Полный au, полный pwp, под агрессивно-заводную музычку, под которую догонять/убегать/бить морду/убегать/догонять/ловить.
Ладонь врезалась в один из сколотых кирпичей стены старого дома, прогремела крышка бака, задетого завернувшим в подворотню брюнетом, отопнувшим её в раздражении и из-за этого сбавившим ход. Этот проулок за загаженной аркой мог бы стать отличным местом для небольшой передышки, если бы не это звуковое сопровождение, известившее всех в округе о его местонахождении. Теперь привалиться к стене никак не получится. Бля!
Вразрез с мыслями губы растянула тонкая усмешка, и он прищурил карие глаза. Десять метров пройти успеет, а затем по новой.
Десять так десять. Прошёл. И отчётливый хрип за спиной возвестил о прибытии его собственного тарана, только вот о его появлении стало известно и по внутреннему ощущению, проскользнувшему вдоль позвоночника. Черноволосый полуобернулся, минутно остановившись:
- Олень заразился бешенством?
У рослого блондина были закатаны рукава, из грудной клетки вырывался хрип, а на его скуле красовалась смачная ссадина, гармонично вписывающаяся в фон общей помятости. Он сплюнул, всхрапнул и снова сорвался с места, стремясь схватить эту сволочь и выбить ей мозг за всю нервотрёпку. Брюнет не стал играть в поддавки, только холодно, но довольно прищурился на такую упёртость - расстояние позволяло это сделать -, и снова занял почётное место жертвы, отведя руку от раненого плеча.
Кулак парня врезался в челюсть противника, и голова того мотнулась, тупо острая боль обожгла и высекла искры из потемневших глаз, и он восхищённо выматерился, молниеносно разворачиваясь к осознавшему, что сделал, зеленоволосому. Широкий оскал на лице побитого и шаг к ударившему заставил последнего напрячься. Глаза в глаза. Один шаг назад. Сигнал к атаке.
- Давай, беги.
- Охуел?
Клапан, открывший поток адреналина.
Эштон рванулся вперёд и замер перед острием ножа, блеснувшем в вечернем свете закатного солнца, прищурил зелёные глаза, оценил... и поднырнул под руку найфера, чётким движением выбивая из его руки нож и толкая его в бок. Повалился. Ухмылка на загорелом лице Росса. Сверху. Как всегда.
- Поднимайся, детка. - Поднимись. Отомсти. Давай. Врежь мне. Заставь бежать от тебя. Ну?!
Поваленный скрипнул зубами, зарокотал и упёрся ладонями в пыльный асфальт, подскакивая, моментально ориентируясь в пространстве и бросаясь на первого. Эш отвёл удар, блокировал второй, но не увернулся от третьего.
- Б-блять!
- А нехер было!
Ногой в живот, рывок вперёд и поймать голубоглазого за майку, чтоб повис. Он дёрнулся, хватая за шею, собираясь душить. Первый подался ко второму вниз, перехватывая его надёжнее и целуя в рассечённые губы. Привкус крови. Солоновато. Металлически.
Хрип из судорожно глотнувшего воздуха после поцелуя горла:
- Отпустишь - убью.
Зажигается первобытный азарт в салатовых глазах:
- Правда?
И он разжимает руки.
Стон со стороны грохнувшегося на землю Грифта, переходящий в рычание, и он подскакивает на ноги, концентрируясь взглядом на вызывающе глядящем на него парне. Мрачно сжав зубы, дойти до брошенного ножа, взять его, бросить обжигающий взгляд в сторону психопата, удовлетворённо заметить его удивление, оценить поднявшиеся брови и стремительно рвануться к нему, ухмыльнувшись на то, как он разворачивается и принимает правила, в которых охотник и жертва поменялись местами.
Остриженные волосы своего естественного цвета не застилают обзор и не мешают, так как ветер больше ничего не может с ними сделать. Серые глаза, не за очками, но с помощью линз сканируют пространство с высоты третьего этажа. Светлый плащ аккуратно сложен в стороне, в груди, несмотря на спокойный вид шатена, бешено стучит сердце, подскакивая в ритме бега, тонкие ноздри шумно втягивают в себя воздух. На противоположной стороне улицы появляется знакомая фигура. Мужчина прищуривается, и постепенно узкие губы растягивает в стороны довольная усмешка.
