Вода.
- Ушла. – Женщина на секунду прильнула к дверному глазку, присмотрелась к искажённому виду лестничной площадки и повторила: - Точно ушла.
- Вот и хорошо, - с облегчением вздохнул стоявший позади неё мужчина, поигрывая бокалом вина в руке. – Туда ей и дорога.
- Не смей так говорить! Она моя мать!
- Мать, конечно мать.
Мужчина поставил бокал на обувную полку, ласково обнял расплакавшуюся женщину за плечи, притянул к себе. Несколько минут они молча стояли, слушая дыхание друг друга. Потом она отстранилась от него.
- Мы не должны так поступать. Это неправильно.
- Неправильно, - согласился он, осторожно поцеловав её в уголок губ, - но у нас нет другого выхода. Что любимой тёще взбредёт на ум в следующий раз, знаешь? И я не знаю.
- Но она моя мать. Понимаешь? Мать!
- А она думала об этом, когда выгоняла нас из квартиры! – рассердился он. – Выгнала, а потом её продала! Когда ты наконец осознаешь, что ей плевать на тебя, меня, своих внуков! На всех! Просто плевать!
- Она не выгоняла нас, - прошептала женщина, уткнувшись лбом в косяк. – Мы сами ушли.
Слова прозвучали очень тихо, но мужчина услышал. Не в силах справиться с нахлынувшей злостью, он схватил бокал и опустошил одним глотком.
Вино его несколько успокоило. Алкоголь, хоть и ненадолго, вытеснил раздражение, и дрожь в руках прошла.
- Ну, хорошо. Что ты предлагаешь?
Вернувшийся миролюбивый тон мужа обнадёжил женщину. Она прильнула к нему и быстро заговорила, глядя в глаза.
- Надо вернуть её, пока не поздно. Догнать и вернуть. Она уже сама себя наказала и всё поняла. Ей нужно участие, наше с тобой участие, дорогой. Когда мама просила прощения, стоя за дверью, моё сердце чуть не разорвалось. Я её простила. И ты прости. Просто прости, без всяких условий. Я уверена, несчастья закаляют людей. Они становятся лучше, добрее к своим близким. А что касается квартиры, не беда, выкрутимся. Ведь мы же семья.
- Завтра.
- Что завтра?
- Завтра, - повторил мужчина. – Завтра я сам, лично, привезу её домой.
- Серьёзно? – обрадовалась женщина. – Ты простил её?
Он не ответил, вздохнул и направился за очередной порцией вина.
- Зачем же ждать до завтра? - не унималась женщина. – Мама наверняка пошла к подруге, бабе Нюре. Тут недалеко, я сбегаю.
- Не суетись. Пусть там переночует, – выкрикнул муж из кухни. - Подумает на старости лет, что такое хорошо и что такое плохо, да косточки наши поперемывает. И не будем больше спорить, а то у меня с утра важная встреча назначена. Выспаться хочу, чтобы быть во всеоружии. Бизнес - главное, остальное – подождёт.
- Хорошо, - чуть слышно вздохнула женщина. – Надеюсь, ты прав.
Она села в обшарпанное кресло-качалку, закрыла глаза, и по комнате пошёл монотонный скрип.
…Вперёд-назад, вверх-вниз…
Ольга проснулась с мыслью о том, что надо сегодня сделать что-то важное. Собственно говоря, эта самая мысль и вырвала её из идиотского кошмара, в котором она пребывала. Во сне (приснится же такое!) Алёшка, добрый и любящий сын, сдал её в дом престарелых. Двухэтажные, выкрашенные в грязно-белый цвет корпуса кирпичных зданий, неработающий фонтан в парке, санитары с засученными рукавами халатов и ярко-красный плакат на входе: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».
- Бред, - проговорила, Ольга, окончательно проснувшись, сладко потянулась и улыбнулась, просто так, для поднятия настроения. – Полный бред.
Она лежала в кровати и совсем не помнила, как перебралась туда из своего любимого кресла.
Да это и не важно.
Утро ворвалось через открытое окно ярким солнечным светом, разметав по углам остатки жуткого сна. Женщина отбросила одеяло и некоторое время грелась под солнечными лучами, прислушиваясь к весёлой воробьиной возне на соседнем балконе. Благо стесняться было некого. Николай на работе, Алёшка в институте, младшенького Юрку только сегодня вечером забирать с пятидневки. Полная свобода. Проще говоря, денёк обещал быть хорошим.
Нежась в постели, Ольга вспомнила наконец про важное событие, которое должно было сегодня произойти. Вернётся мама. Они простят друг другу старые обиды и помирятся. Все вместе, одной семьёй. По-другому и быть не может. Ведь Николай обещал лично привезти маму домой.
Ольга представила, как удивится мама приезду зятя. Удивится и обрадуется. Очень обрадуется.
Вскочив с кровати, она ещё раз потянулась, стоя на носочках, и зевнула полноценным здоровым зевком. Чуть челюсть не вывихнула. Настроение взметнулось до небес, достигнув своего пика. Хотелось петь, читать стихи и танцевать. Что Ольга и сделала. Ведь стесняться некого.
Вальсируя с воображаемым кавалером, полностью обнажённая, под монолог стихов Есенина, она чувствовала себя абсолютно счастливой. До того счастливой, что даже испугалась своего счастья. Не к добру это, ох, не к добру.
