* * *
Как сейчас помню этот небольшой дворик и деревянный двухэтажный дом, где вход в его квартиру был вверх и направо, минуя деревянную, обшарпанную лесенку в несколько ступенек. Сколько раз потом, привычно взбегая, я переступал порог ветхого дома. Впервые оказавшись там, я был, мягко говоря, ошеломлён фактом, как глубоко Вова Никитин был погружён в мир, о котором я и не мечтал. Первое, что он показал - была настоящая электрогитара, полностью сконструированная и изготовленная им самим. Невысокий, коренастый паренёк оказался великолепным мастером по дереву, получившим навыки собирать модели планеров и самолётов в специальной секции. Участвуя в соревнованиях, устраиваемых дворцом пионеров и, будучи старше аж на целых три года, он пошёл в школу на год позже а не на два раньше, как я. Гитара была еще не совсем готова, её нужно было красить, ставить электронику и струны. Вова сразу сказал - на этой гитаре будет играть соло-гитарист, вакансия коего мне не светила, ибо даже ритм я не играл, не зная аккордов. Он посвятил меня в ситуацию группы 72-го домоуправления, где числился небольшой клубик и временами там происходили танцы, собиравшие молодняк. Группа там уже была и Володя был членом этой группы, расколовшейся на два состава. Изначально ансамбль мыслился для исполнения современной эстрады и русских песен, которые Володя категорически отказался играть. Так он стал инициатором идеи двух коллективов под одной крышей, или двух ветвей одного коллектива. Прототипом состава для Вовы служила группа "The Phlox", где ударником был его хороший друг Серёжа Фомченко по кличке "Фома". Впоследствии я убедился - это была очень слаженная группа, игравшая на серьёзных танцах в районе "Текстилки" (клуба работников текстильной промышленности). Половина зала стояла недвижно и, толпа с открытыми ртами наблюдала, как на сцене обычного ДК исполнялся весь "Abbey Road" - Beatles. Многое прояснилось гораздо позже. А сейчас, я также ошалело, не веря ушам, слушал музыку, которую ставил Вова - это были Beatles, Creedence Clearwater Revival, Czeslaw Niemen, Fleetwood Mac... Та волшебная дискотека, уникальность которой удваивалась потому, что своего мага у меня не ожидалось даже в далёкой перспективе. Наконец, Вова обозначил главную задачу, выбрав две песни из Beatles, которые я должен был играть и петь одновременно - это были Baby you can drive my Car и Something. Естественно, разучить эти песни предлагалось тут же, не отходя от кассы. Начал я со снятия текста...
* * *
Одна за другой, понеслись регулярные репетиции и весь фон жизни сильно изменился. Ранее я был предоставлен сам себе, ибо вечно работающей матери совершенно не хватало времени, а отец, прежде занимавшийся шахматами со мной, к сожалению уже с нами не жил. Недавно началась история тотального развала семьи из-за, открывшейся внезапно, связи отца с лучшей университетской маминой подругой, тётей Валей, которую я тоже знал. Сочувствуя маме, я не выдерживал её слёзных сессий, случавшихся чуть ли не каждые выходные. Мы оба любили отца и плакали всегда в унисон. Тем не менее, она не допускала никаких его попыток примириться и, было настрого запрещено, даже по телефону, с ним разговаривать. Со старшим братом у неё тоже были натянутые отношения. Призывной возраст совсем обособил его - почти уже девчонок домой приводил. В коммунальной квартире между нашими смежными комнатами висел замок. Что не мешало мне общаться с братом. Когда он работал, то иногда и ночами не приходил. Виделись мы, обычно, случайно, когда матери не было дома.
