Дед Сысой

               
 Шёл как-то дед Сысой мимо бани на выгоне. Видит, молодухи в баню торопятся. А уже вечерело и тени от деревьев накрыли своей тенью небольшой домик бани. И пришло ему грешному на ум посмотреть на голых баб, что мылись в бане. Озираясь он прокрался к окну что бы заглянуть во внутрь. Окно хотя и было когда-то забелено, но на шибке имелись разводы, сквозь которые можно было подсмотреть. Только-то Сысой пристроился подглядывать, как неожиданно на его голову кто-то надел пустое ведро и зычный голос Фроськи Шулудихи прорычал как гром, - куда же ты старый хрыч взлез? Голых баб не видывал! И как раскаты грома по ведру раздались удары палки.
_Бабы! – Не унималась Фроська, - Вора поймала! Все сюда, судить его будим.
Бабы кто в чём, а кто и голый, повыскакивали на улицу и стали мутузить очумевшего деда.
Штаны, штаны снимайте с него, пускай мудями посветит, - раздался чей-то «благожелательный» голос.
Бабы с хохотом набросились на его штаны, и вмиг дед остался, в чём мать родила. С трудом деду удалось освободиться от ведра, и он что было силы, сиганул с кручи в овраг. А в овраге сам знаешь, крапива растёт отменная, выше пояса. Дед взвыл от боли и помчался не разбирая дороги домой. Дома залез в бочку с холодной водой и до полночи просидел в бочке. А бабы ему в след орали во всё горло: -
Ату, его окаянного, ату!


А однажды он как следует, принял на "грудь" и так это "гоголем" домой, не поспешая, шёл. Почти у самого двора его настиг соседский пёс Палкан. А Палкан всем известно терпеть не мог запахов спиртного и бросался на каждого, от кого разило спиртным. Увидав Палкана, Сысой сделал грозный вид и заорал на собаку. И если бы дед был трезв, то Палкан поджав хвост, убрался бы восвояси. Но от деда так разило спиртным, что Палкан не вытерпел и набросился на Сысоя.
Ударом лап он свалил свою жертву на землю, и стал рвать его штанины. Дед не на шутку испугался и заорал во всю глотку: - караул! Спасите! – а сам лёг на спину и поджал ноги и руки к груди.
Увидав такую позу деда, Палкан решил, что противник сдаётся на милость победителя и грозно зарычав, отпустил штанину. Затем пёс брезгливо чихнул и, подняв заднюю лапу, помочился прямо деду на грудь. Потом  вытерев задние лапы о траву, Палкан спокойно пошел к себе во двор. Сысой ещё долго пролежал на земле, боясь, что пёс вернётся опять. Потом потихоньку поднялся и, скрадывая шаг, пошёл домой.


Нужно сказать, что Сысою вообще не везло с животными, и он вечно попадал с ними в неприятные истории.
Однажды вечером его Аринка, это его жена, велела пригнать корову с пастбища домой. Бурёнка паслась пообыкновению недалеко от дома у небольшой рощицы. Прихватив небольшой пруток для острастки, Сысой знакомой дорогой отправился за коровой.
Он ещё издали приметил Бурёнку, но рядом с нею, о Боже, огромного племенного колхозного быка. Тот каким-то образом сумел освободиться от удерживающих его пут, и теперь оказывал всяческое внимание их Бурёнке. Сысой видя такую наглость быка, пришёл в ярость. Он ещё издали стал размахивать своим прутиком и орать устрашающим голосом на быка.
-Пушол вон скотина в своё стадо. Это не твоя Бурёнка! Мы с ней и без тебя разберёмся, - орал он.
Буренка, услыхав знакомый голос, подняла голову и посмотрела на хозяина. Ей совсем не хотелось уходить с пастбища домой, тем более тогда, когда она дошла до такой сочной и вкусной травы.
Помотав в знак несогласия головой, она принялась снова щипать траву. Дед ещё больше рассвирепел.
-А, и ты против меня! – Орал он, - ну-ка сейчас же марш домой!
