Валентина

 
      
             

      Валюшки - Валечки - Валентины  - подружки мои дорогие. Всего их в моей жизни было восемь. Это рассказ о четвёртой из них: Валентине Кутник, с которой нас свела жизнь в самом начале пути в самостоятельную жизнь.

     Рассказ мой не о теперешних временах, а о веке  минувшем уже, канувшем в Лету. Звучит как-не привычно: прошлый век.  Даже странно немного: будто всё в  прошлом. А память всё крепко держит. Словно вчера было: протяни руку и сможешь прикоснуться, погладить по щеке, утешить, сказать слово доброе. Ведь это так просто: быть добрым к своему и чужому прошлому. Сейчас — просто, когда смотришь на него из будущего, из времени нынешнего. А тогда?... 

     Довелось мне в конце шестидесятых годов проучится на медицинских курсах: в Карагандинский мединститут в тот год я не поступила и подалась  на курсы, чтобы время не терять. Вот и свели эти курсы нас  вместе: Валентину и меня. До сих пор не пойму, как Валя в это дело «вляпалась»? Никаких предпосылок к тому не было: ни призвания, ни особого желания стать сестрой милосердия, и вдруг, ни с того, ни с сего — медицина? 
     Не иначе девушке было всё равно куда идти: педагогика ли, медицина. Что первое под руку подвернулось — туда и направила свои стопы. К тому же, это учебное заведение  ближе всего к дому было: всего в девяноста километрах от нашей Красной Пресни - в посёлке Боровском Кустанайской области...

    Заканчивали школу мы с Валей в разных классах - она на год старше меня. В тот год  сразу два выпуска было: одиннадцатые и десятые классы. Потому и абитуриентов в два раза больше, чем обычно. Вот и выпали мы из обоймы студентов,  а точнее: не попали в  неё.

      Документы на курсы я подала  поздно, поэтому меня зачислили  вольнослушателем, и, чтобы перевестись в учащиеся, пришлось доказывать, что не хуже остальных, а в чём-то даже и лучше.  Скажете: самолюбива?  Каюсь: не без этого. Но разве это беда? Беда в том, что застенчива: чуть что — краска во всё лицо, и тогда уж ни слова, ни полслова, словно язык к нёбу пристыл. Потому, видно, и попала под покровительство Валентины, что за себя ответить  не могла...
      
      Валя-Валентина-Валечка.  Личность не простая, заметная. Во всех отношениях. Даже   гороскопы о том ведают. Хотя в то время мы и не подозревали ни о каких гороскопах, ни о каком толковании имён — времена были такие: ограниченные что ли? Это сейчас я знаю, что Валентина в переводе с латинского означает сильная. И это несомненно так.  Валентина Кутник — девушка крепкая, видная:  одного роста под  метр восемьдесят, с ножкой 41-го размера. И характер под стать: не замай — получишь ответ, даже не сомневайся!
 
      Снимали мы с Валентиной комнатку у двух женщин - дочери и матери: Марии Ивановны и Анны Петровны. Тогда они мне, восемнадцатилетней девчонке,  казались чуть ли не древними старушками, хотя Мария Ивановна даже на пенсии не была, в отличии от Анны Петровны. Но то ли потому, что на лицо была хмура и неприветлива, то ли оттого, что одеяние носила серо-чёрных тонов, казалась долго пожившей и много повидавшей в этой жизни - под стать своей матери.

      Мария Ивановна была женщиной холодной, строгой, с характером старой девы. Потому побаивались мы её. Обе. И старались не нарушать предписанного устава: не задерживаться,  не водить, не шуметь, не лезть, и ещё много других не... Трудно выполнимым было  первое: курсы-то вечерние. Потому неслись домой, сломя голову, опасаясь, что старушки, как и пугали,  могут выставить с квартиры «без объяснения причин».

       Выделили нам  комнатку маленькую, в которой помещались только одна кровать и стол, поэтому можно сказать,  мы с Валей ели из одной чашки, спали на одной кровати — валетом. Не совсем удобно и непривычно поначалу, но ничего не поделаешь — пришлось привыкать. Впрочем, нас это тогда  совсем не волновало, потому — не главным было, не важным.

      Молодёжь нашего поколения жила по иным, не меркантильным  меркам: мечтами, надеждами, уверенностью, что всё ещё впереди, что будущее — светло и прекрасно. Но, чтобы его приблизить, нужно трудиться, а в нашем случае — учиться, как говорится, грызть гранит медицинской науки.  Учёба — учёбой, но дело-то молодое: и в кино хочется иной раз сходить, и в гости к подружкам по школе, перебравшимся, как и мы,  из совхоза в  райцентр.

