Я отпрянула, не желая попасться им на глаза. Почему? Не знаю. Возможно, ощутив нелепость ситуации: вошла без приглашения и расхаживаю, как в музее. Бог знает что могут обо мне подумать. Вдруг решат, что я воровка. К тому же, выгляжу непрезентабельно: походная одежда не вписывается в обстановку старинного особняка, в растрепанных ветром волосах запутались хвоинки...Да еще палка в руках.
Как бы то ни было, но я быстро встала за плотную штору, висевшую на ближайшем окне возле шкафа.
Меж тем голоса как будто остановились на одном месте; я не ощущала их приближения и, осторожно высунув голову из своего укрытия, увидела, что собеседники стоят на балюстраде, там, где начинались ступени. Спускаясь, пришлось бы непременно смотреть перед собой, так как лестница крутая: балюстрада второго этажа располагается на высоте примерно четырех метров. Отрываться же от беседы или друг от друга разговаривающие явно не хотели. Это позволило мне в течение некоторого времени их разглядывать.
О чем они говорили, вернее, почти спорили, я не поняла. В приглушенном голосе мужчины, чья одежда, сочетая темно-серый и фиолетовый цвета, указывала на его принадлежность к герцогскому дому, слышалась неприкрытая горечь, порой сарказм, хотя держался он весьма почтительно, лишь изредка сдержанно жестикулируя. Спутница возражала мягко, но настойчиво, при этом чуть наклоняла голову и слегка касалась его рукава маленькой ручкой, затянутой в бархатную темно-малиновую перчатку. Такого же глубокого ягодного цвета был весь ее наряд: длинное бархатное платье, из под которого появлялся мысок изящной туфельки, и небольшая шляпка с густой вуалью, откинутой сейчас с лица. Хотя жесты дамы были спокойны и плавны, при каждом прикосновении ее руки мужчина, казалось, вздрагивал.
Стоя довольно далеко от них, слов я почти не различала, и не могла догадаться, в чем же дама убеждала мужчину, и с чем он упорно не хотел соглашаться.
Статная, темноволосая, кем она ему приходится?
Что-то подсказывало мне: она не хозяйка здесь; пусть частая и желанная, но все же гостья.
Наконец, постоянно останавливаясь, чтобы в очередной раз возразить друг другу, они спустились вниз и стали напротив меня, на некотором отдалении, позволявшем почти не бояться, что мое присутствие будет обнаружено. Подойди они ближе, возможно мне пришлось бы сдерживать дыхание.
Однако, опасалась я напрасно. Увлеченные беседой, они вообще ничего вокруг не замечали.
Суть разговора так и осталась неясной мне, зато я, кажется, поняла характер их взаимоотношений.
Мужчина, который был немного моложе дамы, преклонялся перед нею. Невооруженным глазом было видно, что он боготворит эту красивую, чуть холодноватую с виду женщину.
Дама же, принимая поклонение, которой было ей лестно, думается, не исключала для себя возможности каких-то более близких, чем просто дружеские, пусть даже самые теплые, а таковыми они несомненно и были, отношений; но первая ни за что не дала бы даже малейшего повода подумать, что это так. Сама же перейти грань этих отношений она вряд ли бы решилась. К тому же она была, по-видимому, уверена, что нужна ему лишь как друг, наперсница, но не как возлюбленная. Не знаю, чувствовал ли он ее настоящую натуру, скрытую под маской рассудительного благорасположения. Натуру, несомненно, страстную; но выдавал ее лишь жаркий блеск больших темных глаз, изредка сверкавший из-под тяжелых ресниц.
Видимо, он считал оскорбительным для нее и для себя даже намек на мысль о чем-то большем, нежели дружба между ними. В его глазах такая мысль, наверное, была подобна святотатству.
Увлеченная своими психологическими экзерсисами, я вздрогнула от внезапного шума, который донесся откуда-то сверху
- Надеюсь, Вы простите меня: я вынужден оставить Вас на какое-то время,- прижав на мгновение ее руку в перчатке к своим губам, мужчина заспешил вверх по лестнице туда, откуда только что помог спуститься даме.
Гостья, оставшись одна, подошла к книжному шкафу и достала старинный томик в кожанном переплете. Заметно было, что действовала она не наугад, что ей несомненно знакомо расположение вещей в комнате, книг, во всяком случае.
Она присела на диван, оказавшись совсем близко от меня.
Стоя за портьерой и едва дыша, я явственно ощущала теплый аромат, исходивший от нее, отчетливо слышала, как шуршат складки ее тяжелого бархатного платья и шелестят страницы, которые она порой перелистывала. Прошло не менее получаса. У меня затекла спина от напряжения, я постоянно боялась чихнуть от пыли, но не решалась не то что почесать нос, но и просто шевельнуть пальцем.
Но вот пытка закончилась.
Вернувшись, как мне показалось, несколько обеспокоенным, хозяин без объяснений подал даме руку и они ушли. Наконец-то! Я слышала, как заскрипела дубовая дверь, как она закрылась с приглушенным стуком. Все! Пора было уходить и мне. Я выбралась из своего ненадежного укрытия и тут поняла, что время уже довольно позднее. Сумрак сгущался за окном. Мне не следовало больше задерживаться в этом доме. Осознавала я также, что быстро вернуться в город не смогу. Неприятный холодок от мысли, что мне придется пробираться по темному парку одной, засел "под ложечкой". Взглянув на часы, я собралась было открыть дверь на улицу, но что-то заставило меня помедлить. Какой-то звук. Не шорох, а скорее очень легкий, почти неразличимый скрежет, как будто кто-то тихонько царапал дверь снаружи. Этот тихий звук, становившийся, впрочем все настойчивее и громче, заставил меня снова замереть на месте. Дурное предчувствие, обдав меня тяжелой волной, тут же и подтвердилось. За дверью раздался вой.
Я поняла, кто это воет. Существ, подобных тому, которое поджидало меня в сумраке парка, я знала неплохо. Еще с тех пор, когда училась в ШМАНИРе. Метаморфозы - так назывался обязательный предмет, на котором мы оттачивали искусство превращения. Кто-то превращался в животных, кто-то в птиц; обычно выбирались безобидные объекты. Лишь иногда кому-нибудь хотелось стать ястребом или змеей. Все это были реальные существа. Как-то раз, из любопытства или озорства мы с подругами решили попробовать что-нибудь новенькое, из раздела фантастических персонажей. Становились эльфами и русалками, Дюймовочками и Котами-в-сапогах и здорово развлекались. Однажды, перейдя все мыслимые границы дозволенного, я приняла облик некоего существа....Моя самоуверенность не оставила и капли сомнения в правильности этого поступка. Ни тени страха не закралось в мою бесшабашную голову. Я решила превратиться...и, бравируя бесстрашием, а на деле - непредусмотрительностью, превратилась. Да так, что они приняли меня за свою. Они...те существа, одно из которых, тоскливо воя, клацало сейчас зубами и царапало когтями дубовую дверь, отделяющую его от меня...