В сущности, сердцевина ВСЕЙ (политической, социальной, экономической, научной, организационной, воспитательной, духовной, – словом: культурной) работы, если только она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, а не в лозунгах, призывах, декларациях и предвыборных обещаниях лишь, направлена на благо общества, на благо народа, на благо каждого, многих и всех, – должна ОПРЕДЕЛЯТЬСЯ ОДНИМ ЕДИНСТВЕННЫМ КРИТЕРИЕМ: что практически сделано, делается и будет делаться для того, чтобы избежать (или хотя бы минимизировать, уменьшить масштабы) потерь и растрат творчества во всех без изъятия наималейшего видах и формах непосредственной реальности и действительности. Что и как делается для создания оптимальных условий для его, творчества, дальнейшего и непрерывного развития. Подъема неуклонного.
Мера отношения к творчеству – это есть мера отношения к действительному гуманизму (коммунизму), а посему – и к свободе, и к истинному народовластию как общественному самоуправлению действительному, и к многим (если не всем) другим хорошим вещам, делам, идеям, отношениям, институтам и пр. Это – ЗАКОН. А он, как известно, вещь не просто упрямая, но очень упрямая, ибо есть «необходимость, схваченная мыслью» (Гегель).
Талантливы и гениальны – ВСЕ. Можно вслед за У.-С. Моэмом со всей ответственностью заявить: Гений – это нормальный человек. Все остальные – отклонение от нормы».
Однако утверждать это в подобной форме, утверждать, не разворачивая при этом всю систему соответствующей, научно безукоризненной и безупречной аргументации – это все равно, что утверждать применительно к только что родившемуся младенцу человеческому, что он – человек. «Человек не рождается, человек становится». В этом Л.Фейербах абсолютно прав. Однако с гением (талантом, одаренностью) дело обстоит существенно, несравненно сложнее. (К слову сказать, социальная дрессура, т.е. социализация вполне определенного толка – это тоже: становление. Ведь человек-средство, человек-товар, человек-пролетарий, – «определенным образом выдрессированная сила природы», – это человек, в котором вполне намеренно и сознательно ЛИБО ЕЩЕ НЕ ВЫЗВАНО К ЖИЗНИ, ЛИБО УЖЕ УБИТО, ИСКОРЕНЕНО, изведено, РЕЗЕКТИРОВАНО творческое начало).
Творчество (а гений, талант, дарование – это и есть его персонифицированная, олицетворенная форма бытия), становясь практически всеобщим, обретая форму практической всеобщности, предусматривает, разумеется, и практически всеобщую форму бытия его носителей. т.е.: людей-творцов. Именно поэтому категорический императив коммунизма (действительного гуманизма): от общества трудящихся – к обществу творящих(ся)!
«Ищите таланты» – это императив предыстории. «Ищите таланты» – это сугубо буржуазный лозунг. Такое «социальное собирательство» надежно свидетельствует об одном-единственном: к гению относятся как к чуду, как к чему-то «столь же прекрасному, сколь и редкому» (Б.Спиноза). И таки воистину – чудо. Ибо в условиях, которые по сущности, по естеству, по качеству своему являются глубоко чуждыми и враждебными творчеству, появление таких людей не может быть делом обыденным, естественным, простым, как тому и надлежит быть в случае социальной, культурной НОРМЫ, в случае осуществления социального процесса (хода общественной и индивидуальной жизни) не как реального, но как ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО, т.е. – осуществление его по исторической необходимости, а не по предысторическому произволу.
Когда научная теория действительного гуманизма открывает, обосновывает и провозглашает в качестве главной, определяющей культурной доминанты, в качестве главного и определяющего социального императива, в качестве непреложной задачи «производство самого человека», провозглашает, полагает и практически осуществляет его, человека (каждого, многих и всех) ПРИНЦИПОМ, то это, в сущности, не означает ничего иного, кроме требования формирования, продуцирования, культивирования, «выделывания» (Маркс) социумом КАЖДОГО, вступающего в жизнь индивида – в качестве ТВОРЦА, т.е. – ГЕНИЯ, т.е. – НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА.
