мы слишком мало внимания
уделяем нашему подрастающему поколению,
а ведь это наше заветное будущее…
банальная фраза
Я тоже придерживаюсь подобного мнения, неоднократно отмечая фактор несправедливости нашего разношёрстного социума. Ведь столько юных дарований впустую проводят время, не зная, чем заняться. Я бы даже сказал, куда приткнуться. Они не имеют ни малейшего представления о том, сколько новых интересных граней проявляется в современной науке, а, значит, много неизведанного, которое необходимо постичь, в связи со стремительным ростом технологий.
Всё это требует не только пристального изучения, со стороны маститых специалистов, но и подключения подрастающего поколения, с целью приобретения соответствующих навыков и естественного опыта.
Так вот, член Общества Социальных Преобразований и Новаций для Новых Поколений, я, с чувством благородного оптимизма, направился в одно из таких учреждений, где, как меня заверили доверенные в этой сфере личности, проводятся мероприятия, восстанавливается вышеупомянутая справедливость.
Тем паче, что у меня была весьма ответственная миссия: помимо общения с представителями талантливой молодёжи, мне выпала большая честь познакомиться с новейшими достижениями в области вудуайберной (прошу прощения за эпитет, значение которого, надеюсь, станет ясным впоследствии) технологии. К примеру, явление в науке как электробранзовая терапия, которую я, при получении информации, расслышал, как электрогазовая терапия, что вполне логично.
Итак, я подхожу к зданию Института Успешных Лабораторных Исследований и Испытаний, с чувством особой гордости за возложенную на меня высокую миссию, которую я обязался выполнить с подлинным достоинством, присущей моей скромной персоне.
Территория, где находилось данное учреждение, показалась мне мрачноватой, как и сами здания, несмотря на обилие признаков Флоры. Однако, меня ждала встреча с интересными людьми и это придавало мне большой стимул, для сегодняшних баталий. Как выяснится позднее, этот эпитет найдёт своё оправдание.
Должен признаться, что я был несколько удивлён, когда обнаружил, что никому из тех, кого мне довелось спросить, не имел понятие о лаборатории, где проводится электробранзовая терапия. Обстоятельство это удручал тот фактор, что я начисто забыл имя специалиста в этой области, что окончательно завело меня в тупик. Я был обескуражен. Вся идиллия, которую я испытывал, направляясь сюда, молниеносно развеивалась, средь суровых и холодных стен большой залы.
Я заметил молодую девушку, с зализанными назад волосами. Она шла мимо меня, сжимая в руке папку.
– Извольте, – обратился я к ней, – как же так, никто у вас не знает, где находится лаборатория электробрандзовой терапии.
– У нас нет такой лаборатории. – Невозмутимо ответила она.
– Быть такого не может. Меня направили к вам весьма серьёзные люди. – Меня стало лихорадить от негодования.
– Мы здесь ничего не скрываем и никого не разыгрываем. – Тем же тоном ответила она.
– К сожалению, я запамятовал имя… – Не успел я пролепетать, как она кивнула в сторону модернизированной аппаратуры, где, по всей вероятности, проходили очередные успешные испытания.
В этот момент дверь в стене открылась, и за спиной я услышал манзуабельный женский голос: «Пускай скорей сюда войдёт Лёвик». До слуха моего донеслась целая гамма звуков, источниками которых могли быть, как модернизированная, так и работающие с ней. Дверь тут же захлопнулась.
Я встрепенулся. – Как она сказала?!. – кровь сильной волной хлынула к моим вискам. Я ощутил прилив свежих сил и необычайное воодушевление. Я взглянул в глаза девушке: казалось, даже в них мелькнул огонёк изумления.
– Она сказала Левик. – Я трепетал от одной мысли, что…
– Она сказала Лёвик. – Девушка чуть оживилась.
– Да нет же, я вспомнил имя специалиста. Его зовут Левик.
– Это – фамилия. – Тон девушки снова стал невозмутимым. – Зовут его Самюэль. Самюэль Левик. Такой специалист у нас есть.