Ольга не знала, сколько прошло времени, танец скрадывал секунды, но в конце концов ей пришлось остановиться. Тридцать четыре с хвостиком и девяносто два килограмма живого веса вернули её в сегодняшний день. А ведь когда-то она могла танцевать ночи напролёт, меняя запыхавшихся кавалеров, липнувших к ней, словно пчёлы на медовый пряник. Каких-то пятнадцать… двадцать лет назад. Не так уж и давно, по большому счёту.
Воспоминания о возрасте навеяли тоску, которая, впрочем, быстро развеялась. Жизнь всё-таки прекрасна. Прекрасна сама по себе.
Ольга накинула халат, слегка поправила волосы. У неё вдруг появилась идея организовать праздник. Чисто семейный ужин. С жареной уткой, шампанским, и любимым маминым салатом «оливье». В знак примирения и согласия.
Прихватив полотенце, женщина направилась в ванную приводить себя в порядок.
Она всегда очень ревностно следила за своей внешностью. Лёгкий аромат духов, шампуня и туалетного мыла был её неизменным спутником, независимо от времени суток и места, куда она собиралась отправиться. Выход в ближайший супермаркет для Ольги приравнивался к экскурсии в Эрмитаж. Даже круче. В музеях в основном туристы, которые ничего не видят, кроме картин и буфета, а в магазине – соседи, встречающиеся с тобой каждый день.
Ольга повесила полотенце на край раковины, включила воду.
Это было последнее действие, которое она сделала с улыбкой на устах.
Через секунду прекрасное настроение как рукой смахнуло.
- Что? Что это такое?
Вначале она подумала, что ей показалось. Что всему виной весенний авитаминоз. Из нового крана (на той неделе купили) текла синяя вода. Не ржавая, что нередко случалось из-за давно требовавших замену труб, а именно синяя. Цвета медного купороса, запомнившегося со школьных уроков химии.
Женщина смотрела на воду, а в голове у неё вертелось:
«Говорила же, итальянский смеситель надо брать, а не китайский».
Потрясения она не испытывала, как и особого страха. Ну вода, ну синяя. Необычно, конечно, даже по меркам современного мегаполиса, но далеко не фантастично. Всему есть объяснения. Надо только отыскать их.
Ольга пошла в комнату, нашла под подушкой (дурацкая привычка) сотовый телефон и набрала номер мужа. Несколько секунд прислушивалась к тишине в трубке, пока бесстрастный женский голос не сообщил ей, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
Николай не любил, когда она ему звонила, объясняя это большой загруженностью на службе. Он возглавлял фирму по доставке питьевой воды. Несмотря на минимальный штат, всего из четырёх человек, его бизнес процветал. Мало того, в последнее время, благодаря невероятной работоспособности, а также вновь приобретенным связям мужа, появились шансы на расширение рынка деятельности.
- Пойми, милая, - говорил Николай. – Я стараюсь для нас всех. Для меня важнее всего наше с тобой будущее и будущее наших детей. А дом - это дом. Здесь можно спокойно отдохнуть, расслабиться, обдумать ошибки. На работе я совсем другой человек, и не стоит по пустякам вырывать меня оттуда, только в самых крайних ситуациях. Бизнес - главное, остальное - подождёт.
Что он подразумевает под «крайними ситуациями», муж не объяснял, но Ольге казалось, позвони она и сообщи, что её насилуют, он попросил бы не сгущать краски и разобраться самой.
… Вперёд-назад, вверх-вниз...
Аварийная машина приехала довольно быстро. Не прошло и часа после заявки, как в дверь позвонили. Ольга открыла. На пороге, источая лёгкий перегар, стоял пожилой мужчина.
- Я из жилконторы, - представился он. – Что случилось?
Женщина посмотрела на его пропитавшиеся мартовской слизью ботинки и недовольно поморщилась.
«Весь пол заляпает ведь, а попросишь разуться, обидеться может. Ладно уж, грязь не самый худший побочный эффект, лишь бы исправил всё».
Она провела его в ванную и включила воду.
- Вот что случилось. Видите?
Мужчина молча уставился на бьющую из крана синюю жидкость. Он стоял так близко, что несколько капель попало на его новенькую куртку. Небрежно стряхнув их рукой, он поинтересовался:
- Что вижу?
- Как что?! - возмутилась женщина. - Видите какого она цвета?
- Кто?
- Вы издеваетесь надо мной, что ли? Вода! Вода! Она синяя, чёрт возьми!
Мужчина, молча поставил на пол грохнувшую железом сумку, поднял взгляд и в упор посмотрел на женщину. Он разглядывал её довольно долго… Она даже нервничать начала: "А сантехник ли это? Не грабитель?" Потом его лицо разгладилось, медленно расплываясь в щербатой улыбке.
- Вы тоже заметили?
- Что?
- Из крана синяя вода бежит. Холодная-я-я-я… наверное… брррррр. Аж мороз по коже. Признайтесь честно, заметили?
- Дурдом какой-то, - всплеснула руками Ольга. – А для чего я Вас вызвала, как думаете?
- Фу-ты, - мужчина вытер тыльной стороной ладони пот со лба. - Слава богу. Я уж было подумал, до ручки допился. Меня, кстати, Борисом звать.
- Очень приятно. Сделайте что-нибудь.
Борис осторожно прикоснулся к струе указательным пальцем, поднёс к носу.
- Странно, не пахнет? Ничем не пахнет. А скажите, из унитаза у Вас тоже… это льётся?
- Не знаю, попробуйте. Вы же специалист в данной сфере, не я.
- Ну да, конечно.