      Интересное это было время!   Пусть — не институт, и даже не техникум, но как было интересно, занятно. Познавая новое, ещё неизведанное, и не только о предметах курса: анатомии, физиологии, внутренним болезням, фармакологии - учились взрослой жизни, взаимоотношениям меж людьми. Жили взахлёб, торопливо, стараясь  всюду успеть, не опоздать. Весело. С азартом. Со смехом.

      Даже в таком небольшом посёлке, как Боровской, кипели нешуточные страсти, происходили интересные события. Были там и свои герои, и  свои антигерои... Странно, но антигерои  были  более интересны и притягательны, чем герои.  Возможно, потому что отличались непредсказуемостью, выпуклостью характеров и поступков, не подпадали под принятые рамки, не скучны были...
     Среди остальных особо выделялся некто Пожарский Сергей. Слухи о нём ходили самые разнообразные. Кто-то говорил о Пожарском с раздражением, кто-то с ненавистью, а кто и обожанием в глазах, с придыханием, с мечтой в голосе. Довелось и нам с Валентиной столкнуться с этим персонажем.

      Произошла эта встреча в  кинотеатре «Мир», куда мы с Валей частенько заглядывали, как заядлые почитательницы синематографа. Не скажу, что встреча была судьбоносная, но след в нашей жизни всё же оставившая. 

      Перед самым началом фильма на ряд перед нашим разместилась довольно странная компания из нескольких парней. Вели они себя развязано, ни с кем не считались.  Среди этой разнопёстрой компании особенно выделялись двое: один высокий, стройный,светлоглазый и светловолосый, с повадками  предводителя стаи; другой — пацан-переросток под два метра, на лицо - совсем мальчишка, с голосом ломким, с едва заметным пушком над верхней губой,  но  с кулаками опытного драчуна.

-Ну, что, девушки, будем знакомиться? - спросил нас высокий, светловолосый парень, вальяжно развалившись в кресле,  с видом человека, способного осчастливить одним своим присутствием.

     На него пытались зашикать:
-Ну ты, парень, дай кино спокойно посмотреть!
      Горой,  во весь свой двухметровый рост,  поднялся переросток, давая понять, что шутить не станет.
-Ну ты, говорун! Молчать... Пока зубы торчат... А то вылетят! - сказал небрежно, свысока.
И «говорун» скис, вжимаясь в кресло, словно желая стать невидимым.

-Так как же вас зовут?  - добродушным, почти покровительским тоном продолжил светловолосым.
-Мне всегда казалось, что молодой человек представляется первым... Разве не так? - поинтересовалась в ответ Валя.
     Гора снова начала подниматься, интересуясь:
-Хочешь  сказать, что  самая  умная?...
      Светловолосый жестом усадил друга на место.
-Гека, не бери девчонок на рост: они итак уже напуганы...

     Глаза в упор — как от такого наглого интереса краской не покрыться?  А глазищи всё видят.
-Гляди,  Серёга! - во всеуслышание воскликнул  переросток. - Как она краснеет! Вот умора!.. Я думал, что таких нет давно — вымерли, как динозавры...
-Дурак ты, Генка! - засмеялся светловолосый. - И слова у тебя — дурацкие.

      Геннадий понимающе улыбнулся и ответил словами из только что вышедшего на экраны фильма:
-И почему я в тебя такой влюблённый?!
       И добавил вполне серьёзно:
-Другому давно голову свернул бы,  как курёнку, а тебе вот — прощаю.
-Потому, что друг ты мне! - ответил задира. - Друзьям головы  не сворачивают... Я же — не курёнок!

      А Генка продолжил,  заглядывая в глаза другу, почти с собачьей преданностью:
-И чего ты такого особенного нашёл в этой  девчонке?  На мой вкус её подруга намного интересней — видней.
-Вот именно! - хохотнул Серёга. - На вкус! Привык ты, Гека,  всё в рот тянуть... На девушек глазами смотреть нужно, а не на вкус пробовать... Присмотрись повнимательней, друг мой юный... Не напоминает ли это лицо лик мадонны?

      Юный друг снова в упор уставился на меня, и от этого взгляда я готова была провалиться сквозь  пол прямо на первый этаж кинотеатра.
-Ну точь в точь мадонна с картинки, что у тебя висит! - выдал он. - Только младенца не хватает.
-Но-но, мальчики! - запротестовала Валентина. - Младенцев оставьте себе! И без них — хлопот полон рот!
-Гы! - выдал Гека. - Она мне нравится всё больше и больше: такая же боевая, как я... Сразу видать — спортсменка!
-Да,  спортсменка! - выдала Валентина с иронией. - Самбо с прыжками в сторону.

