В последние дни мировая пресса смакует историю с экс-главой Международного валютного фонда Домиником Стросс-Каном, который, якобы, пытался изнасиловать горничную-негритянку в нью-йоркском отеле "Софитель" на Манхеттене.
Это и подвинуло меня сесть за рассказ о «сексуальных преследованиях» в США… Дело в том, что мне, не один год работавшему в Штатах юристу, история со Стросс-Каном видится не реальной, если речь идет о нормальном человеке такого ранга, а не о маскировавшемся всю жизнь похотливом типе.
Штаты – страна, где отношения между полами доведены до непонятного нам, европейцам, абсурда.
С одной стороны именно оттуда идет массированное наступление интернет-порнографии на весь мир, именно там святое слово «любовь» превращено в примитивное слово «секс» («заняться любовью» значит «заняться сексом») и именно там, в негритянских и мексиканских кварталах, женщина по-прежнему - ничто… А в другой части общества феминистские настроения побеждают старые патриархальные порядки. Там мужская часть населения напоминает деморализованную армию, бегущую в страхе от воинственных амазонок. Малейшее движение мужчины по отношении к женщине - касание ее, взгляд даже, а тем более слово, пусть и в форме невинной шутки - могут быть истолкованы как «преследование по полу» (sexual harassment), и таких случаев в США не счесть - ежегодно в американские суды поступают многие тысячи исков по обвинению в сексуальных преследованиях, а сумма взысканий по ним ежегодно превышает чудовищные суммы…
Американские газеты переполнены историями на эти тему:
Там в суде схлестнулись пожилые супруги. Муж купил несколько десятков упаковок «Виагры», но после первой же бурной ночи жена спустила их все в унитаз! Оскорбленный муж потребовал через суд, чтобы та компенсировала ему моральный ущерб и вернула стоимость таблеток, мотивируя это тем, что у нее есть по отношению к нему определенный супружеский долг! А жена, отбиваясь от «истца», взывала суд к пониманию ее позиции: «Да я столько лет жила уже спокойной жизнью! Почему должна в старости терпеть притязания этого типа, мириться всю ночь с его возней, слушать его сопение?! Это sexual harassment!». И судья принялся чесать свои "репу", решая, как поступить со стариками...
А там пилот-женщина, командир лайнера одной из авиакомпаний, приходя с экипажем в кабину самолета, раз за разом обнаруживала в своем «бардачке» порно-журналы. Так пилоты сменных экипажей подначивали ее – женщину-коллегу - и намекали на то, чем лучше ей заниматься… Потерпев какое-то время, она подала иск к своей авиакомпании за «sexual harassment» и получила по нему 2 млн. долларов!
Или губернатор одного из штатов «нечаянно» дотронулся ладонью до того места помощницы, где спина утрачивает свое название... Не каждая помощница российского губернатора осмелилась бы не обрадоваться этому! Американка же не обрадовалась! Больше того, раздула скандал да такой, что получила компенсацию в размере шестизначной суммы! В долларах, не в рублях, конечно! А губернатор подал в отставку… В России немыслимо такое!
Истории эти можно продолжать до бесконечности.
Но есть одна особенность в них. Все чаще женский пол использует в Штатах такие дела для личного обогащения. Благо, доказать свою невиновность, убедить суд в том, что ничего не было, мужчинам непросто. На что и расчет истиц…
Приведу в качестве примера одну историю…
Открыв в середине 90-х свою юридическую фирму в США, я принялся подбирать в нее персонал, и одними из первых работниц оказались две живших там россиянки. Не помню уже их имен, а потому назову тут Аней и Таней. Одна была из Питера, другая - из Хабаровска: обе закончили российские юридические вузы и хорошо знали английский язык, но испытательный срок не прошли - дипломы дипломами, а опыта для работы они не имели, и мы расстались, нормально, по доброму…
Прошло около полугода. Я и забыл о них, как вдруг получаю письмо из какого-то Комитета штата, который занимался вопросами расовых и иных преследований. Сути письма я не понял, а потому передал его адвокату, который вел мои дела в Америке – Ричарду Ойтингеру. Тот побывал в Комитете и вернулся расстроенным.
- Анатолий, твои бывшие работницы обвиняют тебя в сексуальных преследованиях…
- В чем?! – опешил я, не позволявший себе и малейших глупостей в этом плане.
- Они заявили, что ты запрещал им носить в офисе брюки и требовал, чтобы они являлись на работу в юбках. А это, увы, «sexual harassment» - преследование по полу…
Я уставился на него.
- Дик, - я его называл Диком, - вы – ненормальные все?! Какое
«преследование по полу» и «брюки с юбками»?!
Он обиженно пожал плечами.
