Женщина умирала. Она знала, что жить ей осталось совсем немного, Она это поняла по поведению окружающих ее в этой больнице. Раньше она лежала в трехместной палате среди таких же, как она страдающих от боли женщин. Теперь ее перевезли в одноместную палату, и около нее все время находилась пожилая сиделка. Зачем ей она? Это явно устроил сын. Примчался с Сахалина, вот в какую даль забросила его судьба. Все суетился около нее, всех на ноги поставил, теперь и врач по несколько раз в день заглядывает в палату, и сестры стали такие ласковые и внимательные. И все вдруг называть ее стали Анной Ивановной, а не больной, как раньше. А ей почему-то стыдно, как будто ее обманывают, а подать вид, что знаешь это, нельзя. Она старалась ничего не просить, и не разговаривать. Когда слышала, что открывается дверь, притворялась, что спит. А если открывала глаза, то успевала поймать сожалеющий взгляд, который тут же менялся на бодрый. И слова о том, что выглядит она сегодня лучше, видно, что дело идет на поправку, ее заставляли морщиться от их неискренности. Ей хотелось покоя. Надо было пересмотреть всю свою жизнь. Подвести итог прожитым годам, которые так стремительно ушли, как вода между пальцев, не вернуть, не удержать.
Приходил муж, что-то бодро говорил ей, что- то рассказывал, она не слушала, она караулила фальшь в его интонациях. Вот он резко оборвал свою речь, и она приоткрыла глаза. Муж полными слез глазами смотрел на нее, и нижняя губа его дрожала и кривилась. Жалость волной окатила ее, сердце больно сжалось в груди. Женщина протянула к нему руку, и он прижался к ней лицом. Плечи его судорожно задергались. Слезы стекали по ее руке. Вот теперь это был ее Валюша, искренний, родной человек, с которым они прожили такую длинную жизнь. Как хорошо, что он рядом, с ним не страшно умирать, только жалко оставлять его одного. Надо об этом поговорить с сыном. Собраться с силами и поговорить. Ну, почему сын продолжает делать вид, что она поправится, вернется в свой дом и все будет, как раньше. Ей тяжело слушать его обнадеживающие речи, его хлопоты почему- то раздражают ее. Смерть стоит за дверью, а он обещает свозить их с отцом на Багамские острова. Ей стыдно за его ложь и жаль его. Своего единственного сыночка, он так старается спасти ее, но она знает, что это уже невозможно. Она умирает. И он это знает и ему тяжело и больно. И он готов, эти чертовы Багамы, притащить сюда в больницу, вместе с их попугаями и мартышками. Зачем они ей, эти Багамы? Ей бы очутиться сейчас на даче, пройтись по утренней влажной траве босиком, сорвать алую ягодку с куста малины, вдохнуть в себя свежий воздух, пахнущий укропом, мятой и розами. Как жалко уходить из этой жизни! Как тяжко!
Когда она открыла глаза следующий раз, рядом сидел Сашенька, сынок. Он нагнулся и поцеловал ее. И тяжело, прерывисто вздохнул. Она была благодарна за этот безмолвный поцелуй, за этот вздох. И он, очевидно, понял ее, молча, ласково смотрел на нее, гладил ее руку. Изредка шептал, - «Мамочка моя, намуля моя родная». - И голос его дрожал и прерывался. Мать в изнеможении закрыла глаза и…
Вот она бежит по тропинке, между пшеничным полем и рекой. Солнце садится за кромкой леса по ту сторону реки. Свежий ветерок освежает разгоряченное лицо. Ей восемнадцать лет и она спешит на свидание к своему Валюше. Вчера она получила свидетельство об окончании школы, а Валюша завтра уходит в армию. Сегодня их последнее свидание….
А это их свадьба. Мама сшила белое платье и купила белые туфельки. Никогда еще не была Анюта такой нарядной и красивой. И такой счастливой! Валюша прошептал ей на ушко, - «Ты моя царевна, ты прекрасней всех на свете. Я тебя люблю больше жизни». – И любил, не соврал. – «Ах, Валюша, Валюша! Как ты будешь жить без меня»?
Кто это кричит так страшно? А, это я рожаю сыночка. Еле успели добраться до роддома, чуть по дороге не родила. И Валюша мается под окнами, ждет, беспокоится. И друзья-студенты кучкой стоят в сторонке и нервно курят. Еще бы, завтра у всех защита диплома, а Анюте рожать приспичило! Хоть бы все хорошо кончилось. И, слава Богу, все кончилось хорошо. И сына родила, и дипломы успешно защитили. И обмыли, как полагается, сыночка, и имя дали хорошее. Александр, Сашенька….
Это куда мы идем с Валюшей? Снег, мороз, метель. Идем по пустынной улице. Я прижимаюсь в его плечу, засунула руку к нему в карман – холодно, руки мерзнут. Это мы возвращаемся из гостей. Припозднились, трамваи уже не ходят, а идти далеко. – «Давай передохнем в подъезде, погреемся у батареи». – И мы целовались, прижимаясь к теплой батарее, и были счастливы. Ах, как это было давно! Зима, метель и жаркие поцелуи в чужом подъезде…
«Анюта, дурочка ты моя! Как ты могла подумать такое! Ты что, не знаешь, как я тебя люблю? Ну, что ты плачешь, горе ты мое! Зачем мне нужна какае-то Нинка? Ты посмотри на себя в зеркало, сравни, да Нинка и подошвы твоей не стоит! Иди, моя дурочка, ко мне…
Аэропорт, раннее утро. Сегодня улетает наш Сашенька, наш новоиспеченный лейтенант на Сахалин. На край земли. Вылетел наш птенчик из гнезда, улетает так далеко, так надолго. Слезы льются, сердце болит. Как он там, вдалеке от родителей? Последние объятия, поцелуи. Улетел. Остались с Валюшей одни…
Чертежи, чертежи, расчеты. Планерки, собрания, командировки, стройки, авралы, сдача объектов, комиссии, акты сдачи, протоколы недоделок, премии. Все текло, как вода в реке. Стремительно и неотвратимо. А потом, как водопад. Летишь вниз, в потоке воды, брызгах и пене. Спасения нет. Как хочется жить! Где вы, Валюша, Сашенька! Спасите меня! Спасите…
Утром, когда пришли муж и сын, кровать ее была уже пуста. Только пакет с ее вещами лежал на тумбочке…