Мы за трудное счастье благодарны судьбе

               
                Судьба – царь над всеми и всем, ветер,
                от которого никто и никуда не может убежать.
                Древний Иран

Эта часть истории Валентины Ефимовой началась, когда
она еще училась в школе. В 1954 году, после пленума
ЦК КПСС, в языке газет и радио, а потом и у всех на
устах появилось новое слово: «Целина». Партия
призывала людей на освоение земель Казахстана,
Сибири, Урала, Поволжья и Северного Кавказа —
земель.
И они, девятиклассники школы 17 города Краматорска,
на своем комсомольском собрании твердо решили после
получения аттестата зрелости всем классом поехать на
целину.
 Поначалу брали только мужчин, но в 1958 году стало
понятно, что нужны еще и женщины.
— Валя, ты слышала? Объявили комсомольский набор на
целину, с Донбасса — 800 девушек!
— А от нашего города?   — Сорок.
Узнав о наборе в январе 1959 года, Валентина почти
не колебалась и сразу подала заявление. «Смелая ты,
Валюша!» — завидовали подруги. Но мало быть смелой —
надо еще пройти по конкурсу, желающих на эти сорок
мест были более трех тысяч.
— Валентина Ефимова... Вот вы подали заявление, но
ведь вы учитесь! Как планируете продолжать обучение?
— Заочно!
По анкете девушки вопросов не возникло, и
комсомольская путевка тут же Вале была гарантирована.
Проводы на целину... Тогда были похожи на проводы
ребят в армию, но гораздо веселее. На дворе Ефимовых
с пяти вечера начали собираться все девчата и парни,
с кем Валя дружила в школе, в институте на вечернем
отделении, на работе. В руках у ребят немедленно
образовались баян и гитара. Погода — на редкость
теплая, украинская весна в самом разгаре.
          Поперек двора — столы с легким вином, со
сладостями и фруктами. Небогаты Ефимовы, но праздник
есть праздник, гостей уважь хоть бы и на последние
деньги. И завился вечер — песнями, танцами...
Сколько говорили о Вале! Какая она смелая, ведь
когда-то мечтали всем классом отправиться на целину,
но рискнула только она, Валя Ефимова. Вспоминали,
какая она была в классе, как всем помогала,
насколько трудолюбива на работе... Больше всего
грустили однокашники по институту — кто же им
теперь, без Вали, поможет с Курсовыми?
 Поезд в Донецк отходил поздно, в 23:30 —
гуляли до самого вокзала, в вагон Валю посадили с
песнями и плясками.
— Ребята, в армию друзей отправляете? А где же ваши
новобранцы?
— Так вот же! Не в армию — на целину девушку
провожаем!
Так пассажиры на вокзале узнали, что комсомолки едут
на целину.
В Донецк поезд пришел под утро. Девушки вышли на
привокзальную площадь и замерли от удивления. Она
была украшена не хуже, чем на Первомай, а было еще
только седьмое апреля 1959 года. На площади
готовились провожать на целину комсомолок всей
области. Играл военный духовой оркестр, везде были
красные флаги, кто-то танцевал; с каждой минутой на
площадь прибывали все новые и новые нарядно одетые
люди.
— Девчата, что стоите, давайте быстрее в центр,
туда, к трибуне! — подбежал парень с красной повязкой
на рукаве, из организаторов. — Комсомольские путевки
вручать будут!
На трибуне появились люди в шляпах — партийное и
комсомольское областное начальство. Ведущий называл
города и фамилии  целинниц. Они поднимались на сцену
и получали документы; играл бравурный марш...
— Валентина Ефимова, город Краматорск!
Ну, вот и Валина очередь… Узкие ступеньки на сцену,
яркий солнечный свет, кто-то жмет руку, вручает
документ... Сердце Валино бьется так же сильно, как
два года назад, когда получали аттестат зрелости.
Вроде бы вчера это было, а вроде бы и вечность назад.
— Теперь ждать нечего, красавицы, вперед! — еще один
бодрый распорядитель подгоняет девушек.
 — Ефимова Валентина— седьмой вагон!
Долго еще девушки рассаживаются по местам,
рассовывают по багажным полкам свои невеликие
пожитки. Долго еще паровоз пыхтит, разводя пары — но
вот поезд, весь украшен транспарантами, цветами
искусственными, шарами, флажками, под звуки оркестра
тронулся.
Седьмой вагон весь звенел девичьими голосами,
Соседками Вали оказались девушки-целинницы из
Краматорска, Славянска, Дружковки. Праздник как
будто продолжался, о новой жизни было еще толком
ничего не известно. Зато пока — на каждой большой
станции — их встречали цветами и музыкой, женщины
приносили горячие пирожки. Девушек приветствовали;
наверное, впервые в жизни они чувствовали на себе
такое радостное внимание людей. Никто из них не
сомневался: такой радостной и будет их новая жизнь.
Валя стояла у окна вагона.
Вдоль полотна дороги появились белые точки первых
весенних цветов.
— Девчата, смотрите! Вдоль шпал расцвели подснежники!
Девушки бросились к окнам, они не могли скрыть
радости: белые, лиловые подснежники кружили в
бесконечном весеннем танце.
Но вот еще одна станция, на сей раз совсем
небольшая. На перроне девушек угощают пирогами,
вареной картошкой с солеными огурчиками...

