Вышел со своего двора на Марата. Находу шарю по карманам, в каждом из них встречаю голяк, или ветер, если пожелаете, потому что ветра в это время на улице было больше всего. Слева блестит «Нептун», на первом этаже которого круглосуточно предлагалось пластмассовое самообслуживание и вынос равно как пропагандируемой, так и критикуемой пищи. Но бухнуть там нет. Значит направо. О, и ветерок так в спину. «Значит нам туда дорога». Ну, дубленочку тебе мою не продуть. Еще бы! Такие деньжищи уплачены. Воротник вот так обставить, и вообще здорово будет.
Последняя «семерка» была побеждена тридцатилетним организмом, и оный требовал новой битвы за трезвость. Это проблема? Такой проблемы нет и не будет! Пиво у меня, при желании, будет всегда, и желание такое есть и будет. Тут рядом в трех магазинах всегда дают в долг, потому что отдаю, и не просто так, а с процентами: наберу на восемьсот-девятьсот – возвращаю штуку. Люди меня ценят, как клиента. В этот круглосуточный на углу Социалистической идти нельзя, там лимит уже покрыт. Надо дальше, у «Ямского» попытаю счастья. Эх, «на улице Марата, где счастлив был когда-то». Каждый двор. Столько воспоминаний. Вот здесь помню с братом. Эх, Серега-Серега, за что спрашивается? Ну, да, страдал фигней, но вылечился ведь, и справки все есть. Так нет, подставили уроды, и менты еще подкинули до нормы, теперь на Металлострое сидит, в хлеборезы выбился, вроде и амнистия светит. Ни служба в Чечне, ни медали не помогли.
Так, а вот и моя «точка», главное чтобы на кассе была знакомая. Ммм, сегодня мой день! Улыбаюсь во весь пересохший рот, скучающей за кассой Мариночке, кроме нее в магазине еще охранник, но тот во что-то рубится в телефоне, и девушке он не компания. Тем лучше:
- Привет! Как дела?
- Да вроде нормально. Народ рассосался, сидим вот, таких как ты, залетных, обслуживаем. А тебе чего не спится?
- Да, днем вздремнул, вот решил пройтись, сон нагулять. Слушай, Марин, ты ж меня давно знаешь? Мне б пару банок. Знаешь ведь, что отблагодарю.
- Как Вы мне все за день надоели, но тебе действительно верю. Знаю, что не подводил. Иди бери.
Точно сегодня мой день. Беру с полки пиво и коктейль, возвращаюсь к кассе:
- И пачку «парламента».
- Ооо, я вижу ты вовсю гуляешь, - улыбнулась продавщица, - брал бы уже что-нибудь одного вида, а то намешаешь.
- А какая разница от чего помирать.
Марина три раза пикнула штрих-кодами, и вкрадчиво посмотрела так:
- Ну, ты не забывай, заходи.
- Зая, ты ж меня знаешь, - приложив руку к серцу, поклялся как смог.
Переступая порог магазина пшикнул банкой с пивом, отстраняя ее от себя, чтобы не залить одежду. Эх, надо было с холодильника. Ай, ладно, на улице март как-никак. Сделал три больших глотка, подавил отрыжку, прислушался к расслаблению организма, который до этого пребывал в напряженном ожидании. Все еще сосредоточившись на внутреннем слухе, неторопясь распечатал пачку, прикурил, глубоко затянулся и… Эх, музыка! Яд достиг присутствующую в теле родственную формулу, радостно, в обнимку, они поприветствовали друг друга, как союзники в борьбе с одним злом. Состояние стало приходить в норму, внешние звуки и шумы все больше привлекают внимание. Та-ак, куда теперь направиться? Сначала на Невский, а дальше сориентируемся. Э, отработка сигналит... Не дойду, надо бы где-то… а вот арка открыта.
Давно не захаживала в эти Разъезжие, Московские, какой-то Правды, нет у Вас правды, нет. Так спокойно здесь, в такую пору немноголюдно. Что там за изломом Марата? Тишина. И чисто, а когда-то была Грязная. Не порядок здесь надо смотреть, а за людишками. Когда-то люди служивые жили, семеновские да преображенские, дисциплину знавшие, беды не знала. Теперь все не так и не то: склады фуражные и те в громаду переделали, аквариум держат, Ренессанс у них тут, ага, Плаза. Так в кабаках у Ямского посмотреть: выпивают-пляшут, ну и ладно, абы не дрались. Куда теперь? Назад поворотить или на Лиговский? А это что такое в арке творится? Мерзавец! Ну я тебе устрою!
- Эээ, маладой чаловэк, как на Джамбула йэхат? – когда снова вышел на Марата, из припаркованной «семерки» мне скалился некий арарат. Прикрываю за собой калитку.
- Прямо до Пяти углов, - показал рукой вдоль Разъезжей, - потом налево, и там через пять-шесть домов первый сквозной переулок до Фонтанки.
- Какой «пятъ углов»?
- Перекресток такой большой, четырех улиц, там еще дом с башней будет справа, когда подъедешь...
- Эээ... был там, сюда чэлавек атправыл, - не поверил бомбила. – Слушай пакажы, люды ждут, потом адвызу куда скажыш.
В принципе время есть, спешить некуда, да и рядом это совсем на машине, развеюсь с этим горцем:
- Хорошо, поехали, - потянул уже открытую дверь.
Едем медленно, почти осторожно, верно что города не знает:
- Туда йэздыл, сюда йездыл, нигде нет Джамбула, никто точна не скажыт, - водила махал руками показывая в разные стороны перекрестков, переваливаясь в мою сторону так, что пришлось вдавиться в сидение, банку с пивом держал на колене, слова мне не давал вставить, пришлось только кивать и смотреть в окно возле себя, куда он посылал проклятия, и улыбаться. Издевались, наверное, над ним местные.
- Вот, сейчас налево, и там совсем чуть-чуть, - говорю когда дотянули до Пяти углов, ну и тащится, так он много не заработает.
- Там магазын что ли? – он показал в сторону гастронома на углу Рубинштейна.
- М-гы, - отозвался я, разомлев от печки.
- Я на мынуту, - припарковался у магазина, и выскочил на улицу, пустив немного свежего холодного воздуха.
Во чудила! Машину не заглушил, и ключи оставил. У них там все такие доверчивые? Эх-х, хх-хорошо. Потянулся я, и зевнул. Надо ему сказать, чтобы на Невский свез потом. Минуты не прошло как он ушел, даже сигарет купить надо две-три. Приложился еще раз к банке. Прикрою глаза, толкнет когда вернется если что, вообще разморило. Тепло, м-мм, уютнооо…
Отлично поспал, что ж так все ноет, вроде и не бухал сильно, с трудом открыл глаза. Где это я?
- Мма-ма?
- Сынок, Дениска, как же это тебя? – мать вытерла платком слезу, по лицу видно, что не первую.
- Где мы? Ч-что случилось?
- В больнице третий день, подобрали тебя без верхней одежды недалеко от Обводного, потравили клофелином. Врачи сказали, хорошо что организм молодой, крепкий, могло быть и хуже. Дубленку и телефон забрали. Мог замерзнуть, непутевый, если люди в скорую бы не позвонили. С кем ты был?
- Та-ак, погоди…
В голове калейдоскопом пошли картинки: пиво на колене, наваливающийся на меня чурка, руки его мелькающие перед лицом, скорость как на похоронах, Пять углов…