– Вот именно, этот самый, – я задыхался от радости, – Самюэль Левик является специалистом… апостолом электробрандзовой терапии.
– Самюэль Левик является специалистом в области не электробрандзовой, а электро – д’ бранзовой терапии. – С абсолютным спокойствием ответила девушка.
– Одна буква! – моя радость чуть не сменилась негодованием. – Какая разница?!.
– Большая.
– Вы бы могли меня поправить. Я ошибся.
– Мы же не знаем, как вы ошиблись, в одну или несколько букв. Это большой институт и здесь может быть лабораторию с несколько иначе, но схожим названием. А наша лаборатория – электро – Д’ бранзовая. Причём, буква Д – большая и после неё стоит апостроф.
Пока я приходил в себя от целого каскада потрясений, девушка, едва улыбнувшись, сделала мне предложение, от которого невозможно было отказаться.
– Мы в курсе вашего прихода. Самюэль Левик сейчас на консилиуме, затем у него Форум, после чего успешные лабораторные испытания. А вы пока расслабьтесь и воспользуйтесь случаем посмотреть, как проходят наши исследования в других лабораториях.
Тут я повернул голову и только сейчас обратил внимание на интересную картину. Метрах в тридцати от меня действительно проходили лабораторные испытания. Двое молодых парней кучерявый и лысый активно работали над испытуемым, который, по всей видимости, говорю я так потому что видел лишь часть его тела, был прикреплён к большому аппарату. Это было ультрасовременное устройство, основанное, надеюсь, я правильно понял, на нанотехнологиях и кристаллопрограммном обеспечении. Однако это не мешало двум юным талантам орудовать механическими инструментами. Они яростно набросились на испытуемого, нанося ими удары, и, совершая характерные для этого процесса действия. Одна нога его уже представляла обрубок, а гортань была выдернута, от чего тот хрипел.
Испытуемый был весь в крови. Механические инструменты лаборантов оказались также оснащены современной электроникой, – фактор, который мне было отрадно отметить. «Термоплазменная обработка». – Возвестил приятный женский голос аппарата, и с двух сторон на испытуемого были направлены по несколько синих лучей толстого диаметра. Устройство, к которому был прикреплён испытуемый напоминало центрифугу. Это вызвало у меня ассоциацию с будущим космонавтом, тренирующим себя для полёта высокого ранга.
В этот момент в руках у каждого из парней оказались явно отличающиеся друг от друга инструменты. По корпусу каждая напоминала бензопилу и по функциональному действию тоже, но гораздо превосходящие её на технологическом уровне. Устройство стало медленно вращаться. Плоть испытуемого напоминала забродившее тесто, бардового цвета. В эти секунды я проходил мимо этой аппаратуры и видел, как орудуют над телом лаборанты. Из под их лазерной пилы (прошу простить мне этот эпитет, но я не знаю, из какой материи состоит её лезвие) выходила мышечная масса, по своей форме напоминающая разворачиваемый рулон. Она хаотически ложилась на пол.
Тут к юным труженикам подошёл пятидесятипятилетний мужчина в очках, в розовом халате. Он добродушно улыбнулся и стал давать оценку проделанной ими работы. – Лабораторная работа прошла успешно. Срез ровный, с незначительными погрешностями. Сухожилия почти не порваны, общая венозная система не повреждена, состояние остова, в целом, удовлетворительное, испытуемая масса находится в добротном состоянии.
Пройдя мимо, я заметил, как один конец рулона имел трапециодальное окончание, с обеих сторон которого на меня смотрели два глаза. Рулонное месиво словно дышало. – «Как живой». – Улыбнулся я себе мысленно.
Последующие картины, которые мне посчастливилось лицезреть, представляли неподдельный интерес, как с научно-революционных, так и с социально-эстетических позиций. Так мне довелось побывать в лаборатории вакуумного абстрагирования кровяных тел и телепортации нейронов головного мозга. Я стал свидетелем поистине уникальных видений, а, значит, явлений в нашем пытливом социуме. К примеру, в лаборатории ВАКТ тело испытуемого помещают в вакуум, а его кровяные клетки подвергают процедуре абстрагирования.