Бык, привлечённый шумом, оторвался от своего занятия обнюхивания коровы и зло посмотрел на деда
-Что, мол, тут за незадача, - подумал он, - кто смеет мне мешать в любовных делах?
Дед же продолжал наступать вперёд, выкрикивая обидные, как быку показалось, слова. Он уже вступил в рощу и продвигался, воинственно размахивая прутиком.
Нужно сказать бык, по кличке Мальчик, был огромным и свирепым по нраву. Его все боялись, и кроме скотника Митрофановича, с ним некто не мог сладить. Решив, что пора положить конец вторжению в свою личную жизнь, бык пригнул голову к земле и передними копытами начал взрывать землю под ногами, при этом издавая устрашающе не то мычание, не то рычание. Его глаза налились кровью, и он двинулся навстречу обидчику.
Сысой, видя, что дело принимает серьёзный оборот, стал ретироваться задом, но бык, почувствовав азарт преследования, ринулся вперёд. Дед пустился наутёк во всю прыть, но бык, рыча, не отставал, и его горячее дыхание чувствовал Сысой за своей спиной.
Паника охватила Сысоя, и он не помня как, кошкой влез на небольшую берёзу. Мальчик не думал отступать и, упершись рогами в берёзу, стал раскачивать её с такой силой, что дерево начало трещать и висевший на ней Дед, как маятник раскачивался в разные стороны. Он до боли в руках стиснул спасительный ствол и обхватил его, как мог ногами. Рога быка были в метре от ног Сысоя, но ему казалось, что они прямо перед носом чудовища, поэтому он пытался всё время подтянуть ноги повыше. При этом он стонал и причитал, вымаливая у быка прощение за свою грубость. Наконец бык стал успокаиваться и понемногу отступать к своей возлюбленной.
Сысой попытался незаметно слезть с дерева, но бык, заметив движение, ринулся опять в атаку. И эта атака была ещё яростней первой. Больше дед не пытался слезать с дерева и сидел не шевелясь.
Аринка не дождавшись Сысоя, пошла, проверить, чем занимался её благоверный, не смотря на её строгий приказ. Приблизившись к рощице, она увидала свою корову и рядом колхозного быка. Деда она сразу не заметила и решила, что он куда-то подался, забыв за её наказ привести корову. Злость вскипела в её сердце, и она разразилась ругательствами в адрес мужа. Тот, услышав её голос, обрадовался и призывно стал просить её о помощи. Арина знала крутой нрав быка и не решилась ближе подходить к Мальчику. Она отправилась домой, что бы позвонить на ферму и просить помощи у
Митрофаныча. Сысой увидав, что жена ушла, бросив его на произвол судьбы, расплакался от обиды. Когда Митрофанович пришёл и, взнуздав в кольцо, висящее в носу Мальчика крепкую цепь, увёл его на ферму, Сысой продолжал сидеть на дереве, не в силах разжать занемевшие пальцы. Только когда подогнали трактор и, двое ребят поднялись на него, что бы помочь деду, его удалось снять с дерева.
С тех пор, за Сысоем твёрдо закрепилось прозвище, «укротитель быков».


А вот с ихним котом Васькой приключилась фантастическая история, где опять главным героем был тот же невезучий дед Сысой.
Как-то летом к их двору прибился маленький пушистый котёнок. Толи потерялся от кошки, то – ли кто специально занёс его из дому, но он жалобно мяуча забрёл во двор к деду. Первой его увидела Аринка.
Она взяла его на руки и, погладив по мягкой шёрстке, пришла в восторг от этого пушистого комочка. Она твёрдо решила оставить его у себя в доме. Если бы она знала сколько неприятностей принесёт этот сгусток шерсти в их дом, то вероятно ни за что не оставила бы его у себя. Пока котёнок рос, и креп всё было нормально, и он не приносил огорчений хозяевам. Когда же он вырос в большущего и хитрого кота, вот тогда и начались неприятности у хозяев. Дело в том, что кот стал очень шкодливым и шкодил непрерывно, не смотря на то, что за это ему очень часто попадало.