-Нравится? - переспросил  «вожак стаи» покровительским тоном, - Ну так возьми её.  Как говорят: по Сеньке — шапка. А по мне  - подружка твоей спортсменки.
-Иди ко мне, красотка! - протянул ручищи Генка. - Давай знакомиться?
-Ещё чего?! - возмутилась Валентина, и добавила строго:
- Ручонки-то не протягивай: не на выставке-продаже!
      
-Гляди ка - недотроги! - язвительно усмехнулся переросток. Ну что же, недотроги мне с детства нравятся: люблю объезжать строптивых кобылиц!
-Когда успел выйти из детского возраста? - поинтересовалась Валя,  с возмущением отбиваясь от назойливого переростка. - Да кто вы такие?!

-Я — Пожарский! - с гордостью объявил светловолосый. - Пожарский Сергей... Приходилось слышать о таком?
-Да уж! - подумала я с опаской. - Слышали: первый хулиган в посёлке. А вот теперь и лицезреть довелось... Против воли.
-А вас как зовут? -  настаивал Пожарский.
-Меня — Натальей! -  скороговоркой объявила Валентина, придерживая меня за рукав.
-А подругу как? - наклонился ко мне парень, обдавая винным запахом. И я невольно вжалась в кресло.
-Её — Галиной! - поспешила сообщить Валя,  призывая меня в сообщницы.

      Знакомство не предвещало ничего хорошего:  о Пожарском и его юном друге слава ходила по посёлку прескверная.  Как мы досмотрели фильм, я уже не помню, как и сам фильм: единственной мыслью было, как  уйти от парней так, чтобы они не узнали, что мы живём в половине квартала от кинотеатра. Обманным путём, петляя по улицам, путая следы, как зайцы,  мы с Валентиной всё же сбежали  от нежелательных знакомых.

      Дома, едва отдышавшись,  переглянулись и захохотали.
-Ну, девки?!... Ну, девки! - удивилась Мария Ивановна. - Смешинку проглотили что ли?
-Смешно дураку, что рот на боку! - вмешалась Анна  Петровна, осуждающе покачивая головой.
   Мы  прыснули, но пояснять своё поведение не стали, уверенные в том, старушки нас не поймут. Даже более того: осудят. 

    Подтверждение этого не заставило себя ждать. Вечером следующего дня у соседского  дома появились двое парней: один  стройный, с копной пшеничных волос  под Есенина с гитарой на перевес; другой — высокий, широкоплечий богатырь.  Они вальяжно, по хозяйски устроились  на скамейке, словно неоднократно здесь бывали, и стали что-то напевать.

      В это время мы с Валей собирались идти на занятия, тут и подоспела Мария Ивановна со своими претензиями.
-Ну, девки! - с возмущением сказала она. - Совсем  ополоумели что ли? Нашли с кем связываться?! Эта парочка — хулиганы отъявленные!
-Что за парочка? - поинтересовалась Валентина.
-Пожарский с Некрасовым... У соседского дома концерт устроили.
-А мы здесь причём?! - запротестовали в два голоса.
Ну да, конечно, не причём?!  - засмеялась хозяйка. - А  вы послушайте, что они горланят!
-Да некогда нам слушать, Мария Ивановна, мы на занятия спешим.
-Ну, что же  - спешите! - строго ответила хозяйка. - После  оправдываться будете. Если сможете...

      Молча шмыгнули из дома, понимая, что отвечать, видно, придётся. Но за что?
-Пойдём всё-таки послушаем, что они там горланят? - предложила Валя.
-А нужно? - засомневалась я.
-Ответ держать всё-равно придётся, - рассудила подруга. - Неплохо бы знать за что.
-Ну что же, давай послушаем, - вынуждена была согласится я.

      Зажимая рты, чтобы не рассмеяться в самое неподходящее время и не выдать себя,  мы через хозяйский огород, перебежками,  подкрались к соседскому забору, и притаившись за  высокими  кустами красной смородины, выглянули на улицу. На скамейке сидели Сергей и Генка.  Геннадий довольно умело перебирал струны гитары, а Пожарский не громким, но приятным голосом,  напевал незнакомую песню.

-Тамара, Тамара, послушай гитару — донеслось до нашего слуха. 
-Она  нам расскажет о нашей любви. 
 Душа распахнётся и сердце забьётся,
 И в нежных объятьях окажешься ты...

