За сорок лет профессиональной работы в печати я редко писал столь отчаянные строки, какие получились из Приднестровья. Вот несколько фрагментов из статьи «Чей плацдарм?»:
«Трудно человеку жить непризнанным. Ты, вроде, есть, а тебя не замечают. А если замечают, то лишь для того, чтобы «навешать всех чертей». Еще труднее быть непризнанной целой стране. Тут окружающие государства как бы не замечают существования уже тысяч и тысяч людей, особенно если люди эти живут в мире между собой и чтят мир окружающих их народов».
«Горячая точка» СНГ начала 90-х годов – никем официально не признанная Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) – живет очень трудно. И, прежде всего потому, что еще никто не ответил, что же плохого в том, если 235 тысяч молдаван, 202 тысячи украинцев, столько же русских, 15 тысяч болгар, 13 тысяч евреев, 5 тысяч гагаузов, 2 тысячи немцев и 26 тысяч лиц прочих национальностей, говоря на родных языках, но при этом прекрасно понимая друг друга, хотели и хотят жить единой семьей? А им пришлось отстаивать это их естественное право в боях с теми, кто пытался очистить берега Днестра от любых языков, кроме румынского. В боях жестоких. И не приди им тогда на помощь Россия, крови пролилось бы ох как много. Но и от тех боев, что прогремели, остались почти тысяча могил и еще больше искалеченных жизней. И раны эти ноют тем сильнее, чем дольше политики разных стран будут считать их напрасными, не признавая права приднестровцев жить своей республикой.
Непризнанность государства с 700-тысячным населением, неурегулированность отношений с Молдовой и двойственность таковых с Россией и Украиной заставляют эту маленькую республику ощущать себя плацдармом чьих-то злонамеренных интересов и все время быть начеку, держа в постоянной готовности вооруженные силы, пограничные службы и прочие необходимые на случай «часа Х» атрибуты. Это больно бьет по карману всех без исключения слоев населения Приднестровья…»
Дальше я писал о людях, загнанных в угол тем, что они не могут ничего ни продать, ни купить. И все это, потому что кто-то блюдет дипломатический политес, продиктованный интересами, не имеющими ничего общего с потребностями конкретных живых людей.
Через пару недель получил газету, прочитал статью на полстраницы «МН», увидел под ней свою подпись и пришел в ужас: в материале не было ни единого моего слова, а тем более моей мысли о необходимости прорыва блокады вокруг республики, многонациональный народ и руководство которой уповают на Россию. В статье повторялись чьи-то домыслы о сепаратизме незаконного правительства Приднестровья, о его милитаристских наклонностях, с которыми пора покончить.
И это должен был прочитать Игорь Смирнов, только что, не смотря на разруху и бедствие народа, безоговорочно победивший на выборах. И совсем не потому, что мы со Спицыным такие уж умельцы в организации предвыборных кампаний. А потомучто избиратели верили своему президенту, всецело разделяющему стремление народа к единению с Россией. И эту трескучую политконъюнктурную по тем дням белиберду могли за моей подписью прочитать люди, в которых я вселял веру в лучшее будущее республики!
У меня темнело в глазах от этого. Схватил телефон, набрал прямой номер главного редактора:
- Виктор Григорьевич, что вы делаете? Я разве это писал о Приднестровье?
- А что ты писал? Тут все акценты расставлены верно. Что тебя не устраивает?
- Меня не устраивает моя подпись под такой хренотенью. В ней нет ни одного моего слова.
- Странно. Я, признаться, не видел оригинала. А там про что-то другое было? И что теперь делать?
- В следующем номере напечатать мой материал, а относительно этой статьи дать поправку, что подпись Ионова поставлена под ней ошибочно. И хорошо, если назовете там автора.
-Так. Ну, ты не диктуй, что нам делать. Разберемся.
- Я готов разбираться вплоть до суда.
Лошак, не ответив, повесил трубку.