Растрёпанный, вспотевший, тяжело дышащий, сбросивший куртку хрен знает где... тёмные брови ползут вверх: он побит? Интересно, где уже успел?
Улица пуста, гуляет только слабый ветер и садящееся солнце. Рыжий чует, как собака, он настораживается и поднимает голову, находит взглядом. Наверняка прищуривается и играет желваками, направляется вперёд. Как лавина. Неумолимо. Взбешённо. Не стремительный ураган, не разрушающая волна цунами, не бьющий оползень, но ты понимаешь, что тебя накроет, что тебе ****ец, и он будет прямо сейчас. Сердце ёкает и заходится в совсем свихнувшемся темпе нереала. ****ец? Мне? Серьёзно? Докажи.
- Спускайся! - Его басу не нужно особо повышаться, чтобы оказаться услышанным на пустынной улице.
- Сам поднимись. - Дольх усмехается, прищуренно глядя вниз, стоя на самом краю и держа руки в карманах джинс.
«Засранец». О как знакомо.
- Ну так ты поднимаешься?
Нарочитое спокойствие, когда всё нутро радостно скачет и извивается, как волны кардиограммы у улепётывающего от лисы зайца. Только здесь животные несколько другие.
Мрачный взгляд зелёных глаз: «ну всё, сука...». Вдох со стороны заведённого. Выдох со стороны возбуждённого.
Оба одновременно бросаются к лестницам. Один к одной, второй к противоположной, запоминая номер дома и улицу, чтобы не забыть потом забрать плащ.
Переулок пересекает тёмноволосый, не желая сбивать дыхание и потому ухмыляясь только внутренне, бросаясь на асфальт и переворачиваясь по нему, когда над ним раздаётся свист прорезавшего ножа воздух. Подскочить тут же и разминуться со вторым острием, врезавшимся в трещину в асфальте. Ободрать колено и локти, отмахнуться от саднящих ощущений и первым схватить оба ножа, развернувшись к зеленоволосому и насмешливо приподнять бровь, усмехнувшись и крутанув кинжалами в ловких пальцах в паре улиц от другого проулка.
Замерев на крышке мусорного бака и балансируя на ней, покачивающейся, Ворон прислонился к кирпичной стене, чутко ориентируясь на слух и проверяя сползшую и пропитавшуюся кровью повязку. В кожаной куртке было не так уж удобно играть в эти безумные салочки, но, к сожалению, завода по производству сгущёнки нигде рядом не было, и озверевшего Шнайдера успокоить было невозможно. Нет, возможно. Попавшись ему. Это пока в планы босса не входило.
Со стороны другой улицы послышались звуки бега, Дэвид напрягся, но срываться с места нужды не было: не он. Через минуту в проулок завернул высокий, бледный по природе шатен в джинсах и футболке, чудом не врезавшись в стену и не подскользнувшись. Удивление мелькнуло в серых глазах, когда он заметил, что находится здесь не один, даже секундно замер, но заруливший в тот же переулок загорелый рыжий мужчина растёр его замешательство в прах. Тяжело выдохнув, шатен отпрыгнул от дёрнувшейся к нему руки, снова набрал скорость, ловко лавируя между залежами никому не нужных и выброшенных прямо из окон предметов, и его преследователь тут же среагировал на это движение, забыв про какого-то брюнета у стены с окровавленной рубашкой на плече. Проследив за ними взглядом, Ворон хмыкнул, подумав, что идиотов на свете мало не бывает, и спрыгнул с бака, чуть поморщившись. Долбаное плечо.
Уверенным шагом он направился к выходу из этого заброшенного места, осторожно выглянул, прижавшись спиной к кирпичной кладке, и не смог остаться спокойным, выругавшись и уставившись в голубые глаза собственного качка, прислонившегося к стене с другой стороны и теперь вперившегося взглядом в своего босса.
Вспомнив все известные проклятия и парочку ещё придумав, Крайм метнулся обратно, выиграв себе пятнадцать метров, но на шестнадцатом познакомился затылком со стеной в грубой форме и с захватом крепкой ладони на своей шее.
Самое смешное и одновременно печальное, безнадёжное и рушащее все надежды, что может быть, - это тупик. Самый обыкновенный, выросший, казалось бы, прямо перед твоим носом, как будто из-под земли, неожиданный тупик.
