Наше научно-исследовательское судно «Профессор Полшков» работало по контракту с вьетнамской компанией «Пертовьетнам» уже три года. Мы искали нефть и газ на шельфе Южно-Китайского моря. Я вам скажу, что это ещё то море! Может быть, оно и не единственное в мире, на которое нет точных навигационных карт. А на тех картах, которые есть, все глубины нанесены, как сомнительные. Не от того ли, всё это море усеяно затонувшими судами? И они тоже нанесены на карты, но места их затопления, тоже сомнительные. Может, здесь затонуло, а, может, не здесь. Наше судно оборудовано специальным сейсмическим вооружением, главной частью которого является сейсмическая коса, длиной в шесть километров, которая, как хвост, следует за судном, вернее, буксируется судном, и идёт не по поверхности, а на глубине около 10 метров. Дно моря для сейсмокосы представляет постоянную опасность, так как глубины имеют резкие перепады от 3000 метров до десяти. То есть дно моря – это горы, возможно, вулканического происхождения.
Перед очередным рейсом ещё в Мурманске нас предупредили: есть новое задание! Для вьетнамской стороны очень важное! Так что, не подведите! А что за задание, не уточнили, да и сами, наверное, толком не знали. Ведь для компании главное, что? Контракт! То есть деньги. Если есть задание, значит есть контракт, а это – деньги, , а если есть очень важное задание, то это очень большие деньги. А наше дело не спрашивать и не уточнять, а делать. И мы полетели. Из Мурманска – в Москву, из Москвы – в Хошимин, из Хошимина – в Вунг-Тау. И вот мы уже на месте. Приняли судно от сменного экипажа, и готовимся выйти в море. А вьетнамцы нас приглашают на совещание:
- Завтра очень важное совещание! – говорит Хонг, представитель агентирующей фирмы, - Совещание будет проводить человек из министерства иностранных дел! Очень большой человек! С большими полномочиями! На совещании обязательно быть капитану и начальнику рейса! – Надо, так надо.
И на следующий день мы уже сидим на совещании. Важность совещания подчеркивает большое количество вьетнамских военных, от генералов до лейтенантов, которые тоже присутствуют здесь же. И что же мы обсуждаем? Научную сторону вопроса? Техническую составляющую сейсморазведки? Нет! Мы обсуждаем безопасность проводимых работ. Систему охранения нашего судна военными кораблями. Пятью военными кораблями. Ого! Такого ещё не было, чтобы наше судно охраняли сразу пять военных судов. Два – было, пять – нет. Два, когда работали в филиппинских экономических водах. Но тогда никто не говорил, что это было особо важное задание. Просто задание, которое мы просто отработали. Да и военные суда тогда не пригодились, разве что, попугали рыбаков, что тоже немаловажно, потому что сейсмическая коса не любит рыбаков, которые так и норовят ещё переехать. И так – пять военных кораблей с пушками. Командир морской бригады объясняет командирам военных судов, как они должны следовать вокруг нас, чтобы нас охранять. А нам говорит, что пять – это не предел, будут ещё два, которые будут держаться на удалении. Мы всё понимаем, только не понимаем, зачем такая предусмотрительность. Чего нам бояться? Мы мирное российское судно, которое должно найти нефть и газ в том районе, который нам укажут.
- Карту района получите перед самым выходом! – Говорит очень большой человек из министерства иностранных дел. Мы киваем. Мы согласны. Мы знаем, что вторым пунктом совещания будет банкет. Мы хотим банкет, а всё остальное мы и так знаем. И я, и Александр Михайлович, начальник рейса, уже больше четверти века в сейсморазведке. Всё знаем. И не в таких районах работали, и никто нас не охранял. Там справились и тут справимся.
- Это очень важное задание! – подчёркивает большой человек, - Очень важное! И сделать его возможно только сейчас! Если сейчас сделать не сможете, то потом это уже будет невозможно!
