Весной две тысячи одиннадцатого окружающие без остановки пытались навязать мне свои мнения, мненьица и пустячковые паттерны, объясняя истинное положение дел, отстаивая свою линию, взгляд на вещи etc.
Это было так забавно.
Все вокруг словно сговорились и убеждали меня в своей правоте с такой силой, что в какой-то момент сами начинали верить в бред, который несли. Как будто кто-то из них действительно знал, что происходит в реальности.
Мой вечнозелёный город утопал в майском положении вещей, а я – в штиле и безделье. Погода с каждым днём прибавляла в градусах по Цельсию. А у меня почти не было денег, зато были две гантели, велосипед и в неограниченном количестве самый ценный ресурс – время. Я ждал, пока дела наладятся сами собой, и пока ждал – делал что хотел.
Отжимался от пола, тягал гантели, валялся на своём матрасе, закинув руки за голову, смотрел в потолок и слушал музыку. Гулял пешком по лесу или часами катался на велосипеде по городу. Лазил в Интернете со странички на страничку и в социальных сетях разглядывал откровенные фото подружек, их подружек и подружек их подружек. Читал и всё никак не мог дочитать книжку Маркеса.
Иногда встречался с друзьями, такими же бездельниками, и мы что-то придумывали, чтобы развлечься. Играли в карты или шли подтягиваться на турник. Гуляли пешком по лесу или катались на велосипедах по городу…
Мне так нравилось заниматься тем, чем я занимался в этом безвременье, что в какой-то момент стало казаться, что это и есть та настоящая цель, то чего я всегда по-настоящему желал. Избавленный от ненужного, сам никому ненужный, потерянный, но всё же – свободный.
И от этой свободы – увидевший со стороны настоящее положение дел, понявший всё на свете, но одновременно стремящийся это забыть и снова окунуться в круговерть, которую люди по ошибке называют цивилизованной жизнью.
Я не торопился. У меня было время пообщаться с людьми, выслушать множество мнений, узнать десятки, сотни и тысячи картин реальности, которые, разумеется, лишь в редких точках совпадали с самой реальностью.
От скуки я стал отсеивать знакомых так, чтобы вокруг меня остались лишь интересные и примечательные люди. И в какой-то момент количество связей стало уменьшаться и вокруг меня действительно остались только интересные люди. Но их примечательность, тем не менее, не мешала им пытаться навязать мне свои мненьица и даже пустячковые, ну да, паттерны.
Я был свободен и поэтому насквозь видел окружающих. Видел их желания и знал, что людям по-настоящему от меня нужно. И мне становилось скучно от этого понимания. А они всё продолжали и продолжали завлекать меня в свои дела, делишки и пытаться вырастить во мне частицу себя самих.
Становилось очевидным, что все вокруг любят в других только себя. Со всеми своими достоинствами. И ненавидят в других тоже себя – со всеми своими недостатками. И людям постоянно что-то нужно от других, хотя бы даже просто поболтать и этим понавязывать своего, немного покультивировать себя внутри другой личности. Хотя и это на самом деле не имело никакого значения. И это было тоже очевидно освобождённому и наблюдающему со стороны – мне.
Казалось, на свете не было ничего, что сможет меня увлечь по-настоящему. Но каждый день я просыпался на своём матрасе, умывался, отжимался от пола, тягал гантели, стряпал что-то на плите, ел, чтобы не умереть с голоду, затем гулял, катался, общался, читал книгу Маркеса и изредка – сам писал прозу. Я ждал чего-то, чего сам не знал. Думал, что что-то должно наладиться.
Хотя мне нравилось, чем я занимаюсь в этом вечнозелёном городе, в этом майском положении вещей, в этих неизменных умонастроениях и ощущениях постоянства.
И мне не хотелось торопиться.