В родную семью - не вернулся...
Родилась Ирина Петровна почти за месяц до официального начала второй мировой войны, в начале августа 1939 года. Отец ее в ту пору был партработником в далеком Красноярске, – здесь она и родилась.
Мать ее была совсем юной восемнадцатилетней красавицей-сибирячкой, на шесть лет моложе мужа, который безмерно любил свою Аннушку.
Петр Афанасьевич (так по имени-отчеству звала мужа Аннушка с первых дней их супружеской жизни) не пустил ее ни учиться, ни работать. Он хотел, чтобы горячо любимая им жена рожала и воспитывала их детей, была хранительницей и устроительницей их домашнего очага. Ну, а он, как глава семьи, должен заботиться обо всем остальном: то есть, обеспечивать свое семейство всем необходимым для жизни.
В конце войны Петра Афанасьевича перебросили из Красноярска руководить одним из райкомов на Западной Украине, недавно освобожденной от немцев.
Через три года новое назначение – в один из районных центров Донбасса. К этому времени в семье было уже трое детей.
Надо сказать, что с первого дня супружеской жизни Петр Афанасьевич страстно мечтал иметь сына. Впрочем, он был истинно любящим отцом и для двух других своих дочек. Но когда в первый послевоенный год уже на Западной Украине жена родила ему сына, Петр Афанасьевич признался ей, что лишь теперь он во всей полноте познал великую радость семейного и отцовского счастья.
Примерно за год до смерти Сталина, Петра Афанасьевича опять перебросили на новое место работы: из шахтерского городка в крупный железнодорожный центр Донбасса.
Оставив на время семью на прежнем месте жительства, он поехал к новому месту работы. Пообещал быстро уладить там вопрос с жильем и забрать жену с детьми к себе.
Поехал, – и словно в воду канул. Нет, он не исчез бесследно и не погиб. Но в родную семью Петр Афанасьевич больше не вернулся.
Что же могло произойти? Неужто идеальный семьянин и непримиримый противник блуда попал в капкан, умело поставленный молоденькой, но ушлой, смазливой и коварной секретаршей-соблазнительницей?
Он и в самом деле попал в капкан, но ловцом оказалась увядающая партийная дева, явно не обладающая даром неотразимой соблазнительницы, иначе хотя бы раз в своей жизни она смогла бы выйти замуж. А шел ей уже пятый десяток и была сия дамочка лет на пять-шесть старше самого Петра Афанасьевича, – то есть, на десяток с лишним годков старше прелестной Аннушки.
В общем, причину столь неожиданного шага Петра Афанасьевича надо было искать в чем-то ином.
Как рассказала Ирина Петровна, бедная ее матушка сильно горевала за мужем. В попытке вернуть его в семью, она поехала в обком и сумела попасть на прием к самому первому секретарю. Тот выслушал плачущую женщину, посочувствовал ей и дал следующий совет:
– Не портьте им карьеру… Они оба очень преданные партии, очень добросовестные и перспективные работники. Я б вам непременно помог, если б была другая ситуация…
Может, это покажется кому-то нелепым и странным, но подобный ответ партийного босса успокоительно подействовал на мать нашей рассказчицы. Она поняла, что так надо для успешной карьеры мужа и перестала бороться за него.
Она ведь хорошо знала своего Петра Афанасьевича. Знала, что как бы она и дети ни были для него дороги, но работа была еще дороже… А тут ему попалась такая же яркая партийка, как и он сам, – если еще не более. Ведь если и могла его покорить женщина (тем более, старая дева), то для этого ей надо было быть еще более преданной работе, чем был он сам…
Работники райкома, бывшие подчиненные Петра Афанасьевича, проявляли сострадание к брошенной семье (именно брошенной, жестко, решительно и с трудно объяснимым равнодушием: ведь до самой смерти он так ни разу и не навестил родную семью!). Они устроили Аннушку (Анну Трофимовну), не имеющую никакой специальности, помощником повара в шахтерскую столовую. Работа была не легкой, но сытной. И детишек могла всегда там покормить.
По начальству насчет мужа она больше не ездила. Зато съездила однажды к старику-ясновидящему. Дед сказал ей странную фразу:
– Выходи, жиночка, замуж… Он позже, но вернётся к тебе…
Но странная эта фраза почему-то успокоила и даже обнадежила женщину.
Потому она решительно и твердо отказывала многочисленным женихам и ухажерам, которые готовы были взять ее и с тремя детьми, и много позже, – уже бабушкой и пенсионеркой.
– Нет! – неумолимо стояла она на своем, отметая и уговоры ухажеров, и даже собственных детей. – Я буду ждать возвращения своего Петра Афанасьевича. Мне сказали, что он обязательно вернется!…
Анна Трофимовна давно простила жестокий поступок мужа, много молилась за него и до самой смерти ждала его возвращения…
Умирала она от рака. Медленно, но с великим терпением и смирением, – с молитвой на устах.
В день ее смерти Ирина Петровна сидела у постели матери. Больная чувствовала себя неплохо, расспрашивала дочь о внуках и даже улыбалась.
Потом впала на короткое время в забытье и, очнувшись, радостно заговорила:
– Смотри, смотри, дочка! Наш Петр Афанасьевич вернулся! Видишь, с цветами пришел! Радость-то какая!… Это он мириться к нам пришел!…
Счастливая больная смотрела на дверной проем комнаты, словно видела там своего бывшего мужа. Но ее любимого Петра Афанасьевича там не было. Там вообще никого не было.
– Ма!… – осторожно позвала Ирина Петровна, сдерживая слезы. – А он молодой или нет?
– Нет, – ответила больная, совсем не удивляясь странному вопросу дочери. – Он такой, как и я, – старенький. Ой, он такой же больной, как и я…
Больная начала радостно благодарить Бога и через минуту умерла с радостной и светлой улыбкой на устах.
Продолжение следует.