В моей голове похоже поселился злобный нервный грызун, его раздражает любое мое движение и он впивается своими острыми зубками в мой мозг и начинает самозабвенно грызть его. Открыл глаза, и тут же закрыл сморщившись от резанувшей боли. Еще раз…Где-то с пятой попытки я понял, что проще приоткрыть один глаз, крепко зажмурив второй. Уже хорошо. Какой же сегодня день? Где же я так нашвырялся, и по какому поводу? Память услужливо подкинула мне события вчерашнего вечера и ночи в самых ярких картинках. Епт! Нет! Захотелось перестать существовать. Сейчас, сию минуту. Нет! Бляяя… Осторожно повернул голову. Вадим. Я, буквально, стек с постели и крадучись отправился в душ. Закрыв дверь, сполз по ней на пол. Что же я наделал? До боли закусив кулак, что бы не орать, от отвращения к себе, вспоминал. Вспоминал, что вел себя как, последняя шлюха. Вспомнил, как плавился под опытными ласками Вадима. Вспомнил, как сам отвечал. Меня согнул пополам приступ отвращения. Вырвало. Позже убрав кое-как, покрытый липким потом, влез под горячий душ, пытаясь смыть с себя запах рвоты, пот, смыл бы и память, если это было бы возможным. Сквозь шум воды услышал, как Вадим стучится в дверь.
-Уйди.
-Кир…
-Просто съебись. Не было ничего. Тебе понятно? –орал я.
Проторчав под душем еще минут тридцать, вышел, очень надеясь на то, что не увижу Вадима. Слава всему пантеону богов, ожидания мои оправдались. Сорвав постельное белье. Подумав еще минуту, схватив подушки и одеяло, собрал и это. Добавив туда же вчерашнюю одежду, свернул в узел. Оделся, выкинул, все в мусорный контейнер. Вернувшись домой, настежь распахнул окна. Пусть холодный ветер, выветрит из комнаты, запахи. Закрыв дверь спальной комнаты, завернувшись в плед забился в угол дивана, в зале. Пытаясь бороться с воспоминаниями о прошлой ночи. Где это великое свойство алкоголя, стирать память? Почему я все так отчетливо помню? О том, что будет дальше, я не думал. Мне бы справиться с нахлынувшим чувством стыда и отвращения. Позже свернувшись клубком, уснул. Просыпаться не хотелось, не хотелось снова возвращаться в реальную жизнь. Иногда выплывая из сна, кутался в плед, думал, о том, что надо бы встать и закрыть окно, зверски холодно, но опять проваливался в пустоту.
Меня трясли, настойчиво, и долго, я как за спасательный круг хватался за ускользающий сон. Но руки были настырны. Открыв глаза, увидел Крис. Крис, девочка моя! Я сгреб ее в охапку и зарылся носом в ее волосы, и судорожно вдыхал ее запах.
-Кир, отпусти, дурной, ты что наделал? Дверь входная открыта, окно в спальной комнате настежь. Я пришла, ты спишь, еле тебя добудилась. Ты что пил?
-Пил. Я слишком много выпил. Слишком.
Пытаясь согреться, сидя на кухне, обняв пальцами чашку чая. Слушал, равномерное, назидательное, жужжание Крис. И готов был отдать все что угодно, лишь бы выкинуть из жизни ту ночь. Готов был вечно вот так, сидеть на кухне, и смотреть на то, как она моет посуду. Лишь бы не заканчивался этот воскресный день. Лишь бы не наступил понедельник. Ночью прижимал к себе Крис, уже уставшую от любви, пытаясь доказать себе то, что не изменился, в том, что этот единственный раз ничего не значит. Пытался заглушить внутренний голосок, который с ехидцей, возражал моим доводам. И напоминал мне о том, что так хорошо, мне не было еще ни с кем.
Понедельник. Выкуриваю уже четвертую сигарету на крыльце перед офисом. Что делать? Поговорить с Вадимом нужно. Но как? Сказать о том, что это была ошибка, о том, что сожалею? Может не говорить, просто уволится? Как мне себя с ним вести? Как он себя поведет? Бляяя…Как девица перед первым свиданием нервничаю… Противно… Кури, не кури. А решиться на что-то нужно. Нужно, по крайней мере, попытаться с ним поговорить. Мнусь у его двери. Давай, чему быть того не миновать! Стучусь. Захожу.
-Можно?
-Заходи, коли пришел- Вадим не отрывается от документов, делает на них какие то пометки.- Дверь плотнее закрой. Я думаю, разговори у нас предстоит на интереснейший. Созрел? И что же ты пришел поведать мне? –он откладывает документы, и опирается подбородком о скрещенные пальцы. Чуть прищуриваясь, рассматривая меня.
-Вадим, я очень сожалею о том, что произошло. Я был очень пьян. И я…не…
-Помню, помню. Это был первый и последний раз? Ты это хотел сказать?
-Да.
-Заметано. Свободен.- и он опять уставился в бумаги.