Главными объектами его нападений служили соседские погреба, куда хозяйки ставили в прохладу свои молочные продукты. Несмотря на принимаемые меры, кот ухитрялся пробраться в погреб и нашкодить, там лакомясь сметаной и маслом. Он не столько съедал, как своими неловкими движениями, а может и специально переворачивал горшки и крынки, уничтожая не только содержимое их, но и их самих. Все в округе уже знали этого безжалостного разбойника, и не раз приходили во двор к Сысою, устраивая скандалы. Наконец Аринке надоело ссориться с соседями, и она отдала строгий приказ Сысою, избавиться от ненавистного кота.
Тот не переча, взял кота и, посадив его в мешок, отправился в степь подальше от деревни. За ним увязался и ихний пёс Валет. Он, виляя хвостом, кружился вокруг хозяина и выпрашивал взять его с собою.
Дед особенно и не возражал, ибо вдвоём идти всё же было веселее. Так прошли они довольно далеко от деревни и, решив, что теперь кот не вернётся отсюда домой, дед решил выпустить кота на свободу. Он вытряхнул кота из мешка, и пустой мешок перекинул через плечо. Когда кот очнулся, то перед самым своим носом увидал своего заклятого врага Валета. Тот сильно обрадовался тому, что можно погонять этого негодяя всласть, кинулся с лаем на кота. Кот пустился наутёк, ища спасительное дерево, на которое можно было влезть и оттуда показать хвост этому лающему нахалу. Но деревьев вблизи небыло и кот не на шутку перепугался, ища спасения от клацающих сзади него зубов Валета. Пробежав значительное расстояние и не найдя спасительного дерева, кот повернул обратно. Страх всё больше обуревал его. Подбежав к Сысою, он, не задумываясь молнией, вскочил Сысою на голову и мертвой хваткой вцепился в его шею и голову, при этом злостно шипя и крича во всю котячью глотку «мяу». Дед взвыл от боли и попытался освободиться от проклятого кота, но не тут-то было. Кот крепко оседлал дедову голову и чем больше тот пытался его сбросить, тем сильнее впивался когтями в его голову. Вокруг бегал лая разъярённый Валет. Превозмогая боль, дед кинулся домой, выкрикивая проклятья ненавистному коту. Тот только крепче старался удержаться у деда на голове. Только когда Сысой вбежал в комнату и Валет остался на улице, кот отпустил свои острые когти и спрыгнул на пол. Сысой в полуобмороке повалился на кровать, держась за израненные места и причитая. Лишь спустя час, придя в себя, Сысой стал искать кота, что бы наказать за невиданную дерзость, но кот предчувствуя расправу, как в воду канул.

 Некоторое время прожили спокойно и кота небыло видно. Потом он появился, но у деда уже прошла злость, и он не стал ворошить прошлое. Но теперь опять возобновились набеги на соседские погреба, а с ними и скандалы с соседями.
Теперь дед вышел из себя и решил раз и навсегда покончить с этим разбойником. Ему вновь припомнились те мучения, которые принёс ему этот кот, пока он нёс его на своей голове домой. Полный справедливого гнева, Сысой ухитрился изловить кота и, привязав на его шею верёвку, он решил казнить его через повешенья. Подвесив кота на ветке Абрикосы, Сысой понаблюдав за ухищрениями кота освободиться, пошёл домой. Однако, не сделав и двадцати шагов, он услыхал, как что-то упало и, обернувшись, увидал убегающего во всю прыть кота.
-Вот дьявол, = выругался дед и пошёл домой.
Целую неделю кота небыло видно. Вдруг он внезапно появился и как не в чём небывало улёгся на своей подстилке.
-Вот супостат, - подумал Сысой, - шалишь, не проведёшь!
Он схватил кота и, привязав на шею ему камень, бросил с мостка в пруд. На воде разошлись широкие круги, и пузырьки воздуха поднялись со дна.