Поправку спустя пару недель напечатали петитом восьмого кегля внизу одной из внутренних страниц. Как всегда – облаяли громко, а извинились, едва пискнув. У меня окончательно оборвалось настроение, с которым я работал в «МН». Да и все больше приходило понимание, что, печатаясь в Москве, я не становлюсь более известным человеком в городе, в котором живу. Потому что газета стремительно теряла число подписчиков в Нижнем. И дело тут не в качестве моих или прочих публикаций, а в ухудшении жизни нижегородцев и во всевозрастающей цене подписки на издания. То же самое происходило и в других городах. «МН» хирела на глазах, и однажды летом 1998 года я получил от Виктора Лошака письмо, в котором говорилось, что материальное положение ЗАО «Московские новости» не позволяет дальше иметь столь обширную корреспондентскую сеть, а по сему «спасибо за многолетнее плодотворное сотрудничество» и пшел вон по сокращению штатов.
Это не было ударом по самолюбию, потому что я уже давно и регулярно печатался в самом популярном тогда нижегородском еженедельнике «Биржа». И эти публикации гораздо больше тешили мое тщеславие, чем редкое теперь появление имени в столичной печати.
Последним наиболее заметным выступлением в «Московских новостях» была довольно сентиментальная статья на странице трех авторов о чувствах нижегородцев в связи с уходом Бориса Немцова на работу в правительство страны. Нижегородцы обиделись на него. Ведь обещал быть с ними, а подвернулась работенка классом повыше и – поминай, как звали! А поминать было что, особенно нам, журналистам. Борис был мастером самопиара, и у нас, что ни день, то какое-нибудь новое начинание губернатора и обязательно, по его подаче, «уникальное для страны». Так что пиши-не хочу! И коллеги (особенно женского пола) писали. Писали всякое, недаром про Нижний Новгород говорили, что это «край непуганых журналистов». Как грибы в конце июля, на свет пробивались все новые газеты. Борис не пресекал любой мелкой неправды о нем. А с некоторыми даже начинал водить особые отношения. Когда, например, Николай Ефимович, собкор «Комсомолки» написал о нем какую-то чушь, Немцов сначала обиделся, а потом приблизил Колю и шел на контакт с ним по первому зову «КП», особенно когда Ефимович перешел на работу в аппарат газеты, а Немцов стал одним из первых вице-премьеров в правительстве РФ.
С уходом Бориса зашевелился весь российский «полит-бомонд». Вот что я передавал тогда в «Московские новости»:
«Предвыборная кампания за пост губернатора Нижегородской области вышла на финишную прямую. Из шестнадцати подавших заявки, областная избирательная комиссия зарегистрировала в качестве кандидатов лишь пять человек. Остальные, в том числе лидер российских национал-большевиков Эдуард Лимонов, не смогли собрать необходимого числа подписей в поддержку своих намерений.
Официальные кандидаты – не новички в местных властных структурах. Это последний первый секретарь Нижегородского обкома КПСС, ныне президент Нижегородской Торговой палаты и депутат Государственной думы Геннадий Ходырев, глава местного самоуправления Нижнего Новгорода Иван Скляров, тележурналистика, депутат областного Законодательного собрания Нина Зверева, председатель комитета того же Собрания Сергей Сперанский и адвокат, депутат городской думы Нижнего Новгорода Вадим Булавинов.