Ясно, что нормального человека может продуцировать, может производить лишь и исключительно нормальное же общество. Сколь ясно и то, что нормальное общество индуцируется, производится в равной же мере только нормальным человеком, нормальными людьми.
Даже сегодня, в условиях отчаянного наката контрреволюции, нельзя не считаться, нельзя мириться с таким положением (а такое положение, к трагизму огромному, ныне – банализировано), когда при наличии поля приложения и осуществления тех или иных человеческих задатков, дарований и способностей; при наличии общественной потребности в подобного рода видах и формах проявления творчества; и, наконец – при наличии такого человека они могут ... не встретиться. Не соединиться Не осуществиться. (И если «дух бездушных порядков» и весь строй практической, «официальной» жизни настолько глубоко вьелся в сознание и даже подсознание, что и сейчас еще нередко в теории (собственно, «нередко» было в теории общества социалистического, нынче «теория» официальная совсем другую задачу выполняет: приучает человека к мысли, что он – быдло) и сплошь – во мнении, в повседневности, в быту вполне «срабатывает» сентенция: «ишь, гений выискался», то это, кроме прочего, есть надежное свидетельство, с одной стороны, абсолютного философского невежества субъекта подобной «мудрости» и его собственной самокапитуляции, а с другой – что налицо та кричащая и критическая ситуация, когда недобор, невостребование, растрата, сознательное и намеренное затаптывание и уничтожение творчества БАНАЛИЗИРОВАНО, обыденно, а посему и воспринимается как обыденность. Как «норма»).
При этом необходимо принимать в расчет, принимать во внимание не только те непосредственные, прямые и очевидные (и непоправимые, и невосполнимые) потери, что их неминуемо несет общечеловеческая культура (потенциальный, но не актуализированный, не сформированный, не востребованный творец, – загубленная душа, дух и тело, – больше НИКОГДА не посетит этот мир, эту культуру, эту цивилизацию. Ту – тоже). И кто знает, какую НЕВОСПОЛНИМУЮ потерю мы (они) понесли??? Это ли не трагизм?? Это ли не справедливый счет истории к предыстории, к ТАКОЙ организации жизни общества. ТАКОГО общества. Душегубного, духогубного, тело-губного... При этом в расчет следует принимать, повторяем, не только прямые и непосредственные потери, образующиеся при этом социокультурные лакуны, пустоты, вакуум (поскольку творчество в каждом своем акте, как и творец – неповторимы, уникальны, единичны, штучны), но и те, разрывающие дух и душу индивидуума коллизии, которые обусловливают ее постоянный дискомфорт, неравновесие, и, в конечном счете, также неминуемо чреваты и оборачиваются непоправимыми потерями для человека и социума. Осмелимся сделать вывод, что одним из глубинных, возможно даже – определяющих побудительных мотивов ВСЕХ негативных человеческих проявлений (жестокости, лицемерия, агрессивности, подлости, корыстолюбия, алчности, бесчестья, цинизма, лживости и пр., и пр.) есть именно НЕИСТРЕБОВАННАЯ социумом, неактуализированная уникальность, оригинальность, неповторимость человека. Отказ ему в праве быть ДОСТОВЕРНЫМ человеком, БЫТЬ САМОСТЬЮ, БЫТЬ СУБЪЕКТНОСТЬЮ.
Именно в такой потерянности, необретенности себя, в рассогласованности человека с самим собой – истоки нарастающей тенденции, проявляющейся в «...настроениях «усталости от жизни», в ропоте на свою судьбу, в попытках отказаться или хотя-бы временно спрятаться от своего жизненного долга, от кардинальных проблем своего культурно-исторического бытия, как если бы это была чужая незаслуженная судьба, чужой долг и чужие, непрошенно на голову свалившиеся, проблемы. Однако ... такое избавительство или бегство индивида в свое псевдо-Я, от своей действительной субьектности и от действительной, культурно-исторической и общественной жизни всякий раз приводит отнюдь не к «спасению», а лишь к усугублению того самого низведения человеком себя до вещи, которое вызвало такую тенденцию». ( Г.С. Батищев «Введение в диалектику творчества., – С.-Петербург, РХГИ, 1997., с.252).