-Слава Богу, - перекрестился дед и повернул к дому. Каково же было его удивление, когда на поверхности воды появился кот, который как не в чём не бывало, грёб себе к берегу. Выбравшись на сушу, он основательно отряхнулся и пулей помчался в рощу.


Теперь его небыло уже почти месяц. Где он пропадал и чем питался, не известно, но спустя некоторое время соседи опять пришли во двор к Сысою поругать его за нанесённый им ущерб.
Долго думал хозяин, как избавиться от ненавистного кота. Поистине этот кот не в огне не горел, не в воде не тонул
Помог случай. Однажды он стоял на станции, наблюдая за пассажирами, бегавшими по перрону, во время стоянки единственного пассажирского поезда, проходившему через их станцию, и стоявшему на станции только одну минуту. Его внимание привлек кондуктор одного вагона, пытавшейся выгнать из тамбура, не весть как попавшего туда пса. Сысоя сразу осенило!
Он точно узнал расписание этого поезда, и на другой день, засунув своего врага за пазуху, отправился на станцию. Когда поезд пришёл и пассажиры забегали по перрону, Сысой незаметно подошёл к вагону и, пользуясь тем, что кондуктор отвлеклась, запустил кота в тамбур.
Тот, как ни в чём не бывало, хозяйской походкой прошелся по тамбуру и, затем нырнул в вагон. У старика отлегло от души. Но успокоился он только тогда, когда поезд тронулся, и проводница закрыла дверь тамбура. Перекрестившись, Сысой, с чувством глубокого удовлетворения и выполненного долга, пошёл домой.
Больше к нему во двор не приходили соседи с жалобами на кота.
Я думаю только потому, что идти с жалобами было слишком далеко.
С тех пор Сысой и слушать не хотел о том, что бы завести в доме кота.

Однажды Арина, подозвав к себе Сысоя, сказала, что сегодня к ним в гости собираются придти их друзья и кумовья Иван Поддубный и Вера его жена. Сысой с Иваном дружили давно и всякий раз, когда встречались, были рады побыть вместе и поболтать, а лучше делать это за чарочкой и не на глазах их жён. Нужно сказать, что и Сысой и его кум Иван выпить «не любили», за что частенько получали головомойку от своих благоверных. Особенно строга в этом отношении была Арина. Она не давала спуску не своему благоверному, не куму Ивану. Нужно сказать, что при её комплекции, рука у неё была тяжёлой и оба кума это знали. Вера была её закадычной подругой, и поэтому они частенько встречались, что бы поболтать и обсудить деревенские новости. Как правило, эти встречи происходили за столом и с бутылочкой, а то и с двумя, крепкого самогона, который они время от времени гнали для этих целей. Вот и на этот раз у Арины для встречи дорогих гостей было припасено две бутылочки самогона, трогать которые, Сысою было строго настрого запрещено. Однако соблазн был настолько велик, что он не выдержал, и когда Арина отлучалась из дому, он потихоньку, с надеждой на то, что жена не заметит, доставал бутылочку и отлив из неё рюмку, другую, доливал бутылку водою.
Лишь когда в бутылках стала преобладать вода, Сысой понял, что неприятностей избежать не удастся. Когда Арина сообщила ему о предстоящем визите кумовьёв, Сысой понял, что пришёл час расплаты. Настроение его упало, и он ходил по двору сам не свой.
Арина же готовилась к встрече, серьёзно предвкушая встречу с любимой подругой и обсуждение наболевших деревенских проблем.
Когда кумовья пришли, и Арина стала готовить на стол, Сысою вдруг стало плохо, и он под этим предлогом не стал садиться за стол и незаметно исчез. Уже на столе дымились угощения и рюмки стояли наполненные до верха, а Сысой не появлялся. Иван, выйдя во двор, несколько раз позвал кума, но тот не подавал голоса. Решили не ждать и начинать застолье без него. Когда Иван после произнесённого тоста по привычке опрокинул залпом стакан, он сразу понял причину недомогания кума, но вида не поддал, что бы, ни навредить другу. Он тут же, даже не закусив, сказал, что пойдёт поискать кума и вышел из-за стола. Кумушки же пока радовались встрече и желали друг другу счастья и благополучия остались наедине. Наконец, что бы закрепить всё  пожелания в добром здравии они подняли рюмки. Первой выпила Вера и тут же недоумённо уставилась на подругу.