К сожалению, не являюсь достаточно компетентным, чтобы прокомментировать технологию этого процесса, но, после данного воздействия, тело испытуемого в вакууме становится идеально эластичным. Оно вытягивается, скручивается, выворачивается наизнанку. Подобное испытание проводилось над одной молодой особой, которую растянули, как ковёр, частично вывернув наизнанку, которая затем была круто скручена.
Я спросил у старшего исследователя не испытывает ли она болевой шок, и, как он объяснил мне, в вакуумной сфере боль невесома, но станет ощутимой, как только будет отключён аэровакуумный напускатель. И, в самом деле, было любопытно наблюдать за всякими немыслимыми конфигурациями гиперэластичной массы, в результате painshoko-вой терапии, действующей после отключения вышеупомянутого напускателя.
Не менее захватывающее зрелище, а, значит, испытание, можно было наблюдать в лаборатории ТНГМ. На голову атлетически сложённого испытуемого, подвешенного на перекладине, одели прозрачный кетерный инт(ф)ернометор, со множеством разноцветных капсюл. Как пояснил мне добродушный юный лаборант: каждая представляет собой телепортал, содержащий несчётное количество микротелепортационных камер. После этого он лёгким движение руки переключил тумблер с комментарием: полезная механика / помпезарный receptioner.
– Всё готово к процедуре ТНГМ, – в нос сказал юноша, и процесс пошёл. Сначала было сильное искажение лица испытуемого, от гримасы и выражения глаз до чисто физических трансформаций, именуемых катастрофой камерокабельных капилляров (ККК). Поднаторевший в этом деле лаборант, весело подмигнул мне. Лицо сперва сморщилось. Оно словно иссохло. Пунцовый цвет преобразился в ядовитосерый. Одновременно, с запозданием на две-три секунды, аналогичная трансформация стала происходить с остальной частью тела: шеи, груди, живота, паха, ног. Далее и эта сухая серая масса стала исчезать, как бы входя внутрь себя.
То, что осталось от него – невообразимо. Это был домик с крышей и трубой, весь сделанный из костей. Внутри его проглядывал череп. Одним словом, это был скелет атлета, сформировавшийся, как выразился научным штилем юный талант, в кармическую сущность собственных воззрений.
– Это тоже важно, – доверительно сообщил он. И мне ничего не оставалось, как умилённо улыбнуться.
Наконец раздался долгожданный призыв. Самюэль Левик освободился от консультативных дел и направлялся в свою лабораторию.
Мне представилась возможность созерцать эту экстраординарную личность. Это был солидный высокого роста, умеющий держать себя подчёркнуто-эстетично мужчина, с самодовольным выражением лица. Его учтивые манеры снискали благосклонность всего персонала лаборатории, как и почитателей его потрясающего, в чём вы сами вскоре убедитесь, дарования.
– Да, меня предупредили из КПНИМП, что будет у нас почётный гость. – Он снисходительно мне улыбнулся. – Что ж, мы рады. Проходите, пожалуйста, в лабораторию. Мы скоро начнём наши испытания.
Я проследовал за ним в лабораторию, где на специализированном столе лежал испытуемый. В тело его, в соответствующих местах, были вставлены пульсирующие разноцветными огоньками параллелепипедальные капсюли. Как пояснил нам Левик, это именно те точки, которые необходимы для проведения данной манипуляции. Капсюли управлялись дистанционно. Как снова прояснил ситуацию спец этого дела, правильный точный выбор особо слабых или критических точек, а также подача соответствующей дозы заряда ей, через капсюли, обеспечивает полный успех.
– Сам провожу эти испытания безо всяких усилий. Дело за моими подопечными. – Улыбнулся мне Левик. – Они учатся у меня мастерству. Потому, прошу вас, не расстраивайтесь, если с первого раза у них не получится всё гладко. – Я улыбнулся ему в ответ. – Итак, – заключил Левик, – всё готово для проведения электро Д-бранзовой терапии. Можете начинать.
