глава 14. ПУЛЕМЕТ ГАЛИЛЬ
Утром следующего дня я пришел в министерство абсорбции за обещанным чеком. Но блондинка не смогла выдать мне чек, сославшись на какие-то технические причины. Она извинилась и заверила, что уж завтра-то я точно получу.
Сегодня я брожу один. Мишка уже продвинулся по линии административных демаршей, он утром отправился в МВД, чтобы заказать теудат зеут.
Дожидаясь очереди в коридоре министерства абсорбции, я подслушал разговор двух мужиков. Речь шла о поселениях на «территория» (оккупированных — так их называют в связи с резолюцией ООН, израильтяне же называют — контролируемые, или просто — территории). Изнемогая от любопытства, я все-таки вклинился в разговор.
Объективности ради замечу, что, несмотря на домыслы, никто новых репатриантов насильно жить на территории не посылал, даже не предлагали, это была сугубо личная инициатива.
В связи с этим вспомнилась интересная подробность. Накануне моего отъезда в Израиль, советское правительство распространило в СМИ заявление, сделанное, очевидно, под давлением арабских государств, о том, что все советские репатрианты, поселившиеся на «оккупированных территориях», будут рассматриваться в СССР как — военные преступники. Вот так, ни больше, ни меньше. Хотя, мне не известно ни об одном факте подобных преследований.
Родственники одного из мужиков проживали в поселении на Западном берегу. Из его рассказа получалось, что жилье на территориях, что покупка, что аренда, гораздо дешевле, чем в самом Израиле. Поселения охраняются армией, что, по его словам, минимизирует угрозу терактов. И с особым азартом он рассказывал об оружии. Например, покупать пистолеты поселенцы могут вообще без проблем, сам факт проживания на территориях служит основанием для получения разрешения. А так же любой желающий может получить в пользование «узи», бесплатно, со складов воинских частей. Да, вот еще что, поселенцы сами патрулируют свои поселения, наподобие советских ДНД. Сравнивать с ДНД конечно смешно, но других примеров у меня нет. Я загорелся желанием и попросил дать мне адрес организации, которая помогает желающим обустраиваться в поселениях на территориях, и, выйдя из министерства, туда и направился.
Офис организации находился неподалеку от министерства. Там меня встретили настоящие сионисты, да еще и с религиозным уклоном. Они мне растолковали, что стать «оккупантом» не так-то просто. Требовалось иметь идейную подоплеку, хотя бы на словах, к тому же существовала еще и очередь на жилье, нужно было ждать освободившееся либо вновь построенное. Опять идеология. Новая родина опять мне не доверяет? Что, клясться в любви? А самого факта моего приезда сюда разве не достаточно? А я-то хотел всего лишь заиметь пушку, или автомат. Я, может быть, и стрелять-то из них не стал, просто чистил бы, смазывал ароматной ружейной смазкой, гладил бы по вороненым стволам. Нет, после совка я больше ни за какую идеологию не подпишусь.
Какого черта, приятель! Банки, чеки, «оккупанты» — плюнь на все и расслабься! Пивка и на пляж! Спасибо Мишке, что ссудил мне утром, сам, двадцать шекелей!
Я прошелся по набережной от улицы Алленби до порта, где мы вчера с Мишкой купались. Красота! По дороге зашел в лавку, купил там упаковку пива «Маккаби» и пачку «Ноблесса». Парк Независимости обошел стороной.
На спецпляже был — женский день. Женщины и девочки были одеты в старомодные, начала века, платья, детишки сидели в таких же старомодных колясках. Глядя с возвышенности по обе стороны забора, можно было подумать, что на спецпляже идут съемки фильма, действия которого, по сценарию, происходят в ту эпоху, так как по другую сторону забора текла совсем иная – ультрасовременная жизнь с абсолютно голыми, по сравнению со спецпляжем, телами.
Море, солнце, песок, холодное пиво — что еще нужно для счастья! А ведь я так и мечтал: вот приеду и сразу на море, с пивком! Люди, мне хорошо! Я разделся и лег на песок. Песочек щедро отдавал свое тепло и принесенную вечным солнцем галактическую энергию моему бледному, таежному телу.
