*
Возиться с замками было поручено мужской составляющей нашей небольшой компании, мы же с Анжу, волнуясь и обмениваясь настороженными взглядами, топтались рядом. Юрик предварительно несколько раз надавил кнопку звонка и лишь после этого приступил к делу.
Наконец дверь распахнулась, и Юрик сделал приглашающий жест.
-Ты первый, - замотала головой Анжу, подталкивая своего кавалера в темный проем прихожей.
- Выключатель справа, пошарь рукой, - автоматически подсказала я и осеклась, ошарашено глядя на подругу.
Та в свою очередь восхищенно вытаращила глаза, очевидно, не веря ушам своим:
- Лизка-а-а! Ура-а-а! Ты начинаешь вспоминать! Правду, видать, говорят, что родные стены помогают! Давай, давай, входи!
Юрик тем временем нащупал клавишу, и просторная прихожая озарилась ярким приветливым светом. Я шагнула – и оказалась дома.
Мой дом!.. Я и верила, и не верила, испытывая ни с чем не сравнимое чувство всепоглащающего счастья. Вот то, ради чего стоит жить! Как же это здорово – возвратиться, наконец, домой, где тебя ждут твои личные вещи, где уютно и радостно, где обитают твои запахи…
- Пахнет буржуинами, - потянула меж тем носом Анжу, выглядывая из-за моего плеча. - Ой, собачища-то какая! Не отличишь от настоящей!
В углу, вывалив розовый язык, сидел ротвейлер. Смотрел радостно и преданно. Радостно и преданно… На мощной шее красовался шикарный розовый капроновый бант…
- Это Бантик, мой большой друг, - представила я и вдруг почувствовала, как голова моя стремительно стала заполняться картинками из прошлого.
Сначала это были какие-то обрывки, куски, клочья, все было спутанным, как клубок ниток, побывавший в лапках шаловливого котенка. Мне показалось даже, что мозги мои зашевелились, извиваясь и перекатываясь, с трудом поспевая усваивать потоком хлынувшую информацию. Боясь, что черепная коробка сию же минуту треснет спелым арбузом, а потом и разлетится на куски, я обхватила голову руками и приземлилась на полку для обуви.
Когда, наконец, я подняла глаза и увидела перепуганные лица своих друзей, в голове моей царил идеальный порядок, все встало на свои места, словно пазлы в картинку сложились. Я чувствовала, как по щекам моим катятся слезы. Крупные, исцеляющие, сладкие. Они стекали к подбородку и все капали, капали на шелковую ткань блузки…
Мои друзья не мешали мне, они не суетились бестолково, не оглаживали и не утешали меня. Они просто были рядом. Милые, надежные, родные. Настоящие…
Они все поняли без слов и восклицаний, без эмоций и уговоров. Они просто в едином порыве придвинулись ближе, словно желая оградить меня от бед и напастей, от зла и несовершенства внешнего мира. Они были так близко, что я уткнулась лицом и замерла. На мою голову легли две теплые ладони…
А потом я вприпрыжку носилась по длинному коридору и распахивала одну за другой двери, возбужденно и радостно крича:
- Немедленно, сию минуту сдавайте хозяевам свои съемные квартиры и перебирайтесь ко мне! Посмотрите, посмотрите, сколько здесь места, сколько комнат! Занимайте любую!
Мы счастливо хохотали, бестолково мотались по всему огромному пространству квартиры – то вместе, то порознь, как взбудораженная стайка младших школьников, которых наконец-то вывезли на отдых, предоставив отдельное жизненное пространство.
- Внимание! Оп-ля! - с грацией и ловкостью искусного факира я поднырнула рукой под солидный задок ротвейлера и извлекла на свет божий стопку долларов. - Спасибо Бантику, сберег! Здесь хватит до тех пор, пока не устроимся на работу!.. Хороший пес, умный пес! – Я чмокнула Бантика в черную пипку носа. - А теперь – все на кухню, пировать будем!
Анжу и Юрик, не переставая восхищаться размерами и обстановкой моего жилища, бурно обсуждая все его достоинства, послушно ринулись ужинать.
- Холодильник был полон под завязку, когда я уходила, - сообщила я. - Посмотрим-посмотрим, что там еще можно слопать, а что пора выбросить в мусорное ведро.
- Лиз, ты все-все вспомнила, да? - Анжу просто искрилась счастьем, смотреть на нее – сплошное удовольствие. Щеки горят, огромные глаза сияют, волосы растрепались, придавая особое очарование.
- Почти, - коротко бросила я, с энтузиазмом роясь в холодильнике. Юрик нетерпеливо ерзал на своем стуле, вытягивая шею и стараясь углядеть что-нибудь вкусненькое.
- Это как? - казалось, она опешила, не ожидая подобного ответа.
