Большой пакет из коричневатой крафт-бумаги: такими рассылает почту «контора»: «Посольство СССР в МНР, отделение ТАСС, В.Ионову». Что еще за новость? Почтовые вестники до сих пор приходили в пакетах поменьше. Неужели «Эхо»? Точно, журнал! Зеленая обложка с многоцветным земным шаром в центре, перекрещенным словами «Москва, Перестройка, Гласность, Мир». Лихорадочно, будто в жизни никогда и нигде не печатался, листаю. На внутренней вкладке фото моей черепахи. В оглавлении… Фу, черт! «Ветер странствий. Древняя столица Чингисхана». «Кто это там выдумал сменить заголовок?!» Бегом пролистываю до 36-й страницы. Вот он! «Быль и небыль Карокорума»! Лучше-то разве придумаешь заголовок, если столько слышал о столице Чингисхана и ничего не нашел на ее месте? А вот и письмо редакции авторам: «Вы держите в руках пробный «нулевой» номер журнала «Эхо планеты». Редакция благодарна всем, кто прислал нам материалы, очерки, статьи, репортажи, информацию, фотографии. Для этого выпуска мы отобрали лучшее из того, что получили от вас. Внимательно прочитайте номер, чтобы знать наши требования к публикациям. Обращаем ваше внимание на очерк Владимира Ионова из Монголии. Вот так надо писать для журнала – ярко, интересно, с глубоким знанием материала, с постановкой проблемы и ее решением…»
Ура! Наша взяла! Представляю, что сейчас говорят, прочитавшие это письмо: «Ну, ясно, он же член Союза писателей. Ему сам черт не брат!» А кто-то поскрипит зубами: «И здесь он…»
Потом было еще не менее десятка публикаций. А Каракорум повторили в одном из регулярных номеров. Как позже узнал, в том году намеревались даже признать меня лучшим автором года, но не о мастерстве журналистов встал вопрос, а о значимости стран – МНР или США? И приз отдали за океан. Жаль! Вот так проходит мирская слава – кто-нибудь да перехватит! Зато, почти год спустя, прихожу взять интервью у президента академии наук МНР Намсрая, и он говорит:
- Я согласился встретиться с вами, потому что знаю: ТАСС очень авторитетный орган. Лично вас я не знаю, но недавно в журнале «Эхо планеты» прочитал очень интересный материал о Каракоруме. Неожиданная и весьма любопытная постановка вопроса. У меня даже возникло предложение создать экспедицию двух академий для изучения темы. Жаль не знаком с автором, фамилию его не помню.
- Ну вот сейчас и поправим положение. Владимир Ионов, корреспондент ТАСС в МНР, автор очерка о Каракоруме.
Президент слегка смутился:
- Верно-верно. Сейчас вспоминаю… Ионов. Как вам предложение насчет экспедиции?
- С удовольствием приму в ней участие, но это не только от меня зависит.
- Я послал предложение в Сибирское отделение вашей академии. Они ведь раньше занимались этой темой. Будет ответ – сообщу.
Не знаю, что получила в ответ монгольская академия наук, я получил от Сибирского отделения грубый окрик по телефону не соваться не в свое дело, где ты не смыслишь ни уха, ни рыла. Ошарашенный таким тоном, я даже не понял, кто звонит. Очевидно тот, кто еще недавно якобы измерял территорию дворца «десяти тысяч спокойствий» великого хана Угедея, сына и преемника Чингисхана, и пришел к выводу, что здание было похоже на китайскую пагоду огромных размеров. Не знаю, не знаю! Да и бог с ним, звонившим. Волновало другое – где он, Ка-ро-ко-рум? Ведь писали, что в ХIII веке он был, как Рим времен Цезаря. Историки утверждают, что город был основан в 1220 году на правом берегу Орхона у южной оконечности Хангая. К этому времени «великий, чье имя не произносимо», покорил почти 40 государств и народов, и сюда, в степную столицу сходились торговые пути между Дальним Востоком, Средней Азией и Восточной Европой, стекались товары со всего мира, съезжались послы и купцы многих стран. Посланец папы римского Иннокентия IY францисканский монах Плано де Карпини, побывавший в грозной столице в 1246 году, сообщил, что встретил в ставке хана русского князя Ярослава, двух сыновей грузинского царя, посла халифа багдадского и других послов сарацинских числом до четырех тысяч, одних – с дарами, других – с данью.
Ничуть не подвергая сомнению свидетельства очевидцев, хочу спросить: а где же все это? Совсем недалеко от Карокорума летом 1889 года русской экспедицией Н.М.Ядринцева открыты памятники Хушо-Цайдама с «великолепными монументами из мрамора и гранита». Потом их увидит и опишет русский академик В.В.Радлов. Он точно определит принадлежность памятников тюркскому Бильге-Кагану и его младшему брату, полководцу Кюль-Тегину. Время их создания – 733-734 годы. И вот что интересно. Эта экспедиция прошла через Каракорум, как через пустыню, не обнаружив там ничего примечательного. В том и вопрос: почему от могильного комплекса начала YIII века, который многократно грабили и разрушали, остались и камни, и надписи, а от города, построенного полтысячи лет спустя, мастерами, свезенными, как пишут, со всего мира, нет и следа?
И дальше я писал: «…Ночь опустилась над Хаара-Хорином. Из-за отрога Хангая, похожего здесь на горб дракона, голубым шаром выкатилась луна, обещая к утру легкий морозец. А мне было тепло под боком нагретой за день яст мелхий, все так же тянувшей шею в долину Орхона, засверкавшего в ночи, как кривая ханская сабля.
