Мои руки неспешно скользят по ткани твоих жреческих одежд, твоей броне, за которой ты пытаешься укрыться от мира вот уже семь лет. Расшитая золотыми нитями ткань, не гнущаяся от вышивки, не может скрыть под своей показной святостью жар тела, плавящегося от возбуждения, болезненного и неестественного. Содрать рывком, раздирая по швам, верхнее облачение, все равно все уже привыкли к тому, что ты настолько свят, что впадаешь ночами в священный транс пророчеств о грядущих приходах Тьмы и разрываешь в своем исступлении эти хламиды. Ты знаешь, мне повезло в том, что этот ваш монастырь выстроен так, что именно этот зал, где мы сейчас находимся, стоит ровно в центре Священного Колодца. И является самой обычной «мертвой областью», где я способен на многое. Например, зачаровать твое сознание так, что ты искренне считаешь, что ты просто молился до полного изнеможения.
Светильники на стенах потушены в большинстве своем, так что зал погружен в полумрак. Впрочем, это мне не мешает тебя видеть полностью, я же демон. Демон, который, сам того не желая, стал жертвой священника. Это не ты одержим мною, мой прекрасный. Отнюдь. Это я болен, если не вижу тебя больше чем три-четыре ночи. Однако слишком опасно приходить сюда чаще, так что мне остается лишь полностью забирать все в такие вот моменты.
Я отстраняюсь, чтобы еще раз окинуть взглядом всю сцену. Это воистину прекрасно – зачарованный юноша, лежащий навзничь на подстеленном плаще демона, стекающем с углов каменной святой плиты. Ох, знали б твои братья и ты сам, что на этом вашем святом алтаре я с тобой проделываю.
Ты лежишь, совершенно беспомощный и настолько восхитительный, что я не могу сдержать тихого рычащего вздоха наслаждения от созерцания этого зрелища. Однако следует поторопиться. Не спеша. Чтоб не оставить ни единого следа своего пребывания здесь.
Я склоняюсь к тебе, смотрю в широко открытые глаза.
-Какого они цвета, Леан? – тихо спрашиваю я. – Какого цвета у тебя взгляд?
Ты молчишь, как всегда. Ты мне никогда не отвечаешь, одурманенный до полной бессознательности. А я разговариваю с тобой, рассказывая какие-то мелочи. Например, признаюсь в своей одержимости. Моя сила как раз хороша тем, что я могу твои воспоминания изменять так, как хочу, так что можно рассказывать все, не боясь быть осмеянным или отвергнутым.
Я осторожно и почти благоговейно касаюсь губами твоего плеча. Больше всего мне хочется провести клыками по нежной коже, оставить метку, память о том, что я здесь был. Но нельзя, слишком рискованно. Потому я и прячу клыки и когти, когда я с тобой. И о моей демонической сущности напоминают только мои глаза, два расплавленных озерца лавы.
-Если б ты только знал, как мне хочется, чтоб ты ощущал и сознавал все, что я делаю…
Но приходится ограничиваться только своей силой. И возбуждение твое отражается в скорбно искривленных губах – неправильность его пробивается даже сквозь туман сознания. Однако у меня просто нет времени на полноценный акт любви, Леан. Прости меня за это.
Нравится прохлада твоего тела. Мне нравится ласкать его. Нравится ловить губами в поцелуе твой единственный вздох. Но мне не нравится то, что ты не можешь ответить. Ну, должно же быть хоть что-то не идеально, так ведь, Леан?
А теперь настало время заметать следы преступления. Я поднимаю тебя на руки. Плащ, повинуясь приказу, взлетает, накрывает тебя. Импровизированное полотенце стирает с впалого живота семя. Я, не удержавшись, провожу языком по итогам своих стараний. Ты снова тихо вздыхаешь, по лицу пробегает непонятное выражение. Щекотно тебе, что ли? Ну, прости меня, мой прекрасный жрец, язык только такой вот, раздвоенный и длинный, другого нет.
Я начинаю беззвучно смеяться, уткнувшись тебе в грудь лицом.
-Я в следующий раз сюда точно притащу пару ведер воды и тебя вымою, - всхлипываю я истерически, пока плащ дальше затирает следы.
Ты молчишь. Только вздыхаешь тихо. Я бережно укладываю тебя на обрывки твоей хламиды, прикрываю сверху лежащим у стены куском полотна – твои братья позаботились о Провидце, чтоб не простудился, положили это покрывало. Интересно, они как себе представляют это – ты ползешь в трансе укутываться.
Я снова целую тебя, не в силах оторваться, пока одежда снова смыкается на моем теле. И шагаю к окну. А потом застываю на месте, словно меня поразило Проклятие Камня. Потому что в спину летит тихое:
-Они зеленые, Яспер.