Мерно капает вдалеке вода. Размеренно вдалеке горит огонь. По левую сторону чёрного пространства, лишь произвольно поделённого надвое, частокол из зубчатых копий шипованных деревьев, образующих нечто вроде клетки на ночь для свободной области круга в центре. По правую сторону - переплетение стальных прутьев с шипами на металле, образующих своей формой раму широкого квадрата на ночь. Длинные цепи, вбитые в центр чёрного ничто. Две.
Первый конец его цепи - в центре круга, второй - на левой руке.
Первый конец его цепи - в центре квадрата, второй - на правой руке.
Хорошо, что не на шее. С этим им повезло.
По рамке частокола из деревьев распространяется огонь, и рыжие языки пожирают сухое и влажное дерево с треском и шипением, уничтожая ограду полностью, когда открываются синие глаза.
По стальным шипам протекает вода с тихим журчанием, заставляя металл ржаветь и превращаться в прах цвета огня, когда открываются салатовые глаза.
Рыжеволосый принимает сидячее положение, свесив руки с колен и привычно уставившись вперёд на расположенного в пятидесяти метрах от него второго.
Светловолосый лежит на спине головой к другому, запрокинув одну ногу на ногу и глядя на того, с цепью на левой руке.
- Гомо сапиенс сапиенс.
- Гуманоид.
- В общем, ладилась нелегко-о дружба пламени с мотылько-ом...
- Ублюдок.
- Он её неси-ильно, но обжё-ёг...
- Дебил.
- А он..а недолго, но любила.
У первого нет махаона на лице, у второго свой собственный цвет волос и глаз. В кои-то веки между ними нет никакой собственной защиты. Только расстояние и цепи.
Они могут приблизиться друг к другу, и между ними будет расстояние в пять метров. Коснуться друг друга нереально.
Один должен быть рад этому. Он грызёт цепь и бросается вперёд, но расстояние всё так же жестоко.
Второй этому категорически не рад, но ему привычнее. Когда ты бросаешься, а тебя что-то останавливает. В грубой и жёсткой форме.
Иногда светловолосый походит ко второму, насколько позволяет цепь, и, засунув руки в карманы, смотрит на синеглазого, наклонив голову набок. Порой рыжеволосый подходит к салатовоглазому и смотрит на него, но, когда тот улыбается, сощурившись и глянув на него, сжимает кулаки, сплёвывает и отходит в сторону.
В то время, когда за их спинами бушует огонь и беснуется вода, они носятся по кругу, стреляя в друг друга взглядами, полными ненависти, они грызутся и рычат, но друг до друга достать не могут. У одного - ломка и пальцы, дрожащие в желании взять его. У другого - ярость и клокочущее в груди пламя с необходимостью убить того, кто перечеркнул ему всю жизнь с самого первого своего появления.
В то время, когда падение капель воды и треск огня неслышны, они смотрят в то чёрное пространство, что над ними. Первый грызёт нижнюю губу и запрокидывает руки за голову. Второй кусает верхнюю губу и хмуро смотрит в ничто, раскинув руки по сторонам.
Они пытались ложиться и дотянуться друг до друга хотя бы кончиками пальцев, но не хватало совсем чуть-чуть. Тот, что с короткими волосами, шутил, что неплохо было бы рыжему отрастить волосы ещё длиннее, тогда он смог бы их перебирать ему и, возможно, заплетать косички. Его послали нахуй и уползли в свой круг, по диаметру которого тут же вырос частокол. Второй шёпотом сматерился, горько улыбнулся, следя взглядом за переплетением ветвей, скрывающих фигуру того, и поднялся на ноги, принявшись мерить ногами чёрное пространство.
Правая рука ныла, левая горела. Оба уже приняли эти ощущения и свыклись с ними, так что отбери их у них - и будет что-то не то.
Чёрное бестемпературное ничто, то единственно правильное положение дел, которое предназначено только для них. То место, где они видят друг друга, ловят запахи друг друга, но контактировать им запрещено и невозможно. То, как и должно было бы быть, если бы не противоположная тому реальность. Один страшный сон на двоих. Сон, в котором всё правильно. Сон, который скоро закончится, чтобы потом присниться им вновь и не сбыться никогда.
24.04.2011