Мужчина, дрожащими руками нажал на кнопку слива. Очень осторожно, даже нежно. Тут же оживший бачок зашипел, сморкнулся, а через секунду изверг из себя такую же синюшнюю субстанцию, как и смеситель.
- Всё верно, как же иначе. Всё взаимосвязано.
- Вы что несёте. Что взаимосвязано?
- Всё, - глубокомысленно продолжил Борис, делая широкий жест рукой. – Круговорот воды в квартире. Подводка-то одна. Если здесь синяя вода, значит там тоже. И на кухне, и у соседей по стояку. Интересовались?
- Значит так, - начала терять терпение Ольга. – Если Вы будете продолжать умничать, а не займётесь прямыми обязанностями, я пожалуюсь Вашему начальству.
- Ваше право, - пожал плечами Борис, поднял сумку и повесил её на плечо. – Только помочь я Вам не смогу.
- Как не сможете, почему?
- Не та специфика. Вот если бы трубу прорвало или, скажем, стояк засорился, тогда пожалуйста. А тут другие службы надо привлекать. Эпидемиологов, например.
- Думаете?
Мужчина наклонился к самому её уху, и зловеще прошептал:
- Обязательно. Они только и думают, как бы напасть на нас
- Кто?
- Они. - Он неопределённо ткнул пальцем в раковину. – Бактерии.
Сумасшедший, решила Ольга, выпроводив его восвояси. Алкаш. Как таких социально-опасных элементов только на работу принимают. Они же по квартирам свободно ходят, с полным правом. А если переклинит чего? Откроешь такому дверь, а он тебя тюк по темечку, беззлобно так, на своей волне. Куда потом жаловаться?
После того, как сантехник Борис ушёл, Ольга почувствовала себя уверенней. Она вновь попыталась дозвониться до Николая, но снова неудачно. Телефон старшего сына также не отвечал.
- Ну и ладно, - разозлилась женщина. – Сама разберусь. Не впервой. Всех на уши поставлю.
Вдруг воздух слегка колыхнулся, и по стене промелькнула белая тень. Мимолётная, как полёт мотылька над ночником. Ольга заметила её, но не придала значения, посчитав игрой света.
…Вперёд-назад, вверх-вниз...
- Интересно, очень интересно. - Служащая санитарно-эпидемиологической станции (инспектор, как она сама назвалась) набрала полный стакан воды и долго рассматривала. Она крутила его, вертела, принюхивалась, шумно втягивая при этом воздух. - Просто замечательно.
Ольга хотела поинтересоваться, что же здесь такого замечательного, но не успела. Инспектор вдруг поднесла стакан к губам и отхлебнула из него внушительный глоток.
Рвотный спазм заставил Ольгу выскочить из ванны.
Чтобы хоть немного успокоиться, ей пришлось прибегнуть к старому испытанному средству. Кресло-качалка. Его привычный с детства скрип помог прийти в себя и справиться с тошнотой.
Когда женщина вернулась обратно, стакан был уже пуст, а представительница СЭС сидела на крышке унитаза с довольным видом. Её губы были тёмно-синими, даже чёрными, словно только что подведённые густой помадой, так предпочитаемой молодыми «готами». Причём неровно. Это пугало и в то же время выглядело очень смешно. Ольга еле сдержала улыбку.
- Могу Вас разочаровать, женщина. Судя по всему, никакой опасности нет.
- Разочаровать?
- Ну да. - Инспектор встала, сполоснула руки, обтёрла их висящим на краю раковины полотенцем. - Вы ведь надеялись на нечто неординарное, признайтесь? Синяя вода, конец света, первые ряды на апокалипсис, корреспонденты, эфир на Первом канале, интервью, слава и успех?
Ольга слушала её с раскрытым от удивления ртом и не понимала, что происходит. Вернее, понимала, но не могла найти вразумительных объяснений. Кроме одного.
- Вы с ума сошли? - спросила она, когда представительница санитарно-эпидемиологической станции прервалась на новый вдох.
- Я???
Инспектор от возмущения чуть не лопнула. Затем вдруг успокоилась, сразу.
- Извините.
Её выкрашенные в жуткий цвет губы мелко задрожали. Она вытерла их тыльной стороной ладони, размазав помаду по щекам.
- Я попытаюсь объяснить свою внезапную вспышку. Только, пожалуйста, не рассказывайте никому. Меня Лариса зовут. А Вас?
- Ольга.
- Очень приятно, Ольга. Понимаете, нас с самого детства учили, что вода - источник жизни. Колыбель. Два атома водорода и один - кислорода, создали среду, из которой, собственно, всё и появилось. Но как всегда, в сущности, и происходит, то, что нас породило, может и угробить. Вода - это несчастные случаи, болезни, эпидемии. Война. Да, война, в полном смысле этого слова. Мы не одни имеем право на существование, есть и другие, не терпящие конкуренции. И моя задача вовремя выявлять недругов, дабы продолжить эпоху правления человека на Земле.
Лариса при этих словах аж чихнула от собственной значимости.
- Я - та, на которую можно положиться. И конечно, никогда не допущу ошибки. Не позволю себе допустить.
Она вновь наполнила стакан.
- Не бойтесь. Самая обыкновенная вода.
Ольга, прослушав данное признание, лишь судорожно сглотнула.
- Верю, - кивнула она. - Только вот пить… не хочу просто. Кстати, синий цвет Вашей помады слишком агрессивен. Я бы посоветовала поменять его на более консервативный.