- Закон такой…
- Да я уважаю ваши законы, но ситуация была другой! Спроси у моих работников - подтвердят! Я в Америке человек новый, а потому не знаю, какой офисный стиль в одежде в юридических фирмах. Эти "дамочки" являлись на работу в чем попало, вот и забеспокоился я! Та в мини-юбке - до самого «не хочу» - придет! Та - в вечернем платье! На другой день - в заношенных брюках или рваных джинсах! Или пупы голые торчат... Вот и собрал всех, чтобы обсудить это. Мол, не знаю, как надо! Спрочил у них, кто знает? Никто не знал! Тогда совместно и решили: узнать! Поручили сделать это, кстати, одной из тех девиц – Татьяне! Можно ли ходить так, как они ходят! Она навела справки и, с ее слов, получалось, что можно. Я решил перепроверить. Помнишь, и к тебе обращался по этому поводу?
Дик удивленно посмотрел на меня.
- Вспоминаю…
- Вот и вся суть истории… Ты тогда сказал, - продолжил я, - что ограничений на одежду нет, но все же в мини-юбках, джинсах и не полностью одетыми, так, что пупы видны, в солидной юридической фирме не принято одеваться. Я и дал команду – одевайтесь, во что хотите, но чтоб все было строго, солидно! Какой еще «sexual harassment»?! – раздраженно заключил я. - И это все у них?!
Ойтингер заглянув в свои записи.
- Нет, Анна заявляет еще, что ты подходил к ней, когда она работала, и клал руку на ее плечо. Она расценивает это - как ее «унижение»… - он посмотрел, улыбнувшись, на меня поверх очков.
Я не знал, что и ответить и на такую ложь.
- Дик, ты же видишь мой офис! Все работники сидят в одной комнатке - за стеклянной стеной, через которую из холла все видно! Их пятеро! Каким же дураком надо быть, чтоб к кому-то приставать на глазах других и всего коридора?! Ты и сам ведь понимаешь это! А что они хотят, кстати, от меня?
Дик усмехнулся.
- По пять тысяч долларов…
Я засмеялся.
- Всего-то?! Могли б и больше попросить! А где работают обе сейчас?
Он покачал головой.
- Нигде…
- Ааа, тогда ясно… Поиздержались, маленькие, нужны деньги - вспомнили о нас… - я встал и прошелся кабинетом. - Во, вымогатели! Повторяю, Дик, мои работники подтвердят, что этого не было!
Он вздохнул.
- Они еще обвиняют тебя в том, что ты свою бывшую помощницу Элоиз Дэвис называл «негритянкой». А это уже другой «harassment» - расовый… и очень не хороший «harassment», Анатолий … Если это подтвердится, я тебе не завидую!
- О как… - замер я. – Молодцы девочки!
Он посмотрел на меня.
- Ты называл ее так?
Я пожал плечами.
- А Бог его знает! Чего не было – того не было! Я про первые обвинения! А тут… Может и называл… Она ж негритянка… Мулатка то есть… Не помню! Это у нее надо спрашивать! Только где она, не знаю…
Мы поговорили еще и расстались... Настроение мое было еще то…
Дик взялся за работу: встречался с кем-то в Комитете, разыскал через месяц Элоиз Дэвис, которая к тому времени работала в одном из американских консульских учреждений в России, а в один из дней пришел радостный, потрясая какой-то бумагой.
- Поздравь себя, Анатолий!
Я оторвался от дел.
- С чем?
Он положил передо мной принесенную бумагу. Это было письмо разысканной Элоиз Дэвис в Комитет. Оно было на нескольких листах, и я отодвинул его Дику.
- Лучше ты… Что пишет?
Он заглянул в лист и улыбнулся.
- Заявляет, что ты никогда не называл ее «негритянкой»!
Я вздохнул с облегчением.
- И пишет, - продолжил он, - что, наоборот, она часто с тобой беседовала о негритянских проблемах в США и находила в твоем лице их понимание - у одного из немногих…
Мы действительно не раз обсуждали с ней это. Ее отец был американским негром, а мать - полькой, и она не раз сетовала на то, что ей, мулатке, приходилось тяжелее пробиваться в жизни, находить хорошую работу.
- А в конце письма берет тебя под защиту, - оторвал меня от воспоминаний Дик. – Пишет, что ты порядочный человек, не позволявший себе ничего из того, в чем тебя пытаются обвинить Анна и Татьяна. А о них пишет плохо: считает, что ты правильно уволил обеих и пишет, это – их месть тебе за то…
Я махнул рукой, показывая, что меня вся эта ситуация мало волнует.
- Бог с ними! Значит, больше не будет проблем с Комитетом?
Он помедлил и произнес.
- Знаешь, практика Комитета своеобразная. Мужчине доказать что-либо в нем трудно…
- То есть? – удивился я.
Он посмотрел на меня.
- То есть... у тебя два выбора…
- Каких?
- Один – простой и безболезненный: откупиться, дав по пять тысяч обеим, и забыть обо всем! Другой – биться, но это опасно... Плюс - тогда дело надо передать от меня другому адвокату, чтоб я мог выступить в Комитете как свидетель, что ты консультировался со мной по поводу офисной одежды и что ты вообще нормальный человек…
Я вспылил.
