Однажды, мы, втроем, то есть я, Валерка Акопян и Коля Чачин возвра-щались домой из института. Войдя в троллейбус мы увидели много свобод-ных мест (дело было достаточно поздно вечером и людей на улице было мало), но только одно из них нас устраивало – два сидения были свободны друг за другом. Только на первом сидении, у окна, сидел какой-то мужчина, причем сидел как-то странно – скрючившись. Может быть он поправлял бо-тинок на ноге, может носок, может завязывал шнурки – кто знает.
Мы с Валеркой сели на заднее сидение, а Чачин – на переднее. Трол-лейбус тронулся и Валерка только вытянулся вперед, чтобы сказать что-то Коле, как вдруг, сидящий у окна мужчина, выпрямился. Ерзая на сидении, чтобы попрямее усесться, он расправлял свои плечи и – о, ужас, – его плечи стали расти как на дрожжах. Чачину пришлось сдвинутся, как бедному род-ственнику, на самый край, поскольку гигантские плечи заполнили три чет-верти сидения.
Да, Колька был парень не хилый и отличался широкоплечием, но тот, кто сидел рядом с ним был настоящий гигант. Глядя сзади на разницу в плечах между Колей и его соседом, мы невольно начали хохотать. Чачин сидел, как на гвоздях, с одной стороны ему хотелось бы уйти, чтобы не выглядеть по-смешищем, с другой -… с другой – просто было неохота вставать, все-таки весь день, до позднего вечера, мы провели в институте. По-моему у нас бы-ли то ли зачеты, то ли мы сдавали курсовые работы. В общем, какая-то оче-редная учебно-никчемная трата времени и нервов.
Широкоплечий, услышав наш смех, повернулся с таким лицом, что «хи-хи» сразу застряло у нас в горле, осмотрел сверху вниз презрительно-оценивающим взглядом, хмыкнул и стал смотреть в темное окно троллейбу-са. А мы всю дорогу проехали молча – что-то разговор не клеился…