- Да? Возможно, - совсем не обиделась Лариса. – Правда, тут ещё можно поспорить. Насчёт цвета. Я бы сказала, что он больше похож на фиолетовый… тёмно-фиолетовый… да... именно, фиолетовый. Но даже это замечание не означает, что вода опасна. Могу ещё раз доказать, если не верите.
Она хотела выпить и вторую дозу, но взглянув на побледневшую Ольгу, передумала и вылила жидкость в раковину.
- С другой стороны, милицию всё-таки вызвать стоит.
- Милицию?
- Конечно. Для самоуспокоения. Вдруг убили кого.
- Господи! Кого? Где?
- Да мало ли где, - усмехнулась Лариса. - Забыли, в какое время живём? Ужасное, ужасное время. Война. Звоните участковому. Обязательно звоните и не раздумывайте.
…Вперёд-назад, вверх-вниз...
- Ну, что же по этому поводу я имею Вам сказать, гражданка Ольга Валерьевна, - авторитетно поглаживая обширную лысину, произнёс вызванный ею местный участковый, Бузыкин Николай Степанович. - Будем разбираться. И с пьяным сантехником - чуть позже, и вот с этим… да… безобразием. Для начала возьмём пробы, опросим свидетелей, соседей, в смысле, ну и конечно, снимем отпечатки пальцев по всему помещению.
- Отпечатки-то зачем? - удивилась Ольга.
- Как же без отпечатков? В нашем деле без отпечатков нельзя. Как и без заявления, кстати. Так что садитесь и подробненько всё опишите. Где, когда, с кем, а главное, с какой стати.
- Что?
- Не обращайте внимания на мой юмор, - без тени улыбки попросил участковый, затем натянул на надраенный постоянными контактами с ладошкой череп фуражку и добавил: - Я просто так шучу. Серьёзно могу сказать лишь одно. Синий цвет воды - это нонсенс. А нонсенс - значит непорядок. Он означает мороз, вселенский холод. Его необходимо ликвидировать всеми доступными методами. Пока не поздно. Вы, уважаемая, никогда не задумывались, что вода в сущности, то же самое зеркало? Зеркало жизни. Она тоже способна отражать действительность, но по-своему. Выпячивая скрываемые недостатки и тайны на всеобщее, я бы так сказал, обозрение. И ещё неизвестно, где больше правды, там или здесь. Посмотрите внимательно, Ольга Валерьевна, на своё отражение. Что Вы видите?
Ольга присмотрелась внимательней. Из до блеска начищенной фаянсовой раковины, из самых глубин исчезающего в сливном отверстии водоворота на неё смотрело чужое, незнакомое лицо. Высохший, источенный морщинами лоб, впалые щёки. Взгляд из-под кое-как натыканных бровей - дикий, отдающий странной изморозью. На голове копна седых, словно заинденевших волос.
- Узнала? – ухмыльнулось отражение.
Ольга очнулась от собственного крика. Когда она пришла в себя, то поняла, что стоит, закрыв лицо ладонями, а её взбесившееся сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди.
- Что Вы увидели там?
Прозвучавший над самым ухом мужской голос заставил её вновь вскрикнуть.
- Это я, Николай Степанович, не волнуйтесь. – Голос чуть отдалился, и в нём появились нотки беспокойства. - Извините, пожалуйста. Пугать Вас совсем не входило в мои планы. Да и вообще, моё предложение носило фигуральный характер - как бы осмотреть себя изнутри. Понимаете?
Ольга так и стояла, не смея открыть лицо.
- Выключите, - попросила она.
- Кого?
- Воду, конечно. Выключите немедленно.
- Конечно, как скажете. Только боюсь, это не поможет. Не знаю, что Вы увидали там, но от отражения не сбежишь. Оно - суть происходящего. Пусть в вывернутой форме, но всё-таки суть. Просто расскажите, что Вас так напугало. Возможно, я смогу помочь. И кстати, можете открыть глаза, угрозы нет больше.
Ольга отняла ладони. Участковый смотрел на неё больше с удивлением, чем с сочувствием.
- Старуха, - выдохнула женщина.
- Старуха? Какая старуха?
- Мерзкая старуха. Она смотрела на меня и разговаривала со мной, как я с вами. - Ольга присела на край ванны и обессилено опустила руки между бёдер поверх халата. - Впрочем, это не важно. Её не существует. Плод моего воображения. Стресс. Так что не берите в голову.
- Вода, как и зеркало, - вновь завёл старую пластинку участковый, - лишь отражение нашей…
- Прекратите, - устало перебила его Ольга. – У меня сегодня запланирован семейный ужин, и я не собираюсь его откладывать из-за философского диспута. Просто делайте свою работу.
Женщина несмотря на происходящее вдруг почувствовала странное спокойствие. Словно её остудили. Глупо обращать внимание на мелочи, которые сегодня вечером исчезнут сами по себе. Как только мама вернётся домой.
Всё будет хорошо. Очень хорошо. Как прежде.
…Вперёд-назад, вверх-вниз...
Ольга раскачивалась в кресле, и шаркающий скрип старых полозьев успокаивал её, дарил надежду. Ведь это был звук детства. Когда, ещё будучи маленькой девочкой, она оставалась дома одна, когда становилось темно и страшно, он уносил её ввысь, где было безопасно парить и ждать маму. Прислушиваться через открытое окно к улице и безошибочно угадывать родные шаги из стука тысяч каблуков. Они означали конец всем страхам и переживаниям, превращая все проблемы в нечто мизерное, не достойное внимания. Мама идёт домой, а значит всё будет, хорошо. Только вот…
Глаза женщины резко открылись.