Валя выглянула из окошка вагона — и еле успела
поймать букет подснежников. Потом взглянула, кто
бросил — ничего парень, симпатичный.
— Девушка, это тебе на счастье!
Поставила цветы на столик. Подруги смеялись: «Ну
все, Валюша, скоро замуж выйдешь!»
— Да нет, дорогие, в моих планах в ближайшее время
замужество не значится!

Но вот уже под колесами — Казахстан. Скоро место
назначения. Вокруг, сколько ни смотри из окон, —
необъятная печальная пустыня, местами виднеется еще
не растаявший снег. За окнами вагона серо и мрачно;
ветер воет так, что, кажется, стены вагона ему не
помеха...
Вот и конечная: станция Кзыл-ту, Кокчетавской
области. Крохотная станция, окруженная степным
безбрежьем. Вблизи — никакого жилища, только где-то
у горизонта виднеется какое-то неприглядное низкое
строение.
На календаре было пятнадцатое апреля. Поезд никто не
встречал. Праздники прошли, а с ними и приподнятое
настроение: девушек настигли будни.
Серый цвет и сумрак — таковы краски апрельского утра
в Казахстане, если это, конечно, можно назвать
красками. Девушки ждали час, другой; ветер
пронизывал до костей, не спасала никакая одежда.
Наконец, вдалеке показались грузовики — один,
второй, за ними трактора с огромными санями. Целая
колонна.
— Грузитесь, грузитесь! — кричат из кабин. — Время
дорого!
А девчата и сами рады быстрее: хоть как-то согреться
посреди степи. Смеха и веселья, которые царили в
поезде все эти десять дней, как не бывало... Пока
грузились и ехали, провожатые распределяли девушек
по совхозам.
Почти весь седьмой вагон попал в ближайший к станции
— всего-то пятнадцать километров — совхоз
«Толбухинский». «Это, девчата, совхоз передовой,
лучший в области! — хвастался водитель. — В
пятьдесят шестом году был организован, когда сюда
целинники приехали. Директор — золотой человек,
Моргун Федор Трофимыч!»
Пересадка, снова на сани; время, между тем, уже к
обеду. Проглянуло солнце, да и ветер начал стихать,
но все-таки у приезжих зуб на зуб не попадает.
Прошло еще три часа — и прибыли в совхозный стан,
распределились по дворам.
 
— Валентина Ефимова, куда же тебя, такую
маленькую... К Нерингам, вот! Там семья хорошая,
подкормят: работа-то тяжелая предстоит!
Неринги были немцы, депортированные с Волги далеко
до  войны. Немцы да казахи — вот все коренное
население усадьбы. У Нерингов — теплый дом, четверо
детей, добрая хозяйка тетя Шура.
Обычно говорят про русское гостеприимство — ну так
немецкое, оказалось совсем не хуже...
— Трудненько придется, — в первый же вечер покачала
головой тетя Шура.
— За работу поставят прямо завтра. Тут пока холодно,
в степи-то. Но пара недель — и будет сразу лето,
весны в Казахстане почти не бывает.
В мае — сухо, земля трескается, а зато в конце июня
ливни с грозами такие, что, хоть беги! Но ничего,
живем, и ты будешь жить и радоваться! А уж работы
тут — непочатый край...
Поселили Валю в угловую маленькую комнатку.
Кроватка, белоснежная, тумбочка, табуретка. Стены
беленькие. Всё очень аккуратно.
Она была приятно удивлена такому приёму. Ей сразу
предоставили возможность покупаться, покормили
вкусным ужином.Познакомилась она с их детками.
Вале показалась, что она, после длительной дороги
попала в РАЙ.Особенно на неё приятно подействовало
утро. Валя проснулась от неимоверного запаха
свежеиспечённого хлеба. Пьянящий запах. От умиления
она открыла глаза. На тумбочке стояла чашка парного
молока. Вкус парного молока со свежеиспечённым хлебом
вообще забыть невозможно.
Каждое утро, пока она жила у добрейшей души тёти
Шуры Неринг,  пила парное молочко со свежеиспечённым
хлебом. Доброту этой многодетной семьи забыть нельзя!
По бригадам распределили еще до ночи. Валентина
вместе с еще двумя девушками — Лидой и Розой —
попала во вторую бригаду, к Григорию Афанасьевичу
Тютюннику. Родом был он из Украины, работал в
совхозе с 1956 года вместе со своими сыновьями и
племянником, которые также приехали сюда по
комсомольским путевкам.
— Значит, вы, девчата, поедете в бригадный стан, это
километров десять отсюда, — скомандовал Григорий
Афанасьевич. — Поселитесь  в «бескозырке» — ну,
увидите сами.
«Бескозыркой», оказывается, называлась глиняная
мазанка без пологой крыши.  Вообще-то это была
бригадная столовая, на второй половине которой жила
повариха. К ней-то подселили Валю и Лиду. Роза —
золотая медалистка из Дружковки, дочка обеспеченных
родителей — оказалась в палатке.
— Ну, ничего! — усмехнулась, — я затем сюда и ехала,
чтобы справляться с любыми трудностями. Нет преград
для советского человека, да, девчата?