Закончились и партийные игры вокруг кандидатур. Выдвинутый пленумом КП РФ Геннадий Ходырев, очевидно не без команды верховного лидера ЛДПР, получил поддержку местного отделения партии Жириновского. Таким образом, в одном из ключевых регионов России встали под лозунг «Вперед к социализму», с которым Ходырев обращается к избирателям. Симпатии партии «Наш дом – Россия», как и следовало ожидать, отданы представителю местной «партии власти» Ивану Склярову, почему-то объявляющему себя независимым кандидатом. Сюда же склоняется и группа «яблочников» во главе с членом парламентской фракции этой партии Ольгой Беклемищевой. Но, сдается, что главную роль здесь играет не столько идеологическое родство, сколько требование помощников Склярова вернуть должок – ведь на прошлых выборах в Госдуму мэр Нижнего приложил немало личных усилий для успеха Беклемищевой. Не случайно другая группа нижегородских приверженцев Явлинского видит в Склярове скорее единомышленника Зюганова и не хотела бы оказывать ему доверие. Представители других демократических сил в Нижнем Новгороде пока выступают на стороне Сергея Сперанского, но, как они заявили недавно в печати, в случае выхода во второй тур Склярова и Ходырева, предпочтение отдадут коммунисту, ибо он «куда больший демократ».
Любопытно, что вероятность именно такого исхода выборов, назначенных на 29 июня, подогревается прежде всего сторонниками мэра. Это им нужно, чтобы получить моральную поддержку Бориса Немцова, который, по их расчетам, должен употребить весь свой авторитет для победы Склярова в первом же туре. Иначе не исключен успех коммуниста, и тогда пойдет насмарку все, чем известен в стране и в мире нынешний первый вице-премьер. Побуждением к более решительным шагам Немцова стало и недавнее приглашение Скляровым мэра Москвы Лужкова, который в свойственной ему манере публичного политика воздал должное деловой хватке нижегородского коллеги. Если учесть, что на предстоящих в 2000 году выборах президента Немцов и Лужков могут оказаться соперниками,и голоса нижегородцев будут нужны тому и другому, то для них совсем небезразлично какую позицию займет тогда губернатор Скляров.»
В списке пяти претендентов на наследство Немцова явно не хватает Сергея Кириенко. И вот почему.
Мы со Спицыным давно думали, что Сергей мог бы стать лучшим нижегородцем в этой должности. Почти ровесник Немцова, он имеет опыт работы и в экономике и в политике. До 91-го года был вторым секретарем Горьковского обкома комсомола, затем возглавил молодежный коммерческий концерн, заочно окончил Академию управления при правительстве РФ, блестяще защитив там диплом по созданию социально-коммерческого пенсионного банка. Воплотил разработку на практике, образовав такой банк на паях с нижегородским отделением Пенсионного фонда. А когда стал «загибаться» бюджетообразующий для области Ново-горьковский нефтеперерабатывающий завод «Норси», Немцов перекинул его туда для образования управляющей компании. Попутно Кириенко создал в Нижнем консервативную политическую партию «Новая сила», которая быстро стала авторитетнее виртуальной «Молодой России». Когда это стало очевидным, лидеры решили их слить. Так появился «Союз правых сил».
Интересно, что наши со Спицыным размышления совпали с намерениями самого Сергея, и он попросил нас создать его предвыборный штаб, возглавить который выпало мне.
Больше Сергей не появлялся в штабе, оставив за себя помощника Леонида Сухотерина и редкий по тем временам сотовый телефон.
И вот тут я окончательно понял, что не гожусь в начальники чего-либо, ибо совершенно не приспособлен организовать чью-либо работу, кроме своей. А народу - всяческих умельцев проводить выборы – набралось больше десятка. Одних только политологов было трое, кроме Спицына. И все хотели, чтобы им сначала заплатили. У меня же, кроме зарплаты в «МН» и гонорара в «Бирже», не было ничего. Нужна была меркантильная встреча с Кириенко и его отмашка на официальное начало кампании, то есть на регистрацию в областной избирательной комиссии в качестве кандидата в губернаторы. Но Сергей тянул. Приходилось тянуть и мне. И чтобы избежать вопросов «Что нам делать?» и требований денег, я убегал на свою небольшую стройку в гаражный кооператив, оставив для связи с миром только сотовый телефон Сергея, номер которого, как мне показалось, никто не знал, потому что никто не звонил.