- Господи, что же это я! - Собственный голос подтолкнул её и спустил с небес на землю. - Уже стемнело. Скоро вся семья соберётся, а у меня ничего не готово.
Ольга легко вскочила с кресла и тут же попала в хоровод беснующихся белых теней, очень напоминающих танец световых зайчиков от висящих под потолком зеркальных шаров, столь популярных раньше на дискотеках.
Женщина заворожено следила за их дикой пляской и не сразу заметила шагнувшего к ней мужчину.
- Не волнуйтесь, уважаемая, всё хорошо. Мы обо всём позаботимся.
- О чём позаботитесь? Кто Вы такой?
Она отскочила назад, пытаясь скрыться в темноте.
Человек не отставал. Широко раскинув в сторону руки, он шагнул следом за ней.
Ольга отступала, пока не уперлась спиной в стену. И вот тут ей стало по-настоящему страшно. От пульса, долбившего молотком по вискам, голова готова была взорваться, а горло сжалось так, что воздух застревал где-то внутри, не доходя до лёгких. Она отнюдь не считала себя трусихой и всегда думала, что сможет за себя постоять в подобной ситуации. На самом же деле, всей её смелости хватило только на одну абстрактную просьбу:
- Пожалуйста… не надо.
Мужчина тут же остановился.
- Всё хорошо, не бойтесь. Я Ваш друг.
Белые пятна, так похожие на солнечных зайчиков, заметались быстрее. Их хаотичные прыжки уже не подвергались анализу. Глядя на них, Ольга ни к селу ни к городу вспомнила старую школьную тему по физике, которую чуть не провалила: «Броуновское движение».
Мужчина больше не предпринимал попыток приблизиться. Женщина смотрела на него и ждала. Чего ждала? Сама не знала. Просто ждала.
Вдруг его силуэт колыхнулся. Правая рука опустилась вниз и через мгновение вытянулась вперёд с каким-то предметом, зажатым в кулак.
- Всё хорошо, - повторил мужчина, и его голос теперь, когда паника чуть отступила, показался Ольге очень знакомым. - Я не хотел Вас пугать. Просто возьмите это. Сотовый телефон. Ответьте на звонок.
- Звонок?
- Ну да.
Ольга осторожно приняла телефон, поднесла его к уху.
- Алло?
- Привет, мама.
- Алёша! - Услыхав такой родной голос, женщина забыла обо всё на свете. Это был её сын. Её гордость. Её надежда. Теперь всё будет хорошо. И даже стоящий напротив мужчина больше не страшен. Она не одна. Семья собирается вместе.
- Здравствуй. - Ольга была не в силах сдержать радость в голосе. Она вдруг поняла - синяя вода, посторонний мужчина в доме, не поддающийся объяснению идиотизм сегодняшних гостей, старуха в зеркале - это всё следствие, а причина одна - любовь. Вернее, её отсутствие. Причём, не в современном, сугубо сексуальном смысле, а в гораздо более высоком, где синонимом является слово «доверие». - Почему ты не отвечал на звонки? Я так волновалась.
- Мама.
- Подъезжай скорее, сынок, и брата забери, пожалуйста, с пятидневки, я уже не успею. Сюрприз готовлю. Ведь у нас сегодня праздник. Папа привезёт бабушку, и мы все соберёмся за большим столом, как раньше. Помнишь? Ну конечно, помнишь, что я такое говорю.
- Мама.
- Вот и хорошо. Жду. Кстати, что у тебя с голосом? Грубый какой-то, хриплый. Ты простыл?
- Не волнуйся, мама, у меня всё нормально.
- Да, у нас всё нормально, - облегчённо вздохнула Оля. – А будет ещё лучше. Как только вернём бабушку домой…
- Мама, прекрати паясничать, - вдруг перебил её Лёшка. Грубо, как никогда не поступал раньше.
- Ты как с матерью разговариваешь, - повысила голос женщина. - Что значит паясничать?
- То и значит, - отрубил сын. - Ты действительно ничего не помнишь, или придуриваешься?
Она чуть воздухом не подавилась. Лёшка не мог так с ней разговаривать. Просто не мог. Он любил её, уважал.
- Сыночек, послушай меня. Что-то случилось со всеми нами. Что-то плохое. Но ещё не поздно всё исправить. Мы поступили подло по отношению к бабушке, очень подло, и возможно, поэтому всё пошло кувырком. Папа привезёт её обратно…
- Кого привезёт? Кто привезёт?
- Папа. Бабушку, кого же ещё.
- Хватит, мама! Ты прекрасно знаешь, что это не возможно!
- Почему? Если ты думаешь, что папа…
- Да потому, что она умерла!
Ноги женщины подкосились. Она начала заваливаться, но подскочивший сбоку мужчина, мягко удержал её.
- Спокойно, уважаемая, спокойно. Всё хорошо. Давайте присядем. - Аккуратно приобняв её за талию, он подвёл женщину к креслу-качалке. - Достаточно. Отдайте мне телефон, я приберу его пока.
Ольга отрицательно мотнула головой.
- Не упрямьтесь, пожалуйста.
- Я сказала, оставьте меня в покое.
Она слабо оттолкнула его и вновь поднесла трубку к уху.
- Алексей?
- Слушаю, мама.
- Это правда?
- Если ты о смерти бабушки, то да.
