1971 г. Гирлянды туалетной бумаги
Мое детство и юность прошли без такого важного гигиенического предмета, как туалетная бумага. В этом повинно, и нищенство родителей, которые жадничали заплатить за подтирку, и почти полное отсутствие оной в продаже. Наша страна всегда испытывала дефицит бумаги. Огромные тиражи совершенно никчемных, никем не читаемых газет с яркими названиями: «Правда», «Известия», «Социалистическая индустрия» и прочие требовали огромного количества бумаги, что было плохо дефицитом, с одной стороны, зато создавали массу рабочих мест, что было хорошо, с другой стороны. Я знал только две газеты, которые люди читали с интересом – «Вечерняя Москва», поскольку в ней часто печатались сплетни и «Советский спорт», поскольку спорт.
Помимо газетной бумаги, была еще бумага для письма – ужасающе низкого качества, с косым и неровным резом, которая пылила, часто ломалась при сгибании, была неравномерной плотности и воняла спичечным коробком. Единственным ее достоинством (для меня) был желтый матовый цвет – меня бесит ярко-белый цвет бумаги – у меня от него устают глаза, поэтому в новое время, когда появилась настоящая, белая, плотная бумага, я покупаю кремовую или цвета слоновой кости. Выпускаемая бумага для пишущих машинок была безобразно тонкая и непрочная, ее могла запросто пробить литера насквозь, а уж черкать по ней ручкой и карандашом, без опаски продырявить, было невозможно. В продаже, и та, и другая встречались достаточно редко.
По-моему, единственной бумагой, которая достойна была называться бумагой, оставалась тетрадная. Когда я учился в начальной школе тетрадей было завались, потом к последним классам школы и бумага ухудшилась и тетради стали как-то пропадать из продажи. Ну, а в середине 80-х начался полный дефицит.
Туалетной бумагой, к своему стыду, я стал пользоваться только в начале 90-х годов. До этого, особенно, в детстве, если матери удавалось купить туалетную бумагу, то ее приберегали для праздников или для гостей. В простые дни пользоваться ею мне не разрешалось – приходилось рвать на листочки газеты и пачкать жопу никогда не высыхающей типографской краской.
Газетная бумага не только пачкала задницу, а еще и засоряла канализацию. Советская страна разработала газетную бумагу, которую не портила, ни вода, ни время. Газета должна была оставаться читаемой в любой обстановке. На далеких стройках под солнцем или под проливным дождем, во фронтовых окопах или на Крайнем Севере. Не важно – промокла ли она под дождем, замерзла или провалялась в пыли библиотек несколько десятилетий – она могла быть прочитана. Как говорилось в те годы – газета – зеркало эпохи. Ну, какова эпоха, таково и зеркало.
И вот, поскольку в воде газета не размокала и не тонула, многие люди рядом с унитазом ставили ведро в которое выбрасывали листочки подтирки, вместе с прилипшим к ней калом, чтобы не засорить канализацию. Ведро это, естественно, выглядело совсем не эстетично и уж совсем не приятно пахло. Но это было меньшее зло, по сравнению с тем, что если канализация засорится, то придется ходить с полной дерьма парашей на помойку в ожидании слесаря-сантехника, который мог прийти, например, через неделю, а мог и совсем не прийти. Все зависело от его, слесаря, настроения.
Слесаря – это отдельная тема, но здесь отмечу только одно – первого трезвого слесаря я увидел только в 1994 году.
Вот в таком ужасе мы жили в те времена, когда американцы уже пили шипучий аспирин, а наша красная страна справляла Пятидесятилетие Октября.
Интересно, что в середине семидесятых годов, в детских садах стали требовать от родителей приносить туалетную бумагу своим детям. Зачем это было сделано – не понимаю. Многие родители считали, что правительство хочет приучить людей с детских лет к туалетной бумагой. Чтобы, если, не дай бог, ребенок вырастет в какого-нибудь ученого или что-то вроде того, он не потащился бы в заграничный сортир с газеткою в руке, подтверждая в очередной раз расхожее мнение о том, что СССР – варварская страна. Ходили разговоры, что впитывание жопой типографской краски приводит к онкологическим заболеваниям и отравлению организма, поэтому детей пытаются обезопасить от яда. Но над этим все смеялись, поскольку в газетах постоянно печатались портреты Брежнева, а ему, видимо, очень не хотелось, чтобы его лик использовался как подтирка.
Мне кажется, что требовалось хоть чем-то занять народ, отвлечь его от мыслей о своем грустном положении, поскольку ухудшение условий жизни, с ростом обороноспособности страны, прогрессировало и маскировать его уже не было возможности.
В один миг туалетная бумага стала жутчайшим дефицитом. Если она появлялась в продаже, то ее давали только по десять рулонов в руки. Многие женщины, которые имели возможность отлучаться с работы, становились в очередь по несколько раз и покупали, в общей сложности, двадцать-тридцать рулонов. Поскольку ни пластиковых, ни бумажных пакетов в те годы не было, то рулоны нанизывали на бумажный шпагатик, делая из них «типа, бусы».
И, в конце рабочего дня, рано постаревшие, измученные бесконечными очередями, совковские женщины шли домой с надетыми через плечо или на шею «ожерельями» туалетной бумаги. Вот это было зрелище – в каждой руке по сумке и два-три «ожерелья» на шее. Ничего более унизительного и мерзопакостного я не видел.
Как дико мы жили!