Лишь однажды, когда до окончания срока регистрации кандидатов в губернаторы оставалась пара дней, мой громоздкий сотовый звякнул коротким звонком:
- Сергей Владиленович?- спросил строго-доброжелательный женский голос, и прежде чем я успел открыть рот, добавил:- соединяю вас с Борисом Ефимовичем Немцовым.
- Алло!- закричал я,- это не Кириенко. Просто у меня его телефон. А где Сергей я сам хотел бы знать. Буду искать, если он нужен. Что ему передать?
- Попросите Сергея Владиленовича срочно позвонить Борису Ефимовичу.- И гудок отбоя в трубке.
Звоню Сухотерину:
- Немцов просит Сергея срочно связаться с ним. Номера мне не сказали.
- Номер знаем. О,кей! Ждите моего звонка насчет работы штаба.
Через пару дней Сухотерин пригласил нас со Спицыным в ресторан «Шаховской», где за хорошо накрытым столом сказал:
- Выборов у нас не будет. Сергей приглашен на работу в Москву, распускайте штаб. Ну, по коньячку? За новое назначение Сергея.
- Я лучше водочки и за кончину штаба,- поднял я рюмку.
Сергей уехал. Его назначили заместителем министра топливно-энергетического комплекса страны, а по сути хозяином ТЭК, поскольку формально его возглавлял Немцов, но он всецело был занят работой первого вице-премьера.
А выборы губернатора выиграл Иван Скляров, кампанией которого руководил Борис Духан. В свое время я помогал тому и другому – Склярову – стать мэром Нижнего Новгорода, Духану – на выборах в областной совет. Но в качестве губернатора я Склярова не принял. Потому что быстро увидел в нем малообразованного, даже малограмотного и хвастливого мужичонку. Он сходу начал приписывать себе новшества и достижения Немцова, утверждал, что по праву считает себя преемником «выдающего политика Немцова», с которым у него «одинакие» мысли. Как журналист я не мог не замечать этого и прочих - отнюдь не только словесных - промахов нового губернатора, и посвящал ему практически каждый еженедельный обзор в «Бирже».
- Володь, ну ты чего меня строгаешь кажинную неделю,- спросил он однажды.- Сам же помогал мне воцариться.
Скляров искренне не понимал, что избиратели области наняли его на работу с испытательным сроком в четыре года, и если он будет продолжать считать себя царем, а не работником, на следующих выборах его попросят выйти вон. Вот об этом я не уставал твердить ему все четыре года, замечая иногда, что «Васька-то слушает, да ест». Я признавал в обзорах, что Скляров под присмотром Немцова был толковым мэром города, но в должности губернатора явно не тянул на «выдающего политика». И если Немцов окружал себя работягами, вроде помощника Саши Котюсова, который один справлялся с десятком обязанностей, то Иван Петрович плодил отделы и должности, расставляя на них всецело преданных людей.
Не экономил Скляров и на собственном выезде. Слетав однажды в дальний район области на вертолете, он полюбил этот транспорт, и теперь все чаще спускался в районы с неба, производя фурор на районных зевак и трепет в местном начальстве. А я заинтересовался тратами губернатора на собственную персону и послал ему официальный журналистский запрос: во что обходится бюджету области наше «вышше должосное лицо»?
Не долго думая, Иван Петрович приехал в редакцию «Биржи» на летучку, где, пряча глаза, сказал коллективу, что его зарплата не выше, чем у любого из нас – четыре тысячи рублей. Но я-то знал, какие сотни тысяч «деревянных» он выписывает себе и ближнему окружению в качестве квартальных премий или за выполнение отдельных «значимых для области» заданий. Говорить об этом не стал, поскольку не имел под рукой подтверждающих документов.
- Речь, Иван Петрович, я вел не о вашей зарплате, а во что налогоплательщикам области обходится содержание губернатора и всей его челяди с их наземным и воздушным транспортом, премиями и добавками за вредность условий труда?- уточнил я.
