Светло не значит безопасно.
Изрекизм охотника Парабелла
Привиденс светлым пятном повис над пустынным пространством Луны. Солнце светило сбоку у самого горизонта и длинные тени громадных скал усиливали мрачное впечатление лунных пространств. Неприятное место. Что ж удивительного в том, что оказался он на Луне впервые? Хватало ему дел на Земле. Привиденс скользнул на восток Луны в надвигающуюся черноту ночи. Оглядев под светом голубой Земли пустынные просторы тёмной Луны, он почти сразу обнаружил пятно света искривлённое скалами. Он ринулся туда и угадал, влетел во дворец Колумбины. А внутри Привиденс-Провиденс не долго искал Колумбину. Не велик дворец и она не пряталась. Она сидела за серебренным столом и отдавала распоряжения придворным. И вот тут с ним случилось, то что не случалось никогда. При виде юной Колумбины Привиденс с трудом удержал приличествующую профессору форму. Глаза его дрогнули и, помертвев, стали огромными, едва оставив место для искривлённого рта.
– Ты ли это, дочь моя Колумбина? – дрожащим голосом проговорил Привиденс.
Колумбина, настроенная на руководящий тон, ответила отнюдь не сентиментально:
– Ты жив и прекрасно. Можешь жить во дворце как самый придворнейший придворный. А сейчас прости, я должна закончить работу.
Привиденс взял себя в руки и, приняв старинный свой отцовский вид, сказал:
– Колумбина, время не ждёт. Могут погибнуть три талантливейших мальчишки.
– Ой, отец, – подпрыгнула Колумбина, забыв про все свои дела, – ты опять профессор. Прошёл ад и рай и чистилище и остался сам собой. Все свободны, – обернулась она к своим подчинённым.
– Ой, нет Колумбина, не свободны, ты одна не справишься.
– Профессор Привалин – Привалини, Великий потомок Колумба не спеши командовать. Здесь я принцесса и хозяйка.
Колумбина подлетела вплотную к Привиденсу, чтобы он стоял перед ней как перед фактом – за прошедшие века его дочь заметно выросла. Ну, по крайней мере, в собственных глазах. Придворный народ при всех этих действиях полный любопытства замер на своих местах. Привиденс взмолился:
– Но братья Луновы меня именно к тебе послали. Ты же их знаешь. Тебе их не жалко?
Видишь, и мне они сделали чудо. Я встретил тебя. Чудесные парни.
Колумбина всплеснула руками.
– Если б мне удалось быть их прабабушкой, отлупила бы их своею собственной рукой.
Она обернулась к придворным и скомандовала:
– Все летим на Землю. Братьев Луновых вспомнить и искать.
– Где? – хором грянули придворные, они же турагенты.
– В Мёртвых Городах, в ловушках для привидений, – чётко произнесла Колумбина. – Колабио, друг мой организуй, чтоб каждый в своём городе искал, а я пока с отцом поговорю.
После этих слов все мгновенно покинули дворец, выйдя в открытое пространство. Там Земля огромным цветковым светилом висела над лунным горизонтом. Привидения мелкими пылинками света понеслись к ней, как и положено, со скоростью света.
– Отец, мы летим в Кошкеназ.
– Нет, так мы не договаривались, – сверкнул, возражая, Привиденс. – Меня дела ждут. У меня ученики.
– Отец, не в каждое столетие ты встречаешься со своей дочерью. Побудем вместе. К тому же разговор пойдёт на академическом уровне, а ведь ты у меня почти академик, – улыбнулась Колумбина.
– Мне остаётся только вздохнуть, – ответил Привиденс. – Расскажи как жила все эти столетия.
Рассказ Колумбины мог бы тянуться год, но года в их распоряжении не было. Увы, только минуты, пока под ними кружилась Земля, открывая видения жёлтых полей и бело-зелёных городов Кошкеназа.
– Отец, ты бывал в Кошкеназе?
– Бывал ещё тогда, когда эти псевдокошки были людьми. Но в данном случае фантазия постлюдей родила по крайней мере не чудовищ. С паралунитами вышло хуже.
– Когда Паралуния начала падать на Землю, важно было сохранить там хоть какую-нибудь жизнь.
– Я с этим не согласился, но был уже никем.
Пока длился этот разговор, они долетели и повисли над столицей. Она издалека вполне уверено бросалась в глаза. Китикет – столица Кошкеназа выделялась своими размерами и разнообразием строений. Мягкость и гибкость линий господствовали в архитектуре, вполне соответствую кошачьей эстетике.
