и социальным злом, если человек не знает, куда себя девать, деморализуется и скатывается к девиантному поведению (алкоголь, еще более сильно действующие наркотики, хулиганство, преступность).
Отсюда философский императив: обеспечить полноценную рабочую неделю по возможности всем или почти всем трудоспособным, при любом уровне компьютеризации производства.
Пока что видится два способа решения этой проблемы. Один – радикальное сокращение рабочей недели до такой степени, чтобы на одном рабочем месте круглую неделю могли трудиться два-три работника. Другой – радикальное увеличение свободного времени доведением совокупного годового отпуска до четырех-шести месяцев с упором на развитие досуговой деятельности людей.
Как видим, оба способа не исключают один другого. Возможно, могут быть найдены альтернативные решения проблемы.
Пятый индикатум – социальная структура общества. Здесь качественно иная закономерность. Горький опыт показывает: что ни делай с человеческим обществом, какие революции ни устраивай – оно всегда, как некий чертов коктейль, делится ровно на пять социальных прослоек (страт). Наверху «высший класс» – 1-2% населения, очень богатых людей, в руках которых сосредоточена львиная доля богатств и практически вся реальная власть. В несколько раз больше - «высше-средний класс» не особенно богатых, но весьма состоятельных людей. Далее следует «средний класс» – соответственно со средними по стране доходами. Замыкают структуру «низше-средний класс» (бедняки) и «низший класс» (нищие). Вся разница в том, что в благополучных странах это соотношение выражается символической пропорцией 1:4:90:4:1, т.е. «средний класс», социальная опора общества, составляет подавляющее большинство населения, богатых и бедных – считанные проценты, а нищих – не больше, чем сверх-богатых. В неблагополучных же странах (включая Россию) эта пропорция «скашивается» до 1:4:15:50:30, т.е. подавляющее большинство населения составляет не «средний класс», а бедняки и нищие.
Уточним, что в случае с Россией, да практически и со всеми неблагополучными странами, большинство «бедняков» и «нищих» являются таковыми лишь по официальной статистике, которая не учитывает ни натуральное хозяйство (пресловутые «шесть соток», домашняя живность, «дары леса и реки» у десятков миллионов российских семей), ни повальное воровство (преимущественно государственного и общественного добра), ни иных доходов в «теневой экономике» – от проституции и разнообразных приработков до уголовного и чиновного рэкета. Но и с учетом «теневых» доходов не менее 80% российского населения остаются на уровне «низшего класса» и самых низших слоев «низше-среднего класса» развитых стран мира, а еще 10-15% - на уровне высших слоев последнего.
Философский императив: ориентировать развитие экономики таким образом, чтобы оба полюса («сверхбогатые» и «нищие») оставались каждый, образно говоря, в пределах одного-двух процентов населения, раз уж от них по сложному комплексу причин никуда не денешься. У остального населения разница в уровне доходов не должна быть выше двух-трехкратной. Тогда общество становится и остается стабильным.
Практика ряда развитых стран мира, начиная со Швеции, показывает, что такая социальная цель вполне реальна.
Шестой индикатум – расселение, размещение производительных сил, социальное пространство хозяйства. Здесь намечается весьма любопытная цикличность.
До второй половины ХХ века почти все земляне жили в отдельных одноэтажных (редко в двух-трехэтажных) домах с приусадебными участками, рассчитанных на одну семью, иногда с квартирантами и прислугой. Напомним, что к началу столетия около 90% населения земного шара проживало в сельской местности и еще около 9% - в точно таких же домах малых и даже средних городов (кроме главной улицы), по окраинам крупных городов. Правда, нарастающее количество процентов – но все равно считанных процентов – переселялось в общежития рабочих казарм, позже в бараки и «коммуналки». Но почти все это были выходцы из деревни, и их быт мало чем отличался от сельского – разве что не было приусадебного участка и домашней живности. И только менее 1% - население центра крупных городов -–жило примерно так, как живет сегодня большинство населения земного шара.
ХХ век ознаменовался массовым переселением людей из сельских домов в городские многоквартирные, со всеми или почти со всеми коммунальными удобствами. Этот процесс в странах Латинской Америки, Африки и Азии (включая Россию, Албанию и им подобные страны Восточной Европы) все еще по инерции продолжается, но уже, как и рост мирового народонаселения, зримо притормаживается. А в развитых странах мира сменился прямо противоположным: при первой же возможности каждая более или менее состоятельная семья меняет городскую квартиру на благоустроенный коттедж для отдельной семьи возможно дальше от города. Видимо, эта тенденция будет все сильнее проявляться в ХХ1 веке, особенно если процесс уменьшения численности коренного населения развитых стран мира пойдет теми же масштабами и темпами, что и сейчас.
Отсюда философский императив: ориентировать развитие экономики таким образом, чтобы цикл «урбанизация-дезурбанизация» проходил оптимально, без противоестественного скучивания многомиллионных масс в крупных и сверхкрупных городах (с очень негативными социальными последствиями) и без наблюдающейся деградации сельской среды.