Ей вдруг стало до боли обидно, что вместо первачка ей налили какой-то обрат.
-А что же ты кума нас обратом почуешь, - язвительно спросила она.
Арина аж побелела от такой обиды.
-Шо ж ты кума, первак от обрата не можешь отличить што-ли, чи ты нюх потеряла? Да в нём градусов за шестьдесят будет! Это нечета твоему пойлу, - с иронией ответила она. И в доказательство к сказанному опрокинула рюмку в рот, и замерла как каменная с открытым ртом. Вдруг её прорвало, когда она поняла, в чём дело.
-Ах ты паразит несчастный, ах ты сучье племя, да я тебя с землёй смешаю алкаш самоучка, - вопила она на весь дом потрясая своими кулачищами. Она пулей вылетела из комнаты и вернулась с другой бутылкой заткнутой кукурузной робкой. Зубами, как щипцами выдернув пробку из горлышка, она прямо из бутылки попробовала содержимое. Скривившись, она запустила бутылку в открытое окно и села на стул, опустив голову.


-Ну, Сысой погоди! Терпение моё лопнуло! Я тебе покажу Кузькину мать! – Вдруг опять заорала она, не обращая внимания на обескураженную подругу.
-Ты что Аринушка, что с тобою? – С сочувствием спросила Вера.
-А ты не догадалась? Это же он паразит несчастный выжрал самогон и добавил воды, со слезами на глазах пожаловалась Арина. - Потому и не сел с нами за стол, что чует свою шкоду, - продолжала она жаловаться подруге.
-Да бог с ним с самогоном. Не расстраивайся. Я с собою принесла бутылочку. Давай выпьем вдвоём. А мой сбежал почувствовав беду, - рассмеялась она и, наполнив рюмки, поднесла одну подружке.
Через некоторое время из комнаты стали доноситься песни двух подруг «угнетённых горем».
Меж тем Иван, выйдя на порог и осмотревшись, сразу понял, где может находиться его кум Сысой и, не мешкая, отправился туда, где они вдвоём неоднократно проводили отлично время, когда им удавалось раздобыть бутылочку другую самогона. Это место было известно только им и находилось недалеко от деревни в укромном уголке рощицы. По дороге Иван непрерывно улыбался, вспоминая проделку кума. В заднем кармане его брюк, прикрытым рубахой одетой навыпуск, чуть оттопыривалась бутылка самогона предусмотрительно захваченная из дому. Зная прижимистость Аришки и то, что больше одной бутылки она на стол не поставит, он решил подстраховаться, ибо одной бутылки на четверых было, по его мнению, очень мало. Теперь он решил хоть как-то скрасить жизнь своего кума, пережившего только что глубокий стресс. Иван не ошибся застав своего друга сидящего на траве мирно покуривающего сигарету. Принесённая бутылка была как нельзя, кстати, и друзья уже после первой чарки хохотали над проделкой Сысоя. Ну а что же касается наказания то, оно было ещё впереди, и друзьям об этом не хотелось думать. Они знали, что женщины отходчивы и не казнят их. «Разгон» же от них, можно и потерпеть, тем более, если он касается выпитой лишней чарки. Хотя в эти минуты «разгона» и чувствуешь себя неважно, но всёравно бывает приятно, что кто-то заботится о тебе.


Дед Сысой по своей натуре был большим шутником и мастером на выдумки, особенно когда речь шла о том, что бы посмеяться над сверстниками и односельчанами. За его проделки, правда, ему нередко перепадало от мужиков, но он считал, что хорошая шутка стоит взбучки. Особенно он любил пошутить в свои молодые годы.