Эйдан застонал, увидев перед собой безрадостную кирпичную стену в узком проулке, и ищущим взглядом забегал по выступам, по которым можно было бы перебраться, в поисках лестницы или на крайняк хоть каких-нибудь сваленных материалов. Ни-фи-га. Полный облом.
Холодная мерзкая дрожь пробежала по спине, когда два уперевшихся остриями в каменную кладку ножа при движении темноволосого человека вперёд прочертили лязгающие царапины. Зеленоволосый развернулся, чтобы быть лицом к лицу к Эштону, и в следующую секунду мимо просвистел пущеным снарядом кинжал, вгрызшись в стену над его левым плечом. Панк скосил глаза на дрогнувшую рукоятку и нервно скрипнул зубами. В него он не пустит, он знает, но само это ощущение, когда всё зависит только от точности руки того, первого... Нехило. Он бы тоже смог вогнать в стену и не поранить. Насильно "промахнуться".
Второй нож стрелой прочертил линию в воздухе и врезался в трещину между двумя кирпичами у правого уха Грифта. Какой никакой, а камень с души свалился, обнажив нервы и запоздалое осознание:
- Т-ты же мог?!..
Его придавили к стене, заставив оказаться в рамке из двух вбитых в стену ножей, и наклонились к его губам, перебравшись широкими ладонями на его бёдра и проскользнув под футболку на боках, выдавив себе в награду хриплый всхлип. Салатовые глаза хищно и удовлетворённо блеснули, заплескавшись теплом, и он вновь накрыл растресканными губами рот саб-лидера, обозначая финиш.
- Доигрался.
Довольно, опасно рокочет, хватаясь за нижние края пожарной лестницы, собираясь забраться на неё к тому, что завис на её середине, вовсе не затравленно, а с чувством неописуемого и нелогичного превосходства глядя сверху вниз на охотника. Загнавшего жертву? Поймавшего? Настигшего?
- Ой, да ну?
На узких губах пляшет улыбка, мужчина держится за ненадёжно прикреплённую лестницу, стоя к её перилам спиной, пока рыжий забирается наверх. Крис наклоняется вперёд, свешиваясь над любимым и над шестью метрами над землёй, вытягивая вцепленные в лестницу мёртвой хваткой руки, и проглатывает толчки настойчиво бьющегося где-то в горле и в животе сердца. Громкое запыхавшееся дыхание, грубое и жёсткое, фиксированное прижатие к холодному железу, вплотную контакт металла со спиной, только футболка является границей между, и горячее мощное тело спереди, на одну лесенку выше.
- Ты долго, - горячим шёпотом на его обветренные губы.
- Сдёрну тебя и выебу, бля... бегун хренов, - рык в прохладный рот, вжимаясь в тело любимого мужчины.
Серые глаза регистрируют ссадины и след удара, обещающий синяк, на лице Дитера.
- И с кем уже? - в голосе заметны тонкие ноты усталого обречённого принятия знакомого факта.
Рыжий морщится и отводит глаза, явно недовольно:
- Да ублюдок какой-то, качок белобрысый попался... он сам нарвался!
Дольх усмехается, выдыхая «ну-ну», и накрывает губы любимого охотника жадным, запыхавшимся и страстным поцелуем, неотрывно глядя в его глаза цвета летней листвы и читая в них такое же довольное переворачивание внутреннего рокота.
Карие глаза пробегаются по лицу блондина и останавливаются на красноречивой ссадине, потом проскальзывают по побитому вспотевшему телу в одной майке на торсе. Однако.
- Кого снёс, танк?
Карибу сжимает зубы.
- Урод какой-то рыжий, врезался нахрен, я на рефлексе, а он тоже не промах оказался... самоуверенный нахал тот ещё.
Крайм придушенно из-за сжимающей горло ладони фыркает, предполагая, насколько нужно быть нахальным, чтобы вывести из себя Шнайдера и даже получить от него. Впрочем, за примером далеко бегать не надо. Прямо вот здесь, с рукой на горле и прижатый к стене.
- Сильно ранен?
Это нормально: вести беседы, почти душа своего собеседника.
- Да царапина, Стэн.
- Где-то я уже это слышал...
- Верно, так что мы квиты. Так ты меня отпустишь или так и будешь прижим-м... - а конец слова пришлось закончить в рот светловолосого, сильной ладонью грубо проведшего вниз от горла к краю рубашки, дёрнувшего кареглазого отморозка к себе и заткнувшего своего раненого босса припечатывающим поцелуем.
5.5.2011