- Когда… - Она судорожно вздохнула, чтобы сдержать слёзы. – Когда это случилось, и почему мне никто не сообщил?
- Вот чёрт, - выругался Лёшка. – Если на то пошло… Мама, я тебе официально заявляю, преставилась старушка. Так пойдёт?
Его грубость не поддавалась осмыслению.
- Не смей.
- Что не смей?
- Ничего не смей! Чертыхаться не смей! Пренебрежительно о смерти бабушки не смей говорить! Как не стыдно, ведь она в тебе души не чаяла, а ты…
- Мама?!
- Домой придёшь, я поговорю с тобой. А ещё отцу расскажу, каким эгоистом стал наш сын. Господи боже мой, какое несчастье, какое несчастье.
- Мама.
- Что тебе?
- Извини пожалуйста, но дело в том, что она уже давно умерла.
- Когда давно? Утром?
- Да утром. Только…
- Что только?
- Пятнадцать лет назад, мама. Ровно пятнадцать лет назад мы потеряли бабушку и похоронили её на старом кладбище в деревне. Вспомни, мама.
- Нет, - прошептала Ольга.
- Да, мама. Вспомни пожалуйста.
- Нет!
- Ты обвинила отца в её смерти, и вы разругались с ним прямо у могилы.
- Нет!
- Через месяц вы развелись!
- Нет!!! Нет!!! НЕТ!!!
- Я остался жить с ним, а Юрка с тобой. Пятнадцать лет назад мама. Пятнадцать лет!!!
- НЕТ!!! НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ!!! ТЫ НЕ МОЙ СЫН!!! НЕ МОЙ!!!
Она с силой разбила телефон об пол. Осколки пластика разлетелись по всей комнате, поранив ей лицо. Ноги отказали окончательно, и, не в силах больше держаться на них, она упала в кресло.
Последним, что Ольга увидела перед тем как спастись от мелькающих белых теней, были преобразовавшийся из них медицинский халат медсестры, её добрая улыбка (всё хорошо, родная, всё хорошо), а затем острый укол в правое плечо.
Небытие.
...Вверх-вниз… вперёд-назад…
- Спасибо большое, Вы свободны.
- Пожалуйста. - Лариса убрала использованный шприц в правый карман халата, предварительно прикрыв иглу колпачком. - Если что, я на вахте, вместе с Борисом.
- Да-да, конечно. Не знаю, чтобы я без вас двоих делал.
Главврач пансионата, Бузыкин Николай Степанович, выпустил медсестру из палаты и вышел следом за ней, осторожно прикрыв дверь.
- Ну вот, Алексей Николаевич, - сказал он, обращаясь к высокому мужчине средних лет в очках и с тонким заострённым лицом. - Ваша мама вроде успокоилась на сегодня. Алексей Николаевич… ау? Вы здесь?
- Да-да, конечно.
Мужчина снял очки, протёр их бархатной тряпочкой, снова водрузил на нос. Его мать продолжала раскачиваться на прибитой к полу мягкой табуретке. Умиротворённо. Закрыв глаза и нашёптывая что-то сама себе.
- Извините, что сорвался. Вы просили поговорить с ней спокойно, без напряга, но… дело в том… я, в принципе, просто не ожидал, что всё настолько плохо. Растерялся немного. Давно она такая?
- Я же уже говорил Вам. Почти месяц. Как раз с вечера того самого дня, как Вы привезли её к нам. Часами сидит на одном месте, общается с выдуманными людьми. Иногда, как сейчас, например, случаются срывы.
- И надолго… в смысле, я хотел сказать, сколько мама пробудет в таком состоянии? Это вообще излечимо или нет?
- Вот этот вопрос, уважаемый Алексей Николаевич, я и хотел с Вами обсудить. Давайте-ка пройдёмте лучше в мой кабинет. Здесь не совсем удобно.
- Хорошо. Если наша беседа не займёт много времени. Я, видите ли, человек занятой, и весь мой день…
- Понимаю. Прекрасно всё понимаю, - перебил его Николай Степанович, поглаживая лысину. - Руководить фирмой, удерживающей первенство на рынке поставок минеральной и питьевой воды, совсем не просто.
- Прошу учесть, настоящей воды, - улыбнулся Алексей Николаевич. – Кавказские источники, а не суррогат подвальный.
- Ну конечно, настоящей, - рассмеялся в ответ Бузыкин. - Как же иначе. Пойдёмте.
- Прошу Вас. - Николай Степанович пропустил гостя вперёд. - Коньяк будете?
- Спасибо, нет. Кофе, если можно, чёрный. И стакан минералки.
- Не вопрос. Вы присаживайтесь пока, а я распоряжусь насчёт напитков.
Алексей сел в глубокое кресло, по достоинству оценив его удобство и комфорт. Закурил.
Бузыкин появился через несколько минут, собственноручно катя перед собой сервировочный столик. Бутылка недорогого французского коньяка «Бержерак», чашка кофе, бутылка воды без газа, лимон.
- Угощайтесь.
Он наполнил два фужера. Один минералкой, другой коньяком.
- Я выпью с Вашего позволения, день к вечеру, можно и расслабиться.
Алексей молча пожал плечами.
Бузыкин пригубил коньяк, чуть придержал его во рту, блаженно прикрыв при этом глаза. Затем запрокинул голову. Кадык дёрнулся, пропуская напиток внутрь, и лицо рассвело в удовольствии.
- Прекрасно. То, что надо.
