Уж много лет прошло с тех пор, как я побывал в одном, подмосковном колхозе. А он, мне всё вспоминается.
Шёл 1985 год. Меня, молодого специалиста, только что окончившего институт, послали отбывать трудовую повинность, в подшефный колхоз. Был июль. Междувременье. Бригада наша состояла из московских и местных алкашей. Четыре на четыре.
Колхоз был богатым. Земли и урожаи хорошие. Соответственно и доходы хорошие. Хорошие у колхоза. Из числящихся в нём, одной тысячи трёхсот двадцати человек, реально работать могли только шестьдесят пять. Остатние были членами семей, пенсионерами и просто постоянно не просыхающими.
За центральной усадьбой, вдоль поля, тянулась выстроенная в одну линейку сломанная техника. Тракторы, сеялки, комбайны. Километра на полтора. В каждом, что-то было неисправно. Ремонтировать было недосуг, но был один местный «специалист», он в точности знал, что с каждой машины исправного можно снять и в случае необходимости на действующий агрегат поставить.
Посреди этого поля, возвышался могучий комплекс, состоящий из дома культуры (с залом на полторы тысячи человек, для общих собраний), дом быта, магазина, ресторана и чего-то там ещё. Построили его посередь поля, по причине невозможности договорится с областными властями, о выделении участка земли, вдоль автомобильной трассы. Для посторонних, комплекс был практически недоступен. Ну да ничего, какая разница, куда закапывать деньги.
Местные мужички в нашей бригаде кучковались, как попугаи-неразлучники, всё время переглядывались между собой и развлекали нас рассказами о своей колхозной жизни.
Водку небось трескаете? – спросил их, один из городских. Нет! Денег нет. Ну, тогда наверное самогон? – Нет! Милиции боимся.
Мы «фуфыри» употребляем. Это одеколон. Один пузырёк – это фуфырь. В нашем магазине его продают двух сортов. За девяносто две копейки и за девяносто восемь. Тот, что подешевле – получше, добавок ароматических поменьше. Пробовали другие штуки. Не прокатило. Вот в прошлом годе, морилку голландскую завезли.
Целое приключение вышло. Поначалу ничего, пошла. Крепкая, с ног валит. Вырубились. Посреди ночи, проснулись дома - глядь, а впереди чьи-то ноги торчком стоят. Ощупали оказались свои. Их судорогой свело. Как дальше быть? Придумали - на бок повалиться.
Утром - в туалет. Ты не смотри, что я неказисто выгляжу, сказал один из аборигенов, унитаз у меня белый, в туалете стоит. Ну, стало-быть сходил, смыл. Обернулся, случайно взгляд упал вниз. Прям обомлел – унитаз весь чёрный. Насилу отмыл. Дальше, ещё хуже. К зеркалу подошёл, глянул - лицо чёрное, как у негра. Она, зараза, проступила только на лице - всё тело белое, а рожа чёрная . Два дня держалась. Ну, куда с такой рожей? Так и не выходил два дня.
Рассказ на минуту прервался разноголосым смехом. Однако братцы, чего дале делать будем, - сказал один из местных. Работы денежной нет. Вам-то городским, зарплату доплачивают. А нам-то, на что жить? С простоя денег много не обломится.
И тут, прям как в сказке, нарисовался какой-то бригадир. Выручи, - окружили его местные. Бригадиру было лет двадцать пять. Дай нам какую-нибудь работу, денежную, а то в дом нечего нести, крохи одни получаем, - начали наседать на него аборигены, - ты ж можешь нам пособить, бригадир ведь!
Бригадир ответствовал, хитро прищурясь, - деньги есть и работа необходимая тоже найдётся, только имеется одна заковыка - Вы не сдержитесь, он по доброму, как на малолеток посмотрел на них, но не стал раскрывать далее свою мысль.
Да что ты, Коля дорогой, заговорили наперебой попугаи-неразлучники. Ты молодой ещё, не понимаешь, путаешь причину со следствием. Была б работа, нешто мы пили. Зажимает нас председатель, вот и сидим с безделья пухнем. Дай нам заработать. Ты ж наш сосед. Помоги!
Хорошо! - согласился Николай. Только уговор - сначала вся работа будет сделана, потом деньги. Аборигены согласились, их глаза горели и их руки предвкушали долгожданный труд.
Тут бригадир пояснил, что собственно требуется. Нужно проложить километровую поливочную трубу, на соседнее поле, оно засыхало и надо было успеть за два дня.
Ударили по рукам. Дело было уже вечером. Наутро в девять, собрались на краю засыхающего поля. Бригадир подвёз первую партию труб и мы начали.
Как же мы вкалывали, в этот день, прям как стахановцы или американцы на заводе Форда. Ровно половина трубы к вечеру лежала собранной и смотрелась на земле, как огромный питон, выползший на водопой. Появился бригадир. Поцокал языком. Действительно полкилометра были пройдены. Мы, городские, уставшие лежали в теньке. Аборигены обступили бригадира. Николай, ты тово-этого, видишь какие мы труженики. Зря на ветер слов не бросаем. Всё замечательно,- ответствовал бригадир, ещё не понимая, куда они клонят. Мы ж, уже пол трубы собрали, - продвигали свою мысль аборигены, Ну вижу, вижу, - кивал головой бригадир. Дай нам немного деньжат, неделю уже дома ни копейки, - пошли в наступление любители фуфырей. Бригадир напрягся, - мы договорились завтра, вы трубу закончите и всё получите.
Ты пойми, - не унимались любители морилки, - детям есть нечего!
Бригадир был человек, в общем-то ещё молодой, не до конца образованный и не ощущая опасности, он согласился.
Благодарствуем, - оживились враз аборигены, получая аванс, – теперь хоть детишкам, будет что купить.
Быль жаркий, летний вечер. Городские алкаши отправились в общагу. И я с ними.
Наутро, мы пришли к трубе и присели на неё, в ожидании аборигенов.
Дальнейшее расследование показало, что домой они не добрались. Возвращаясь из магазина с «покупками», обвешенные фуфырями, они их с голодухи, начали употреблять в пути. И каждый из трёх сошёл с дистанции, под кустистые заросли, около дороги.
Там их и разыскал поутру бригадир. Но они, были в полной отключке. И что интересно, пребывали в ней целую неделю.
Видимо, где-то заначки припрятали и трезвея, тут же новый одеколон в себя заправляли. Их жёны ходили и ругали Николая. Объясняя матом, что он глубоко не прав.
Подмосковье - это особый регион. Тут, видимо, воздух специфический. И только, при полной замене воздуха, фермерство появится! А ты, говоришь!