У него на речке было одно излюбленное место, куда он приходил утречком порыбачить. Однажды придя на рыбалку ещё затемно, он с удивлением приметил, что его место кто-то занял и из кустов, где обычно он сидел, раздаются смех и страстный шёпот. Он сразу определил, что это некто иной как забывшая о времени парочка молодых придавалась любовным утехам. Постояв за кустами в нерешительности и послушав воркование влюблённых, он тихонько отошёл в сторону и пошёл на своё запасное место. Рыбалка в этот раз оказалась неудачной, и Сысой от души злился на тех, кто помешал ему удачно порыбачить. Когда же он пришёл на это место и на другой день, то едва не лопнул от злости. Эта парочка опять заняла его законное место. Это было уже слишком, и Сысой решил проучить наглецов и отвадить от своего места у речки. Придя домой, он долго ходил по двору, не зная, что придумать, пока не наткнулся на тыкву, висевшую на плетне. Идея созрела моментально. Сорвав тыкву, он, озираясь, что бы ни заметила Аришка, принёс её в сарай, где при помощи ножа стал действовать. Аккуратно он вычистил середину тыквы, а затем прорезал отверстия там, где на голове должны быть глаза и рот. Затем вместо носа при помощи гвоздя прикрепил корешок тыквы. Получилась довольно симпатичная голова. Он критически осмотрел своё изделие и понял, что во рту должны быть большие зубы. Настрогав колочков из прута, дед воткнул их на место, где должны быть зубы. Теперь при осмотре он остался доволен своим изделием. Всё это он пристроил на старый кружок от деревянной бочки. По бокам он пристроил из палок что-то в виде рук. Но Сысой не был бы Сысоем, если бы не придумал что-то ещё оригинальное. Сзади на шарнире он пристроил Руба дощечку и приделал к ней рычажки при помощи которых  установленная внутри тыквы свеча прикрывалась при повороте дощечки. При этом создавалось впечатление, что глаза моргали. Всё это своё изобретение он поместил в мешок и отправился к реке. Перед тем местом, где обычно сидел Сысой, метрах в двадцати высшее по течению в реку вдавался небольшой мысок заросший кустарником. Этот мысок отбивал воду, образовывая небольшую заводь, где и ловилась хорошо рыба. Прибыв на место, Сысой испытал своё изделие и остался доволен. Теперь, когда на леске, привязанной к чучелу, оно пускалось по течению, то течение направляло его точно к тому месту, где была устроена засидка. Когда потянув за леску сооружение, притормаживалось, то дощечка, приделанная через рычаги, течением воды поворачивалась и прикрывала свечу, при этом возникал всплеск воды и впечатление плывущего человека.


Надёжно упрятав в кустах своё сооружение, он до вечера отправился домой. Лишь только солнце коснулось горизонта, Сысой был уже на месте и ждал, когда появятся влюблённые. Но как на зло они не появлялись. Комарьё нещадно грызло Сысоя и он всю ночь напролёт прождал нарушителей своего спокойствия. В нём кипело зло, и он готов был рвать и метать. Но упрямство вело его туда и на другую ночь и опять напрасно. Лишь на третью ночь появились его теперь уже лютые враги. Сысой терпеливо ждал сидя в кустах и отмахивался от комаров, которые потеряли всякую совесть и больно жалили его даже сквозь рубаху. Наконец решив, что время пришло, Сысой зажёг свечу внутри тыквы и плавно пустил своё сооружение по течению, время от времени подёргивая за лесу. Молодые, заметив плывущее по реке невесть что, повскакивали с места. Девушка прижалась к парню и дрожащим голосом просила его убежать отсюда пока не поздно. Однако парень всё медлил и присматривался  к тому, что плыло по реке и моргало глазами. Сысой настолько увлёкся своей проделкой что поскользнувшись на берегу полетел в воду при этом издав что-то похожее на: - Э-э, уфф! При этом нога его угодила на притопленную корягу, которая незамедлительно впилась в его штанину. Воды у берега было по горло Сысою, и он неплохо плавал, но проклятая коряга не пускала его и тянула ко дну. Работая, как мельница, руками и ногами, Сысой издавал звуки: - Оай! Ууфф! Но всёже лесу не выпускал из рук. При этом его чучело делало неимоверные движения. Тут и парень не выдержал, и они кинулись наутёк. Девушка при этом непрерывно визжала. Подергав, пытаясь освободить штанину, Сысой расстегнул ремень брюк и выскользнул из них. Чертыхаясь и проклиная корягу на берег, он вышел голым, так как и трусы остались в его брюках, и только тут получил удовольствие от своей проделки. Он от души хохотал, вспоминая, как напугал молодых. Однако проклятые комары обнаружив недостаток в одежде Сысоя, накинулись с остервенением на его зад и перёд.