- Слушай, тортилла,- гладил я шершавую шею черепахи,- если ты есть и прошла сквозь века такой, словно только вчера тебя высекли из гранита, то где же все остальные камни Карокорума? Ведь они должны быть! Потому что у Чингисхана и его потомков было все, чтобы воздвигнуть великий город – и чужеземные мастера, и несметные богатства, и в трех шагах за Орхоном горы вечного гранита. Было бы только желание.
Желание! А не в нем ли разгадка? Давайте попробуем рассуждать. Ко времени основания столицы Чингисхан обратил в руины десятки городов Азии, его сыновья и внуки расширили пределы империи, покорив Китай и половину Европы. Они, как спички, ломали даже такие преграды, как Великая китайская стена, стены Рязани и Киева. Следуя логике завоевателей, они, естественно, ощущали превосходство над порабощенными – над их силой, умом, творениями. И, значит, строя свою столицу, должны были создать нечто более грандиозное, более великое, нежели разрушенное ими, или… не строить ничего, кроме юрт. Не с юртой ли – легкой и подвижной, удобной и надежно укрывающей от зноя и холода, они прошли такие пределы? Она – их создание, оправдывающее себя во всех случаях кочевой и походной жизни. И не к ней ли верные нукеры ханов приводили с веревкой на шее владельцев каменных дворцов. Так было ли тогда в глазах завоевателей-кочевников что-то выше и надежнее юрты?
Лестно, конечно, увидеть во дворцах Каракорума истоки градостроительства и новой монументальной архитектуры Монголии. Но не было ли это все-таки продолжением традиций кочевников? Ведь монголы и до своих великих завоеваний, и после них были и оставались кочевниками, и юрты они уже к тому времени могли строить любых размеров. Тот же Плано де Карпини писал, что в войлочной юрте-орде размещалось до двух и более тысяч человек. Такое сооружение действительно можно было считать дворцом, и возводилось оно на колоннах из кедровых стволов. Не в том ли причина, что, найдя гранитные фундаменты из-под колонн, экспедиция известного исследователя древней истории Сибири С.В.Киселева не обнаружила ни самих колонн, ни их обломков – они могли сгореть или были использованы на перекрытия храмов монастыря Эрдэни-Цзу. А самое главное – никаких остатков стен дворца.
Кстати, прекрасный образец для подобного заключения есть на территории монастыря буквально в нескольких шагах от бывшего Каракорума. Там осталось возвышение, гранитные блоки фундаментов для колонн и дверей, каменное ложе очага юрты радиусом в 20 метров. Сама юрта, как рассказывают экскурсоводы музея, была в свое время перевезена в Ургу /прежнее название Улан-Батора/, в ставку Богдо-Гегена, правителя феодальной Монголии. А здесь она служила для особых торжеств и, надо полагать, вмещала немалое число людей.
Итак, легендарный дворец Угедея мог быть огромной, богато убранной изнутри и снаружи войлочной юртой. Тогда становится понятной практически полная бесследность Карокорума и размытость его границ. Это была именно ставка хана кочевников, постоянно меняющаяся в размерах в зависимости не только от количества находящегося в ней войска и иностранных послов, но и от состояния пастбищ в долине Орхона и окрестных отрогах Хангая.
А как же тот глинобитный фундамент, что и теперь виден в раскопе на территории Каракорума? Рассуждая о нем после поездки в Хара-Хорин с известным монгольским археологом Н.Сэр-Оджавом, приходим к выводу, что он мог держать стены небольшой мастерской ремесленника или лавки иноплеменного торговца.
- Наверняка иноплеменного,- замечает Сэр-Оджав.- И вот почему. Меня тоже весьма занимал вопрос, отчего мы находим города и крепости более древних племен, населявших Монголию, и так скромны находки эпохи монголов. Видимо, это происходит потому, что мы имеем иную культуру – культуру кочевников. Монголы постоянно перемещались в пространстве великой степи, а за ними двигались мастерские и лавки ремесленников и торговцев. То есть, не монголы кочевали к городам, а города перемещались за ними. Очевидно, такова судьба и Каракорума. Когда-то юрты снялись с берега Орхона, а то, что было из глины, сравнялось с землей.
Как, впрочем, и то, что было из камня, осталось камнем. Высеченные из гранита яст мэлхий и поныне стерегут голую степь…»
Вот так. И чего ругался мужик из Новосибирска? Видно на технологии обмера несуществовавшего пагодообразного дворца Угедея защитил диссертацию и теперь боялся, что отнимут?
Есть под присмотром яст мэлхий еще одно гранитное изваяние, огороженное теперь железной изгородью. Легенда появления тут изваяния и изгороди вокруг него в изложении Петра звучит так:
- Погляди вдаль вон в ту сторону, видишь рельеф холмов и лощины между ними. Ни на что не похоже?
- Очень похоже. Грудь, мягкий животик, ляжки раскинуты, лобок чуть приподнят…
- Ну вот, и монахи Эрдэни-Цзу туда же вечерами глядели – кто по одному, а кто и целым кагалом. Хамбо-лама это усек и решил прекратить грех – заказал камнетесу вот это изваяние и положил так, чтобы оно смотрело в ту же сторону, мол, успокойтесь, граждане-монахи, место занято. Ну, долежал здесь предмет до наших времен, экскурсии даже к нему водили. Говорят, и бабы из Хархорина камешки на горку таскали, вроде, мол, черепахе камень на спину положить во искупление грехов, а сами вниз поглядывали – штука-то так натурально вытесана. А одна ночью возьми да скажи мужу: каменная-то штука не то, что у тебя – всегда готова. А мужик-то – тракторист, тем же утром и переехал изваяние, переломил колесами на три части. Ну, склеили, видишь, цементом и огородили достопримечательность. (Продолжение следует).