Он посидел ещё немного, смакуя послевкусие, после чего отставил коньяк в сторону.
- Однако, перейдём к делу.
- Согласен. – Алексей взглянул на часы.- Время действительно поджимает.
Бузыкин встал, прошёлся по кабинету.
- У меня два вопроса, которые необходимо обсудить. Во-первых, я боюсь не оправдать Ваших надежд. Дело в том, что мои познания в психиатрии застряли в районе четвёртого курса института, а Ольге Валерьевне, Вашей матери…
При слове, матери, Алексей недовольно поморщился.
- …необходим настоящий, практикующий специалист. У нас таких нет. Ведь профилакторий, которым я заведую, хоть и называется лечебным, скорее всего, таким не является. Мы просто дом престарелых, скрытый под красивой вывеской. К нам приходят умирать, а не лечится. И весь персонал - профессиональные сиделки с лёгким медицинским уклоном.
- Так, с этим ясно. – Алексей, не найдя пепельницы, стряхнул пепел прямо на стол. - Что во-вторых?
- А во-вторых, совет. - Бузыкин открыл шкаф, достал оттуда глубокое блюдце. Дунул на него, обтёр рукавом халата. - Прошу.
Он поставил блюдце перед Алексеем.
- Спасибо, - кивнул тот и тут же обновил его следующей порцией пепла. - Так что за совет?
- Понимаете... - Николай Степанович перестал наконец бегать по кабинету, и присел в соседнее кресло, закинув ногу на ногу. - Прошу серьёзно отнестись к моим словам. Ольга Валерьевна на данный момент, что следует из моих наблюдений, живёт где-то в недоступном для нас мире. В воображаемом мире, хотя для неё он самый, что ни наесть настоящий. Мы лишь образы в том, извините, винегрете из настоящего, прошлого и, возможно, будущего… естественно, предполагаемого будущего, в котором она застряла. Она дорожит им и не хочет возвращаться назад. Боится. Как мне кажется, этот страх и стал всему причиной.
- Боится? Почему и кого?
- Вас, например.
- Меня?
- Да, Вас. Боится и любит одновременно. Потому и устроилась в своём мирке. Ей хорошо там. Вы знаете, что убедило меня в этом. Ваш разговор с ней по телефону. Она общалась с вами вполне нормально, если не учитывать, что Вы были для неё непослушным подростком. Она слышала Вас, и это главное. А старуха, которая так испугала её?
- Старуха?
- Вот именно! Я уверен на девяносто процентов, что она… та которая так испугала вашу мать…
- Маму.
- Извините. Маму. Конечно, маму. Мне прекрасно понятны Ваши чувства. Так вот, старуха, что так напугала Вашу маму, никто иная, как она сама в своём нынешнем виде. Стало быть, тот мир… мир Ольги Валерьевны способен отвечать на толчки извне новой картинкой. Этим можно воспользоваться.
- Ничего не понял. Тёмный лес. Объясните попроще.
- Можно и попроще, - без тени улыбки кивнул Бузыкин. - Представьте, что Вы спите, а происходящее вокруг влияет на Ваш мозг, на Ваши сновидения. Так и с ней. Она потерялась в глубине сознания и не может найти дорогу обратно или не хочет, что более вероятно. Надо постараться ей помочь. С помощью тех самых толчков выводить её в реальность. Теперь понятно?
- Не очень.
- Ладно, не важно. Я хочу сказать, что, насколько мне известно, Вы единственный близкий человек для Ольги Валерьевны, и было бы неплохо вам с ней больше общаться. Самый лучший вариант - дома, под наблюдением врачей, а не в пансионате. Я, конечно, не уверен, но возможно это ей помогло бы.
- Ясно. - Алексей закурил новую сигарету и взглянул прямо в глаза собеседнику. Скажите, только честно. Теперешнее состояние мамы - это следствие ненависти ко мне за то, что я упрятал её сюда?
- Не думаю. Скорее всего, переезд подействовал, как катализатор. Ускорил процесс. Ведь когда Ольга Валерьевна оказалась у нас, у неё уже были проблемы с психи... со здоровьем. Вы утверждали это и были абсолютно правы. Всё случилось гораздо раньше.
- Может, смерть бабушки, - задумчиво произнёс Алексей. - Последующий развод с отцом?
- Может. Всё может. Судя по всему, существует некая абстрактная точка, с которой и начались проблемы. Затем негатив наслаивался на негатив, и, в конце концов, случилось то, что случилось.
- А вода? Вы говорили мне, что мама постоянно жалуется на воду, даже отказывается пить её?
- Возможно, - пожал плечами доктор, - она и есть та самая точка, когда всё пошло наперекосяк. У Вас не было связанных с водой несчастных случаев? Может, кто утонул из близких родственников?
- Насколько мне известно, ничего такого.
- Понятно. И всё-таки, Вы так и не ответили на мои вопросы. Что скажете?
- Это неприемлемо.
- Что, извините, неприемлемо?
- Ваши предложения. Ни первое, ни второе. У меня сейчас совершенно нет времени искать новую больницу, тем более ухаживать дома. Бизнес, видите ли. Выхожу на зарубежный рынок. Да и супруга не будет рада. Как говорится, жизнь — она, как река.
Алексей решительно налил полный фужер минералки и лихо опрокинул его в рот.
- Вода не терпит слабости. Либо плыви по течению, либо иди ко дну. Как любил повторять мой отец: «Бизнес главное, остальное подождёт». Так что оставим всё, как есть. Я думаю, у Вас получится, Николай Степанович. Надо же когда-то теорию подпитывать практикой. Что касается финансового вопроса, можете не волноваться. Вовремя и в срок.