Над степью еще выл холодный ветер, но земля с каждым
днем теплела, готовясь вновь принять в себя хлебные
зерна. «Посевная» — это значит, что весь совхоз
работает от зари до заката. Пятнадцать часов в день
за сеялкой, без выходных — надо успеть засеять
бескрайние распаханные земли. Там, где еще недавно
была лишь степь, возникали поля, и люди радовались:
бесприютный пейзаж оживлялся, превращаясь в творение
рук человеческих. Валя, работая, почти не
чувствовала усталости: сказывалась закалка,
полученная в детстве, и тяжкий физический труд после
школы. Мечталось только поскорее увидеть первый
урожай.
Стойких, не унывающих девушек целинники признали
сразу. Относились к ним с пониманием, помогали, если
что не так, и заходили иногда в гости.
После посевной большая часть бригады вернулась в
совхозный стан. А земля вскоре отблагодарила
сеятелей дружными входами ростков пшеницы. Скоро
всходы превратились в метелки. На глазах пшеница
зрела, колос становился упругим, бусинки зерна
твердели. И вновь горячая пора: одним механизаторам
готовиться к уборочной страде, другим продолжать
вспахивать новые целинные земли. Иногда целый день
приходилось провести голодными, — какие там полевые
кухни, некогда!
И все-таки работали безотказно, хотя многие из ребят
раньше с трудностями не сталкивались.
Второй бригаде дали несколько жилых вагончиков.
«Шикарно!» — завидовали товарищи из других бригад: в
вагончике было сухо, а между двумя жилыми
«половинками» отлично вставала буржуйка. За едой — в
столовую: дешево, но и качество соответствовало цене.
Валю снова подкармливала добрая тетя Шура.
А вот и первая зарплата. Девчата получали по тем
временам мизерные 600 рублей в месяц, механизаторы
чуть больше. Валя откладывала 300-400 рублей с
каждой получки и отправляла домой, маме.
— Поправляешься на глазах! Хорошеешь не по дням, а
по часам! — радовалась тетя Шура.
— Главное — успокоилась, — тихо призналась
Валентина. — Не так тревожно, как дома было...
Первое казахстанское лето выдалось не таким жарким,
как бывает обычно. Из бескрайней степи дул легкий
ветерок, под которым ковыль серебряными нитями будто
бы вышивали замысловатый узор на зеленой траве. В
свободное время Валя любила смотреть из окошка
вагончика, как волнуется степь: она представляла,
что где-то недалеко колышется безбрежное море;
бирюзовые волны несутся, омывая золотые песчаные
берега. Она вглядывалась вдаль, приучая глаза к
горизонту. Как все-таки прекрасна, как разнообразна
жизнь! Как же хочется дышать, бежать, видеть и
слышать весь мир в такие моменты!
По вечерам Валентина бывала у Нерингов: они всегда
встречали девушку приветливо, угощали чем-нибудь
вкусненьким.
— Настоящее ты, Валюша, наливное яблочко, — довольно
говорила тетя Шура. — От тебя исходит лучезарное
тепло, как от солнышка, а голосок становится
звонким, как колокольчик.
Так и осталась Валя «Колокольчиком»: дети тети Шуры,
подружившиеся с ней как с сестренкой, иначе ее и не
называли. А в бригаде звали, похоже — «Звоночек».
Наверное, из-за голоса, который звенел на весь стан,
как только появлялась Валя. К ней оборачивались и
парни, и девушки.
В бригаде Валя чувствовала себя совершенно свободно
и всегда была в центре внимания, как и в школе.
— Колокольчик ты наш, заходи почаще, — провожали
Валю по вечерам тетя Шура и ее ребята. — Нам так
нравится с тобой общаться, слушать твои сказки! Если
что-нибудь тебе понадобится, ты не стесняйся!
— Спасибо вам, — краснела девушка, — да чем же я
заслужила? Сердечное вам спасибо за все!
С зеркалами в степи было сложно, поэтому увидеть
свое изображение Вале удавалось редко. Но по
взглядам многих молодых людей вокруг можно было не
сомневаться — Валя Ефимова расцвела. Голос девушки и
вправду звенел на всю бригаду — от счастья, от
прилива сил, от того, что ее новая жизнь была не в
пример прежней: надежней и спокойней. Что с того,
что приходилось много работать? Валя никогда не
боялась труда.
 В конце июля поля стали такие красивые — глаз не
оторвать. На засеянных участках уже разливался
необъятный пшеничный океан. Ветерок, как ястреб,
кружил над зеленым полем пшеницы; колосья, налитые
зерном, не хотели подчиняться, выгибались бирюзовыми
волнами, выпрямлялись, вставали стройными рядами, но
ветер ни на минуту не оставлял их. Стебельки
поворачивали свои головы, и, казалось, вот-вот волны
поднимутся и выйдут из берегов. Солнце сверху
золотило их; девушки смотрели на живое поле,
созданное своими руками, и чувство восторга и
торжества наполняло их сердца. Многим вспоминались в
такие минуты бессонные ночи, споры, первые костры в
степи и первые борозды. Девушки считали, что видеть
свой труд — ни с чем несравнимое блаженство. Может
быть, именно оно помогало комсомольцам стиснуть зубы
и не возмущаться, а работать, чтобы, в конце концов
увидеть главную свою награду — огромный урожай...
Начиналась уборочная страда — самое благодарное
время в целинной жизни. Приехало много
командировочных: студенты, солдаты с машинами и
комбайнами. Повсюду шествовал праздник, слышалась
музыка. Каждый парень-механизатор был спасителем и
героем, ребята все время торопили девушек и сами
старались без потерь доставить урожай.
