Февраль кончался. Мряка и хмарность. Низкое небо, ветер и боль.
Аня стояла у окна и равнодушно смотрела на строящуюся прямо под окнами двадцатиэтажку. Она давно уже привыкла к тому, что всё делалось не так. Ведь нельзя же строить так близко к жилому дому! Нельзя… и ГОСт на это есть. И не далее как в прошлом году она рассказывала это седому преподавателю на экзамене и была уверена в том, что говорила. Нельзя.
Н. подошёл неслышно и обнял её за плечи.
- Ты стала много курить, - упрекнул.
Аня могла бы многое ему ответить, но уже давно привыкла не отвечать. И где та легкость, которая раньше была между ними?
- Я пойду, - продолжил Н.
Он работал в частной компании старшим менеджером. Как не любила Аня это название! Оно как будто скрывала всю суть того, чем человек занимался. И таких слов много – красивых, завуалированных, а за ними – пустота, рутина, грязь.
Это как «лица, оказывающие секс-бизнес услуги, - да, да, именно так! – говорил профессор на лекции. – И если вы назовете их по-другому, то они вправе подать на вас в суд.»
Конечно, ничем таким Н. не занимался, но с его-то блестящим образованием и стажировкой в Штатах за плечами, Н. мог бы быть специалистом, а не менеджером. Но почему-то жизнь, как озлобленная одинокая бабка, накинулась на их мечты и разрушила всё, что смогла.
Н. коснулся губами её щеки на прощанье и хлопнул дверью. Аня затушила сигарету.
«Мой маленький, - подумала она о своём неродившемся ребенке, - мой маленький, я опять отравляю тебя никотином. Потерпи ещё чуть-чуть, недолго осталось.»
Ребенок был внеплановым. Таким же внеплановым, каким бывают экстренные операции в медицине. И пусть она не планировала этого ребенка, но как же хотела его сейчас! И легко говорить, что нельзя, но трудно отказаться от счастья.
«Маленькому» было всего-то два месяца, и если б она сразу знала, что это не простая задержка, а беременность, всё было бы по-другому. Она бы убедила Н., что надо его оставить, как оставляют приблудившегося к двери котенка. Она бы съездила к родителям, мама уже давно мечтает о внуках - иногда Ане казалось, что мама мечтала о них, с тех пор как у неё родилась дочь, а не сын…
Аня включила воду в ванной, прошлась по пустой квартире, пнула тапок, выпила кофе.
Если б знать тогда… Но она не знала. Не знала и болела пневмонией. И пила антибиотики. «Анти»-«биотики» - против жизни, против той маленькой жизни, которая хотела появиться на свет.
У её ребенка врожденные уродства из-за того, что его мать такая дура!
Она машинально погладила себя по животу, нежась в горячей ванне. Опустила веки. Представила, как они с Н. гуляют осенью в парке с коляской. И много-много желтых листьев вокруг. И синее небо… И такого же цвета глаза у её ребенка. Наверное он был похож на Н., ей бы хотелось что он был похож на него... Она окунулась под воду и поняла что не хочет возвращаться обратно. Зачем?
Нет, нельзя, нельзя... Есть ведь мама, она не поймет, и Н., он не простит. Вверх,на воздух... Хорошо. И снова закрыла глаза, и снова осенний парк...
Внезапно Ане стало дурно. Вода была мутной.
«Мой маленький, - грустно улыбнулась она, - какой же ты всё-таки умненький. И смелый, гораздо смелее меня!»
Справляясь со слабостью, она едва выбралась из скользкой ванны, машинально подумав: "хорошо, что телефон не далеко". Она уже всё знала наперед, чувствовала. Набрала 03, продиктовала адрес.
- Девушка, да что ж у вас случилось?
- Маточное кровотечение, второй месяц беременности.
Больше глупых вопросов трубка не задавала.
Оставалось только ждать...
Н. приехал на следующий день. Он зашел в её палату бледный и растерянный.
- Почему ты не сказала? – с порога спросил он.
Она отвернулась к стенке и тихо заплакала в подушку. Февраль унес её ребенка.