Губернатор не ответил, а его пресс-секретарь спросил:
- А кому это интересно?
- Давайте спросим читателей. Оставьте свой телефон, я опубликую его с вашим вопросом, а вы потом посчитаете поступившие звонки и узнаете интересно это кому-нибудь или нет, - предложил я.
Пресс-секретарь, весьма находчивый в прошлом тележурналист, замешкался с ответом.
- Он только что переселился в другой кабинет, там еще нет телефона,- выручил его Скляров. И на этом «содержательная», как напишут потом газеты, встреча журналистов «Биржи» с губернатором области закончилась.
В бытность Немцова губернатором области в Нижний Новгород приезжали многие политики с мировыми именами. Скляров оказался интересен только для Сороса, да и то, пожалуй, лишь по тому, что в городе действовал фонд его имени. Но с губернатором известный финансовый маклер встретился и провел пресс-конференцию, где среди прочего заявил, что его имя треплют в мире, не разбирая, где факты, а где мнения. И тут Ивана Петровича прорвало:
- Вот уж верно. Пусть Ионов послушает, а то выдает свое мнение, не разбирая фактов.
Мне ничего не оставалось, кроме как сопоставить в ближайшем номере «Биржи» свои мнения с фактами поступков губернатора. Интересный получился материал! Пяток фактов, которые я раздобыл у представителя президента РФ по Нижегородской области Юрия Лебедева, прямо противоречили законам страны или уставу региона. Все это я подал так: вот факт, а вот мнение о нем. И в заключение – абзац о борьбе с компьютером, который никак не соглашался выдавать на экран слова в подлинном произношении губернатора.
Дело кончилось тем, что Скляров с треском проиграл следующие выборы, не смотря на серьезную поддержку Сергея Кириенко, служившего в те годы после короткого премьерства полномочным представителем президента РФ по Приволжскому федеральному округу. Мне была понятна позиция Сергея. Президент Путин не был склонен к переменам в руководстве регионами. Кириенко выполнял эту установку. А кроме того, Скляров выдвинул на значимые должности некоторых друзей Сергея по комсомолу, и Кириенко отдавал ему должное. Хотя в узком кругу посмеивался над Петровичем. И однажды его даже подловили на этом. Один из тележурналистов, работавших на выборах в команде другого кандидата, записал скрытой камерой откровения Кириенко о своем протеже и выдал в эфир. Получился конфуз. Со Скляровым Сергей объяснился, а нам, нескольким журналистам, регулярно встречавшимся с ним на бэкбрифингах, впредь запретили брать с собой даже мобильные телефоны.
Думаю, я сыграл немалую роль в провале Ивана Петровича на выборах. Все-таки четыре года регулярной бомбардировки в популярной газете должны были сказаться на решении избирателей. Но для Склярова провал (соперник во втором туре голосования собрал почти 73 процента голосов) был неожиданной новостью. Он боролся за вожделенное кресло с наивной верой в свою избранность для этой должности, поэтому, проиграв, нашел в себе силы только выдохнуть:
- Эх, какого губернатора ухайдакали!..
Но при всем этом Петрович уважал меня. Завидев где-нибудь поблизости, первым подходил поздороваться, охотно откликался на просьбы обсудить какую-либо проблему. В общем, добрый был человек. В меру наивный и не в меру тщеславный. Вернее, не тщеславный даже, а честолюбивый. Это разные свойства характера. Тщеславие – это стремление к успеху, к известности. А честолюбие – сродни карьеризму. Это стремление занять должность. Я с детства стремился к славе, чтобы успешнее утверждать справедливость. Он – чтобы командовать людьми. Как рассказывал сам Иван Петрович, он еще в первых классах сельской школы на вопрос: «Кем, ты, Ваня, хочешь стать?» отвечал: «Директором! Чтобы все слушались и хорошо жить». Жил он в последние свои годы хорошо, упокой, Господь, его душу! (Продолжение следует)