Я вышел из кабинета. Отправился прямиком в курилку, руки дрожали. Ожидаемое чувство облегчения не пришло. Наоборот затопила обида. Острая, горькая. До выступивших слез. Мудак. А он и правда, мудак… Я не понимал себя. Не понимал. Казалось бы, должен вздохнуть с облегчением, и попытаться забыть, эту ошибку. Но захотелось прикусить губу и разрыдаться, как в детстве, громко, в голос. Вместо этого глотаю дым сигареты, пытаясь вместе с ним проглотить комок, остро застрявший в горле. За рабочее место вернулся с приклеенной улыбкой. С удовольствием откликался на любую просьбу, поддерживал любую беседу. После работы, согласился посидеть в баре, за чашкой кофе с Линдой. Лишь бы не оставаться наедине с самим собой. Лишь бы не качнуть, дрожащую, балансирующую на грани, поселившуюся ,где то глубоко внутри боль. Пытаюсь за стандартной улыбкой, приклеившейся к моему лицу, спрятать противоречия, которые разрывали меня не пополам, а на мелкие кусочки, не больше конфетти. Стыд, презрение к себе, ревность, желание, обида, злость. Не слишком ли много чувств для одного человека? Вскакиваю по ночам, прогоняя очередной сон с участием Вадима. Вскакиваю, возбужденным, до такой степени, что готов орать. Потом под душем с остервенением, пытаюсь смыть с себя следы своей запретной похоти. Днем, я с маниакальной ревностью, ловлю каждое его слово. Каждый взгляд. Пытаюсь подавить, внутренний бунт. Злюсь на себя, за эту ревность. Ненавижу его. Себя. Перестаю дышать, стоит ему оказаться недалеко от меня. Украдкой скольжу взглядом по его губам, по линии безупречного лба. Замираю, рассматривая его пальцы. Стоит мне немного задуматься, как начинаю, выводить на бумаге черты его лица. Это становится невыносимым. Все чаще я вспоминаю Павла. И его безнадежность в глазах. Пашка, Пашка, уехал, оставив мне в наследство вот эту мучительную…любовь? Что же делать? Как бы от этого избавится?
Близился новый год. Работы стало невпроворот, и я с удовольствием загружаюсь по самую макушку. Лишь бы не было времени на размышления, лишь бы засыпать едва коснувшись подушки, без мучительных, для меня, сновидений. Крис от меня ушла, заявив, что я злобный, и раздражительный ублюдок. Права. В кубе… Ее присутствие и прикосновения стали раздражают меня. Вызывают отторжение и не выдержав, я срываюсь. Тем лучше. В моей жизни не осталось ничего кроме работы. Благословенной работы. Я превратился в настоящего трудоголика. Который с удовольствием выполнит любую просьбу. И естественно стал объектом для беззлобного подтрунивания для Линды. Эпитеты про гены трудолюбивых китайцев, явно присутствующие в моем генофонде. Про то, что всех денег не заработаешь, вызывают только добродушное ворчание в ответ. Но сегодня я потерял дар речи. Когда Линда, выразила желание, узнать у Вадима, где он берет таких трудолюбивых, до самозабвения, рабов. Спрятав глаза в монитор, я пытаюсь урезонить мое воображение. Его достаточно слегка подпнуть, и оно выдает сразу множество интересных картинок. И тут же они посыпались, как из рога изобилия. Вот Вадим затянутый в кожу, и я перед ним на коленях. Вот он натягивает поводок, пристегнутый к ошейнику на моей шее. Вот он опускает плеть на спину «раба». Хватит…Хватит… Возбуждение острое и пряное растекается по телу… Я пытаюсь дышать… просто дышать.
31 число. Народ, радостно шуршит подарочными упаковками. Сегодня все получили подарки от компании, путевки на турбазу в пригороде. На 10 дней. Я как-то был там. Лес, небольшое, почти идеально круглое озеро, конные прогулки, тишина. Зимой, наверное, тоже есть не мало интересного. Действительны до марта. А зачем тянуть? Новый год все равно встречать в гордом одиночестве. Притянул к себе телефон, потыкал в кнопочки… И вот спустя пять минут уже знал, что новогодний праздник проведу в компании, малознакомых, но надеюсь приятных людей, Деда Мороза, Снегурочки, какой-то жутко популярной певички. А так же можно будет покататься на санях, есть лыжня и каток. На душе вдруг потеплело, весь этот перечень, за исключением певички, как будто взят из детства, из школьных зимних каникул. Дома покидал в сумку необходимые вещи, раздумывая брать ли костюм на Новый год. Решил, не усложнять себе жизнь. Знаю, что мне идут светлые голубые джинсы, в сочетании с белым свитером с высоким горлом и скандинавским узором. Подобрав к ним грубые замшевые светло-коричневые ботинки, решил, что к встрече следующего года готов.
