Да какой же ты тяжелый Гарик! Потерпи, осталось немного. Еще метров двести и мы у своих. Не закрывай глаза. Смотри на меня. Больно? Не бойся, прорвемся. Боже, как же жарко и тяжело. Терпи мой дорогой, вон уже и палатки видны. Стреляю в воздух. К нам бегут. Все! Дотащил! Падаю…
Нас взяли в клещи с двух сторон. Бой был жесткий и скоротечный, не знаю, сколько их было, но мы держались долго, почти час. Я и мой друг Гарик, простой ленинаканский парень. Когда у него кончились патроны, Гарик вытащил штык-нож и бросился на последнего из них - здорового верзилу в камуфляже и они сцепились.
Словно в тумане, мне казалось, что я бегу к нему на помощь, но куда может бежать контуженный и прикованный взрывом? "Гарик"-, кричал я- "Гарик - мочи его!" Или мне казалось, что я кричу.
Я увидел, как он упал от удара и повалился на спину, весь левый бок его был в крови. Верзила поднял пистолет и стал поворачиваться ко мне. Стало как-то холодно и безразлично, когда он посмотрел на меня сквозь прицел.
Я не вспомнил всей прошлой моей жизни и не звал маму, в тумане я только шептал: «Гарик… Гарик...».
Вдруг, дух пошатнулся, и, тихо застонав, упал лицом в песок. Гарик стоял передо мной с ножом в руке и покачивался. Потом глаза его закрылись и он осел на землю, потеряв сознание…
Я полз к нему долго, наверное целую вечность. Не знаю как, перевязал его. Всё было как во сне.
Надо уходить, надо уходить скорее! Гарик, очнись! Поливал его водой из фляжки, бил по щекам и когда уже совсем отчаялся, он пришел в себя.
"Гарик, ты можешь встать? Мне не дотащить тебя, встань, пожалуйста!" И он встал.
Опираясь друг на друга мы прошли свой путь. Падали, поднимались и шли, когда стали видны палатки лагеря, он снова потерял сознание. А я тащил его, тащил, сколько мог. Моего Гарика.
Прошло тридцать лет. Он сейчас в Америке. После землетрясения он с семьей переехал в Лос-Анджелес и с тех пор мы не виделись. Но каждый раз, когда мы с ним говорим по телефону, он кричит мне в трубку: «Родной! Как я хочу взять бутылку водки, пожарить большую яичницу с помидорами и просидеть с тобой всю ночь напролет!». Петь, говорить, вспоминать, плакать и веселиться… Лишь бы еще хоть раз увидеть тебя!».
Я знаю, мы больше никогда не увидимся, но это не важно. Каждый раз, когда мне особенно тяжело, я беру бутылку водки, жарю яичницу с помидорами и звоню ему, а он делает то же самое и мы снова вместе.
* Гарика уже нет, но я также, каждую субботу готовлю его любимую яичницу, наливаю две рюмки водки и молчу, ведь мы снова вместе...