- Мы сделаем! – говорит Александр Михайлович, вставая, а потом наклоняется ко мне: «Скажи им что-нибудь! Ты ведь капитан, полноправный представитель России во Вьетнаме!». И тогда я встаю и говорю:
- Как представитель России во Вьетнаме, говорю, сделаем! Не подведём! – «А почему мы можем не сделать? - Это я уже про себя думаю, - Погода в это время года хорошая. Рыбаки помешать не смогут при такой охране. Что ещё? Оборудование у нас рабочее. Запчасти получили» - Сделаем! – Говорю...
Потом состоялся банкет. Мы оказались за одним столиком с командирами военных кораблей. По-русски они – ни бум-бум, как и мы по-вьетнамски. Но мы хорошо знаем английский. А они? И вдруг, как бы отвечая моим мыслям:
- Do you speak English? – один из командиров.
- Yes? I do! – отвечаю.
- What is you name?
- My name is Igor! – говорю.
- Where do you live? – смотри-ка, ему интересно, где я живу.
- I live in Murmansk! – Всё. После моего ответа командир умолк. Его словарный запас закончился на трёх классических вопросах. Другие командиры только похлопали глазами. Говорить было не о чем, да и не на чем. Стали выпивать. Исключительно за Россию и за Вьетнам, это и без слов было понятно.
На следующий день на судно доставили план работ и схему сейсмических профилей. Профиль – это такая линия на карте, по которой мы должны пройти, протащив за собой сейсмокосу, при этом стреляя из пневматических пушек в воду. Сорок пушек, по двадцать с каждой стороны, они тоже опускаются в воду «дулами» вниз и по приказу с компьютера одновременно выстреливают в воду. Сигнал, посланный ими, доходит до грунта, уходит в грунт, а там, наткнувшись на любые препятствия, отражается и возвращается, и улавливается сейсмокосой, которая эти сигналы передаёт на сейсмостанцию, а та – на компьютеры. Всё записывается, потом расшифровывается, а потом обрисовывается ясная картина, из которой видно, что было в грунте – нефть, газ, каменный уголь или ещё что-то, или ничего. Вот и вся премудрость.
- Профиля длинные! – говорит Александр Михайлович, и показывает мне.
- Очень длинные! – соглашаюсь я.
- И глубины большие! – говорит начальник рейса.
- Очень большие! До трёх тысяч метров. Хорошо! – говорю я – На таких глубинах рыбаки рыбу не ловят!
- Не ловят! – соглашается Александр Михайлович, - А зачем же нам тогда такая охрана?
- Важное задание! – говорю.
- Похоже, что очень важное, - задумчиво произносит начальник рейса, - Не иначе, как будем выполнять программу ЮНЕСКО...
- Это почему так думаешь? – спрашиваю.
- Глубины большие, - отвечает Александр Михайлович, - профиля длинные, не похоже, что нефть искать будем, но даже если и найдём, то как они её потом с таких глубин добывать будут?
- А это уже не наше дело! – говорю.
- Скорее всего, это исследования континентального шельфа по заданию ЮНЕСКО... – продолжает предполагать Александр Михайлович.
- Здорово! – утверждаю я, - Быстрее сделаем! Профиля длинные, глубины большие, погода хорошая!
- Да-а... – соглашается Александр Михайлович, и думает о своём...
На следующий день судно вышло в район работ. А ещё через три дня мы размотали сейсмокосу, опустили пушки в воду и начали выполнение особо важного задания. Настроение было отменное! Ещё бы – пять кораблей охранения следовали на небольшом расстоянии от нашего судна, прикрывая его со всех сторон. Правда, это были не корабли, а, скорее, маленькие сторожевые судёнышки, но у каждого была пушка на верхнем мостике, и не пневматическая, а настоящая, готовая стрелять в любом направлении во всех наших противников, угрожающих нашей работе и безопасности. Но мы и не думали не про какую опасность, которая нам могла угрожать – с чего бы? Мы мирное научное судно, мы ищем нефть и газ на отведённом участке моря...