- А так. - Я водружала на стол все, что годилось в пищу - консервы, пачку сливочного масла, молоко длительного хранения. В шкафах была обнаружена заварка, кофе, две жестяных коробки с печеньем, варенье и джем в помпезных баночках. - Помню, как открыла однажды эту самую квартиру. Приехала я откуда-то… А вот откуда – не знаю… Воспоминания начинаются только с того момента, как вошла в этот дом. Сумку дорожную заметили в спальне? Не успела разобрать… Кстати, хоромы эти мне кто-то подарил, точно помню. Я еще мучилась в догадках, кто бы это мог быть… Почему-то считала, что одарил меня отец, которого сроду не видела…
- Бросил он тебя, что ли? – с укоризной в голосе спросил Юрик, намазывая на добрый кусок свежего белого хлеба, прихваченного нами в магазине, толстый слой масла, а затем – колбасного фарша.
- Видимо, так, - задумчиво протянула я. - Выходит, не покупала я этой квартиры, как утверждают господа Суворовы. Значит, жила раньше там, откуда и прибыла с вещичками…
- Ничего себе, подарочки, - недоверчиво покачала головой Анжу, наливая чай в изящные хрупкие чашечки.
- А побольше кружки нету? - запротестовал Юрик. - Что ты мне льешь в эту мензурку?.. Некоторые, между прочим, острова дарят – и ничего. А тут – квартира! Ничего особенного. Альбертовна преподнесла же свояченице машину, почему же отец не может подарить своей дочери квартиру? Замыть, так сказать, грехи. Тем более, если сбежал когда-то, подлюга.
Анжу отыскала тем временем где-то полулитровую плошку, явно предназначенную для бульона, и наполнила ее до краев. Юрик удовлетворенно крякнул и принялся дуть, по-детски вытягивая губы трубочкой. Затем с удовольствием потянул обжигающий напиток. Возлюбленная пристроилась рядом и стала макать булочкой в крохотную розетку с медом, слизывая тяжелые янтарные капли с пальцев.
- В первую очередь надо найти твой паспорт, Лизка,- между причмокиваниями произнесла она. - Он просто обязан быть где-то в доме…
- Обязан, - подтвердила я. - Если не пропал вместе с сумкой в вашем кафе.
- Угу, сейчас поедим – и за поиски. Ночевать здесь будем? – спросила подруга, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Конечно, - отозвалась я, пораженная. - И что значит – ночевать? Завтра же перевозите свои вещи. Здесь три спальни, неужели же не поместимся?
- Спасибо, Лиз… - начал Юрик, явно намереваясь за них двоих отказаться от предложения.
И тут до меня дошло. Я, сама того не желая, влезла в их личную жизнь, предлагая влюбленным жить вместе. А ведь это решать только им двоим.
Спасли положение все те же три отдельных комнаты:
- Никаких «спасибо» не принимается. Вы можете существовать каждый сам по себе, можете – вместе. Как заблагорассудится. Но позволить вам ютиться по съемным углам и платить за них бешеные деньги я не могу. У меня же в собственности чуть ли не футбольное поле!
- Ну… в общем, я-то согласен, - промямлил Юрик.
- Я тоже, - быстро подхватила дальновидная Анжу, явно уже строящая планы на будущее.
От раздавшегося в тишине огромной квартиры телефонного звонка мы все вздрогнули и в недоумении уставились друг на друга.
- Кто это может быть? - расширив глаза, шепотом спросила Анжу.
- Надо ответить,- твердо сказал Юрик и направился к аппарату, но я его опередила:
- Подожди, я сама.
То, что я услышала, сняв трубку, повергло меня в шок.
- Что, сидишь дома и считаешь себя в безопасности? - с ехидной издевкой поинтересовался мерзкий голосок без половой принадлежности ( было совершенно непонятно, мужчине или женщине он принадлежит). – Рано радуешься, сестренка. Мой тебе совет: убирайся в свою вонючую коммуналку, пока цела… И не зли меня, слышишь? Не высовывайся… А тут мы и без тебя разберемся… Хочешь жить – отваливай по-хорошему, и чем скорее, тем лучше.
Из трубки понеслись короткие гудки, и я невидящим взглядом уперлась куда-то в стену.
- Ну? Лиза! - подскочившая Анжу стала тормошить меня. - Кто это был? Что сказали?
- Сказали, чтобы я убиралась в свою вонючую коммуналку, если хочу жить…
- Ох! - только и смогла вымолвить она и прикрыла рот рукой.
- Ну вот что, - решительно заявил вдруг Юрик обозленным голосом. - Мне все это надоело! Завтра воскресенье, у меня выходной. Собирай-ка, Лизавета, манатки, отвезу тебя в деревню к бабе Пане, поживешь пока там. Пусть все утрясется, утихнет маленько, а потом видно будет… И не возражать!
Последующие битые два часа мы прочесывали квартиру в поисках моего паспорта или каких-то иных документов, перерыли все ящики, комоды и полки, но успехов не достигли. Наконец, договорившись с самого раннего утра выехать в Твердохлебовку к бабе Пане, вымотанные и подавленные, разбрелись по спальням.