глава 13. КОММУНАР
В лобби отеля сидела небольшая компания и с интересом слушала рассказ худощавого парня. Мы с Мишкой подсели. Рассказчика звали — Антон. Антон, питерский фарцовщик, репатриировался пару месяцев назад, и избрал для себя нестандартный путь, программу, абсорбции на исторической родине. Название десятой главы я позаимствовал из одноименной программы министерства абсорбции.
Вы знаете что такое — кибуц? О, моя новая родина! Ты страна контрастов, да еще каких!
Слово кибуц (коммуна) было мне знакомо из выпусков радиостанции «Голос Израиля». Я представлял себе кибуц как кооператив аграрных тружеников владеющих индивидуальными средствами производства объединившихся для выгодного сбыта урожая (такие кооперативы существуют и в Европе), ну и немного фольклора, обязательно, все же — еврейская деревня! Ничего подобного! Это — настоящая — коммунистическая коммуна! Все средства производства — общие, никакой «личной» собственности, кроме домашней утвари, общие автомобили, бесплатное питание и жилье, внутри кибуца отсутствуют любые денежные расчеты, товары в кибуцном чипке отпускаются под запись. Не понимаю, зачем советская власть мудрила с колхозами и совхозами, а нынче, глядя на их осколки, плакать хочется. Надо было, да и сейчас не поздно отправить в Израиль делегацию из Госдумы, за опытом! На каждом шагу убеждаюсь, что мои соплеменники — народ не простой. Это ж надо, в такой маленькой стране миролюбиво уживаются столь разные формы социальной жизни — от закрытого хасидского спецпляжа до коммунизма! Добавлю, что кибуцы занимаются не только аграрным производством (применять термин — «сельское хозяйство» по аналогии с советским и российским я просто боюсь, а то вдруг и здесь все нахер развалится!), спектр их деятельности достаточно широк, вплоть до высоких технологий и производства электроники. Кибуцники — члены кибуцев, трудятся так же и на свободном рынке, но зарплату обязательно вносят в общую кассу. Позже я побывал в двух кибуцах. В первый раз мы с Мишкой навестили его приятеля-земляка проживавшего в кибуце по той же программе. Во второй раз мы с группой из ульпана посетили, во время политически-грамотной экскурсии, образцово-показательный кибуц на берегу Галилейского моря — озера Киннерет.
Что же предложили кибуцы новым согражданам, чтобы те не потерялись в джунглях капитализма? А вот что. Кибуцы брали к себе на попечение всех желающих на шесть месяцев. По законам коммуны новые сограждане обязывались перечислять все свои подъемные в общую кассу и взамен получали жилье, питание, купание в кибуцном бассейне и игру в настольный теннис и в бильярд в коммунальном клубе. Старые-новые сограждане, попавшие в кибуцы, делились на две категории. Первая категория, к которой относился Антон, те после месяца-двух проживания по программе «Первый дом на родине» сами покидали первый дом на родине, либо их оттуда выгоняли, как Антона. Вторые (как мои любимые монголы, шагнувшие из феодализма сразу в социализм), шагнувшие из развитого социализма в коммунизм, тоже миновав капиталистическую стадию эволюции рода человеческого, завязли там навсегда. В первой категории преобладали ярко-выраженные индивидуалисты, что мне близко по духу, вторые же, не успев перевести дух от пропаганды на старой родине, сразу попадали под новый прессинг, с такими было крайне тяжело общаться, от них веяло каким-то сектантством.
Я абсолютно не против любой формы социальной жизни, пускай каждый живет, как хочет.
Исходя из разговоров о соборности, общинности и религиозности русских, такая форма социальной жизни для большинства русских должна быть особенно близка. Кстати, есть кибуцы и с религиозным уклоном. Я не знаю, что мешает русским присмотреться к израильскому опыту, ну не бытовой же антисемитизм.
Давайте присмотримся и поищем схожие черты. И Россия и Израиль — милитаристские страны, они имеют большие, пропорционально населению, армии. И Россия и Израиль окружены недружественными к ним народами. В израильской экономике, как и в российской, существует довольно большой госсектор. И русские и евреи — шовинисты — они считают себя великими и исключительными народами. За последние годы в России, якобы на пожертвования (на пожертвования можно строить и больницы), построено более двадцати тысяч церквей, а об уругвае-парагвае и «пятой графе» в теудат зеуте я уже упоминал.