Целый день над полем слышался звонкий смех девчат и
бравые реплики парней. Каждый юноша при
виде красивой девушки начинал источать комплименты,
как скошенные травы свой аромат.
На время уборочной страды Валентина Ефимова была
назначена учетчицей. Урожай был высокий; машин не
хватало, а те, что были, разгружались, казалось,
очень медленно. Валентине запомнился один из ясных
осенних дней. Вот сотни автомашин, загруженных
зерном, стоят возле пункта временного
зернохранилища, среди рыжей, выгоревшей степи на
окраине поселка. Хвост растянулся больше чем на
километр, сам приемный пункт — как кишащий
муравейник.
Погода стояла ясная, повсюду было зерно — его
отвозили вереницы машин до пункта приема. Поля
постепенно освобождались от урожая, а настроение у
всех боевое и радостное. Валя стояла на приемке, и
ей было чуть-чуть грустно. Если бы она могла, она бы
дала пшенице постоять еще немного, чтобы все вдоволь
налюбовались своим трудом. А сейчас поле теряло
первоначальную красоту. Трактора и комбайны, с
высоты птичьего полета похожие на черных жуков,
утопали в этом пшеничном величии, и с каждым днем
оно превращалось в плешь, которая поглощала все
больше и больше пространства.
Десятка два девушек насыпали зерно в мешки, и
грузчики исчезали с ними в низеньких
мазанках-складах, куда ссыпали семенное зерно. Как
медленно! — поморщилась Валя. Пробралась через
заторы машин к девушкам и своим звонким голосом
крикнула:
— А ну, ребята, кто смелый! Подходите, помогайте
девушкам разгружать машины. И время побежит быстрее,
и невесту себе выберете. Посмотрите, какие красавицы
работают!
И действительно, ребята-водители вышли из своих
машин и начали дружно помогать девчатам. Разгрузка
пошла веселее и быстрее. Пшеницу в бригаде убрали
полностью, но на токах она оставалась еще долго.
Высокие горы зерна лежали среди полей; юноши и
девушки, уставшие от монотонной работы,
развлекались: пели песни, рассказывали анекдоты,
чтобы как-нибудь отвлечься от жаркого солнца,
которое как будто сверху наблюдало за их работой и
подгоняло своими золотыми стрелами-лучами... Порой
от солнечного удара девушки падали в обморок.
 Со всех окрестностей на тока прилетали
птицы; они давно перестали бояться людей, сытые и
важные.
После уборочной страды все быстро разъехались;
некоторые девушки и парни отправились в бесплатный
отпуск, да так и не вернулись. Почему — понятно:
жизнь здесь опасная, работа тяжелая, а платили самую
малость..
Оставались только настоящие герои, которые выдержали
все трудности быта и изнурительного труда.

В январе дали первый отпуск. Валентина приехала
домой, и домашние едва узнали ее, настолько она
похорошела, поправилась, посвежела...
— Как наливное яблочко! — дивились соседи. — И
глазки засияли! Целина тебе, Валюша, явно на пользу
пошла!
Уезжая обратно, Валя везла документы, которые
забрала из индустриального института. Решила
переводиться в Омскую сельскохозяйственную академию.
Вскоре после возвращения в совхоз представился и
случай попасть в Омск. Туда отправляли машину —
«ЗИЛ» с прицепом — за стройматериалами. Григорий
Афанасьевич договорился с водителем, и тот был готов
взять Валю попутчицей.
— А кто этот водитель? — поинтересовалась девушка.
— Не волнуйся, наш Звоночек, это степенный,
серьезный человек, да притом член партии и женатый.
Тебя довезет туда и обратно в сохранности, только
теплее одевайся, дорога длинная.
Ранним утром они выехали в Омск по наезженной
дороге. Через пару часов, глядя вдаль, Валя заметила
белое облачко, которое приняла за отдаленный холмик.
Водитель покачал головой:
— Облачко предвещает буран. Но я надеялся до
непогоды добраться до Северной станицы на границе с
Омской областью.
Ветер, между тем, становился сильнее; облачко
превратилось в белую тучу, которая тяжело
поднималась и росла, и постепенно заполонила небо. В
точности как у Пушкина: пошел мелкий снег, и вдруг
повалил хлопьями. Ветер завыл, началась метель. В
одно мгновение темное небо смешалось со снежным
морем. Грузовик, как игрушку, развернуло поперек
дороги.
— Лучше здесь остановиться да переждать, —
нахмурился водитель. — Быть может, буран скоро
стихнет, тогда поедем дальше.
Вокруг бушевала однородная серо-снежная масса.
Иногда в ней, как изюминки в булке, были видны
огоньки, но это, скажем прямо, были плохие новости:
значит, по степи рыщут еще и волки. Шофер был
совершенно спокоен, и, глядя на него, Валя тоже
кое-как сохраняла хладнокровие. Одно было плохо:
холод пронизывал кабину, она заледенела.
Но вот наконец-то встречная машина, которая
двигалась к ним. «Вставайте!» — Валя разбудила
водителя, тот вышел на дорогу. Их с трудом вытянули
с обочины: машина полностью погрузилась в сугроб.