Наверное, в дополнение к только что очерченной системе индикатумов ориентации развития хозяйства требуется еще одна, сопряженная с глобальными проблемами современности. Ибо не подлежит сомнению, что мировая экономика сегодня – под страхом гибели человечества – должна быть ориентирована прежде всего и главным образом на решение именно этих проблем.
В этом ряду на первом месте сегодня стоит угроза новой мировой войны с применением оружия массового поражения (не обязательно ядерного, более вероятно - химического, бактериологического и компьютерного, последнего, чтобы парализовать экономику противника). По инициативе либо тоталитарных режимов слаборазвитых стран, либо фанатиков-изуверов, либо мафии, срастающейся с коррумпированным госаппаратом ряда стран. В свою очередь, в качестве возможного «горючего» для нового мирового пожара на первый план выдвигаются массовая безработица в странах Третьего мира (общее число полностью и частично, открыто и скрыто безработных постепенно приближается к миллиарду), а также катастрофическое состояние мирового торгового баланса: растущие триллионы долларов долга слаборазвитых стран более развитым, которые ни при каких условиях невозможно выплатить, тогда как прекращение поставок в долг грозит не только полным параличом экономики слаборазвитых стран, но и просто голодной смертью сотен миллионов людей.
Философский императив: мировая экономика должна быть перестроена таким образом, чтобы народы слаборазвитых стран «вписались» в неё более органично. И в смысле занятости, и в смысле удовлетворения элементарных потребностей человека, о чем мы уже говорили.
Второй философский императив того же плана – экономические рычаги оптимизации процесса наблюдаемой динамики мирового народонаселения. Имеются в виду, с одной стороны, содействие торможению инерции «демографического взрыва» – бурного роста населения, все еще продолжающегося (хотя и постепенно затухающего) во многих слаборазвитых странах мира, что резко обостряет проблемы занятости, расселения, образования, здравоохранения и снабжение новых миллиардов всем необходимым, а с другой - такое же содействие торможению прямо противоположного процесса депопуляции, начавшегося массового физического вырождения многих народов северного полушария, о чем мы уже упоминали выше. Больше, чем на торможение обоих катастрофических процессов в сложившихся условиях рассчитывать не приходится. Но и хоть какое-то торможение – выигрыш времени, пока человечество не найдет способы оптимального решения той и другой проблемы.
Третий философский императив – экономические рычаги оптимизации экологического геобаланса, пошедшего, что называется, вразнос, и быстро переходящего в состояние дисбаланса, гибельного для человечества и требующего ребалансизации. В развитых странах мира прилагаются значительные усилия по сокращению масштабов и темпов воздушного, водного, почвенного, радиационного, шумового и теплового загрязнения окружающей природной среды, включая проникающие в человеческий организм химикаты и растущие горы мусора. Но огромный мир слаборазвитых стран (а это сегодня четыре пятых, завтра –девять десятых человечества) идет стопа в стопу по тропе развитых стран, протоптанной ими в ХХ веке. И эта тропа в таких масштабах неизбежно заведет мир в пропасть не позднее середины ХХ1 века (плюс-минус четверть столетия). Меж тем, экологический баланс невозможно восстановить, если не позаботиться об оптимизации топливно-энергетического, материально-сырьевого, транспортного и ряда других балансов. Тем сложнее практическая реализация данного императива.
Как известно, в числе глобальных проблем современности, помимо выше-перечисленных, значатся также проблемы:
-здравоохранения (резко обострившиеся в связи с переходом к городскому образу жизни, при котором здоровье подрастающего поколения из года в год ухудшается, а также к однодетной, в среднем, семье, где генетика передается по наследству уже не наиболее здоровой частью выжившего потомства, а кем придется, включая родителей, заведомо ущербных психически и физически);
-образования, переставшего быть адекватным потребностям общества, поскольку раньше к жизни готовила так называемая домашняя, или семейная школа, а собственно школа лишь учила грамоте, да и то далеко не всех, плюс готовила служащих; теперь же «семейная школа» исчезла с развалом семьи, традиционное образование стало всеобщим, а жизни учат все чаще улица и криминал. С ужасными последствиями для общества.
-культуры, все более нагло попираемой антикультурой. С только что упомянутыми последствиями для общества;
-наркотизации общества (включая никотин и алкоголь), поскольку ранее злоупотребление всеми тремя видами наркотиков касалось лишь доли процента населения, а сегодня счет идет на растущие десятки процентов, особенно в молодежной среде. Что в совокупности дает эффект, равнозначный мировой эпидемии чумы или холеры;
-мафизации общества, т.е. таких масштабов и темпов роста организованной преступности с «теневой экономикой» в её основе, при которых мафия становится как бы вровень с госаппаратом (к тому же все более коррумпированным той же мафией). Этот процесс не может продолжаться не то, что бесконечно, а вообще долее максимум двух-трех ближайших десятилетий. Затем неизбежен катастрофический коллапс общества только по одной этой причине.
Перечень глобальных проблем современности может быть продолжен. В путях их решения много общего, есть и специфика каждой из них. Но не подлежит сомнению, что без перестройки хозяйства на микро-, макро- и мегауровне здесь не обойтись.
И это завершающий, как бы интегральный философский императив ориентации дальнейшего развития экономики.