Следующей грандиозной переменой в жизни предполагался переезд из Старой Риги - это сильно удручало. Ведь пока город был на ладони - не более нескольких остановок на трамвае или троллейбусе, туда и обратно. Старая Рига становилась административным центром и, мало помалу, всех обитателей "узких улочек" стали расселять. Нам предлагалось на выбор несколько вариантов и посоветовавшись, мы с матерью выбрали Московский район - Кенгарагс. Там существовал еще один очаг моей музыкальной деятельности, ведь друг и одноклассник из старой школы №23 - Вова Рогалев жил в этом районе. История дружбы с ним была невесёлая - будучи неизлечимо больным болезнью крови (гемофелия), он числился в школе, но учился на дому - к нему приходили учителя. С давнего времени я ездил к однокласснику, сначала навещая, а потом сдружившись, мы нашли много общих интересов. Его родители поощряли дружбу с сыном учительницы, ведь моя мать была классной руководительницей в начальных классах.
* * *
Когда за предпоследнюю четверть учёбы в 17ой школе я принёс пять двоек, ситуация там сильно напряглась. Стало понятно, что я не доучусь даже до конца года. Матери сообщили, что вероятнее всего меня оставят на второй год. Мама категорически отвергла эту информацию и объяснила мне, - тебе придётся работать и учиться! Она понимала, что иначе коэффициент занятости сильно упадёт и я стану неуправляемым. Будучи профессиональным педагогом, она предположила, что вероятность стать бездельником (тунеядцем - любимое слово моей мамочки - прим.автора) - велика, если я сойду с уложенных социальных рельс. К занятиям музыкой она никак не относилась, потому что это был чуждый для неё мир. Я надеялся, что впоследствии я ей докажу обратное, но сегодня "за парня надо было бороться" и мама опять, несмотря на свою занятость, взяла меня в оборот. Тем более в новом районе, куда мы переехали, я стал заводить новых друзей и это маму не радовало. В Старой Риге у неё голова не болела. Да и старший брат, последнее время, не вдохновлял её, пока благополучно не ушёл в армию. Мы его провожали в военкомате на улице Петера Стучки под многократное исполнение песни "ДиЛайла" - она была популярна в народе, но уже тогда казалась мне слишком разухабистой и слащавой. Всё быстро изменилось - район, школа, квартира - мы стали жить вблизи железнодорожной станции Шкиротава (Сортировочная). Брата не стало, зато я стал получать от него письма. Служить он начал под Ленинградом. После тихой "старушки Риги" новый район в Кенгарагсе не спал ни днём, ни ночью - постоянное перемещение гирлянд поездов и голоса станционных мегафонов аппетитным эхом сообщали номера составов и количество вагонов, да и еще бог весть что... Еще одна радость возникла на новом месте - новый одноклассник - Юра Радченко жил в паре блоков от меня. У него был двоюродный брат Димка, тоже бредивший гитарой. Помню, как то раз, вместе с другом после школы мы зашли к Димке домой и он вытащил из под дивана, завёрнутую в одеяло супер-гитару - "Этерна де Люкс". Из его рассказа стало ясно, что достали её со склада и была она самая дорогая электрогитара, доплывшая до нас из Соц.лагерных республик, изготовленная немецкой фирмой "Мусима". Оказывалось - многое что поступало на склады там же и раскупалось неизвестными людьми. То были первые новости о двойном дне коммунистической политики. Дима пока на гитаре играть еще не умел. Зато его друг, Игорь Никитин, живший рядом в однотипной с нашей квартире, просто был заклеен супер-плакатами, среди которых доминировал некий волосатый герой Jimi Hendrix. Я еще к Beatles не успел привыкнуть, а тут такое поставил Игорь! Просто-напросто снесло крышу, а восстановить её так и не удалось. Громогласный "Purple Haze" и скрипучий, хриплый звук гитары не оставлял шансов! Это надо было либо любить, либо ненавидеть! Мы выбирали первое.
Не забудьте про мой рост! Димка и Игорь были старше на пару лет и, как греческие Атланты, передавали вселенскую мудрость. Будучи студентами физкультурного института, они обладали атлетическими фигурами и высоким ростом. Я понял - магнитофон был неизбежен! Ведь столько музыки необходимо было иметь в постоянном распоряжении и для репетиций быть готовым, приходя с выученными партиями.