 — Недалеко есть казахская юрта, — сказал на
прощание встречный водитель, — там живут добрые
люди, сможете отдохнуть у них и погреться.
Негласный закон целины — никого не оставлять в
дороге без помощи. Никогда не знаешь, вдруг завтра
помощь понадобится и тебе? «ЗИЛ» быстро добрался до
юрты; было уже далеко за полночь.

— Деточка, да как же ты так, поехала в такую дорогу
плохо одетая... — хлопотала пожилая казашка,
маленькая и быстрая. — Сейчас мы тебя обогреем,
рученьки твои и ноженьки окоченели. Давай помогу
снять одежду, вижу, твои пальчики тебя не слушают.
Семья оказалась действительно доброй и радушной. И
как же вовремя попалась путникам эта юрта — когда
Валя уже не чувствовала ни рук, ни ног. Девушку
положили рядом с печью, смазали все тело каким-то
жиром и закутали в шерстяное одеяло, напоили горячим
кумысом. Стало сильно знобить.
 — Ничего, хорошо, не бойся, — говорила бабушка, —
это холод из тебя выходит!
В юрте пришлось пробыть целый день — девушка
чувствовала себя все еще неважно, а потом поехали
дальше. Вот и Омск с его деревянным кружевом
старинных домиков и гигантским мостом через Иртыш.
Вот и сельскохозяйственный институт — документы у
Ефимовой Валентины приняли и даже зачли все экзамены
и зачеты, сданные в Краматорске. А потом — в
обратную дорогу, которая на этот раз обошлась без
происшествий.

— Пока ты, Валюша, ездила, — подруга выглядела
сияющей, была одета и причесана тщательнее обычного,
— сюда прибыли ребята из Молдавии, после училищ.
Много симпатичных, рослых и мужественных юношей!
— Ну, что ты, Лидонька, какая мне разница, —
рассмеялась Валя. — Сейчас не до них. Я буду
учиться, так что тебе больше достанется.
Через пару дней Лида все-таки уговорила подругу
пойти с ней на танцы. Клуб, если так можно его
назвать, располагался в центре совхоза, в
«бескозырке». Играла музыка, танцевали фокстрот;
молодежи было много, в основном парни. Окинув
взглядом танцующих, где-то в дальнем углу Валя
заметила пару карих глаз, устремленных в ее сторону.
В этот момент в ее душе возникло какое-то незнакомое
чувство. С кем бы она ни танцевала, постоянно
ощущала на себе этот взгляд. Не успев предупредить
подругу, она убежала домой.
 — Валюша, Звоночек наш, — говорила наутро Лида, —
вчера ты ушла по-английски, не попрощавшись, а о
тебе спрашивал очень симпатичный парень. Я
пообещала, что сегодня мы придем вдвоем!
На танцы Валя пошла только через день. Ее уже ждали.
Заиграла музыка, звучал вальс, ее любимый танец.
Кудрявый черноволосый юноша пригласил Валю. Отказать
ему она не посмела, и они легко закружилась в
вальсе. Танцевал он безупречно. Многие девушки и
юноши расступились и любовались этой парой.
— Вы что-то позавчера очень рано ушли с танцев? —
спросил, будто бы невзначай.
— Да, я не особенно люблю ходить на подобные
мероприятия.
Еще несколько туров, вальс все не кончается...
— Разрешите, Валя, вас сегодня проводить домой?
Удивленно вскинула бровь, почти обиделась...
— А разве мы с вами знакомы?
— Простите, меня зовут Алексей, а вас я уже знаю —
Валентина. Так вы разрешите проводить вас?
— Я не думаю, что это удобно, тем более я живу рядом.
Вот и музыке конец. Валя нашла Лиду и вместе с ней
вышла на улицу. Увидев, что Алёша замешкался,
убежала домой.
Назавтра, подходя к стану бригады, Валя странно себя
почувствовала. Что это? Сердце стучит, сильно. Вот
ребята возятся с тракторами — готовят к посевной.
«Звоночек наш идет!» — крикнул кто-то.
Алёша, ну конечно же, он тоже здесь. Жгучие карие
глаза пристально смотрят на нее, никого не
стесняясь. От взгляда — по всему телу дрожь и
теплота. Впервые такое ощущение. Поздоровалась
кивком головы, зашла в вагончик. Стук в дверь —
входит, конечно, он:
— Можно попить?
— Конечно, — Лида подает ему кружку.
Выпил залпом — и все-таки не выдержал, обернулся.
— Валя, я сегодня зайду за вами, не возражаете?
Приглашаю вас в кино.
— А вы знаете, где я живу?— Знаю.
— Ну, хорошо, заходите.
Пришел, конечно; в дом к тете Шуре заходить не стал,
ждал у калитки...
Стали дружить, со временем перешли на «ты». Потом
Валя начала понимать: это любовь, с первого взгляда,
светлая и чистая.
— Какой, Валюша, у тебя приятный молодой человек, вы
очень друг другу подходите, — одобряла тетя Шура.
Валентина действительно безумно полюбила Алексея.
Первая её любовь. Они были парой во всех отношениях.
Он работал всегда с огоньком, считался лучшим
трактористом в бригаде и по всему совхозу. Каждые
десять дней подводились итоги по количеству
вспаханных земель, и он всегда побеждал. На его
тракторе постоянно красовался флажок. Валя тоже ему
была под стать. Она слыла хорошей хозяйкой в
бригаде, как его, так и ее многие любили, и все
признавали, что они великолепная пара.