- Ни цента! За что?! Я тогда всю жизнь не буду уважать себя! Не прогибался и не собираюсь прогибаться перед прохвостками! А дойдет до абсурда – развернусь и уеду к чертовой матери из вашей Америки! Тоже мне – страна демократии! - я действительно не понимал, почему в Штатах ложь в этих делах побеждает правду.
- Хорошо, тогда я передаю это дело господину Меркелю из нашей фирмы, и будем надеяться на успех! – заключил Дик.
Не помню уж, сколько длилась та история. Но хорошо помню, что ни меня, ни моих работников в Комитет не вызывали, никого из нас ни разу не беспокоили, а спустя какое-то время Дик явился ко мне с решением Комитета об отказе в возбуждения против меня судебного иска. Бог в очередной раз охранил меня от зла! Но я получил хороший урок…
- Дик, - спросил его в конце, - у вас действительно все доведено до абсурда в этих делах?
Худой, лысый Дик, похожий на высокого состарившегося подростка-акселерата в очках, улыбнулся.
- Есть проблема…
- И как вы боретесь с нею?
Он засмеялся.
- Не смотрим на женщин!
- А куда смотрите? – улыбнулся я.
- На башмаки! – захохотал он и выставил из под стола длиннющую ногу в туфле 48-го, не меньше, размера… Потом поднял лицо и посмотрел на меня.
- Хочешь, историю? Не совсем по теме, но объясняет многое в нашем менталитете и судебной системе?
- Давай! – кивнул я.
- Одна дама утром по пути на работу заехала в «MacDonald's», купила бисквит и кофе в пластиковом стаканчике. Поставила стакан в специальный зажим на панели управления в машине и поехала, но подвел макияж…
- Не понял, - удивился я.
- У нас утром дамы за рулем макияжем занимаются. И она занялась. Припудрится – отхлебнет кофе. Проедит метром двести, останавливается в пробке, подкрасит глаза - хлебнет кофе. Еще километр-другой проедит, остановится, поправит маникюр – опять хлебнет кофе. Но в очередной пробке вместо того, чтобы стакан вернуть в зажим, поставила его на сиденье между ног и забыла об этом! А когда увидела, что движение возобновилось, нажала на газ, сдвинув ноги, и весь горячий кофе выдавила себе на причинное место! – засмеялся он.
Я представил это…
- Ужас! Голову надо иметь! Между ног такое ставить...
Дик кивнул.
- Да… Получила ожог второй степени! Того, что и сам понимаешь… А дальше по-американски - подала иск в суд к системе «MacDonald's» почти на два миллиона долларов!
- За что? – удивился я.
- Что тот продают "опасный для здоровья кофе"! Мол, не горячий кофе, как и положено тому, а кофе-кипяток...
Я оторопел.
- И?!
Он весело развел руками.
- Суд удовлетворил иск! Лишь Апелляционный суд урезал компенсацию в десять раз… После чего «MacDonald's» не продает уже круто кипяченный кофе! - он засмеялся. - В Америке все судятся, Анатолий! По малейшему поводу! И это наша беда… Знаешь "золотую мечту" американца? Попасть под машину богача, но не стать калекой! Дальше можно не работать уже… до конца дней своих... - Произнеся это, он подмигнул мне, пожал руку и вышел из кабинета.
А я еще долго сидел, переваривая все происшедшее и услышанное в последнее время…
К чему это я? А к истории Доминика Стросс-Кана… В США все общество в поисках способа разбогатеть. Поэтому шаг влево - шаг вправо там в отношениях с представителями противоположного пола – это тюрьма и огромные выплаты. А потому лезть к незнакомой женщине, чтобы удовлетворить свою похоть может лишь идиот! Да еще в напичканом видиокамерами и подслушивающими устройствами отеле! Так что не мог знавший американскую действительность Стросс-Кан накинуться на незнакомую ему горничную в отеле, если он не сумасшедший! Мы обязательно узнаем в ближайшее время что-то, что прольет свет на всю историю с ним и очень удивит нас… Почему? Потому что много вопросов…
• Зачем имевший жилье жены в Нью-Йорке Стросс-Кан оказался в отеле? Значит, у него там была какая-то встреча? С кем? Тайные переговоры? Темный бизнес? Интим? В американском суде врать не дадут. Он все расскажет. А если что утаит, то это узнает ФБР, которое пройдется сейчас по всей его биографии, поднимет все его контакты и связи со дня рождения, добрые и недобрые дела...
• Что за мужчина в момент прихода горничной в номер Стросс-Кана перестилал постель экс-главы МВФ? Кто он ему? Друг? Партнер? Любовник?
• Почему служба охраны отеля допустила, чтобы в номер Стросс-Кана направилась всего одна горничная, а не бригада горничных, как принято в обслуживании лиц такого ранга?
• И вообще… в своем ли уме человек, управлявший финансами всего мира?
Я, юрист, видел тысячи лиц на следствии и в судебных процессах. И я видел лицо этого загнанного в угол человека… Пусть он и не пытался насиловать горничную… Пусть… Но чем-то он испуган, причем, очень! Не на своем месте душа у него! Что-то в отеле действительно было… Вопрос только - что?