Грандиозный памятник обыкновенной четырёхлапой кошке бросался в глаза издалека. Но им не это нужно. Они ж не просто любопытствующие
В столице Кошкеназа Колумбина не сразу нашла место по имени "завод", где должны были найтись Мяух и братья Белканы. Местные привидения мало интересовались научными делами и потому ничего подсказать не могли. Обращаться к телесностям оказалось бесполезно. Ни ослики, ни кошки, ни птицы и прочие гости столицы на них просто не обращали внимание. Но к концу светлого времени она наткнулась на огромный двор, очень похожий на то, что могло называться "завод". Главное было заметно сразу. Там делали нечто очень большое. Несколько секунд полёта по всем углам завода и она обнаружила всех троих за столом споров. Огромный кот с седыми усами, даже сидя на стуле, возвышался над братьями Белканами.
Колумбина приняла облик принцессы, и все трое повернули к ней головы.
– Эфемерна, но как прелестна, – сказал Мяух первым на правах старшего. – Что вы делаете в таком месте никак не соответствующем вашей красоте?
– Прилетела издалека просить помощи.
– Колумбина, что опять случилось? – спросил Белк
– Пропали Йос и Дуд, точнее их призраки. И ещё призрак Дана, которого вы не знаете. Скорее всего, Мёртвый Город их захватил.
– Если я правильно помню из рассказов Белка, они безмерно любопытны, – заметил Мяух. – Из чего следует, что они могли забраться в машину знания. Это самое интересное, что может найтись в дебрях Мёртвого Города гуманусов.
– Или Былей, – заметил Бёлк.
– Сомневаюсь, что Были могли создавать такие города по всей земле, – заметил Мяух.
– Боюсь, что в вас сейчас не профессорская мудрость говорит, а кошкеназская гордыня, –заметил Белк.– Но не будем продолжать наш около научный спор.
– Вот именно, – сказал Мяух. – Боюсь, милая дама, мы не сможем быть вам полезны. Исторические исследования не мой профиль.
– Какие исследования, людей надо спасать!– закричала Колумбина.
– Не кричи Колумбина, мы не успеем их спасти, осталось слишком мало времени, – печально сказал Белк.
– Но не попытаться было бы бессовестно, – сказал Бёлк.
– Старая проблема столкновения разума и совести,– пробормотал Мяух.– Для настоящего дела всегда нужна достижимая цель оправдывающая не малые затраты.
– Но мы должны их спасти.
– Миллионы бед и несчастий случаются в мире. Мы не справимся с этим, даже если и займёмся этим не своим делом. Каждый должен заниматься своим.
– Верно, миллионы, но о помощи нас просят только эти двое, – крикнула Колумбина.
В ответ на это Мяух напомнил:
– Кстати, мы ведь сейчас тоже занимаемся спасением и не двух глупых мальчишек, а целого города. И при этом делаем дело нашему разуму не противоречащее.
– Коллега, эти мальчишки будущие волшебники. Таких на весь мир отнюдь не миллионы, вы это знаете лучше меня, – вмешался, наконец, в разговор Привиденс. Он стоял чуть поодаль на твёрдой земле одетый в академический костюм и поглаживая седеющую академическую бородку. Если не пытаться притронуться, то живая копия знаменитого учёного Привалина-Привалинни. Пока никто не ответил на его выступление, Привиденс добавил:
– К тому же я найду более дешёвый способ спасти город от Стильбио Адона.
Мяух очень внимательно посмотрел на коллегу. Он попытался вспомнить, где он видел этого учёного, не вспомнил, но проникся уважением к его высокому статусу. Мяух пожизненно сохранял уверенность, что ничего случайного его память не держала. В соответствии с этим убеждением он и ответил:
– Я готов согласится, но не готов лететь.
– Я наверно тоже, – проговорил Белк не очень уверенно, но и этого оказалось достаточно для Бёлка.
– Ничего, я полечу с Колумбиной, а вы продолжите работу здесь– решительно сказал Бёлк.– А достижимая цель есть. Извлечь древние знания из машин Мёртвых Городов.
Все опять посмотрели на Мяуха. Но он молчал. А потом сказал:
– Я постараюсь заинтересовать академию этим проектом.
– Когда заинтересовать? – Взвилась над столом Колумбина. – Лететь нужно УЖЕ!
– Летите, – сказал Мяух, вздохнув.