Полагаем, именно в этой коллизии – истоки т.н. немотивированной конфликтности и агрессивности человека, истоки многих (если не всех) его деструктивных проявлений, индивидуальных и социальных фобий, энергетика социальных (коллективных, производственных, семейных, личностных) напряжений. Иными словами – проблема достоверного и недостоверного человека. Проблема человека (людей) «лишних», «преждевременных», «потерянных», «затерянных», «абстрактных»... Проблема человека расчеловеченного. Готового угрюмо и безропотно отзываться на ЛЮБЫЕ унизительные и уничижительные клички: «фактор», «винтик», «совок»... Это – проблема человека на своем, и, соответственно – не на своем (а, следовательно – на чужом) месте , т.е. вопрос о НЕУМЕСТНОМ человеке.
Таким образом, вопрос о творчестве (его наличии либо отсутствии – это прямой вопрос о моральном, духовном, социальном, политическом, экономическом и пр. ЗДОРОВЬЕ общества, людей и человека, либо же о ихней БОЛЕЗНИ (патологиях, вывихах, дефектах, аномалиях и т.п.).
Человек (притом единственно и исключительно он) является такой единичностью, которая в состоянии воспринять, впитать в себя ВСЕОБЩНОСТЬ как актуализированных уже, так и потенциально сущих частностей как внешнего, так и своего имманентного бытия. Ибо суть непопранной диалектики в том и заключается, что в единично-уникальном всегда и в полном объеме содержится всеобще-универсальное. В преходящем – непреходящее. Говоря словами К.Маркса: «...человек..., вбирающий в себя и излучающий из себя все природные силы». Силы как мира природы первой, так и своей собственной природы – мира культуры. Именно это позволяет ему перманентно осуществлять себя в качестве трансгрессирующего человека (живущего в режиме распределения, выходящего за пределы ставшего, наличного бытия), самодеятельного человека, субъектности.
Общество же ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО гуманизма в подобных условиях – это общество, которое вполне сознательно, имея это своей основной и главной целью, берет на себя в качестве определяющей все прочие, заботу именно эту: чтобы было КОМУ выбирать; чтобы было ДЛЯ ЧЕГО выбирать; чтобы было ЧТО выбирать и чтобы этот и такой выбор СОСТОЯЛСЯ.
Для общества, способ существования которого – творчество, вполне характерным будет такое положение, когда отпадает необходимость в самом понятии «гений» в значении «отличный», «выдающийся», «неординарный»...
Кто есть гений? Почему вывод о том, что людей неодаренных, неталантливых, негениальных НЕТ, является абсолютной доминантой всех наших рассуждений и доказательств?
Остановимся вкратце на этом вопросе.
Да, мы вполне сознательно, последовательно и неуклонно на протяжении уже свыше 25 лет сущей собственной исследовательской деятельности (творчества) утверждались в этом сами и утверждали, и утверждаем и будем утверждать это. Эту идею. Концепцию. Теорию. Программу. Технологию...
И, полагаем, на уровне принципов это не может вызывать возражений. (Мы, разумеется, не имеем в виду возражения, для опровержения коих здоровья требуется больше, чем ума...).
Действительный гуманизм – это творческое общество; общество, соз нательно предполагающее КАЖДОГО своего члена ЧЕЛОВЕКОМ-ТВОРЦОМ и на безусловно-научных началах (основаниях) практически формирующее его таковым в ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, посредством ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ же средств.
Однако, во-первых, подобная констатация вполне справедлива лишь для общества действительного гуманизма, где последний уже есть на уровне существования УНИВЕРСАЛЬНЫМ параметром социума, существует в форме практической всеобщности, а, во-вторых, предполагает абсолютно необходимую (и для исследователя, и для каждого, кто уясняет суть дела для себя) философскую рефлексию по поводу смысла и содержания самое этих понятий: «гений», «талант», «одаренность».
Если под ними подразумевать некие экстенсивные параметры творческого обретения и самоосуществления человеческих способностей, наклонностей, задатков, потенций, то тем самым инициируется необходимость обращения научной теории к самое этим способностям, наклонностям, задаткам, потенциям как они интерпретируются и объясняются современной философской, психологической, педагогической, социологической наукой. Подобное же обращение, в свою очередь, однозначно убеждает: эта проблематика еще ожидает своего решения.
