Бедные мои, мертвые!
Не коснется вас плач земной.
Но откуда такая горькая
Ваша власть надо мной?
М. Шкапская.
Когда мне становится, как мне кажется, невыносимо трудно и муторно на душе, я вспоминаю о тех, благодаря которым цепочка не прервалась и я появилась на свет.
Моя бабушка по материнской линии была привезена в 2-летнем возрасте на Урал, когда многие семьи двинулись туда с Украины во время Столыпинской аграрной реформы в начале прошлого века. Башкирия стала второй родиной для этих людей, прочно основавшихся здесь, построивших целые деревни, родивших новых детей.
Обосновались, отстроились, встали на ноги – и тут грянула революция.
И если первые ее годы и гражданская война не сильно потрепали колонию переселенцев, то вторая половина 30-х стала роковой – мужа Ульяны, имеющего в хозяйстве мельницу, раскулачили и объявили врагом народа. Не посмотрели ни на то, что он трудился наравне с двумя наемными рабочими – с утра и до вечера, ни на наличие троих малолетних детей и ожидавшегося четвертого…
Мало того, что его отправили в лагеря и конфисковали мельницу. Дом, принадлежавший ему и семье, отстроенный собственными руками, тоже был объявлен народной собственностью, а куда пойдет беременная жена с тремя ребятишками –никого не волновало.
И вот тут происходит самое интересное и непонятное для меня. Оставшаяся без мужа и жилья многодетная мать, скитающаяся по родственникам, не имеющая профессии, работающая в колхозе кем придется, сумела достойно вырастить детей, дать им высшее образование. Трое из них связали свою жизнь с медициной, и лишь старшая – моя мама – стала учительницей географии.
Надо отдать должное стране: какими бы трудными ни были военные и послевоенные времена, все дети обязаны были учиться и имели такую возможность. Ремонты школ, оборудование - государство находило тогда на это деньги, не требуя их с родителей. Даже в моем детстве тетрадь стоила 2 копейки.. Для сравнения – мой сын сейчас, получая повышенную стипендию отличника, может купить на нее тетради и пару учебников – не более.
Итак, дети Ульяны выучились, обзавелись семьями. Сын смог забрать ее к себе, и в пятьдесят лет она смогла наконец вздохнуть свободно…Муж к тому времени погиб в лагерях, не дождавшись освобождения. И еще один поразивший меня факт – посылка, которую собрала ему Ульяна (не знавшая о его кончине), отрывая от детей и от себя крохи, вернулась ей в целости и сохранности.
Надо сказать, что сама Ульяна формально осталась неграмотной – она не умела ни писать, ни читать. Когда дядя привозил ее в гости к нам, она, глядя на книжный шкаф, спрашивала: «И что в них пишут, в этих книгах?»
Но была при этом глубоко верующим человеком, знала наизусть куски из Библии.. Видимо, в детстве постоянно слышала от матери или отца, или кто-то грамотный из их рода читал детям Святое писание. Как жаль, что уже и мамы моей нет в живых и не у кого спросить обо всем этом…Раньше как-то не было интересно, своя жизнь волновала больше, чем предки…
Я запомнила бабушку маленькой, сгорбленной, черноглазой и очень строгой. Перед ее приездом мама всегда наводила порядок. Никогда не забуду, как услышала однажды, как бабушка отчитывала маму за то, что та сказала неприличное слово. Я не выдержала и расхохоталась. Мне было 20, и очень рассмешило, что 70-летняя воспитывает 50-летнюю.
До конца дней своих бабушка Ульяна соблюдала пост. Умерла она в возрасте 98 лет. Последними словами были: «Детям одежду надо купить»
Когда мама, уже сама воспитавшая троих детей, спрашивала Ульяну: «Как же ты выдержала? Как смогла?, - та отвечала : А я Богу молилась.