-Чёрт! - шёпотом выругалась Валя. - Кто-то нас  выдал...
-Может  девчонки, что на квартире у Василия Степановича? - также шёпотом предположила я. - Наташка и Танька?
-Тогда бы они под нашими окнами  горланили,  а не здесь - ответила Валентина. - Кто-до другой постарался... Как видно: имена наши они теперь знают.
-Дело плохо, - сделала вывод я, - если до Марь Ивановны дойдёт — нам несдобровать...
-Ничего, что-нибудь изобретём, - улыбнулась в ответ подруга, и я поняла, что она уже что-то придумала: такой ум не мог не найти выход из положения.

      И, действительно, ход был изобретён: после занятий, за чаем, Валентина поведала хозяйке, что это соседские девчонки назвались нашими именами, вот хулиганистые пацаны и распевали песни про Тамару.
-Честное слово, Марь  Ивановна, - с ясными глазами уверяла Валя, - мы этих парней не видели раньше!Только сегодня  узнали от  Вас,  что это  местные хулиганы.
      Я, как могла, старалась соответствовать, этой «правдивой»  версии, но то ли актриса из меня никакая, то ли перестарались мы с уверениями, хозяйка не особенно нам поверила.
-Ну-ну, - протянула она распевно. И добавила язвительно:
-Артистки!
Весь её вид говорил о том, что сомневается она в правдивости нашего рассказа.

    Её недоверчивость можно было понять:  после того, как мы ушли на учёбу, история имела неблагоприятное окончание. Парням надоело вызывать девчонок песней, и они стали кидать в окошко камешки, пока не выбили стекло.
     Не выдержав такого нахальства, на крыльцо вышел сам хозяин дома -  Василий Степанович, с охотничьим ружьём  наперевес и  громко пригрозил:
-Кто бы вы ни были, лучше вам убираться отсюда подобру — поздорову! А то сейчас шандарахну солью из двух стволов:  долго потом задницы будете в тазике отмачивать!
      Парни вынуждены были ретироваться не солоно хлебавши. Всем известно, что Василий Степанович мужчина серьёзный и слов на ветер не бросает: может и шандарахнуть.

      Но на этом мытарства не закончились:  следующим вечером друзья явились в педучилище, где в одном из классов занималась наша группа. Они рыскали по классам, кого-то выискивали. Мы с Валентиной сразу поняли, кого именно, поэтому спрятались с глаз долой. Не найдя того, что искали, парни вырубили во всём здании свет и сорвали занятия.
      Вокруг все твердили: хулиганы, хулиганы, грозили вызвать милицию, и снова парням пришлось убираться восвояси. Хорошо, что на большее их не хватило, а мы с Валентиной и рады были этому.

      Сейчас, вспоминая ту историю, я думаю: как всё же с годами меняются критерии, оценивающие человеческое поведение. Сейчас бы их, наверняка, назвали прикольными парнями: за такое даже на учёт в милицию, то бишь полицию, не поставят. А тогда? Хулиганы!  И ярлык на всю оставшуюся жизнь...

      После зимней сессии на курсах много вакансий освободилось: кто был отчислен за неуспеваемость, кто - сам бросил. Меня из вольнослушателей перевели в «студенты», и я вздохнула свободно.  По утрам мы  с Валентиной  бегали на практику в Райбольницу, присутствовали на операциях, участвовали в  обходах врачей, А вечером — бежали на занятия.

      Целый учебный год проучились мы  с Валей, что называется бок о бок, но даже это не сблизило нас настолько, чтобы поддерживать дальнейшие отношения: слишком уж различны  были, как два полюса. Одна — словно из прошлого века, прямолинейная, не признающая оттенков, делящая всё на белое и чёрное, всем существом тянущаяся к свету, вторая — легко приспосабливающаяся, практичная, деловая, умеющая из всего извлечь для себя выгоду.

       Ни одна из нас не доучилась до конца: на каникулах я переехала к маме в Узбекистан,  а Валентина, то ли сначала замуж вышла, а потом переехала  в город, то ли наоборот. Связь между нами прервалась сразу и окончательно.
      Валя-Валентина-Валечка — моя четвёртая подружка. Всё-таки кое-что я переняла от неё: умение общаться с противоположенным полом,  находить выход из сложных  ситуаций. Вот только выгоду извлекать из всего — так и не научилась. Но, несмотря ни на что, я  благодарна  ей и всегда вспоминаю с теплотой.