Следовательно, именно В САМИХ УСЛОВИЯХ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ надобно вести поиск ответов на эти (равно, как и на все другие, неразрывно с ними связанные) вопросы. И вполне очевидно, что такое положение не является следствием того, что у психологии, либо, скажем, у физиологии высшей нервной деятельности, что называется, «руки не дошли» покамест что до этой проблематики. Не в этом вовсе дело.
Мы убеждены, что поиск исчерпывающих, истине удовлетворяющих, научно безупречных: на эти и многие им подобные вопросы И НЕ ДОЛЖЕН вестись, осуществляться на уровне глубокомысленного рассуждательства об ассиметрии полушарий головного мозга, резонов практикующего (практиковавшего) кардиохирурга о зверской натуре человека (жив, оказывается, курилка: социал-дарвинизм), либо же тарбар одного московского прохиндея с философской докторской степенью о церебральных структурах... Иначе вам очень простенько, очень быстренько и очень категорично «объяснят», что природа гениальности (либо негениальности) человека зависит исключительно от долей процента определенного химического соединения, содержащегося в организме индивидуума. А поскольку последнее вполне эмпирически измеримо, взвешиваемо и пр., то следует и абсолютно безапеляционный вывод: в каждом, на Земле сущем поколении хомосапиенсов 1, 5% – гении; 1, 5% – дебилы. Ну, и, разумеется, 97% – мы с вами. Или без нас. Или без вас... И кто же мы (вы) такие? Да так, никто. Посредственности. Просто так, погулять вышли...
Так на физиологию вкупе с биологией с помощью чисто организационных и идеологических средств, методов и приемов взваливается ответственность за то, за что они ее вовсе не несут. Напраслина большая возводится .
Нет. Данная проблематика есть сугубо, мы бы сказали – сокровенно: ФИЛОСОФСКАЯ. А успешное ее исследование и решение, безусловно, не может быть полноценным без обязательного учета в том числе и данных специальных наук, включительно и наук естественного цикла.
Основной же ответ на вопросы подобного рода состоит в следующем. Вся предыстория человечества как раз тем и характеризуется в первую очередь, что ЧЕЛОВЕК ВЫСТУПАЕТ В НЕЙ СРЕДСТВОМ, А НЕ ЦЕЛЬЮ. Справедливо это и по отношению (даже не «и», а В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ) к последней стадии предыстории человечества – капитализму.
Творчество же прокладывает себе дорогу в подобных условиях не благодаря, но вопреки господствующим общественным институтам, идеям и отношениям. Особенно, повторяем, показательно такое положение дел для завершающей фазы предыстории, когда имеет место быть, когда банализирована «...наивысшая степень свирепствования процесса дегуманизации» (Г.С. Батищев).
Когда человек (каждый, многие и все) практически-действительно, а не в теории, декларациях либо лозунгах лишь (не говоря уж о цинично демагогическом кликушестве) ставится и достигается в качестве цели, т. е. когда обеспечиваются в действительности все необходимые условия, предпосылки и средства для осуществления его (человека) в качестве субьекта истории, в качестве целостной личности, в качестве субьектности, или, что есть то же самое – в качестве человека-творца; когда творчество банализируется, становится сознательным, общественно детерминируемым, на научно-рациональных основаниях осуществляемым, планируемым и плановым, и в известном смысле – ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКИМ процессом; становится РАСПРЕДЕЛЕНИЕМ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ И САМОДЕЯТЕЛЬНЫМ РАСПРЕДЕЛЕНИЕМ, тогда исключением из правила, исключением из закона становится такое положение, ситуация, случай, когда НЕ ВСЕ есть гении и таланты, т.е. НОРМАЛЬНЫЕ люди.