Сидящий в кресле юный лаборант стал крутить то в одну, то в другую сторону круглый переключатель устройства чем-то напомнившего мне Колизей. Кстати, как я узнал позднее, оно так и называлось. Несколько секунд испытуемый лежал спокойно, затем его жилы вздулись, он стал дёргаться в конвульсиях. Кожа стала трескаться, из трещин, подобно чернеющим язвам, стали вырываться мышцы. В некоторых местах их разорвало, из мест разрыва выпирали кости. Картина напоминала хаос после падения Помпеи. Видя моё недоумение, Левик прокомментировал произошедшее.
– Цель подобной терапии состоит в том, чтобы суметь отделить каркас тела, т.е. скелет, от остальной массы, не повредив ни одно, ни другое. Путём точных манипуляций цель эта достигается через минуту с небольшим.
– Но… – я не успел договорить.
– Ничего страшного, – успокоил меня Левик. – Продолжим испытания.
Следующая группа оказалась более удачливой: скелет аж выпрыгнул из своей оболочки и сел. А вся изуродованная мышечная масса, не только превратилась в сплошное месиво, но и основательно подгорело, источая запах, от которого сам Левик укоризненно склонил голову набок.
– Ничего не поделаешь, – изрёк Левик, – придётся дать им пару советов.
Третья группа действовала уже не без участия чародея электро Д’ бранзовой терапии. Две юные особы и бородатый парень были исполнены особого энтузиазма. Ещё бы, следовало учесть кто руководит ими. После распоряжений, сделанных мастером неуловимыми жестами, одна из девушек запустила Колизей, и мне довелось наблюдать картину подлинной фантасмагории.
Тело снова забилось в конвульсиях. Но как это было фигурально, словно оно исполняло закон, действовавший по только ему известной структурной формуле. А как вздувались вены, лопалась кожа, прорезывались мышцы, – невольно перед взором возникла Фибоначчиева спираль.
– Вот это да! – вскрикнул я от восторга, после чего словил снисходительную улыбку Левика.
Впереди нас ждал венец этого мероприятия. Я не в состоянии объяснить, что и как, но скелет испытуемого легко выскользнул из своей мышечной массы, которая, после отключения устройства, продолжала по ниспадающей биться в судорогах. Испытуемый при этом остался жив, по двум уровням. Что и должно было случиться, согласно сути этого испытания.
– Электро Д’ бранзовая терапия удалась! – разнеслось по всей лаборатории.
Я возвращался с чувством глубокого удовлетворения, гордости, так сказать, собственного достоинства. Оглядываясь вокруг, я понимал, что теперь всё изменилось. Казавшаяся мне мрачной природа, предстала поющей, а серые здания в моих глазах обрели величественность. Главное, я понимал это, миссия моя выполнена, именно так, как только это можно было пожелать. Это и был пафос моей цели, которая была достигнута. Я заложил фундамент, отметим из скромности, не только я, но и важные личности, доверившие мне эту высокую миссию. Я шёл и умилённо улыбался.
А как иначе, повторял я про себя, как хорошо, когда перед нами открываются столь недоступные ещё в недалёком прошлом пространства, функционируют сферы, о существовании которых мы даже не могли подозревать, пущены вход гипертехнологии, задействованы методы, с помощью которых можно обучать новые поколения.
Это ж надо было додуматься до такой ТерраИдеи: отделять скелетную массу индивидуума от мышечной, доказав возможность самостоятельного существования каждой из них, и не одним, а сколькими способами, в самых разнообразных его проявлениях. Невероятно!
Я мог бы ещё долго рассказывать о великих свершениях этого фантастического Института и его видных деятелях, как и будущих специалистов, которые поразили мой ум своей изобретательностью и техникой космического пилотажа. Но больше всего я отдал бы предпочтение – вне всяких сомнений согласие со мной выразят многие – электро Д’ бранзовой терапии. Это истинный венец всего Института.
И потому в эти самые трепетные для меня мгновения, целый шлейф, исходящих от меня стажёра ИНИМ, тёплых слов получит доктор психиатрии, ныне мой добрый приятель Самюэль Левик.