Торопливо отвязав лесу, Сысой пустил своё сооружение по течению и, махая сорванной веткой, помчался домой. Наутро придя на место происшествия, он увидал плавающие у самого берега свои штаны.
Так вот он проучил своих непрошенных гостей, покусившихся на его  места, но представьте и сам больше не приходил сюда рыбачить. По деревне уже ходили слухи, что в реке появился водяной, который охотится за влюблёнными.


Однажды на Сысоя напала такая «зелёная» тоска, что уж и мочи небыло терпеть. В таких случаях могло спасти его только одно лекарство, это «чекунчик» водки. Иногда с ним случалось такое и тогда хоть вынь да положь, а нужно было подлечиться. Нужно сказать, что в деревне был только один магазинчик, где продавалось абсолютно всё, от спичек и мыла, до трусов и маек. Продавщицей в нём работала известная на всю деревню Олечка, как ласково звали её мужики. Не дай Бог чем-то прогневить её или сказать ей неласковое слово, тогда пиши, пропал! Запомнит надолго и будит зло мстить тем, что не отпустит под «карандаш» даже пачки соли, не говоря уже о бутылочке водки. Нужно сказать, что в магазин редко завозили вино или водку, а уж если привозили, то у дверей магазина стояла толпа мужиков жаждущих развеселить себя этим напитком. Правда в деревне ещё была автолавка, на которой работал не менее известный  Трофимыч, которого мужики тоже уважали, особенно когда он привозил ящик, другой спиртного и продавал мужикам.
 Сысой, что бы согнать напавшую тоску и отправился к Олечке, с надеждой упросить её достать из «заначки» хотя бы «чекунчик».
Собрав, все, что только мог по карманам и заначкам и, наскребя на так желанную жидкость, он отправился в магазин. Надежда была слабая, ну а может и повезёт, - подумал Сысой, - ведь последний раз она торговала водкой совсем недавно. Однако надежды его не оправдались и Олечка, грубо обругав Сысоя, выдворила его из лавки.
Опустив голову, Сысой медленно шёл по улице, обдумывая, куда б его пойти поискать нужное. Он перебрал в уме всех бабок, которые варили самогон, но всё было напрасно, ибо после праздника устроенного мужиками по случаю привоза «казёнки», у бабок расхватали все их запасы. Проходя мимо кустов, что росли у дороги, под раскидистым тополем, где мужики частенько собирались покутить, он увидел валявшиеся пару бутылок из под водки, оставшиеся после прошедшего пиршества. Сысой свернул с дороги и пошёл под дерево. Следы гулянки в виде недоеденной закуски и бумажной обвёртки валялись там, до сей поры. Сысой зачем-то поднял пустую бутылку и поднёс её к носу. Из бутылки так приятно пахло желанным напитком, что у него потекли слюнки. Не выдержав, он поднёс горлышко ко рту и вылил в рот пару капель остававшейся на дне жидкости. Это ещё больше расстроило его. Осмотревшись вокруг, Сысой подобрал для чего-то и валявшуюся тут пробку от бутылки. И тут вдруг его осенило. Он направился прямо к недалеко расположенному колодцу. Здесь он наполнил бутылку водою, как положено по стандартную отметку и заткнул её пробкой. Затем вернувшись опять под дерево, содрал со второй бутылки сургуч и, достав спички, стал тщательно закупоривать пробку сургучом. Закончив и осмотрев свою работу, он остался доволен. Заткнув бутылку в карман, что бы её было хорошо видно, он со счастливым лицом и твёрдым шагом пошёл по улице. Проходя мимо трёх мужиков, стоявших у ограды, он с улыбкой поздоровался к ним и собрался идти дальше. Однако мужики, увидав в его кармане бутылку водки с ещё не нарушенной печатью на горлышке, остановили его.