«Под гением мы должны понимать ту ОСОБЕННОСТЬ человека, которая во всех положениях и отношениях его оказывается имеющей решающее значение для его поступков и судьбы… К КОНКРЕТНОМУ бытию индивидуума относится совокупность его основных интересов, существенных и частных эмпирических отношений, в которых он находится к другим людям и вообще к миру. Эта целокупность составляет ЕГО действительность в том смысле, что она ИММАНЕНТНА ему и выше была охарактеризована как его гений». (Гегель Г.В.Ф. «Энциклопедия Философских наук», ч. III, «Философия духа». – М., 1956, с.138-140) *.
В приведенных: строчках из «Философии духа» – прямое указание на то, что для Гегеля гений – это эмпирический, существующий человек, совпадающий со своей сущностью. То есть ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ человек.
В условиях, когда складывается и нарастает тенденция к обретению творчеством формы практической всеобщности, происходит (будет происходить непременно) очень интересная метаморфоза с точкой зрения на профессиональность, на профессиональную деятельность, на профессию как на таковую, которая существенно (и, разумеется – выгодно) отличается от любительства, от любительской деятельности (впрочем, любительская не может быть деятельностью, но лишь – творчеством).
Вопрос: профессионал ИЛИ любитель решался и решается в нашей (а теперь – не нашей) литературе и сплошь – во мнении, в массовом, на уровне пресловутого «здравомыслия» сознании практически всегда однозначно категорично. Под профессионализмом подразумевают основательное владение своим ремеслом, свободное в нем и к нему отношение, наличие соответствующей специальной (профессиональной) подготовки, образования, квалификации, устойчивых навыков, опыта, компетентности и т.п. Под любительством, как правило – аматорство, деятельность, позначенную дилетантизмом, некомпетентностью; такую, которая носит случайный, спорадический характер, а субъект последней не удостоверен соответствующими справками и удостоверениями...
Однако, полагаем (убеждены), что с подобной точкой зрения относительно соотношения профессионализма и любительства рано или поздно придется расставаться. Прощаться. Навсегда.
Творчество, самодеятельность предполагают исключительно ЛЮБИТЕЛЯ. Разумеется, любителя не в вышеозначенном малосимпатичном его значении, но как человека, «снявшего» в своем самоосуществлении в результате отрицания отрицания и первичную, освященную именно чувственно-эмоциональным отношением первичную притягательность избранного (выбранного) в результате «вслушивания в себя» (Г.С.Сковорода) поприща своего деятельного приложения и осуществления; и опосредующую этот первичный выбор (самовыбор) себя по зову призвания добротную, всестороннюю и основательную профессиональную подготовку, образование, обучение (первое отрицание); и, в конечном счете, сумевшего не только не утратить, но: сохранить, развить, усилить свою любовь, свою привязанность, свое небезразличие к тому делу, которому посвятил себя и которое посвятил себе.
Любовь никогда не санкционирует («не одарит своим присутствием») «не твое» дело, «не твое» место в жизни. Место, не тобой избранное, либо избранное по чистой случайности, «стечению обстоятельств», либо внешней необходимости, либо навязанное тебе, что есть вполне типическим для предыстории. Ибо потому – то и предыстория, что все определяющие детерминанты (социально-экономические, политические, юридические, религиозные, духовные и пр.) ПО СУЩНОСТИ, по естеству своему НЕ ПРЕДПОЛАГАЮТ и не полагают человека в качестве цели. Не дают ему действительной (и даже реальной) возможности ВЫБИРАТЬ. Он еще и не родился, а уже «выбран». Его уже ждут-поджидают «гуманные ценности» капитализма. По полной программе.
Для человека-творца нет наказания более страшного и горького, нежели отлучение его от дела любимого. Именно и исключительно в отношении такого человека: человека-творца, человека-любителя вполне определенным содержанием наполняется сентенция: «если за это платят, я не возражаю, однако, если бы, чтобы этим заниматься, надобно было платить, я бы платил». И именно в этом и таком смысле и значении ЛЮБИТЕЛЬ – это некто, бесконечно более истинный, цельный и ценный, предпочтительный (и для себя, и для общества), нежели профессионал. Именно поэтому любители (творцы, гении) – т.е. НОРМАЛЬНЫЕ люди, не участвуют в конкурсах на хороших людей. Они – выше. Они не хрюкают, расталкивая конкурентов плечами, локтями, кулаками возле корыт-кормушек и возле столиков раздачи призов и премий, лауреатств и номинаций, наград и званий. Вы только посмотрите на эту ярмарку тщеславия, на этот праздник псевдобытия, который связан с хождением в т.н. профессиональную власть – в «парлямент». Где еще можно наблюдать в таком концентрированном виде средоточие лицемерия, антитворчества, несчастности и ненормальности?? Где еще посредственность и никчемность людская обретает видимость значимости и «самоутверждается» именем абстракции «государство»???
