Две подруги, со стажем дружбы в сорок лет: Елена Степановна и Виктория Леонидовна отправились в гости к старшей сестре Елены Степановны в соседний город. Посовещались и выбрали плацкартный вагон – все на людях, и простор есть для маневра.
В случае чего отобьемся, решили.
-- В купе хуже.
-- А тут окружающие.
Купили билеты на боковые полки, соответственно, верхнюю и нижнюю. Кинули жребий, кому на верхнюю лезть, потому как обе дамы корпулентные. Выпало – Виктории Леонидовне. Да и поменяться можно, в конце концов, с каким-нибудь джентльменом.
Собрали вещи, уложили на дно чемоданов подарки и отправились на вокзал. Добрались без приключений, загрузились, оглянулись – нет джентльменов. В купейном отделении с одной стороны на нижней полке мамаша лет двадцати двух, а на другой стороне ее дите – дочка трехлетняя. На верхней – родственница их дальняя, типа двоюродной тетки с отцовской стороны, а напротив – никого.
Повздыхали подруги и стали чай пить.
-- Я, Виктория Леонидовна, днями Андреева перечитывала. Какие все-таки бездны открываются.
-- Страшные.
Вкусный чай в поездах, особенный. Стакан тонкого стекла, подстаканник из белого металла, приятный на ощупь, ложечка. Когда на стыках поезд потряхивает, ложечка звенит приятно.
Раньше еще сахар подавали в красивой упаковке железнодорожной.
Сидят, пьют, жуют печенье домашнее.
Мужик вваливается из соседнего вагона, красавец: в руке портфель командировочный, в лице – полная убежденность человека из вагона-ресторана. Портфель швыряет на верхнюю полку и сам залазает, не раздеваясь и не разуваясь. Мгновенно засыпает.
-- Ох – вздыхает Виктория Леонидовна.
-- Да – подтверждает Елена Степановна.
Дальше едут, дочка капризничает, мать на нее орет, родственница-тетка орет на обеих. Весело, в общем. Мужик на полке ворочается и у него из карманов дребедень всякая падает. Ключи, кошелек, сигареты, записная книжка, мобильный телефон пролетел и вдребезги об пол. Дочка, Маша, соображает быстро, подбирает остатки, и заявляет:
-- Это мое!
-- Ну-ка положи!
-- Мое!
-- Положи, тебе говорят!
-- Мое!
-- Заткнитесь обе – кричит с верхней полки тетка – не мешайте приличным людям ехать.
Елена Степановна с Викторией Леонидовной переглядываются.
-- Еще чаю? – Спрашивает Елена Степановна.
-- Отнюдь – отвечает Виктория Леонидовна и делает тактичное замечание распоясавшимся соседям – нельзя ли потише?
-- Мое – отвечает ребенок.
-- Замолчи – советует мать.
-- Обе, заразы – корректирует тетка.
Потом по кругу, часа полтора.
Подружки чаю попили, достали книжки, припасенные в дорогу, принялись читать. Шуршат страницами, поправляют сползающие очки.
Напротив, дочку спать укладывают со скандалом. Та отбивается ногами, плачет и ругается, как умеет. Мать с теткой наседают: мать на дочь, а тетка на всех скопом.
Поглядели на все на это Елена Степановна с Викторией Леонидовной и решили тоже спать ложиться – утро вечера мудренее.
Ну что тут скажешь, не простое это дело. Сначала Елена Степановна Викторию Леонидовну вверх толкала, а та, просунув верхнюю часть тела на полку, нижней беспомощно елозила в воздухе, отвечая на толчки Елены Степановны мягким колыханием плоти. Потом поменялись, но результат тот же. Подключили соседей – дочка с теткой уперлись, подбадривая себя утробным гиканьем.
Не идет.
Из других отсеков советы стали давать.
-- С наскока давай.
-- Ты слева заходи, а ты снизу наддай.
-- Куда ногу ставишь?!
-- Левее!
-- Правее!
-- Да что ж вы, в самом деле.
Короче, подошли мужики и кое-как втроем запихнули бедную Елену Степановну наверх. Все перевели дух. Улеглись.
Пассажиры начали засыпать, утомленные едой и переживаниями. Или, просто, в поездах сладко спится. Дома никого в двенадцать ночи спать не загонишь, а тут в девять уже храп стоит.
А проснулись от молодецкого покрика. Мужик ночью с верней полки сошел не известно где, а на его место солдатик загрузился. Бравый годок, едущий в отпуск. Как сел, так сразу куртуазные разговоры с мамашей молодой завел:
-- Не желаете в ресторан, мадам?
-- Не желаю.
-- А тут?
-- Отстань.
И т.д.
Виктория Леонидовна, с нижней боковой, ему говорит, недовольно:
-- Молодой человек, как вам не стыдно, люди же спят. Успокойтесь и ложитесь. Два часа ночи.
А солдат в ответ, посверкивая значками в тревожном свете:
-- Да вы что, мамаша? У меня отпуска четыре дня, мне время терять никак нельзя.
И тут же к барышне:
-- Пивка хочешь?
-- Ой, отстань.
-- Ага. Чувствую, контакт налаживается. Покурим?
-- Дурак.
Уходят в тамбур.
Наступает относительный покой, и подружки опять засыпают тревожным сном. Минут через двадцать, возвращаются солдат с молодой мамашей. Оба красные и хохочут на весь вагон.
-- Да тише ты.
-- А что?
-- Неудобно.
-- Что естественно, то не постыдно.
-- Ой!
Елена Степановна с верхней полки говорит Виктории Леонидовне:
-- Ты как знаешь, а я так не могу. Хочу встать.
-- Ты что?
-- Не «ты что», а помоги мне.
-- Но, Леночка…
Солдат говорит:
-- Тетеньки, говно-вопрос, ей-богу.
И одни легким движением снимает Елену Степановну с полки. После чего протягивает ей открытую полтарашку пива и предлагает:
-- Хочите?
Елена Степановна делает нервный взмах головой, судорожно сглатывает условное пиво, и падает в обморок. Виктория Леонидовна говорит:
-- Ужас.
-- Это разве ужас – отвечает солдат – вот у нас в части ефрейтор Глушко, как-то раз, под танк горящий попал…
Утром, какая-то женщина из купе возле туалета, посочувствовала:
-- Ну и повезло же вам.
-- И не говорите.
-- Зато курили в тамбуре.
-- Ну, это конечно.