Мама нашла вечернюю школу. Договорилась, чтобы меня приняли с предоставлением фиктивной справки, будто я работаю (это в 13 лет). Справку сделала знакомая из отдела кадров Института Микроприборов. Там в 40 отделе когда-то работал отец. Начальник отдела пошёл нам на встречу. Договорились, что пока буду числиться, а когда стукнет 15, то действительно начну там работать. Распорядок учёбы в вечерней(сменной) школе был как в дневной, по утрам. Никто никуда не спешил. В классе, от силы, 10-15 человек весьма разных возрастов. Все действительно учились и никому до меня дела не было. Зато несколько довольно взрослых девушек, обучавшихся там, были весьма привлекательны. Но я для них отсутствовал. Как сейчас помню, мне понравилась Надя Марецкая. Потом я узнал - она действительно дальняя родственница известной советской киноактрисы Веры Марецкой.
* * *
Таким образом, я был лишён обязательной возрастной гонки за карьерой и жизнь потекла довольно ровно в новом русле. Экзамены за 9й класс я сдал легко - не блистал, но интерес к учёбе восстановился. Меня ожидало весьма интересное лето в новом лагере "Росме", доверенном маме, как следующий этап её служебной лестницы. Она не была партийной и по закону не имела права быть начальником или директором чего-бы то ни было. Закинув удочку дальше, я спросил её, - возможно ли каким-нибудь образом подключить мою группу. Нас было уже четверо: ударные (так называемые) - Борька Горошников, соло и ритм - Игорёха Ленский, басс - Вовка "Никита" Никитин и я - вокалист и фронтмэн. Мы пригодились бы в лагерной жизни - для танцев или других значительных событий лагеря, состоявшего из 5ти отрядов. Мама не сказала "нет", а значит это было "да"! Более того, выяснив ситуацию, заявила, - я даже смогу вам платить за некоторые вечера. Новость была воспринята с энтузиазмом в подвальчике 72го домоуправления. За период постоянных репетиций, школьных вечеров, свадеб и танцев, был наигран немалый репертуар из песен Beatles, CCR, Fleetwood Mac и даже Джими Хендрикс - Hey Joe. Правда у группы не было названия.
Лагерь "Росме" находился на краю города Юрмала. Солнечный берег, зелёные сосны и голубое море - "взморье" было гарантировано. Всей группой, на взморье да и еще в знаковом месте города Юрмала. Мы попали в центр событий. Плац Асари - место сборищ альтернативной молодёжи того времени - хиппи и неформалы всех мастей. Здесь выступали самые модные и лучшие рижские группы! Fantasy - вокал Витя Лазарев (Ozzy)(аналог Black Sabbath); Cathedrals - прогрессивная Латвийская группа, исполнявшая весь Beatles в оригинале, распевая на голоса; Пиллигримы - Валера Аверьянов - соло и вокал(Beatles, Deep Purple, Led Zeppelin); Натуральный Продукт - с ними рижский Joe Cocker - Валера Сэйский обладавший лужёной глоткой. Не хватало только нас! Хотя, грех жаловаться мы тоже были под боком. Благодаря такой возможности, сколько танцев-концертов на плацу было пересмотрено сквозь квадратики железной сетки - внутрь еще не пускали. Это далеко не полный перечень легендарных людей, сегодня канувших в беззвестность - почему? Вопрос будоражит моё сознание.
* * *
Наступал вечер и лагерь укладывался спать. А на асарской "балёхе" начинался Биг Бит большой бочки - Тум, Тум, Ту-Тум! Пространство звенело на пару километров в округе и сердце буквально рвалось на части, сообщая ногам неудержимые импульсы. А руки дорвались до пионерской комнаты, где жили блестящие медные горны и красные барабаны! Быстро освоив нехитрую науку строевых сигналов и ритмов, я роскошествовал - то в роли горниста, то барабанщика - прямо в центре линейки, рядом с мамой.