…Попоробуем о том же самом при помощи разрешающих средств иной, ВОСТОЧНОЙ, культуры.
«Жизнь кажется бессмысленной, потому что смысл представляет собой равновесие между полезным и бесполезным (здесь, скорее всего – издержки перевода. Органичнее будет: между утилитарным и неутилитарным. – Б.Н.). Вы полностью отвергли бесполезное. Вы закрыли дверь. Теперь у вас осталось одно только полезное, и это страшно тяготит вас.
Это признак преуспевания, если к сорокалетнему возрасту у вас язва; это доказывает, что успех сопутствует вам. Если четвертый десяток миновал и вам уже под пятьдесят, а язвы все еще нет, то вы неудачник. Чем вы занимались всю свою жизнь? Вы, скорее всего, растрачивали время попусту.
К пятидесяти вы обязательно должны иметь первый инфаркт. Ученые подсчитали, что к сорока годам всякий преуспевающий человек должен иметь язву, к пятидесяти – хотя бы один сердечный приступ. К шестидесяти его уже нет – и никогда и не было. Он никогда не жил. Жить было некогда. У него было столько более важных дел, которые необходимо было сделать, что совершенно не оставалось времени на жизнь.
Осмотритесь вокруг, взгляните на преуспевающих людей: политиков, богачей, промышленных воротил – что случилось с ними? Не обращайте внимания на то, чем они владеют, посмотрите прямо на них самих, потому что, глядя на имущество и на богатство, вы сами себя обманываете. У вещей нет язвы, у машин не бывает сердечных приступов, дома не кладут в больницы. Не смотрите на вещи, иначе вы опять будете обмануты. Взгляните на человека, отбросив все его владения, посмотрите прямо на него самого – и тогда вы почувствуете все его убожество. После этого даже нищий может оказаться богачом. После этого даже бедняк может быть богаче постольку, поскольку это касается жизни.
Успех непременно расслабляет; ничто так не расслабляет, как успех, ибо человек, преуспевая, теряет способность улавливать суть жизни, он не способен понимать жизнь – он вообще не способен что-либо понимать. Человек, преуспевающий в реальной торговле, выбрасывает настоящее ради ненастоящего, выбрасывает бриллианты души ради разноцветной пестреющей гальки на берегу; он собирает эти булыжники, теряя бриллианты.
Богатый человек – это проигравший; преуспевающий человек – это неудачник. Но поскольку вы смотрите глазами амбиции, глазами честолюбия, вы видите только владения. Вы никогда не взглянете на самого политика, вы смотрите на его пост, на кресло премьер-министра. Вы видите власть. Вы никогда не замечаете самого человека, находящегося здесь же, потерявшего последние силы, упускающего все на свете, лишенного даже проблеска понимания того, что такое блаженство. Он купил, он приобрел власть, силу, но в этой сделке он продал, потерял себя. Вся его жизнь – торг.
Рассказывают, что как-то раз, после массового митинга членов партии, политический лидер этой партии раскричался на секретаря, занимавшегося организацией прошедшей встречи. Секретарь ничего не мог понять. «Меня надули» – вопил лидер.
«Не понимаю вас, митинг прошел весьма успешно, – удивлялся секретарь. – Пришло много тысяч людей и взгляните на гирлянды цветов, которые они вам преподнесли. Да они просто забросали вас цветами, только взгляните».
Лидер воскликнул: «В том-то и дело. Гирлянд здесь всего одиннадцать, а я заплатил за дюжину! Где двенадцатая?».