Колумбина, отвыкшая летать на чём бы то ни было, с интересом устроилась на вершине везделёта, почти бесшумно принизившего небо над Кошкеназом. Мелькнули осенние поля, пролетели холмы, взгромоздились заснеженные горы. Везделёт неслышно скользнул в ночь и пролетел над каменным остовом давно угаснувшей жизни. Город этот случайно оказался первым на их пути, но, пока не поступило ни одного сообщения от агентов Колумбины, ни на что, кроме случая, надеяться не приходилось. Так почему бы его и не испытать. Везделет медленно опускался на пустое пространство, похоже на центральную площадь города. Ночь висела над Мёртвым Городом под условным номером 4. Тьма проникала во все его улицы, предостерегая от неосторожных движений, но Бука Бабук прыгнул на каменную твердь пустынной площади города, едва замер на земле везделёт. Колумбина, сидя на металлической вершине огромного столба уже слушала отчёт своего придворного. Ещё, когда везделёт летал, выбирая место посадки, она слетала на самую высокую вершину Земли к месту встречи с милым другом Колабио. Ледник искрился под светом яростного на этой высоте солнца. В этом свете тоненький мальчик сидящий на самом острие ледяного пика виделся издалека.
– Колабио, везделёт в Мёргоре 4. Все, кто заметил хоть что-то интересное, пусть летят туда. Там уцелела железная башня. Я на ней.
– Слушаю и повинуюсь моя прекрасная принцесса.
– Да, брось Колабио. Мы здесь одни.
– Тем более. Жаль только, что мы не можем быть телесностями. Видимости это прекрасно, но недостаточно.
– Отец обещал придумать привидениям тела. Может быть, это ему удастся. Он у меня очень талантливый. Всё, хватит сантиментов. Дела ждут нас обоих.
Когда она вернулась в Мёргор 4, Бёлк уже оставил кабину правителя, но везделёт не покинул. Ждал Колумбину. Колумбина скажет лететь, он полетит, у неё свой путь поиска. Но она ничего не сказала, а вместо этого взлетела на вершину решётчатой башни. Агенты могли прилететь в любую секунду. И вот уже один прилетел.
А внизу в тёмных переулках обломки стеклянных зданий хрустели под ногами Бабука. Он шёл в темноту и глубину развалин. На что он надеялся, высматривая всё, что только мог достать его взгляд? На удачу, на интуицию, на своё представление о мальчишках.
Вольча Бабук остался на везделёте, но не в роли бесплатного приложения к отцу. Он стоял, предельно напрягаясь, у прожектора. Прожектор не просто освещал дорогу Буке Бабуку, он ещё, посылал во тьму сигналы, придуманные братьями Белканами и профессором Мяухом. Ни отец, ни сын этих колебаний света не видели. Видела могла только Колумбина и Привиденс. Так уж зрение у привидений устроено. Но она сидела на огромной высоте, а Привиденс всё же улетел в Китеж. Дельными движут дела уж так оно в этом мире.
Когда Бука Бабук совсем скрылся от лучей прожектора, Бёлк поднял везделёт. Колумбина не потеряется, а Бука очень даже может Так и летели световые призывы в лабиринты развалин вслед за Букой Бабуком. Но ничего не приходило в ответ и не происходило ничего. Труднее всего не уснуть, когда не происходит ничего. Вольча очень хотел спать, но держался. И держал его на ногах в этот раз вовсе не привычный страх. А совсем непривычная гордость. Вот она началась другая жизнь.
Он помогал отцу в самом настоящем деле. Он спасал друзей.
Но ничего не происходило.
Время тянулось вязкое как смола
Никто из них не мог ни догадаться, ни угадать тот ли это город или не тот.
К утру усталый Бука Бабук вернулся на везделёт.
Бёлк надеялся хоть что-нибудь увидеть в его руках. Увы, он не принёс ничего интересного
Бёлк, взмахнув досадливо пушистым хвостом, вернулся в кабину правителя везделёта и заставил себя вести записи. Академия Кошкеназа потребует отчёт, даже, если ничего интересного они не найдут. За окном кабины разгорелся рассвет. Отложив световое перо, Бёлк задумался. Чтоб найти что-то, нужно чётко представить себе образ искомого. Хорошо бы книги. НО! Книг переживших неведомую катастрофу вряд ли удастся найти. Хорошо бы машины знаний. НО! угадать под какими обломками может скрываться машина знаний тоже почти невозможно. Но, как говорят в таких печальных случаях – отрицательный результат тоже результат. Вряд ли можно считать, что Бёлк существо бессердечное и судьба мальчишек его не волнует. Волнует, но истина вещь суровая и безжалостная. Найти их практически невозможно. Но не может же быть, что в таком гигантском городе нет вообще ничего интересного. Есть, просто Бабук ни на что не обращал внимание. У него свой чёткий образ искомого.
