Глава 9

Елена Петрова-Гельнер
     Начало - http://www.proza.ru/2011/04/02/1511

   Прошло три года.

   Дочка заканчивала второй класс, отлично училась. На работе всё складывалось хорошо, я получила повышение в институте, ощутимое и финансово, и морально. Коллектив был замечательный, ведущая кафедра, один из лучших вузов страны. Иметь такую работу огромная удача. Но смутное беспокойство не оставляло меня… Потому что предвиделись большие изменения в нашей семье и в моей жизни.

   Мы ждали сына. Июнь 1989 года выдался жарким. Беременность протекала тяжело. Роды начались на три недели раньше. Когда ехали в роддом, налетела гроза. А я просто теряла сознание от невыносимой боли и напряжения. Вокруг меня собралось много врачей. Что-то пошло не так, началась паника. В какой-то момент я поняла, что самой мне не справиться. Я лежала у открытого окна и просила у неба помощи, а гром заглушал мои страдания. Малыш не мог пройти в узкие бёдра. Ситуация становилась катастрофической. Кесарево сечение делать было поздно. У ребёнка стало пропадать сердцебиение.

   Это были страшные минуты. Казалось, что конца мукам не будет. Два огромных амбала просто выдавили полуживого мальчика. Ему понадобилась реанимация и мне тоже.

   Через несколько дней нас перевели в детскую больницу, где мы провели месяц в страхе за жизнь малыша. Эта больница мне снится в кошмарных снах до сих пор. Полуподвальное старое двухэтажное здание, на одном этаже мамы, на другом орущие дети.

   Кормление каждые три часа круглосуточно грудным молоком, но из бутылочек, чтобы контролировать норму. Молока не хватает, молишься за каждую каплю, cтоит положить голову на подушку, тут же бутылочку с молоком украдут. В палате больше двадцати женщин, все в стрессовом состоянии. Отделение патологии новорожденных самое тяжёлое. Ежедневно у какой-нибудь мамочки сдают нервы.

   Невероятная усталость. Реакция непредсказуемая, одни лезут в драку и с диким криком выясняют отношения, другие начинают биться в истерике. Удобств никаких, помыться негде. Всё, что пришлось пережить в этот период, описать сложно и хочется в этом месте поставить точку. Скажу одно: сын достался дорогой ценой.

   После того, как мы оказались дома вместе с малышом, на меня дождём посыпались болезни. Обострился бронхит, тяжелейшая астма, жуткие головные боли. Совсем не было сил. Врачи разводили руками:
  — Что вы хотите, Чернобыль, поздняя беременность, тяжёлые роды, стресс, организм не справился.

   Наступил 1990 год. Пришло время перемен. Тревога и неуверенность в завтрашнем дне. В магазинах с прилавков сметены все товары. Введены купоны на продукты питания. Люди остались без ориентиров, распадались семьи. Некоторые сходили с ума от эйфории, другие от безысходности, бросаясь в разные крайности, ломались. Надо было понять, как встать нормально на ноги и куда идти дальше. Все были поставлены на грань выживания. Нужно было перестроить представление о мире, об обществе.

   Те же проблемы были и в нашей семье… Эти годы стали для нас временем испытания на прочность, верность, жизнестойкость.

  Всё, что творилось вокруг, было за гранью моего понимания. Перед мужем встала задача — обеспечить существование семьи в изменившихся условиях. Но чем заниматься, когда наука перестала быть нужной? Сколько это всё продлится? Неимоверное упорство и его трудоспособность принесли в дом первые «постперестроечные» деньги. Но с ними пришли новые испытания, сложные и коварные.

   Я целиком и полностью сосредоточилась на семье. После тяжелых родов и перенесённого стресса мне никак не удавалось восстановиться. А помочь было некому. Бессонные ночи, боль, страх не давали вздохнуть. За ребёнком приходилось ухаживать день и ночь одной. Мучительный кашель, переходящий в приступ астмы, бесконечные «скорые». Я едва передвигала ногами. Не могла понять, что со мной происходит и как справиться.

   Однажды зимой произошло то, что навсегда изменило моё сознание… Вот как это было.

   Проснувшись, не сразу поняла, где я. Осознала, что я дома, лежу на диване, глубокая ночь, мне необыкновенно легко. Вдруг — чудо! Я поднимаюсь к потолку и зависаю, затем с огромной скоростью влетаю в окно — боли нет и стекло не разбилось. Отлетаю в противоположный угол. На космической скорости бьюсь снова и снова, как птичка, о форточку, мысль ясная: «форточка закрыта». Начинаю метаться по комнате под потолком, бьюсь о стены, углы, потолок, но ничего не чувствую. На телевизоре стоит стеклянная вазочка, от моего взгляда, как от удара молнии, стекло громко трещит, раскалываясь зигзагообразной чертой.