В конце концов каждый преуспевающий человек почувствует себя обманутым. Это должно произойти, этого не может не случиться, это неизбежно, потому что: что вы даете – а что вы получаете?! Внутреннее «я» утрачивается ради никчемных приобретений. Вы можете обмануть других, но как вы сможете обмануть самого себя? В конце вы оглянетесь на прожитую вами жизнь и обнаружите, что упустили ее, растратили ее на полезное.
Обязательно должно быть бесполезное. Полезное – оно словно сад, опрятное, чистое; бесполезное – как лес, естественное, оно не может быть таким же чистым и ухоженным. Природа обладает своей собственной красотой, и, если все аккуратно и опрятно, значит, оно уже мертво. Сад не может быть по-настоящему живым, потому что вы продолжаете обрезать на нем ветви, подстригать траву, ухаживать за ним. Огромный, без брежный лес обладает жизнью, обладает очень мощной, полной сил, душой. Войдите в лес – и вы почувствуете это влияние; потеряйтесь в лесу – и тогда вы увидите его силу. В саду вы не можете ощутить силу: ее там нет, он сделан человеком. Вы можете любоваться на него, он красив, но он взращен, он управляем, им манипулируют, его направляют.
Бесполезное – оно как огромный лес, а полезное – всего лишь цветничок, разбитый вокруг вашего дома. Не суйтесь в лес со своими садовыми ножницами. Это ничего, пусть у вас остается этот ваш садик, но пусть он станет частью огромного леса...». (Ошо «Пустая лодка». – М., 1996, с.272-275).
И еще один сюжет о том же из данного источника.
«Как-то раз Генри Форду случилось приехать в Англию. В справочном бюро аэропорта он поинтересовался самой дешевой гостиницей в городе. Служащий взглянул на него – а лицо его было известным. Генри Форд был известен по всему миру. Всего за день до этого в газетных статьях, посвященных его предстоящему приезду, были помещены его большие фотографии. И вот он стоит здесь, – спрашивая о самом дешевом отеле, одетый в плащ, который смотрится постарше его самого.
Поэтому служащий спросил его: «Если я не ошибаюсь, вы – мистер Генри Форд. Я хорошо помню, я видал ваше фото».
«Да» – ответил тот.
Это привело служащего в полнейшую растерянность и он воскликнул: «Вы спрашиваете самую дешевую гостиницу, носите плащ, который, похоже, не моложе вас. Я видел вашего сына, приезжавшего сюда, он всегда останавливается в лучших отелях и он был великолепно одет».
Генри Форд ответил: «Да, мой сын ведет себя, как эксгибиционист, он еще очень неуравновешен. Мне незачем останавливаться в дорогом отеле; где бы я не остановился, я – Генри Форд. В дешевейшей гостинице я все равно Генри Форд. Мой сын еще очень молод, неопытен, он боится, что подумают люди, если он остановится в дешевом отеле. А это пальто да, это пальто действительно досталось мне от отца – но это не имеет никакого значения: зачем мне новые тряпки? Я – Генри Форд, что бы я не надел. Даже если я совершенно голый, я – Генри Форд. А все остальное неважно».
Когда вы действительно гармоничны, сонастроены со своим внутренним миром, когда вы действительно богаты в нем, вам незачем показывать, де монстрировать это. Когда вы впервые приходите в храм, ваша молитва будет немного громче, чем молитвы других. Вам очень хочется порисоваться.
Стремление показать себя – это часть эго; не имеет значения, ЧТО именно вы показываете. Вы демонстрируете, вы выставляете напоказ. Значит, есть эго, лодка не пуста; а человек Дао – это пустая лодка. Он мягок, не ведая того; он невинен, не сознавая этого; он мудр, поэтому он может действовать как дурак, ни о чем не беспокоясь. Что бы он ни делал, это не разделяет его, его мудрость остается незатронутой, он может себе позволить быть глупым. Вы этого себе позволить не можете.
Вы всегда боитесь, что кто-нибудь сочтет вас дураком. Вы боитесь, что, если другие будут считать вас дураком, вы и сами начнете в это верить и ... рано или поздно, вы в это поверите.
Лишь мудреца невозможно обмануть, он может выглядеть дураком сколько угодно». (Ошо, – «Пустая лодка». – М., 1996, с.76-77).
(Архив 2003 года)