- Возможно, - осторожно заметил Бузыкин, - потребуются дополнительные расходы. У меня есть друзья, специалисты в данной области, я думаю, они смогут помочь. Но, как понимаете…
- Я же сказал, - звучно хлопнул по столу Алексей. – Финансовый вопрос не обсуждается. Что такое деньги? Просто бумажки. А она… - он вдруг шмыгнул носом, и вытер ладошкой внезапно выступившую слезу, - моя мама.
Его голос при этих словах задрожал, и доктор сочувственно потупил взгляд, разглядывая носки своих ботинок. Пауза, которую принято называть неловким молчанием, несколько затянулась. Сквозь приоткрытое окно из парка слышались фальшивые аккорды баяна, сопровождаемые старческим «каким ты был, таким ты и остался», металлический скрежет ножниц садовника и зычный мужской бас, усиленный динамиками: «Первый и второй корпус - на ужин, приготовиться третьему и четвёртому!» Пели птицы (вороны каркали), а откуда-то издалека, доносился шум искусственного водопада, местной гидроэлектростанции.
Пансионат жил своей жизнью.
- Да Вы не волнуйтесь, Алексей Николаевич., - рискнул прервать тишину Бузыкин. При этом он явно переусердствовал с наигранным трагизмом в голосе. - Всё с Вашей мамой будет в порядке.
Алексей сделала вид, что не заметил лицемерия.
- Очень надеюсь, - вздохнул он и вновь смахнул слезу. - Очень.
Затем решительно встал, протянул раскрытую ладонь доктору.
- Ну, мне пора. Держите меня в курсе. Если вдруг какое ухудшение, тут же звоните. Слышите? Тут же, без промедления. Я, как смогу, подъеду.
- Да-да, конечно.
- В таком случае, до свидания.
Мужчины пожали друг другу руки.
Николаю Степановичу очень понравилось сильное рукопожатие бизнесмена. Благодаря ему он решился наконец на вопрос, который давно пытался задать, но только теперь набрался смелости.
- Как умерла Ваша бабушка, Алексей Николаевич?
Тот застыл на пороге открытой двери. Бузыкин понял, что клиент ждал этого вопроса и боялся, как и он сам.
- Расскажите, как она умерла. Это очень поможет лечению.
Побелевший, Алексей обернулся.
- Уверены, что поможет?
- Абсолютно.
- В таком случае… - Он так и стоял вполоборота, не отпуская декоративную ручку в форме медицинской символики. – Прошу запомнить, это наша семейная тайна. Надеюсь, таковой она и останется?
Заинтригованный Бузыкин согласно кивнул.
- Всё случилось, когда мне было пятнадцать лет. Я плохо знаю подробности, от меня их скрывали, естественно, но могу сказать точно, что мои родители и бабушка не поделили чего-то. Поссорились. Возможно, это было связано с бизнесом отца. Он, как и я, занимался продажей питьевой воды. Собственно, всё, что у меня есть на сегодняшний день, это его заслуги. Мы (я, мой брат, родители) вынуждены были втридорога снять квартиру в другом районе и переехать. Мама говорила, что ненадолго. «Всё скоро образуется, - уверяла она, - и станет, как прежде». Мама очень верила в это и надеялась. К сожалению, её надежды не оправдались. С помощью каких-то махинаций бабушка выписала нас из квартиры и продала её. При этом риэлторы её тоже обманули. Девяностые годы. Беспредел и анархия. Она осталась у разбитого корыта.
- И всё-таки, что случилось?
- Была зима. Она пришла к нам за прощением. Ей больше было некуда идти. Родители не пустили её.
- И…
- Она замёрзла той же ночью, прямо на лавочке у подъезда.
- Господи боже мой. Извините, я не знал.
Бузыкин кривил душой. За годы своей практики, он слышал множество подобных историй и все сводились примерно к одному и тому же финалу.
- Мама во всём обвинила отца, - продолжал Алексей. – Они развелись. Я уехал жить с папой, Юрка, мой брат, остался с ней.
- Ваш брат. Где он теперь?
- Передозировка.
- Он… наркотики?
- Да, чёрт возьми! Да! – выкрикнул Алексей, не в силах совладать с собой. – Такое случается! И довольно часто! Только не вздумайте никого обвинять! Даже намёки оставьте при себе! Понятно!
Оторопевший на время Бузыкин натужено улыбнулся.
- Без вопросов, Алексей Николаевич. Я всё понимаю.
- Извините, опять сорвался. Больше мне сказать нечего. Прошу помнить, что всё услышанное Вами сугубо конфиденциально. Бизнес главное, остальное подождёт.
Прежде, чем закрыть дверь, Алексей вдруг заметил, что стоящая на столе минералка, налитая в бокал, вдруг поменяла цвет. Совсем немного. Будто чернил капнули.
Показалось, наверное… Конечно, показалось.
… Вперёд – назад, вверх – вниз...
Ольга раскачивалась в любимом кресле. Скрип старых полозьев - ссохшихся ножек оббитой мягким поролоном табуретки - уносил её вдоль крутых берегов сознания в другой, такой привычный, мир. Всё дальше и дальше. Туда, где вода была прозрачна и чиста, люди умели прощать, а чудеса случались каждый день. Где мама обязательно вернётся домой, и всё станет, как прежде.
Даже лучше.
Май 2007г.