Когда солнце нехотя покинуло горизонт, заговорив в полный голос о начале следующего дня, они все собрались в везделёте.
– Вот что,– сказал Бёлк.– как командир корабля я приказываю спать. Наука требует минимум три часа сна для белок, а сколько нужно каждому из вас сами решите.
– Мне совсем не нужно, – напомнила Колумбина.
– А, если так, то будь любезна, продиктуй моему записывателю всё, что заметила в своих полётах. Вот карта города, попробуй точно указывать, где что ты видела и слышала. Да и слышала.
Колумбина ничего не ответила. Не объяснять же Бёлку, что душа болит, и, пока не найдутся эти мальчишки, ничего писать она не станет. Она полетит в другой Мёртвый Город. Земля устроена так, что не везде начался день. Есть места, откуда ночь ещё не ушла и есть в тех местах Мёртвые Города. И не одна она полетит туда. Хватит у неё способных придворных.
Если б Дуд и Йос знали, что команда звездолёта ищет их, пусть даже совсем в том Мёртвом городе, в котором скелеты сзади Дуда и Йоса падали и разбивались. А они уже и сами становились скелетами, но всё шли и шли…
Если бы они знали, что их ищут. Но они знали совсем другое. Дуд с ужасом взглянул на шагающие остатки брата и замер в страшной тоске…
И вдруг всё исчезло.
Дуд очнулся, когда Билиса склонила над ним голову и с улыбкой сказала:
– Просыпайся, Дуд, ты так кричал во сне, что я посмела войти в твою спальню.
Дуд, ещё ничего не понимая. ощупал себя. Ни царапины не было на теле. Милое лицо Билисы было так близко, что захотелось поцеловать её в сочные губы. Но на это он не решился. Он сказал совсем другое:
– Пожалуйста, выйди. Я сейчас встану и оденусь.
Тихо пятясь, Билиса исчезла за дверью. Дуд вскочил и оглядел комнату. Кровати Йоса рядом не было. Он выглянул в окно. За окном знакомый домашний палисадник. Дуд начал одеваться, с трудом думая как совместить ужасы похода с тем, что он видит сейчас. С такими мыслями он вышел из спальни. И … оказался в знакомой гостиной. Неприятно знакомой гостиной.
В гостиной уже сидел мрачный Йос.
– А, Дуд, ты уже понял этот бред.
– Нет, – коротко ответил Дуд.
– Тут всё не взаправду, всё сны и картинки. И я уже не знаю, что ещё придумать, чтобы выбраться отсюда
– А откуда тут взялась Билиса? – не удержался спросить Дуд.
– Из твоей больной головы. Сам и догадаться мог бы, дурак влюблённый.
– Ладно, пошли искать Старого Боба. Может, в его здоровой голове и мысли найдутся здоровые,– сказал Дуд, решительно направляясь к двери. Йос без слов поднялся за ним.
На улице почти сразу у их дома их встретила толпа, Все наперебой рассказывали друг другу свой кошмарный сон. Впрочем, не все. Из палисадников выглядывали удивлённые и огорчённые лица не участников. Им этот страшный сон не достался.
– Обидно, – сказал один из стоявших у входа в свои владения. – Всё разнообразие достаётся им.
Братья привидения постарались молча обойти толпу, чтобы не терять времени. В голове уже сидело, где то слышанное изречение "Помни о смерти". Уж наверно их телесности не могли о ней забыть. Вряд ли они могли догадаться, что телесностям надо было изо всех сил забыть приближающуюся смерть, как сумел забыть Дан ОЛОТО ИЗ Дардолины. Отрешившись от всего, телесный Дан сидел над книгой, порой вступая с ней в пререкания. Голос его не вял и не дрожал. В нём кипела страсть познания и ни каких следов страха и тоски. Братья Луновы с завистью смотрели на него, пытаясь действовать так же. Но чаще, чем он заглядывал в окна. За окном ВолТех принимал у себя кружащую листья осень и утренние туманы над призрачной водой. Ночь сменяла день и уже ничего нового они не могли предпринять. Даже Привиденса никто из них не видел. Днём они зашли к Русальскому. В ответ на их вопрос Русальский только руками развёл.
– Профессор Привиденс попросил отпуск.
Зря ли шло и уходило время, или оно летело в переполненные напряжением дали, вместе с агентами Колумбины? Одно несомненно, по этим же далям и весям, то есть по долинам и вершинам Земли шла своей дорогой Ночь. Вторая Ночь поисков.