Алёшу она чувствовала на большом расстоянии, даже не
видя его. Мистика, необъяснимая, но обычная для
влюбленных... Как-то Валя шла в администрацию
совхоза, и вдруг у нее учащенно забилось сердце. Он
где-то рядом? Обернулась и увидела, что Алексей
действительно бежит за ней.
Часто они ездили в кабине его трактора — поздним
вечером, даже ночью. Он — негромко пел своим
бархатным голосом, она — щебетала ему обо всем, что
знала. В такие моменты они ни о чем не думали,
просто наслаждались присутствием друг друга. В общем
— были счастливы...
Однако, одно смущало: Алёша,  был ужасно ревнивым,
но сам по натуре был общительным, веселым... Душа
компании, постоянно девушки вокруг. Не хотелось бы,
после замужества  с ним, страдать от его измен.
Примерно в этот же период Валентина почему-то
обратила внимание еще на одного юношу из второй
бригады.
 Угрюмый, молчаливый, высокий, светловолосый
парень чем-то отличался от других ребят. Он выглядел
гораздо старше своего возраста, но в нем
чувствовалась какая-то особая внутренняя сила. Ему
почему-тоне везло,часто ломался его трактор. Казалось,
он и старался работать хорошо, но удача обходила его
стороной. Вале жаль было его, хотелось чем-нибудь
помочь. Думала, что он сирота, было ощущение, что он
рос без любви и ласки. Она сразу запомнила его имя
—Кирилл Банару.
Однажды к Валентине подошел бригадир: нужна повариха
в сенокосной бригаде, это почти 180 километров от
совхоза. Готовить на двадцать ребят, а то они там
голодают. — Конечно! — согласилась Валя. И тихо,
чтобы никто не услышал, добавила: — Хоть на время
куда-нибудь скрыться(так как она повздорила с
Алексеем)
Быстрым шагом пошла в сторону конторы совхоза.
Бежать, хоть куда-то. Навстречу — парень в белой
рубахе и кепке. Присмотрелась: Кирилл Банару.
— Хоть бы и за него замуж. А что?..
И сразу же стало не по себе, все тело заморозил
какой-то страх. Несколько секунд Валя стояла, как
вкопанная, не могла двинуться с места. Потом взяла
себя в руки и пошла навстречу парню. «Привет!» —
поздоровались почти одновременно. И как будто
схлынуло наваждение. Пошла дальше и больше об этом
не думала. Так как они с Кириллом были совершенно
разные; да и боялась Валя его холодного взгляда,
леденящего душу.
— Валя, быстрее, машина на сенокосную бригаду
уходит, загружайся!
Ранним утром вынесла вещи и забралась в кузов: в
кабину не захотелось. Погода — тихая, как по заказу.
Вот проехали мимо тракторов, возле которых стояли
ребята. И он — Алексей, конечно, тут же. Смотрит
пристально... Валя слегка помахала ему платочком —
что-то сердце тревожно замирало: а что, если она
расстается с любимым навсегда, невольно думала она.
Но вот и сенокосная бригада — в четырех часах пути
на машине. Вот «дом» — маленькая палатка. Вот
полевая кухня, на которой надо готовить еду. Вот и
продукты: их мало, а хлеба нет вообще.
— Как же — хлеборобы и без хлеба?..
— Ну вот так! Нет как нет! Вон там, в километре —
видишь юрты? Казахи живут. Попробуй у них купить чего.
Пошла знакомиться. Оказалось, не все казахи добрые и
приветливые...
— Нам ваши деньги не нужны, — отрезала казашка. —
Но, если что-нибудь путное дашь, тогда буду
продавать вам продукты, в том числе и хлеб.
— А что же вам нужно? — тихо спросила Валя.
Казашка — не поймешь, улыбаясь,показала на шею
девушки.— Вот этот кулон дай.
Золотой кулон с лунным камнем на золотой цепочке,
мамин подарок. Память, ниточка из детства... Мама...
И тут же в ушах — мамины слова: «Валюша, никогда не
оставляй человека в беде, отдай последнее, если
сможешь помочь!» А сейчас на ее плечах было двадцать
парней, которые много работали, чтоб заготовить на
зиму сено для животных.
— Недолго думая, Валя сняла с себя кулон –возьмите...
Так в бригаде начали появляться хлеб, рис, лук, мясо
и жиры; от денег, как оказалось, казахи тоже не
отказывались. Валентина была рада, что могла вкусно
кормить ребят, они всегда хвалили ее обеды. Никто из
работников так и не узнал, что ей пришлось отдать
все ценное, что у нее на этот момент было. Ушло и
красивое платье с белоснежной расшитой манишкой, и
новый ватный матрац — еще один мамин подарок....
Ночью пошел дождь, началась гроза, к тому же
поднялся большой ветер. В одну из больших палаток
попала шаровая молния.Одна палатка загорелось, ребята
выбежали, стали все палатки переносить дальше от
пожара. «Быстро, быстро, заноси, взяли, раз, два!» В
первую очередь перенесли подальше Валину палатку и
вспахали вокруг нее. К счастью, большого пожара не
случилось, и самое главное — никто не пострадал.— А
через пару недель все возвращались в бригадный стан.