Двадцать дней пролетели, как один. Если считать по километражу, то мы уже выполнили половину особо важного задания. Этому сопутствовала и хорошая погода, и отсутствие рыболовных суденышек, и протяжённость профилей. Наше судно, окружённое пятью военными корабликами, следовало на север вдоль вьетнамского побережья на удалении двухсотпятидесяти миль. Иногда на горизонте, то слева, то справа, то впереди показывались два других наших судёнышка, но тут же и растворялись в море.
В восемь часов утра я, как обычно, поднялся на мостик. Море было спокойным. Ни ветра, ни волн. Только туманная дымка застилала горизонт.
Мы только что закончили очередной профиль и заходили на следующий. Старший помощник капитана Александр Васильевич, который уже должен был сдать вахту третьему помощнику, стоял в рулевой рубке, сжимая в руке телефонную трубку УКВ, и повторял в эфир одну и ту же информацию на английском языке. Третий помощник стоял рядом с ним, прижав к глазам бинокль, и пытался заглянуть за горизонт:
- Всем! Всем! Всем! Я – научно-исследовательское судно «Профессор Полшков»! Произвожу сейсмические исследования в координатах: широта... долгота... мой курс... скорость... Я буксирую сейсмический кабель длинной шесть километров... Наблюдаю два судна в координатах: широта... долгота... следующих курсом... со скоростью... Вы идёте к опасности! Вы идёте к опасности! Немедленно отверните!
- Что случилось? – спрашиваю.
- Два судна! – отвечает старший помощник, - Уже полчаса зову, как только их заметил. Следуют в нашем направлении. При этом САРП показывает, что идут точно на нас. Дистанция расхождения – ноль кабельтов. Практически идут на столкновение...
- Филиппинцы! – предполагаю, - Эти никогда не отвечают! А отворачивают в последний момент, если отворачивают! Зови ещё! Предупреди, что если наедут на нашу сейсмокосу, то намотают себе на винт железо! И скажи им, сколько стоит сейсмокоса!
- Всем! Всем! Всем! – опять монотонно полетело в радиоэфир. Я посмотрел в локатор, до судов оставалось семь миль, но они быстро приближались. Я взял второй бинокль. Сквозь дымку горизонта еле просвечивались контуры двух больших судов. На мостик поднялся Александр Михайлович. Послушал радиосообщение старпома, посмотрел на меня и на третьего помощника с биноклями. Всё понял. Взял третий бинокль, стал смотреть.
- Они ещё далеко?
- Уже не далеко!
- Пока не вижу!
- Смотри туда! – и я показал рукой направление.
- Всем! Всем! Всем! – продолжал Александр Васильевич. А, тем временем, два судна стремительно приближались. Их контуры и очертания всё ярче стали проступать сквозь утреннюю дымку. И, когда дистанция между нами сократилась до трёх миль, мы ясно увидели, что это были не суда, а корабли! Два больших военных корабля! Не было видно только флага, под которым они шли на нас. Мы опустили бинокли и переглянулись. Нехорошее предчувствие охватило всех, стоящих в рубке.
- Корабли! – сказал я.
- Военные! – добавил Александр Михайлович. На мостик поднялись Хунг и Хонг, наши вьетнамские коллеги, в чью обязанность входило постоянно находиться на мостике в случае проблем с вьетнамскими рыбаками или другими вьетнамскими судами, чтобы объяснять последним на их родном языке, что они мешают проведению сейсмических работ. Кроме этого, оба русскоговорящих вьетнамца считались представителями заказчика, контролирующими проведение работ. Хонг и Хунг взяли бинокли и прилипли к иллюминаторам:
- Китайцы! – сказал Хонг.
- Китайцы! – подтвердил Хунг. И в этот момент в динамике УКВ мы услышали английскую речь:
- «Профессор Полшков!» Вы находитесь в экономических водах Китайской Народной Демократической Республики! Немедленно прекратите свои работы и следуйте на выход из наших вод! – В рубке повисла тишина. Мы все посмотрели на Хонга и Хунга. И в глазах у каждого русского был вопрос: «Это китайская шутка?»
