Спасибо «мужу», а по совместительству
моей Совести и объекту для испытаний
новых систем воспитания за подкинутую
идею. Так ласково стебать не умеет никто, кроме тебя)
Десять минут до конца третьей лекции. Засыпаю. Нельзя, нельзя... Кажется, мои молитвы услышаны - преподаватель отпускает нас чуть раньше "ведь сегодня только первое занятие. Но не расслабляйтесь, нам предстоит хорошо потрудиться в этом году!". Таким хорошо поставленным голосом ему только читать социальную рекламу, коей пестрит немецкое телевидение.
Выключаю диктофон, прошипев напоследок, что думаю о дражайшем друге, и, убрав толстую тетрадь и разряженный играми за три пары телефон, спешу к выходу.
Я была голодна, и мечтала только о том, как бы побыстрее добраться до центральной студенческой столовой. Запахи с кухни еще на улице вызвали у моего желудка праведный гнев, о чем он поспешил громогласно заявить.
Интерьер столовой не отличался никакими изысками или наличием вкуса у дизайнера в принципе. Круглые столы, беспорядочно раскиданные по всему помещению; в середине - стойка с едой, нелогично прямоугольная. Местами столы были сдвинуты в группы по пять-шесть, и, разумеется, разделены между извечными группировками. Нет, слава небесам, что идиотизм американских студентов до Европы добрался лишь частично, и подростки собирались по интересам, а не по толщине кошелька или размаху плеч глупых качков. Кроме, пожалуй, одной такой «компании». Группка детей богатеньких родителей всегда и везде захочет к себе особого отношения.
Наш столик, традиционно наш, стоял почти в самом углу, между окном в пол и столиками шумной компашки медиков (их кампус находился довольно далеко, но они, однажды облюбовав место, покидать его отказались), за которым и сегодня собралось несколько человек, не смотря на то, что обед начался не больше часа назад.
Я подошла к ним на мгновение – широко улыбнуться и поздороваться; кивнула первокурснице - милой турецкой девчонке, - коею старшие, видимо, взяли под наблюдение: выглядела она испугано, но рядом с новоприобретенными друзьями старалась держаться уверенно.
Дениса я ждала добрых полчаса, это еще и при условии, что опоздала сама. Наконец он соизволил объявиться – довольный и сияющий. Видимо, найдя единственно полезный способ избавиться от головной боли – повторить вчерашний подвиг, – теперь он прятал под курткой бутылку пива, намереваясь сопроводить ею обед, и наивно полагал, что те три-четыре человека, что подняли на него взгляд, не догадались, что прячет русский студент.
Мой хитроумный план, по которому я хотела заставить парня купить и даже принести мне обед в обмен на его же диктофон, оказался невыполнимым с самого начала. Махнув мне, Дэн сразу завернул к стойке, и вернулся через мгновение, с победоносным видом держа в руках гигантский сэндвич. Приземлившись на стул напротив меня, всем своим видом он продемонстрировал, что не встанет до тех пор, пока не съест и не выпьет все, на что были потрачены честно заработанные евро.
Наградив его злым взглядом, я демонстративно взяла со стола сумку и направилась к буфету. Запахи немецкой еды надолго лишали меня воли. Слава небесам, что немцы, несмотря на их кулинарные изыски касательно мяса и способов его приготовления, были повернуты на здоровом питании и делали сэндвичи на зерновом хлебе и с нежирной индейкой. Иначе плакали мои давние усилия в спортзалах.
Приобретая себе как раз такую мечту диетолога на обед, я полезла в сумку за кошельком. Я говорила, как ненавижу сумки и предпочитаю носить все в карманах? Нет? Говорю. Я терпеть не могу сумки! Вот сейчас мне как раз представилась возможность возненавидеть их еще больше. Быстро, не успев даже привлечь мое внимание, диктофон Дениса выскользнул из внутреннего кармана и поспешил на встречу с кафелем.
Неприятный треск, всегда отзывавшийся у меня в голове одним лишь матом, когда вкусно разлетается на кусочки какой-нибудь чертовски важный гаджет, прозвучал чересчур громко.
Проклятье. Протянув кассиру купюру, я присела, втайне надеясь и веря в сказки, что мне удастся найти на полу более-менее целый прибор. Либо мое подсознание отказывалось моделировать необходимую мне ситуацию, либо я просто в очередной раз отличилась невезучестью, но я не видела ни одной детали диктофона под ногами. Распрямившись, я взяла сдачу, и уже собиралась было отправиться на добровольную казнь – сообщить об этом Денису, как одна лишь короткая фраза заставила меня остаться на месте.
- Не это…
- Ищешь?
Все бы ничего, если бы начало и конец простого вопроса не звучали с двух сторон, и при том были произнесены одним голосом.
Повернув голову к предполагаемому собеседнику, а затем и ко второму, я резко отступила назад. Мой мозг не смог в первое мгновение переварить информацию.
Справа и слева от меня стояли два зеркальных отражения друг друга – те самые близнецы, что сегодня стали новостью номер один в университете. Улыбаясь одинаково, смотря на меня идентично насмешливо, они синхронно протягивали мне две половинки диктофона.