Валя на сей раз ехала в кабине трактора. Когда
выезжали, накрапывал дождь, к полудню превратившийся
в ливень. Вода хлестала, как из тысячи открытых
кранов; ветер разрывал серые полосы воды, бил по
стеклам кабины. Началась гроза; в капот трактора
внезапно ударила шаровая молния: стальной конь
заурчал и зафыркал, вставая на дыбы. «Вот и настал
для нас “конец света”» — успела подумать Валя.
— Спокойно! — Василек, опытный парень-тракторист из
Белоруссии, успел справиться с управлением и
поставил трактор на гусеницы. Подождали несколько
минут, затем поехали дальше.
Родной вагончик, подруги, горячий чай... Роза молча,
потупив глаза, передает Вале записку:
«Валя, любовь моя!
Ты знаешь о моих чувствах к тебе, и я уверен, что
это взаимно. Не понимаю, зачем ты уехала, зачем
оставила меня без надежды. Но это твой выбор. Я знаю
одно — ни я, ни ты друг без друга не будем
счастливы. Такая любовь бывает только раз в жизни.
Прощай. Алексей»
Только сейчас Валя поняла, что произошло.. Больше
она не увидит Алёшу,  не заглянет в эти родные,
любимые глаза, не обнимет его… И не будет больше
ночей в степи и разговоров обо всем на свете, не
услышит его бархатный голос, от которого сердце
замирало. Теперь ей казалось, что она умерла. Вдруг
стало все безразлично — и целина, и ребята, и степь,
и семья, и весь мир. Она жалела только, что конец
света не наступил, и весь этот безумный,
бессмысленный мир навязчиво, как кошмар,
продолжал существовать. На время уборочной страды
Валю назначили главным поваром бригады — «помогли»
ребята с сенокоса, прославив ее кулинарное искусство
на всю целину. «Главный повар» означает, что
готовить нужно не на двадцать человек, а на триста.
Валентине ничего не хотелось делать, но отказывать
бригадиру было неудобно, пришлось согласиться.
Среди ребят Валя по-прежнему пользовалась успехом,
но ей было все равно. Постоянно маячил и Кирилл, но
он был сдержан, ненавязчив.
На душе было неописуемо отвратительно. Но суровая
школа жизни научила ее всегда улыбаться, не
показывать виду, что что-то не так. Это, безусловно,
выручало девушку. В основном бригадном стане вновь
стало людно. Урожай,как и в прошлом году, был
высоким. Но если для трактористов это был настоящий
праздник, то для главного повара бригады настали
самые тяжелые и безотрадные дни на целине. Триста
человек из бригады плюс командированные, в том числе
с Ленинградской фабрики «Скороход», — вот какая
тяжесть легла  на хрупкие  плечи Вали. Однако она
относилась к этому совершенно спокойно, а вернее
будет сказать — равнодушно, с автоматизмом. Вскоре к
ней приставили двух помощниц.
Кирилл Банару тоже помогал, причем помощь всегда
была как нельзя кстати. Он приходил глухой ночью,
когда к шести утра нужно было уже не только
растопить печь, но и приготовить завтрак. Кирилл
топил печь, не давал огню погаснуть и спал в эти
ночи не больше 2-3 часов, как и Валентина. А утром
садился в комбайн и работал до заката.
Однажды они прогуливались вдвоем по бригадному стану
— дальше ходить с этим человеком Валя не
осмеливалась. Кирилл был задумчив, долго молчал,
угрюмо смотрел под ноги и вдруг неожиданно выпалил:
— Валя, выходи за меня замуж!
Но, несмотря на все ее безразличие к происходящему
вокруг, эти слова подействовали на Валентину, как
гром средь ясного неба. Собравшись с мыслями, она
произнесла:
— Кирилл, я не могу принять Вашего предложения. Я
Вас не люблю и не знаю, смогу ли вообще кого-нибудь
когда-нибудь полюбить.
— Со временем, я думаю, полюбишь. Я без тебя жить не
буду. Мне незачем жить без тебя, — голос Кирилла был
твердый и уверенный. Валя совсем растерялась. Потом,
после продолжительного молчания, каким-то чужим
голосом произнесла:— Я подумаю…
Думала она, но мысли не помогали — только нестерпимо
жгли душу. Нет, Кирилла она однозначно не любит. Но
если она больше не полюбит вообще никого? Вот это -
возможно… а он хоть и угрюмый парень, но хороший и
трудолюбивый… Как знать — может быть, она сможет
сделать его счастливым, учитывая, что-самой-то уже
все равно…Не может она допустить , чтоб такой парень
через неё погиб. Как тогда с таким жить.
Мысли были безрадостными и вели в тупик. Валя
всячески оттягивала ответ, надеясь на счастливый
случай. Кириллу она сказала, что посоветуется с
мамой, и в душе очень надеялась, что та не одобрит.
Но вопреки ожиданиям и как будто назло несчастной
девушке Галина Александровна писала в письме:
«Валюша! Тебе уже пошел двадцать первый год. Я
думаю, самое время выходить замуж.  Почему бы тебе не
принять его предложение? В общем, решай сама, во
всем твоя полная воля».
Казалось, весь мир отвернулся от Валентины. Даже
родная мама не слышит и не понимает ее. Днем она
работала, ночью плакала.
