До сих пор помню скорбное лицо этого молодого юноши. Напротив него сидели три девушки—христианки. Шло заседание братского совета.
— Ну, Рома, давай отчёт о своих похождениях.
— О каких похождениях?
— О дон-жуанских! — воскликнул один из братьев.
— Никакого дома Жуанских я не знаю. Откуда это?
— Из Сервантеса.
— Вы хотели сказать, сервант? Из дома Жуанских?
— Эх, Роман, ты видать, не читал этот роман, и вот романы с сёстрами крутил. Причём с тремя сразу. И вот они явились свидетельствовать против тебя, — сказал диакон. — Ты хоть признаёшь себя виновным?
Молодой человек покраснел.
— Да, в какой-то степени я виноват. Я не мог отказать ни одной из них. Иначе бы они обиделись и сильно плакали. А мне жаль наших сестёр...
Девушки дружно возмутились и попытались что-то возразить, но братья их успокоили.
— Не торопитесь, у вас будет возможность высказаться.
— Рома, — сказал пресвитер, — эти три сестры пришли свидетельствовать против тебя. Они обвиняют тебя в том, что ты их ложно обнадёжил перспективой брака, а теперь предпочёл четвёртую сестру и собираешься на ней жениться. Что ты скажешь в своё оправдание?
— А то, что эти сёстры не подходят на роль жены. Ни одна. И потому, что они несерьёзные.
— А ты — серьёзный? Несколько лет морочил им головы. Думаешь, что если тебя зовут Романом, то тебе сразу много романов позволено. Ты когда-нибудь пробовал читать три романа одновременно?
— Нет, — смутился юноша.
— То-то. А с сёстрами... Эх ты, романтик!
— Да, вот у меня даже есть вещественные доказательства — письма, которые Рома писал мне из армии, — заявила одна из обвинительниц. Там чётко написано, что он не прочь связать со мной свою жизнь.
— И у меня есть такие письма, — воскликнула вторая обвинительница.
— И у меня! — присоединилась к этому сомну свидетелей третья.
— Да, Рома, твои дела плохи, — заметил один из проповедников — Ну кто тебя за язык тянул? И что ещё хуже — писать об этом. Писателем стал. Ведь то, что написано пером, не вырубишь топором.
— Мне и не хочется рубить их письма. Пусть они им остаются на память. А вы, братья, можете меня рубить чем угодно, но жениться ни на одной из этих легкомысленных девиц не заставите. Я понял, что брак — слишком серьёзное дело, чтобы рисковать да экспериментировать.
— Но ты же давал мне слово, Рома,— снова спохватилась одна из девушек.
— И мне! — отозвалась другая.
— Но не могу же я теперь жениться на вас всех сразу. Я же не мусульманин! А если женюсь только на одной из вас, то другие обидятся.
— Тогда пусть женится на одной из нас. Можно даже жребий бросить, — предложила одна из покинутых сестёр.
— Ещё тут жеребьёвки не хватало, — возразил пресвитер. — Сёстры, как вам не стыдно? Вы что, всерьёз претендуете на Романа?
— Но он же обещал! Лучше не обещать, нежели обещать и не исполнить! Так, кажется, в Библии сказано? — заявила одна из девиц.
— Лучше пусть не женится совсем. Тогда никому обидно не будет.
— Ишь вы, какие хитрые! Значит, вам можно, а мне нет?
— Конечно, ведь ты обесчестил меня целованием!— снова вознегодовала одна из обиженных девушек.
Роман от стыда стал пунцово—красным.
— Но что я мог поделать, если вы сами вешались мне на шею? О, горе мне! Я должен заплатить за то, что был безотказным такой дорогой ценой.
— Да, именно — заплатить! Я требую компенсацию за тот моральный ущерб, который Рома нанёс мне своей безотказностью раньше и отказом сейчас, — воскликнула другая несостоявшаяся "невеста".
— Сёстры, вы жаждете "крови", но посмотрите на себя, — продолжал пресвитер, — вы похожи на фарисеев, возжелавших побить блудницу камнями. Ну, что же, кто из вас без греха, пусть первый бросит камень в Романа.
— Я, конечно, не ангел, но не хочу, чтобы так растоптали моё достоинство. Ведь Роман исковеркал всю мою жизнь. Кто меня теперь возьмёт? — продолжала свою речь обвинительница, осквернённая несвятым поцелуем.
Образовалась продолжительная пауза. Мне было бесконечно жаль всех четырёх. Казалось, дело зашло в тупик.
— Ну, что, сёстры? Будете настаивать на своих притязаниях? Ведь, как говорят, насильно-то мил не будешь?
Они переглянулись между собой.
— Да, ладно, что с него возьмёшь, кроме обещаний да анализов. Пусть только покается. И принесёт достойный плод покаяния.
— Простите меня, сёстры, — взмолился Роман. — Никогда вас не забуду.
— Да нет уж, постарайся забыть. А простить придётся. Тогда Бог и нам простит, — заметила одна из сестёр.
— Спасибо, — пролепетал Роман со вздохом облегчения и его лицо озарилось некоторым подобием улыбки.
Когда девушки покинули "братскую" комнату, служители церкви стали решать, как быть дальше с Романом.
Один старый проповедник изумлялся:
— За всю жизнь первый раз вижу, чтобы сёстры так дружно объединились, чтобы свести счёты с бывшим женихом.
— А всё потому, что он — безотказный. И вот теперь он просит нас о бракосочетании. Но в церкви это делать рискованно — вдруг ещё какая-то претендентка отыщется. И ещё один сюрприз преподнесёт.
Горькую пилюлю Роману придётся проглотить. Только бы урок пошёл ему впрок.
Помню, какое впечатление на меня произвела эта "разборка".
Как важно держать язык за зубами. И никогда не торопиться с обещаниями. Недаром мудрый Экклезиаст писал: "Не торопись языком твоим, и сердце твоё да не спешит произнести слово пред Богом... Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить" (Еккл. 5: 1,4).
Человек должен быть честным и мудрым. Если обещал — исполни. А если чувствуешь, что не исполнишь, лучше не обещай. И тогда никого не обидишь и не соблазнишь.