Не представляю, как мне удалось быстро сориентироваться, но в следующую секунду я уже улыбнулась уголками губ и забрала у них останки техники. – Спасибо.
Кажется, тренировки выдержки пошли мне на пользу. До британских аристократов, конечно, мне еще далековато, но не потерять дар речи при виде сразу двух «прынцев» мне удалось. Впрочем, женскую сторону себя скрыть до конца не получилось, и если с учащенным биением сердца (списываем на адреналин; я только что раздолбала чужую вещь) я смогла смириться, то изучающий взгляд на себе я вытерпеть не смогла, и одарила таким же их обоих. Нечестный бой, кстати.
Как я и приметила раньше – красавцами они не были. Но было что-то эдакое в их внешности, что заставляло возвращаться к изучению их черт после первого беглого взгляда. Тонкие губы, одинаково четкие; если бы кому-нибудь захотелось их нарисовать (а я уверена – непременно захотелось бы), губы можно было бы чертить по линейке, сгладив линии лишь на верхней губе. Глаза с хитринкой, светло-карие, смотрят с легким прищуром, явно показательно оценивая. Лица подвижные – это не нуждалось в подтверждениях: даже при улыбке было видно напряжение других мышц. Что еще бросалось в глаза только при столь близком расстоянии – их единственное различие. Весьма досадное, должно быть, для них обоих – разное расположение родинок. У того, что стоял справа от меня, и казался, по непонятным причинам, наиболее спокойным и рассудительным, ровная коричневая точка расположилась чуть ниже глаза; будто кто-то брызнул краской. У второго – над губой, что автоматически делало его привлекательней лично для меня. Твердо уверена, что люди с такой вот отметиной, «****ской мушкой», выделяются своей красотой и чувственностью. Это не раз подтверждалось и моим личным опытом.
Пауза затягивалась. Мне остается только гадать, к какому мнению они пришли, разглядывая меня, и совпало ли оно у них, но я бы не отказалась это бы узнать.
Должно быть, решив, что никакой другой реакции от меня они не дождутся, парни прихватили свои стаканы с кофе, отсалютовали мне ими и направились в противоположный угол помещения.
Зря я проводила их взглядом. Мое мнение о них резко ухудшилось – мальчики с улыбкой здоровались с «элитой», что оккупировала дальние столы практически с момента открытия данного здания сети студенческих столовых, и с гордостью передавало места из поколения богатеньких студентов в поколение. Презрительно фыркнув, я направилась к себе, в свой «среднячок», где чувствовала себя донельзя уютно и комфортно; через мгновение почувствовала спиной внимательный взгляд.
Я всегда знала, как искусно умеет Денис материться. С каким изыском он выбирает особенно емкие словечки, чтобы описать, какая я милейшая девушка, насколько я аккуратна по отношению к чужим вещам и как он рад, что три конспекта сможет написать от руки.
Закончив вдохновенный монолог ласковым «..все три конспекта, и не получишь их до самой сессии!», он уныло откусил огромный кусок от своего остывшего сэндвича, в сотый раз заставив меня почувствовать себя виноватой. Нонсенс, кстати. Парень с недавних пор стал играть в моей жизни не только роль лучшего друга, но и заменил отсутствующую совесть, несмотря на то, что сам онной не обладал.
- Ладно, только не кричи так. На нас уже косятся, - я вздохнула, и отправила последний обрывок листа салата в рот. Ни хорошего настроения, ни, что вытекало из уже озвученного, хорошего вечера.
Против воли я снова посмотрела на дальний стол. К моему удивлению, близнецы сидели чуть в стороне, ничего не ели, не принимали участия в оживленном разговоре – смех подхалимок был слышен даже отсюда – но улыбались на те или иные фразы собеседников.
Почему-то мне хотелось верить, что улыбались наигранно.
Перехватив направление моего взгляда, Денис хмуро поинтересовался – Это о них ты говорила утром?
Я знала, что он уже не злится. Почти. Главное, не дать ему новых поводов.
- Ухху.
- Ясно.
Невероятно содержательный диалог. Кажется, он подумал так же, потому что фыркнули мы почти синхронно. Через несколько минут парень со вздохом поднялся, сообщив, что направляется в магазин – приобретать новый диктофон; еще раз, но уже беззлобно, выразил свое мнение по поводу необходимости потратить еще пару сотен евро, и сказал, что будет у меня к девяти вечера.
Он давно забил на фразы, подразумевающие вопросительную интонацию. Он не спрашивал, можно ли взять или можно ли прийти, он просто брал или просто приходил.
А еще этот человек зовет себя моей Совестью... Катастрофа.
Я просидела в столовой еще около получаса. Единожды вставала, чтобы купить себе чай; не могла устоять против соблазна обернуться и снова посмотреть на близнецов. К моему смущению, в тот же момент они оба подняли глаза на меня. К счастью, мне хватило ума не отворачиваться, будто я была застигнута на месте преступления. Я лишь снова улыбнулась им, игнорируя вновь участившееся сердцебиение.
И всю дорогу до общежития пыталась внушить себе, что все это лишь банальный интерес. Я даже до сих пор не знаю, как их зовут.
Но они мне не могут нравиться. Нет, определенно нет.