Большая, низкая кровать, покрытая, цветастым сшитым из ярких квадратов, покрывалом, пушистый коврик, кресло качалка у большого окна. Выходящего на замерзший пруд. Посередине пруда большая пушистая ель, украшенная игрушками и гирляндами. И лес, стеной ставший между мной и той нервозной жизнью, подарили мне покой. Я улыбнулся и мысленно поблагодарил Деда Мороза, за заранее подаренный новогодний подарок. Покой и тишина. Вот именно то, чего так не хватало. Не раздеваясь лег на кровать и обняв подушку почти моментально уснул. Проснулся, от стука в дверь. Горничная. Предупредила, что уже 11, новогодний банкет начался. Быстро принимаю душ, натягиваю джинсы, свитер. Я бы с удовольствием провел праздник в кресле, под жужжание телевизора любуясь на ель. Но мысль о том, что встретив новый год в одиночестве, я в этом одиночестве и проведу его, гонит меня в ресторан. Надеюсь все это затянется не на долго. К сожалению, приятные сюрпризы у Деда Мороза закончились. Мой столик почти у самой эстрады, соседки по столу уже изрядно подвыпившие, дамы около сорока. Так как я единственный мужчиной за столиком, то на меня бесперебойным потоком и льется все их внимание, с каждой рюмкой, шутки становятся все откровеннее, прикосновения интимнее, намеки прозрачнее. У меня ощущение, что с каждой минутой я все глубже погружаюсь в это жирное, липкое «новогоднее оливье». Пользуясь тем, что неунывающий, уже пьяный и оттого веселый тамада, вызвал моих соседок на очередной дурацкий конкурс, я потихоньку ретируюсь из-за стола, и отправляюсь, в свой номер. Шампанское уже ударило в голову, и спать не хочется, но и возвращаться в общество «тетушек» хочется и того меньше. Накидываю куртку, и обматываю шею шарфом, я иду по озеру к елке. Хочу посмотреть поближе, потрогать, помять в пальцах ее иголочки. Я уже давным-давно не видел новогодних елок. Да желание детское. Но у меня вроде, как экскурс в прошлое? Так что… Прихватываю, по пути, из сугроба хорошую пригоршню снега, я леплю снежок. Пальцы пощипывает от холода, перекидываю его из ладони в ладонь. Любуюсь, огромным деревом щедро украшенным мишурой, и гирляндами. Пожимаю колючие лапы. Здравствуй, мы с тобой с детства не виделись. Оторвав пару иголочек разгрызаю их зубами, во рту растекается вкус хвои. Еще бы мандаринов, подарок под ель, и свидание с детством, можно считать состоявшимся. Елка в унисон моим мыслям подмигивает новогодней иллюминацией. Интересно, а откуда ток? Озадачившись, так не кстати, возникшим вопросом, я с любопытством стал искать источник тока, обходя ель заметил что, не я один, озадачился этим вопросом. Спиной ко мне стоял парень, и с увлечением распинывал небольшие сугробы. Я в каком то мальчишеском, детском запале кинул в него снежок, и улыбаясь во все 32 зуба, решил спросить, не источник ли тока ищет. И заодно предложить свою помощь. Парень оглянулся. А я замер с дурашливой улыбкой.
Ва-дим. Сердце пропустило два удара. Холодный воздух стал вдруг таким густым, что его не возможно вдохнуть. Улыбка сползла с лица. Мелкими глотками хватаю кислород. Ва-дим. Он подходит почти в плотную, смотрю на облачко пара вырывающееся у него изо рта, понимаю, что он мне что-то говорит. Но в ушах шумит. Все как в беззвучном черно-белом фильме, картинка есть, а тапер, молчит.
–Ты меня слышишь?
Разноцветные новогодние огоньки отражаясь бегают по его лицу. Интересно кто он по национальности? Какие то идиотские мысли пляшут в голове. Глаза. Такой интересный разрез, я вижу впервые. И кожа у него золотистая. Я помню. А еще я помню, что губы у него мягкие, но требовательные, настойчивые, бесстыжие…И руки. С длинными, чуткими пальцами. Теплыми ладонями. Умелые. Знающие.
-Кир, да что с тобой? Ты что опять перебрал?
Шаг ближе… К черту все. Обнимаю за шею, впиваюсь в губы. Вадим оттолкнул меня, я падаю, ухватился за его одежду, увлекаю за собой. Больно приложился головой о лед. Сморщился. И почувствовав на себе тяжесть Вадима, смеюсь. Истерика буквально душила меня. Хохот над собственными жалкими потугами, выкинуть его из головы. Я проиграл сам себе.
-Псих, долбаный идиот.- Вадим, пытается подняться, я снова тяну его, он падает снова. Глаза его совсем близко, они сузились. О! За все то время пока я наблюдал за ним исподтишка, я выучил его мимику. Я точно знаю, что означает, этот жест,- он сейчас перейдет в наступление. Сжав мое горло, приподнимая подбородок, Вадим целует мои губы, грубо, настойчиво, кусая… Стон удовольствия, вырывается из моей груди, и тонет в его поцелуях.
-К тебе или ко мне?
-Ко мне, у меня елку видно.
Одежда, беспорядочно разбросана по номеру. Я плавлюсь под его ладонями. Вцепившись зубами в подушку, что бы заглушить вой удовольствия. Умоляю его –« Еще!»