Рядом со мной расположились две тетки. Я прозвал их — мамки. Со временем я насчитал их десятка полтора. Судя по всему, они были друг с другом знакомы. Позже мы даже здоровались, как пляжные завсегдатаи. Мамки были в возрасте 40-60 лет, загорелые, точнее, закопченные, до черноты. Они носили на своих шоколадных, брюле, телах модные тонкие купальники и неимоверное количество золотых украшений. Дьявольский металл отливал на солнце мириадами бликов, эффектно контрастируя с темной кожей. Мамки много, очень много курили. Возможно, они были членами какого-то клуба, например, любителей загара.
Кстати, по наблюдениям израильских медиков, религиозные сограждане, никогда не загорающие, имеют самый маленький процент заболевания раком кожи.
Два абсолютно разных мира разделялись деревянным заборчиком. Да нет, тут не заборчик, тут — глухая непреодолимая стена.
На облицованный камнем бетонный парапет, отделяющий пляж от тротуара, уселись два солдата, метрах в трех от меня. Один из солдат уткнул свою М-16 прикладом в песок и прислонил к парапету. Другой солдат разложил сошки ручного пулемета «Галиль», похожего на РПК, и поставил его перед собой на песок. Заряженные магазины были вынуты из патронников и прикреплены к корпусам — резинками. Пока из всего увиденного на новой родине — оружие — вот что больше всего меня впечатлило! Мужик, который дал мне адрес сионистов, тоже по-ковбойски рассказывал об оружии, значит не один я такой.
Моя Велика Родина, милитаристская, по сути, страна, с детских лет прививала своим юным гражданам любовь к оружию — игра «Зарница», уроки начальной военной подготовки, гражданская оборона, ДОСААФ. И после всего этого лишить права носить оружие это — предательство, а детей обманывать нельзя, дети этого не простят. Когда человек вырастал, то ему внушали, что оружие это — плохо, и даже ссылались на классиков-параноиков с их «ружьем в первом акте». Фарисеи. А в это время пацаны с увлечением мастерили в подвалах поджиги и мелканы.
В армии оружие, конечно, давали, но не всем, и то прятали его за семью замками в оружейках. Во время все тех же, единственных за всю службу, стрельб (о том, как мы искали стреляную гильзу, я уже рассказывал), офицеры смотрели на нас с недоверием, а если не дай бог с непривычки стволом в сторону поведешь, то орали и материли нас по-всякому, и вообще вели себя с нами как с психами — ничего «колющего и режущего» в руки не давать. Бывали в истории России случаи, когда оружие давали массово, ну когда все становились «братьями и сестрами», но тут же за спинами ставили заградотряды. Власть боялась. И офицеры наши боялись. Служил в нашей части капитан, Павловский была его фамилия, так он любил повторять, прохаживаясь вдоль строя, что, дескать, в китайской армии существует закон, по которому командир роты имеет право, в целях укрепления дисциплины, расстрелять одного солдата в год, это он нам в назидание рассказывал. Хорош командир, нечего сказать! Вы думаете, я стал бы защищать такого командира грудью в бою? ***.
О вопиющем случае рассказывал мне мой друг. Я ему верю, его слова подтвердил его сослуживец, тоже мой товарищ. Он служил срочную в ГДР (о кубриках в казарме и столиках на четверых в солдатской столовой он-то мне и рассказывал). Часть у них была десантная, гвардейская, гордость и элита армии, тем более заграницей. Так вот, сбежал из их части солдат. Причина побега мне не известна, да мало ли по каким причинам бегут, одно могу сказать, что сбежал он без оружия. На поиски беглеца была поднята по тревоге вся часть. Выдвинулись с оружием и боекомплектом. Стали прочесывать окрестности, и обнаружили беглеца в каком-то схроне, вернее, это местные жители донесли. После непродолжительных переговоров с беглецом, и его отказа выйти из укрытия, командир части, мерзавец, самолично бросил в схрон боевую гранату, чтоб, ****ь, фашистам не достался. Вот вам яркий пример бойца заградотряда. Неудивительно, что в Афгане ***чили в бою своих же командиров. Не знаю, действительно ли на могиле мистера Кольта написано: «Бог создал людей, а Кольт сделал их равными», но звучит красиво. Видимо, потому что не было у них здесь заградотрядов, оружие так свободно и носят.
Вот о чем размышлял я, рассматривая ручной пулемет «Галиль».
Продолжение следует.