История эта совсем короткая. Скорее, просто зарисовка. Она о наших людях и от "науки" - представителях уникальной и вымирающей породы советской интеллигенции и "от сохи" - шукшинских чудиках, нелепых как непарный валенок и привлекательных как нечитанная книга в общем-то гениального автора, "обнакновенных" и абсолютно неповторимых... О тех, от которых иногда готов сбежать на край света, желательно Нового. А потом всё равно возвратиться. Иначе о чём думать, что и кого прочитывать? И тем более, о чём писать, если ты уже заражен этой болезнью с названием графомания? И требует душа живой натуры, а не рисованной голливудской...
Случился этот маленький эпизод накануне перестройки. Можно сказать "до войны".
Сотрудники одного славного НИИ по велению сердца (не своего, но партийного, коллективного то бишь) прибыли в очередной раз на плантации подшефного колхоза "Путь Ильича". Ну, естественно, с собой было. Позавтракали по дороге, еще в автобусе. Неплохо так откушали - с отбивными да еще под парочку витиевато-теоретических тостов на тему смычки города с деревней. Младший научный сотрудник и по совместительству поэт Ахметзянов уже начал вдохновенно рифмовать деревню с царевной. Спящей... В итоге чего появился даже некоторый энтузиазм:
- А чё, коллеги, не всё ж нам реторты мыть, да лягушек в виварии новым моющим средством обрабатывать? Товарищи учёные, доценты с кандидатами, запутались, понимаешь ли в игреках... и так далее. Засиделись! А слабо помочь Родине закрома пополнить!
Нас ждала помидорная рассада. Густая, как борода у брутального мужчины.
По идее, её нам и предстояло "прорвать". От слова "прорва" что ли?
Мы, не ведая с чего начать ни сном ни духом (сны неудалые, явно не визионерские, всё эротические большей частью, судя по анекдотам, а духом и не пахло вовсе) переминались в джинсиках, да шортиках возле беспредельных помидорных рядков этакой маленькой, но сплоченной группой. Иронизировали-кокетничали с судьбой совковой интеллигенции. Гудели мухи.
Прошло около сорока минут.
Наконец на волнующемся от знойного земного дыхания горизонте материализовался явно подвыпивший бригадир. Предтеча, так сказать.... Он ободрил нас и сказал, что скоро появится наш наставник - главный специалист по агрономии томатов.
В ожидании наставника прошло еще с полчаса. Давила предполуденная жара. Энтузиазм таял от неё как эскимо, посему кто-то предложил устроить пикник. Или ланч. И заодно (сам бог велел) подкрепиться самодельным коньячком под кодовым названием "рукопись". Мы же химики как никак. Хоть и с уклоном в овощеводство...
Но тут как раз и состоялось явление наставника.
Нашим глазам предстала фигура метра в полтора, в кепке с большой заклёпкой. Пиджачок фронтовых, видимо, времён, но не без щегольства. Одна длань зрелого, а точнее бывалого на вид агронома с уверенностью братка покоилась в кармане, в другой меж указательным и большим пальцами был щепоточкой зажат бычок "Казбека". Наставник не спеша приблизился, аккуратно переступая кирзовыми сапожками с заправленными в них чуть пузырящимися брючинами и из-под козырька фуражечки, как из надежного укрытия, молча оглядел нас всех по очереди. Включая статуэточно-стройную фигурку аспирантки Леночки и ее бейсболку с пальмами и надписью "Сочи". После чего он сплюнул, картинно отставив локоть в ржавом лапсердачке в сторону, что называется, на отлёт и откашлялся:
- Ну, шо я вам должон сказать?
Он опять затянулся и сплюнул. Далеко - дальше, чем в предыдущий раз. Во время этой картинной затяжки из "партера" раздался восхищенный вздох Ахметзянова: "ну и колорит, доложу я вам... так и тянет наваять нечто есенинско-бунинское..."
Наставник продолжил мастер-класс.
- Технология сама шо ни есть простая. ЛОжите доски промеж рядков. Во-он тама они... Длинные, метров по пять, как положено. Кладётесь на них, на доски, значить. Животом вниз... - при этом красноречивый взгляд наставника упал на рубенсовские формы старшего научного сотрудника Майи Иванны.
- Вот такая медология. Кладётесь... И прорываете. Усем понятно? Рвёте, пока я вас не пошабашу, так скать.
Поскольку мы оторопело молчали, представляя воочию себя и товарищей лицом вниз на доске, он снисходительно похлопал по предплечью крайнего из нас - Льва Дмитриевича, ведущего специалиста лаборатории синтеза по прозвищу Циркуль - за его рост под метр девяносто и астеническую худобу.
И добавил с ухмылочкой:
- А попутно подсыпаете сюда ж навозца с песочком. Они, родимые, во-он тама - показал "Казбеком" наставник. Кучи располагались метров за двести...
Он уже собрался уходить, когда Лев Дмитриевич, на правах тоже специалиста решился на вопрос:
- А позвольте уточнить, в какой пропорции подсыпать? Один к одному?
Наставник окинул долговязую фигуру ведущего с изрядной долей презрения и выдержав гениальную актерскую паузу, изрёк:
- Не-а, не угадал. Вядро на вядро! Вот так-то... Учить и учить вас! Работнички, епсель-мопсель.
Лев Дмитрич хотел было еще спросить, а куда же ему девать в процессе этого лежачего прорывания свои ноги и не повредят ли они задним рядкам, но по виду наставника сообразил, что лучше промолчать. Не то оконфузишься - перед дамами, а особенно аспиранткой Леночкой. С этого наставничка станется... В карман не полезет. И Циркуль достал панамку с тесемками. Ахметзянов засунул открытый было блокнот подальше, в рюкзачок с вегетарианском тормозком - знаком заботливой любви жены-диетолога. Майя Иванна глубоко и слегка судорожно вздохнула:
- Вот вам и смычка...
Трудовой день советских ученых наконец начался.