Главные различия видны в формах государственного устройства. Израиль — парламентская республика. Хотя сами израильтяне об этом редко упоминают, называют просто — «Государство Израиль», точнее, «Государство Израиля», так как слово «Израиль» обозначает — еврейский народ, а не территорию. Другой формы государственного устройства и возникнуть не могло, так как при отсутствии государства до 1948-го года и иерархия отсутствовала, ей неоткуда было взяться. А притчи об израильских царях-мудрецах так и остались притчами.
Кибуцы, если смотреть из России глазами моих еврейских друзей и знакомых, можно считать исключением из правил. Насколько я знаю, то все мои еврейские друзья и знакомые являются индивидуалистами, и общину-толпу иначе как «кагалом» не называют: «ну что попремся всем кагалом» или так: «два еврея должны проживать в трех городах». Индивидуалисты более склонны к авторитаризму. Исходя из моих умозаключений, это могло бы привести к власти в Израиле военную хунту, наподобие чилийской. Русские же, тяготея к общинности и соборности (сюда можно отнести Новгородское Вече — своего рода парламентскую республику, казаков, казачий круг), как ни странно, ратуют за сильную, авторитарную власть, за отца народов или царя–батюшку. Об этом стоит подумать, простого ответа я здесь не нахожу.
Особенно доставали Антона часто проводившиеся общие собрания, на манер профсоюзных, где коммунары говорили о наболевшем, резали правду-матку. В кибуцах существуют свои правила поведения (моральный кодекс строителя коммунизма), самое безобидное из которых: обязательно улыбаться друг другу при встрече. Улыбаться — никак не давалось новым коммунарам, за что их критиковали на собраниях (ну не имели люди такой привычки).
Антон заскучал в коммунизме. Его неуемный темперамент жаждал веселья. Антон предложил главным коммунарам организовать дискотеку в кибуцном клубе, и этим способствовать быстрейшей адаптации новых коммунаров. Получив добро, Антон устроил месибу (вечеринку). Выделенное по такому случаю небольшое количество общественного пива не дало ожидаемого результата. Русские гены взяли верх — был взломан и опустошен коммунальный бар. Поздно ночью кибуц проснулся от дикого шума. Заспанные коммунары стали стекаться к клубу. Увиденное их потрясло: в клубе на полную мощь гремела музыка, на заблеванном полу валялись мертвецки пьяные новые коммунары, за стойкой бара кто-то допивал общественные напитки. В бассейне рядом с клубом резвились, нагишом, ребята и девчата! Особое негодование кибуцников вызвало то, что все коммунары-нудисты размахивали … перьями, выдранными из хвостов двух павлинов — любимцев кибуца!
Утром, по решению экстренного заседания правления коммуны, Антон был с позором изгнан из коммунистического рая.
До кибуца Антон несколько дней прожил в «Цидоне», куда по старой памяти и вернулся.
Больше всех, слушая Антона, веселился тринадцатилетний сорванец, подрастающий хулиган — Лешка, тоже питерский. Он, под шумок, выпросил у меня сигарету. Лешкина маман, симпатичная стройная шатенка, сладить с Лешкой уже не могла, она активно устраивала свою личную жизнь. Проживая в отеле, Лешка имел обыкновение забираться по пожарной лестнице в недостроенный пентхауз, покурить там, выпить пивка. Во время последней такой вылазки Лешка застукал в одной из комнат Авраама, занимавшегося сексом с одной из постоялиц отеля, за что Авраам выгнал Лешку из отеля вместе с маман.
Через пару лет Лешка стал уже матерым хулиганом, вором и грабителем. Я встретил Лешку, когда его во время первой отсидки в первый раз отпустили на шабат домой. Лешка рассказал, как они с друзьями пытались ограбить кассу в одном хостеле. Им повезло, что заметивший это ресепсионист их не застрелил
Продолжение следует