- Нет! – сказал Хонг и подошёл ко мне, - Скажи им, что вы находитесь в экономических водах Социалистической Республики Вьетнам! – Вообще-то, я и сам был уверен, что это так. Я взял трубку УКВ и ответил тоже на английском:
- Вы ошибаетесь! Мы находимся в экономических водах Социалистической Республики Вьетнам! – И из динамика затрещала русская речь с китайским акцентом:
- Слышь, капитан! Ты нарушил Международную Конвенцию! Ты вошёл в экономические воды нашего государства! Немедленно прекрати работы и следуй на выход! – И тогда меня осенило:
- О каких работах вы говорите?! Мы - сейсмическое судно, которое буксирует сейсмическое оборудование, но мы не производим никакие работы – На тот момент это была правда. Очередной профиль мы закончили, а новый ещё не начинали. Я снова посмотрел на Хонга: «Как нам это понимать?!», потом на Александра Михайловича:
- Сколько времени до начала стрельбы?
- Почти час! – ответил начальник рейса.
- Скажи им, что мы находимся в экономических водах СРВ! – настаивал Хонг.
- Я сказал! Но они настаивают на своём. А где правда? – я перевёл взгляд на старшего помощника:
- Александр Васильевич, сколько миль до берега? – старпом забежал в штурманскую рубку, измерил расстояние, вернулся и доложил:
- До вьетнамского берега двести пятьдесят миль! – Я снова посмотрел на Хонга:
- Экономические воды – это двести миль от берега! Но Хонг, прижимая руки к груди, уверенно затараторил:
- Это наши воды! Это наши воды!
- Александр Васильевич, посмотри, пожалуйста, - я снова посмотрел на старпома, - сколько миль до Китая? – старпом забежал в штурманскую рубку, посмотрел и доложил:
- Как до луны! – Я взял трубку УКВ:
- Мы находимся в экономических водах Вьетнама! – уверенно произнёс я в эфир.
- Слышь, капитан! – затрещало в ответ, - Мы отправим ноту протеста вашему российскому правительству! Немедленно покиньте воды Китайской Народной Демократической Республики! – два военных корабля подошли на расстояние пяти кабельтов с левого борта. Легли параллельным курсом и выровняли скорость с нашим судном. Теперь мы следовали в окружении пяти вьетнамских военных корабликов и двух больших китайских кораблей. По сравнению с китайскими кораблями вьетнамские кораблики смотрелись, как моськи около двух слонов. Я снова взял трубку УКВ:
- Я надеюсь, что на ваших кораблях понимают, что такое сейсмическая работа, а что такое свободное плавание? – спросил я, - Вы сами видите, что никаких работ мы не производим! А оборудование по техническим причинам на борт поднять не можем! У нас лебёдка сломалась! Будем следовать с оборудованием! – С китайских кораблей ничего не ответили, но корабли продолжали следовать параллельно нам на незначительном расстоянии.
- Звони в нашу контору! – сказал я начальнику рейса, - Спроси, что нам делать?
- Там ещё не работают! Там ещё спят! Там ещё четыре утра! – напомнил Александр Михайлович.
- Звони кому-нибудь домой! – снова предложил я, - Разбуди!
- Хорошо! – ответил Александр Михайлович и пошёл звонить. Через десять минут он вернулся:
- Позвонил супервизору Долгачёву! – доложил он, - Тот сказал, что перезвонит нам через полчаса, потому что сам теперь будет звонить начальству!
- Хорошо! – сказал я, - А сколько времени до начала профиля?
- Тридцать минут!
- Подождём! – Тем временем китайские корабли увеличили скорость и стали быстро удаляться в направлении следования нашего судна.
- Уходят! – радостно закричал Хонг!
- Уходят... – неуверенно произнёс я. Прошло двадцать пять минут. Нам никто не звонил.
- Что будем делать? – к этому времени китайские корабли уже маячили на горизонте и изменили курс в сторону Китая, следуя полным ходом.
- Давай стрелять профиля! – предложил начальник рейса.