* * *
Возникает естественный вопрос - на какой же гитаре я тогда играл? Как вы помните ситуация с гитарами - это довольно не простые ребусы, которые приходилось решать всевозможными окольными путями. В тот период моей гитарой была полуаккустическая "Мусима", доставшаяся как-бы в долгосрочный кредит или на общественных началах от Володи Фатькина - русскоязычного певца, участника нашего обьединения и представителя другой ветви нашей группы. Надо сказать, что мы без конфликтов уживались на одной территории игрушечной сценки в подвальчике жилого строения на Сколас - недалеко от дома Никиты (Вовы Никитина). Вопрос с инструментами стоял довольно остро - барабанов не было. Вместо этого был бубен на подставке от соло барабана и две ужасные медные тарелки на кривых стойках, больше похожие на кастрюли, нежели чем на музыкальные инструменты. В качестве баса у Вовы была, переделанная им, обыкновенная скрипка с длиннющим узким грифом для четырёх струн, вырванных из какого-то старого пианино - прототипом конечно служила известная гитара Paul McCartney - левая басс-скрипка Хофнер. Танцы в домоуправлении посещало большое количество молодёжи, среди них был друг группы Лёня. Он, приходя с одноклассником Игорем Олейником, приносил с собой, то бутылку, то сигарет, то вина побольше - и весёлых историй запасец всегда имелся... Почему я о нём вспомнил? Он проявлял неравнодушие к нашим проблемам, говорил, - ребята вам надо что-то придумать, на таких инструментах нельзя играть... Однажды мне звонит Володя и говорит, - приезжай, тут надо посоветоваться. Звонок был внеочередной и голос был взволнован. По приезду я увидел приличное количество новой аппаратуры на сцене - электрогитары, микрофоны, барабаны, тарелки, усилители... вещей было много, всего не упомнить. Среди беспорядка вещей Лёня возбуждённо рассказывает, что они грабанули клуб в Межапарке. Попросту взломали двери и вот, привезли нам. Что-то понравившееся можно взять себе - почти бесплатно. Конечно было не по себе, но общее возбуждение передалось и мне - бери, налетай... Каждый выбрал по несколько вещей. Я выбрал красивую полуакустическую Мусиму с двумя звукоснимателями и вогнутым корпусом, покрытым нежно переливающимся лаком. Группа зазвучала на порядок серьёзнее прежнего... Внезапно свалившееся счастье продолжалось всего пару месяцев. Неожиданно приходит повестка от следователя из прокуратуры. Мать обеспокоилась, хотя было написано - в качестве свидетеля. Меня вызвали на допрос. Перед этим правда, Володя позвонил и предупредил всех, что и как надо говорить, чтобы не сболтнуть лишнего. Лёня был уже за решёткой. На очной ставке я опознал его, как было сказано и сообщил, что мы покупали у него аппаратуру и инструменты. Мондраш конечно был, но всё, что они украли, нашли и конфисковали. Забрали даже ту самую "Мусиму" с одним белым звучком... Через месяц её вернули и Вова сказал, - теперь она твоя! Ценой за неё стали те самые 30 рублей, заплаченные за краденную гитару... Мы получили урок и больше так никогда не делали.
* * *
Апартаменты начальника лагеря "Росме", а значит и мои, находились на втором этаже деревянного большого корпуса, под которым находилась столовая. Часто из комнаты в коридоре я слышал интересную музыку. Там жила мамина сотрудница, работавшая посудомойщицей и у неё был сын, высокий латыш. Периодически сталкивались с ним в коридоре. В очередной раз, когда наши взгляды встретились, он и пригласил зайти в комнату. Первое, что бросилось мне в глаза - магнитофон на табуретке, на стенах много фотографий неизвестных групп. Меня зовут, Рагнар, - сказал он...
* * *