   Ничего не понимая, продолжаю сумасшедшее метание… Проносится мгновенная мысль и я еле успеваю её додумать: «входную дверь кто-то приоткрыл». Страха нет, лечу к двери, охватывает желание вырваться, вылететь на волю, беру разгон от окна и подлетаю к двери. Вдруг вижу маленького старичка с длинной седой бородой. Он спокоен и улыбается, стоит, не уходит. Я его где-то видела, но некогда вспоминать где. Совершаю еще несколько попыток, всё безуспешно, старик не двигается с места, поглаживая бородку. Окидываю взглядом комнату и прощаюсь, всё в прошлом, мне очень надо улететь. Набираю скорость, но что-то или кто-то не пускает. «Ещё не время» — доходит до меня. От нового состояния приходит азарт: «вырвусь», но нет… не получается. Было хорошо и легко.

   В это время каменное тело, прикованное к дивану, напомнило о себе. Руки свинцовые, ноги — пудовые гири. Вдруг тело начало дрожать, мышцы свела судорога, навалилась тяжесть. Мне захотелось снова летать, я потянулась, но тело не слушалось. Мгновение спустя, почувствовала удар в грудь. Моя душа втискивалась в тело? Воздух замер, попыталась вздохнуть. Захотелось поднять голову, но какая-то сила не пускала. Я лежала неподвижно, пока не наступил рассвет. Первый луч света упал на стеклянную вазочку, на ней была глубокая трещина.

   В голове крутились ужасные мысли. Что со мной было? Может, я схожу с ума? Или смерть посмотрела мне в глаза? Я пребывала в невероятном изумлении. Ослабленная, тихонько встала и подошла к кроваткам детей.

   После этой ночи я стала молиться и повторять: «Господи, дал ты мне детей, дай мне силы их вырастить». Эти слова я повторяла как заклинания.

   Мысли о детях спасли меня в этот самый болезненный период моей жизни. Иногда подступало отчаяние, огромными внутренними усилиями я пыталась преодолеть его. Хваталась за любую соломинку, барахталась, как могла. Обессиленная, не понимала, как выкарабкаться. Делала всё, пила лекарства, лечилась, заваривала травы, обливалась ледяной водой. Повторяя и повторяя как заклинание: «Царица-водица, помоги возродиться».

   На время наступала ремиссия, но стоило подхватить простуду, организм не справлялся, снова и снова подступала к самой грани. Депрессия, обиды, слёзы просто душили меня. Я старалась при детях держаться, загоняя вглубь болезнь…

   А внешне семейная жизнь выглядела вполне благополучно. Муж стремился к успеху, начались заграничные командировки. Много новых людей вошло в нашу жизнь. Были среди них деловые, уверенные, напористые, коммуникабельные и вместе с тем исключительно порядочные и интересные люди. В это же время пришлось столкнутся и с неприкрытой, откровенной завистью, которая обрушилась лавиной и приобрела разные уродливые формы.

   Злопыхатели, лгуны, озлобившиеся клеветники, вымогатели кружили вокруг нашей семьи. И хоть великий грек Аристофан сказал, что «против злословия клеветника нет лекарства», мы и это преодолели.

   Но навалились другие проблемы. Мне казалось, что я плыву против течения и выбиваюсь из сил. Было тяжело и скучно, ведь рутина и однообразие тоже враги. Длинные одинаковые зимы сменялись такими же длинными вёснами. Несмотря ни на что, я боролась за семью, оберегая её от зла. Я должна была выстоять, ради самых родных, самых любимых, тех, кому дала жизнь. Но был предел и у меня, все ресурсы были исчерпаны.

   В этот тяжёлый период судьба свела нас с одним замечательным человеком. С доктором, Захаровым Александром Ильичом. Сколько он сделал для нашей семьи, переоценить невозможно. Он стал нашим семейным доктором и другом.

   Талантливый, чуткий, порядочнейший человек, стоило ему появиться, и дети, и взрослые сразу начинали выздоравливать. Профессионал высшего уровня, он просто спас мою жизнь. Когда потребовалось, организовал лечение, доставал лекарства, договаривался о консультациях. Необыкновенный жизнелюб и оптимист, заряжал положительной энергией, и просто невозможно было «киснуть» в его присутствии. На таких людях держится всё. А в мою жизнь он пришёл в самый сложный период.

   Организовал качественное обследование. Был поставлен верный диагноз. Необходима была срочная операция, собрали консилиум. Трудно принимали решение. Болезнь была сильно запущена. Решили рисковать.