- Правильно! - поддержал Хонг, - особо важное задание!
- Давай! – согласился я. Когда компьютер показал отметку ноль, в воду прогремел первый пневматический выстрел.
- Начали профиль! – доложили по внутренней связи из сейсмолабаратории.
- Хорошо! – сказал я и посмотрел на горизонт. Два китайских корабля развернулись в нашу сторону и теперь не шли, а летели прямо на нас. Теперь мы все смотрели на эти корабли, не отрываясь. Когда между нами осталось пять миль, с борта одного из кораблей взлетел вертолёт и молнией засверкал на нас. Мы вышли на крыло мостика. Через одну минуту вертолёт уже кружил вокруг судна. Он нарезал круги так низко, что мы могли видеть не только лётчика, но и выражение его лица. Другой пилот держал в руках камеру и снимал на неё всё: наше судно, нас, стоящих на крыле, сейсмокосу за бортом, выстрелы пневматических пушек, которые поднимали прямо за кормой буруны пены и пузырей. И в динамике снова затрещало:
- Слышь, капитан! Мы всё засняли! У нас есть доказательства того, что вы в наших водах производили сейсмические работы! В министерство иностранных дел России отправлена нота протеста с доказательством вашей вины! Немедленно прекратите стрельбу!
- Нет! – сказал Хонг и подошёл ко мне вплотную, - Эти работы должны быть закончены!
- Если вы не прекратите работы, - продолжилось в динамике, - Мы будем вынуждены применить против вас неадекватные меры! – В рубке воцарилась полная тишина. Мы все смотрели на китайские военные корабли, из которых во все стороны, как иголки у ёжика, торчали стволы орудий. Что такое «неадекватные меры», можно было догадаться.
- Неужели они будут в нас стрелять? – недоверчиво произнёс старший помощник, в упор через бинокль, рассматривая вооружение кораблей. Я пожал плечами. На самом деле, откуда нам знать, что на уме у этих китайцев?
- Не слушайте их! – Хонг не отходил от меня ни на шаг, - Продолжайте профиль! – И тогда я перевёл взгляд на него:
- Скажи мне, Хонг, - я говорил искренне, - почему наши суда охранения не охраняют нас?! Почему китайцы ведут переговоры со мной, а не с вами?!
Если суда охранения должны нас от чего-то уберечь, то пусть отгонят китайские корабли! – Я не сводил с Хонга пристального взгляда. А тот смотрел на меня, не зная, что сказать, а потом нашёлся:
- На наших судах охранения не знают английского языка!
- Я и сам знаю, что они не знают не только английского, но и русского и китайского! Как же вы подготовились к выполнению особо важного задания?! Посмотри на китайский корабль! Вот они подготовились! Говорят на всех языках. А почему вы не подготовились? – эта мысль о готовности вьетнамцев к выполнению особо важного задания мне стала казаться самой правильной:
- Стоп стрельбу! – приказал я, - Сходим с профиля! – Александр Михайлович кивнул утвердительно головой, подбежал к внутренней судовой связи и отдал своё распоряжение в сейсмолабораторию:
- Прекратить работу! Сходим с профиля! – С той стороны подтвердили:
- Есть! – И в этот момент в штурманской рубке раздался телефонный звонок спутниковой связи. Звонил Долгачёв. Переговорив с ним, Александр Михайлович, сообщил новую задачу:
- Приказано прекратить все работы и следовать в порт Вунг-Тау! – сказал он. Хонг и Хунг печально опустили головы и отошли к бортовому иллюминатору:
- Это неправильно! – сказал Хонг.
- Это приказ нашего руководства! – сказал я.