Кирилл по-прежнему помогал Вале в работе, вёл себя
порядочно. Иногда, растапливая печь, он так и
засыпал рядом с ней, никогда не позволял себе
лишнего. Кроме Кирилла, и другие парни предлагали ей
руку и сердце. Всем им Валя отказывала с улыбкой.
Работа шла своим чередом. Готовила она вкусно. Если
в совхоз приезжала какая-нибудь комиссия, то обедать
гостей всегда везли в их бригаду. По всему совхозу
разнесся слух, что во второй бригаде молодая
повариха, Колокольчик из Украины, вкусно и недорого
готовит борщи, супы, котлеты, биточки.
Честность и порядочность Кирилла, его бескорыстная
помощь и боязнь за его жизнь в конце концов убедили
Валентину принять его предложение — выйти за него
замуж. После уборочной страды молодоженам дали
квартирку, кое-что по хозяйству выделила тетя Шура.
 Зима стояла холодная,
ветреная, сугробы наметало выше крыши, окна почти
всегда были замерзшие и тусклые. По утрам трудно
было выйти из дома: двери заметало сугробами.
Валентине говорили, что она похудела и подурнела, но
это ее совсем не занимало. Какая разница? Ей
казалось, что жизнь так и закончится в этой глуши в
нескончаемой тоске. Семейная жизнь ее совершенно не
радовала, наоборот, приводила в уныние. Чувствовала
себя самым несчастным человеком на свете.
Жизнь утратила смысл на долгие годы. Переносить
тяжелые взгляды Кирилла ей было просто невыносимо.
 
Пятнадцатого января Валю направили на стажировку в
учебный ресторан Кокчетава. Уже там она
почувствовала, что у нее будет ребенок.
В свой совхоз возвращалась через месяц. Из Кокчетава
в район Кзыл-ту долетела на медицинском двухместном
самолете. Это был первый самолет в ее жизни, на
котором ей пришлось лететь, будучи в положении.
Болтанка была ужасная...
После приземления на небольшой взлетно-посадочной
полосе Кзыл-ту Валя решила идти пешком. До районного
центра добираться было далеко, поэтому она нашла
развилку дорог и пошла, как ей казалось, по проезжей
дороге к своему совхозу. Сначала машин не было
видно. Снега в том году выпало на редкость много,
поэтому дороги были похожи на снежный туннель. По
сторонам, кроме гор снега, ничего не было видно, к
тому же Валя была небольшого роста.
С раннего детства она росла смелой и бесстрашной,
поэтому и сейчас, не раздумывая, решила не
дожидаться на этой развилке попутной машины, а пойти
пешком, надеясь, что какой-нибудь транспорт ее
подберет, да и стоять невозможно, ведь стужа более
двадцати градусов, и можно было замерзнуть. А так
как день был солнечный и тихий, Валя посчитала, что
и для пешей прогулки он был вполне подходящим. К
сожалению, молодая женщина совершенно не учла, как
изменчива погода в Казахстане. Пройдя несколько
километров, она почувствовала легкий ветерок,
моментально все потемнело, в лицо дунул снежный
вихрь. Началась пурга.
Женщина не могла понять, что произошло. Вдалеке она
заметила, что к ней навстречу двигаются четыре
мигающих огонька, то появляются, то снова исчезают.
Вначале она обрадовалась, посчитала, что это
светятся фары от машин, затем остановилась и вдруг с
ужасом поняла, что это волки — неминуемая гибель,
так как звери в этот период особенно голодны. Огонь
взять было неоткуда, конечно же, спичек с собой не
оказалось. Валя, скованная страхом, приостановилась.
Мелькнула мысль: вместе с ней погибнет и еще не
родившийся ребенок. Вдруг почувствовала: кто-то
схватил ее и потянул вверх. От неожиданности вся
внутренне похолодела. Придя в себя, поняла:
тракторист, огромный парень, поднял ее и втащил в
кабину машины. В сердцах он даже закричал:
— Ты что, дивчина, приведение, что ли? Откуда ты
взялась в такой час одна в степи? Ты понимаешь, если
бы не я, тебя через несколько минут не было бы в
живых! Ответить ему она смогла не сразу, от страха
пропали и слух, и голос. Потом они увидели, что два
волка свернули и пробежали мимо. Рассказала
трактористу, что у них с мужем будет ребенок, и она
спешит порадовать супруга. Услышав все это, мужчина
разозлился окончательно:
— Ты что, не знала, волки таких женщин чуют издалека
и живыми не оставляют, даже если сыты?! В каком
совхозе живешь? — В «Толбухинском».
Господи, да ты ведь шла в «Черниговский» совхоз, а
ваш намного ближе! Такой встречи в моей жизни еще не
было. В полевом стане трактористы Валентину напоили
горячим чаем, возмущались такому необдуманному
поступку и в то же время восхищались смелостью
молодой женщины. Бригадир попросил тракториста
отвезти Валентину домой. Тракторист рассказал
Кириллу о приключении на дороге и о том, что его
жена чуть не погибла. При этом отметил, что такой
смелости даже среди парней не встретишь.
— Или бесшабашности, — добавил Кирилл.
Он никак не мог успокоиться, а Валя еще долго
уговаривала своего мужа:
— Ну, все же обошлось, сама жива, и ребеночек наш
тоже...
Самочувствие Валентины ухудшалось, врачи
настоятельно рекомендовали ехать рожать на родину