   Я панически боялась операции. Вдруг начнётся приступ астмы, и я умру прямо на столе. В больницу легла в конце января. Ночью перед операцией не спала и изо всех сил старалась не рыдать. Утром, завернувшись в одеяло, пешком пошла в операционный блок. Долго сидела в палате, операций было много. А тяжёлых оставляли напоследок.

   Наконец пришёл мой черёд. Мне сделали наркотический укол и повели в зал. Страх пропал, я легла на стол, руки мои привязали. Последнее, что запомнилось, — врачи в голубых хирургических халатах, медсестра делает укол в вену.

   Когда пришла в себя после глубокого наркоза, пожилой профессор Степаненко сказал:
  — До лета бы не дожила, опухоль влезла между трахеей и пищеводом, крючком задавила, оставался маленький просвет. Одному Богу известно, как сердце выдержало.

   Я попыталась ответить, но язык не слушался. Когда дошло, что всё позади, я облегчённо вздохнула и погрузилась в сон. Виталий в это время не отходил от меня, поил морсом, кормил. Мои сёстры готовили бульон, кашки. Младшая сестрёнка Вера примчалась из Питера и заботу о доме взяла на себя. Ириша поддерживала мой дух.

   Я бесконечно благодарна всем, кто тогда был со мной, морально поддерживал, проявлял внимание, любовь и тепло. Из окна струился свет, я лежала и радовалась: «кажется, выжила, скорее бы домой». Новая волна накрыла в начале марта, сын тяжело заболел коклюшем. Жизнь продолжала испытывать. Мы поехали в санаторий. По утрам выходили к реке дышать туманным влажным воздухом.

   Приступы были страшные. Ночами я не выключала свет и просиживала у кровати сына.

   Часто приезжал муж и подменял меня. А я падала на кровать, лежала молча, мокрая от слёз, не зная, как помочь ребёнку и себе. Прошло два месяца, потихоньку мы стали выкарабкиваться из болезни, сын начал поправляться.

   Было ощущение, что мы выжили после сражений, крушений и катастроф. Пригревало солнышко, приближающаяся весна возрождала надежды. Подруга Танюша взяла сына в деревню на парное молочко и свежий душистый воздух. Дочка готовилась к выпускным экзаменам. И сдала их отлично. Мы выбирали ей выпускное платье. Приятные хлопоты. После окончания школы дочь поступила в институт, где уже учился её приятель.

   Жизнь снова стала приобретать краски и радовать. Мы переехали в новую квартиру, оставив в старой боль, обиды, болезни, горечи и жуткие девяностые перестроечные годы. Уезжать, если честно, было не жалко.

   Моя дочь, светлый человечек, родной и любимый. Ей пришлось рано повзрослеть и стать самостоятельной. С собственным мнением, за которое может постоять. Никогда никому ничего не навязывающая, не зазнайка. Умница и красавица. Ещё в школе подружилась с мальчиком, c которым не разлучалась. Так они вместе взрослели, вместе учились в одном институте. Их постоянству можно поучиться взрослым.

   Пришло время, и юноша пришёл просить руки дочери. Всё было очень хорошо. Подали заявление, назначили день бракосочетания. Это было счастье для всех.

   Очень волновались перед знакомством с семьёй новых родственников. С первой же минуты стало ясно — это НАШИ люди, близкие по взглядам, по-настоящему интеллигентные, красивые, мудрые, с живой душой.

   Весной 2000 года c радостным настроением наши две семьи стали готовиться к торжественному событию. Обсуждали все детали, подробности, в общем, обычные предсвадебные хлопоты. Большая удача породниться с такой семьёй. В день свадьбы все чувствовали себя абсолютно счастливыми людьми.

   В этом же году у молодых родился сын Дмитрий. Принимал нового человека Александр Ильич Захаров. Он первым и поздравил нас с тем, что стали мы дедушками и бабушками. Жизнь продолжается!

   Опять всё закрутилось, завертелось и обрело новый смысл. Дочка — мужественный человек. Прошла пара лет, и на свет появилась наша внучка Машенька. Теперь в семье, как говориться, полный комплект. Я активная бабушка, и рада, что много времени провожу с внуками. Они мои ордена и награды.

   Это нормальная — и, я считаю, очень достойная — женская жизнь, полная забот. Ведь вырастить воспитанных, ухоженных, здоровых детей — большой труд и большое счастье. Каждый день мой расписан по минутам, ведь неизвестно, сколько активных лет впереди. Многое надо успеть сделать…

      Продолжение - http://www.proza.ru/2011/05/21/97