Мы стали поднимать оборудование на борт, а потом последовали в порт. Суда охранения шли рядом, окружив нас кольцом. Они строго держали тот строй, который им было приказано держать ещё там, на совещании. Китайцы видели, что мы закончили свои работы, и больше не выходили с нами на связь. Они тоже шли невдалеке, провожая нас до самых 12-мильных территориальных вод Социалистической Республики Вьетнам. Не доходя милю, два корабля изменили курс в сторону Китая, увеличили скорость и быстро стали удаляться за горизонт. Пять мелких сторожевых судёнышек бросились за ними. Так бросаются деревенские собаки за проезжающим по деревне автомобилем. Мы смотрели вслед мелким сторожевым судёнышкам, бегущим вслед за большими кораблями, и их почему-то было жалко. Наверное, это в русском характере жалеть слабых, а они были слабы. Должно быть, у вьетнамцев нет таких же больших кораблей, как у китайцев. Вьетнам добывает мало нефти, и всё, что добывает, вкладывает в развитие мирной промышленности. В строительство мануфактур, фабрик, заводов, школ, больниц, детских садов, парков отдыха. Сколько же во Вьетнаме парков и зоопарков! Я никогда не видел ничего подобного ни в одной стране мира. В каждом парке – зоопарк, в а каждом зоопарке – парк. Это, чтобы дети радовались и росли в любви к животным. А что касается жизненного уровня вьетнамцев, то он тоже растёт от года к году. Сколько уже построено. А сколько ещё предстоит построить. Не до кораблей. Ко мне подошёл Хонг, и молча встал рядом.
- А ведь вы искали с ними встречи, - тихо произнёс я, - искали... – Хонг не отвечал, глядел вдаль, туда, где на горизонте два китайских корабля превратились в мелкие точки, а вьетнамские пропали из виду. А потом произнёс:
- Китайцы добывают нефти в сто раз больше нас... И филиппинцы тоже... – Я это и сам знал из ежегодной статистики. Иностранцы в таких случаях отвечают: «Sorry!»
- Ты прости, Хонг, - сказал я, - мы не можем выполнить ваше особо важное задание... – Хонг кивнул головой.
- Давай подойдём к карте! – предложил я. Хонг снова кивнул головой. Мы прошли в штурманскую рубку и склонились над картой Южно-Китайского моря.
- Это вьетнамская карта? – спросил я, хотя на сто процентов знал, что это была вьетнамская карта.
- Вьетнамская! – сказал Хонг.
- Вот наш район работ! – объявил я и ткнул пальцем в карту.
- Да! – согласился Хонг.
- Скажи мне, Хонг, а что это за маленькие острова на западе от места проведения наших работ? – Я посмотрел на Хонга, а Хонг продолжал смотреть на кату:
- Острова... – прошептал Хонг, - наши острова...
- Ваши? – не поверил я.
- Мы их считаем своими... они всегда были нашими... это наши острова...
- И поэту на вьетнамских картах они обозначены, как ваши?
- Китайцы ненавидят нашу страну! – Хонг резко оторвал взгляд от карты и посмотрел на меня. В его глазах были ненависть и решимость, - Мы тысячу лет были под их игом! Тысячу лет! Но мы выжили и победили!
- Вы смелый и мужественный народ! – согласился я, - Вы и французов победили... И даже американцев!
- Нам тогда помог Советский Союз! – твёрдо произнёс Хонг.
- Помог... – согласился я, - Но Советского Союза больше нет...
- Нет...
- Хонг, ты представитель заказчика на проведение данных работ?
- Я и Хунг! – Хонг кивнул головой.
- А кто заказчик данных работ? – Хонг не ответил, он снова склонился над картой, почти лёг на неё.
- Министрерство иностранных дел Вьетнама? – желваки на скулах Хонга заходили ходуном, а пальцы рук переплелись и сжались в один кулак. Он тяжело задышал, а потом поднял голову и посмотрел на меня, в его глазах были боль и отчаяние.
- Ты прости нас, Хонг! – снова сказал я с искренним сочувствием, - Советского Союза больше нет... мы не можем выполнить ваше особо важное задание...
- Мы надеялись... – печально и задумчиво произнёс Хонг, - я учился в Москве... очень многие учились в Москве... Советский Союз был очень сильный... – он попытался улыбнуться, - и там... - он поднял вверх указательный палец, - там тоже надеялись...