У Кафки человек просыпается утром и обнаруживает, что он стал жуком. Я был в этом еб_ном хранилище где-то полторы минуты, ну может, минуту сорок, и, конечно, слышал, что наверху не все, как должно быть . Но, знаете, амфетамин размывает происходящее до степени пустого контекста, так что я не сказать, что особо обращал на что-то внимание. И все же я удивился, когда выбежал в зал. Макс валялся у стеклянных дверей на улицу лицом вниз, а двери то отъезжали в стороны, то снова сходились, почти до предела - окровавленная кисть моего друга не давала им совсем сомкнуться. Как будто веки человека, в недоумении смаргивающего, чтобы перезагрузить изображение. Абдул вообще был уже не при делах. Насколько это справедливо сказать о человеке без головы. Охранник, отстреливший ему не лучшую часть тела из помповика, отдыхал тут же, его кончил Джо, тоже раненый и с каким-то странным, будто потерянным выражением на лице - точнее с лицом, только что побывавшем при совершении исключительной гадости - теперь ковылявший ко мне, хромая, припадая на ногу в разорванной штанине. Оставляя - шлеп, еще раз шлеп - кровавые следы. Потом, все потом, прошептал Джо, принимая у меня одну из четырех сумок, забитых пачками этих чертовых денег. Не очень понятно, как я расслышал его шепот. Эти телки на полу выли, как будто они не обосравшиеся самки человека, а какие-то тюленихи. Что там Макс? Пи_дец, походу. А где Лорис? Понятия не имею, мы стояли рядом, пока не появились эти гандоны. Какие, нахуй, гандоны? Вон те. Джо с трудом мотнул головой влево, где была стойка. Тут я заметил, что весь пол засыпан стеклом, которое сипло хрустело, когда я направился посмотреть. У меня не иначе, как было два слуха: одним я внимал крикам лежащих ничком сучек, а другим удивлялся оглушительной тишине этих бесконечных, странных минут. Словно время перестало притворяться, что куда-то идет и тоже упало на пол. Когда я посмотрел за стойку, я чуть не сблевал. Там было несколько тел. Трудно сказать, сколько. Я разглядел кишки и брызги мозгов. Даже, по-моему, какие-то зубы. Дальше был коридор в служебку. На трупах были лохмотья черного цвета. Это еще охрана? Ну да. Бля, откуда?! Я х_й знает. Короче, я оборачиваюсь, а они уже вот, стоят и пялятся на меня. По-моему, они решили, что это розыгрыш. Ну, я кинул гранату. Потом еще. Меня, сука, тоже зацепило. *
Бл_дь, а где Лорис?! Да *** ее знает, может вообще съебалась. Валим нахуй отсюда. Мы похватали сумки и, переступив через бедного Макса, побежали из банка. Надо было, наверное, хотя бы пульс у него проверить. Да ну, нахуй, не до того было.
Выбегаем, а Лорис стоит у мазды, около двери водителя, и смотрит на меня. И у нее слезы! Вот это, бл_дь, новость. Девочка где только не была, столько повидала, еще до меня, пока перебивалась наемником, - и тут плачет, как дешевая школьница. Мы запихивали мешки в багажник, а она все так и стояла и смотрела на меня. Даже не пошевелилась, сука, чтобы помочь. Джо. Да? Дай гранату. Прыгаем в машину. Лорис, твою мать, залезай! Тут она, наконец, очнулась, обежала машину и залезла на переднее сиденье, когда Даррелл уже трогался. Вытерла слезы, обернулась и даже изобразила что-то вроде улыбки. Так-то лучше. У ситроена Даррелл притормаживает. Я кидаю гранату в открытое окно нашего Picasso, и мы с дрифтом и дымом из-под колес стартуем. Бабах!.. Бог выстрелил в воздух из пистолета.
В старинном Кентербери такие узкие улочки, что только наш добрый Даррелл и может на шестидесяти милях в час спокойно или даже умиротворенно уебывать нахуй со сцены. Ни воя сирен, ничего вообще, тишина. Нас с Джо сзади швыряет туда-сюда, и я чувствую, как во мне закипает счастье. Сонные мирные твари, вы понятия не имеете, что такое, бл_дь, настоящая жизнь. Так и сдохнете в своем стаде по пути на водопой. Лорис. Да? Я люблю тебя. Она обернулась. Я знаю. Я знаю, что ты знаешь, мне плевать, я буду любить тебя вечно, и не вздумай никогда больше плакать. Вечно, понимаешь? А не тупо до того тухлого дня, когда откину тапки. Она улыбалась. Я клянусь, она искренне улыбалась мне. Что это такое было?
Через десять минут Даррелл чуть сбросил скорость. Потом мы вынырнули на трассу и встроились в вечерний поток из Лондона.
Тут Джо вдруг как начнет стонать: видимо, шок отпустил. Смотрю - а у него - еб_ть - мясо лохмотьями из ноги свисает, и кровь, прикинь, прямо льется, уже на полу целая лужа. Даррелл глянул на меня в зеркало - а я на него. Да все понятно, ебта. Мы же все знали, на что идем. Ребята, мычит, уже весь белый, Джо, только сразу, ладно? Заебался я уже страдать в этой жизни. И давайте скорее где-нибудь, а то я все уже, пи_дец, не могу больше. Тут - хоба - как раз лесок слева по курсу. Ну, причаливаем. Даррелл съезжает на проселок, впереди, где-то вообще далеко, мирные такие огоньки - деревня. Встали. Ты сам? - это Даррелл меня спрашивает. Да. А Лорис молчит. Просто смотрит перед собой и ни звука. Хоть бы попрощалась с ним. Даррелл мне помог вытащить Джо на воздух, прямо здесь, недалеко, в каких-то кустах, как волчонка, уложили его. Давай недолго. Даррелл, сука, спокойный такой вечно. Как будто и не живет совсем. А может, и наоборот. Джо лежит, дышит тяжело, в небо уставился. Небо? Фиолетовое тогда было. Не вполне, то есть, черное. Уже звездочки появились первые. Луны - нет, не видел, я х_й его знает, как-то за этими календарями не очень слежу. Джо мне руку сжал - а пальцы у него, пи_дец тоже, я таких ледяных ни у кого раньше не это самое. Давай, братишка, шепчет. А то не успеете. А глаза не закрывает, все в небо смотрит. Закрой. Что? Глаза мне потом. А. Ну, в общем, в голову я его. Из моего Хеклера. И еще раз, зачем уж, не знаю. *** знает. Привычка, что ли? Пи_дец, короче.
Темнеет вокруг, мягко так, приглушая окрестности. Умиротворяя землю, уставшую от целого дня забот и нас, ебнутых и выдавивших себя до самого последнего дна, только зря расцарапавших ее прекрасную кожу. Иду на огоньки мазды, ступаю по мху и прямо плачу почти. Вылезаю, наконец. Подхожу.
В этот момент Даррелл и стреляет в меня.