-Эй! Сысой! Куда ты спешишь! И что это у тебя в кармане?
-Да так, - небрежно ответил тот, - ходил до Трофимыча. Он вчерась привёз несколько ящиков водяры, вот я и отоварился.
-Да ты что? – вскрикнули мужики, - и много привёз?
-Не знаю, но, кажется, ящиков четыре будит. Он сейчас собирается по деревням ехать, - добавил Сысой.


Айда мужики! Не опоздать бы! – заторопились мужики, срываясь с места и по дороге сообщая приятную новость встречным. Нужно сказать, что Трофимыч жил на другом краю деревни и путь предстоял не близкий, но ради такого случая кто считает километры!
Когда мужики подходили к дому Трофимыча, их собралось, наверное, с дюжину. Однако подходя к дому, они не увидали привычно стоявшей во дворе машины и сердца их сжались в предчувствии непоправимого.
-Вот чёрт! Опоздали! Наверное, уже уехал Трофимыч, - с досадой сказал кто-то. Мужики стояли у калитки, переминаясь с ноги на ногу.
Вдруг из дому вышел сам Трофимыч и, увидав мужиков, подошёл к калитке.
-Вам чего мужики, - спросил он удивлённо.
_Трофимыч, дорогой! Выручай нас. Не дай помереть. Хотя бы по бутылочке на брата удели, пожалуйста.
-Да вы что мужики! Откуда я вам возьму. Я уже второй день стою на ремонте и не куда не выезжал.
-Но ведь для Сысоя ты нашёл же, - не унимались мужики.
-Да я Сысоя почитай уже месяц не видал. Ну что бы мне от вас скрывать мужики. Когда есть, пожалуйста, а сейчас извините.
Только сейчас до мужиков дошёл смысл сказанного.
-Ай да Сысой, - воскликнул кто-то, вот так надул нас мужики, - и громко рассмеялся.
Его смех поддержало ещё несколько голосов, но смех этот не предвещал для Сысоя ничего хорошего. Мужики толпою направились к дому Сысоя с твёрдым намерением проучить шутника. Сысой в это время сидел в сарае, наблюдая за мужиками сквозь щель и беззвучно смеясь своей шутке. На шум у калитки вышла из дому Аришка.
-Аришка подавай нам своего клоуна, нам с ним поговорить нужно, - голосом не предвещающем ничего хорошего потребовали мужики.
-Что вам здесь цирк! Какого ещё вам клоуна нужно? Вы и сами больше на клоунов похожи. Что вам надо, грозно проговорила Аришка, хватаясь за ухват.
Мужики, зная крутой нрав Аришки, попятились от калитки.
-Да он надул нас, погнав аж до Трофимыча, - пожаловался кто-то.
-И по делом вам алкашам. Нашли, кому поверить!
-Так он же показал нам бутылку запечатанную.
- Не эту ли, - Арина подняла бутылку, стоявшую у дома. Ловким движением она открыла пробку и, приложившись к горлышку, попробовала, а затем сплюнула жидкость. Затем в сердцах запустила её в сторону сарая.
-Ну что стали? Пошли по домам. Небось, у каждого работы дома по горло! Ишь ты праздника им в рабочий день захотелось лодыри несчастные. Повернувшись, она пошла в дом. Мужики, понурив головы, двинулись по домам.
Сысой выйдя из укрытия подхватив тяпку, отправился в огород.
Зелёной тоски как небывало.