В прокуратуру Чернов приехал через час, когда там уже находилась Быстрицкая. Она сидела рядом со столом Щукина и докладывала результаты поездки в районное управление внутренних дел.
- Что, значит, не показали ? – не понял важняк.
- Очень, просто. Сослались на отсутствие следователя и велели ждать, без всякой надежды.
- Ну, так ты бы и подождала.
- А смысл? Следователь во время моего визита в управлении находился. Я это выяснила. Просто, его начальник мне врал. Похоже, он не хотел, чтобы я знакомилась с их делами.
Щукин ненадолго задумался.
- Думаешь, им есть, что там скрывать?
- Возможно, это одна из причин отказа.
- А может все проще? Дела не подготовлены для проверки. Ты ж сама следователь, знаешь, как это бывает. Ведешь дело, набираешь материал, а подшить, пронумеровать и в опись внести не успеваешь. Вот, они и решили отсрочить проверку, чтобы в порядок всё привести.
- Может и так, - не стала спорить Лена. – Я об этом как-то не подумала.
- Тогда съезди еще раз. Им все равно деваться некуда. Не покажут тебе, значит, я приеду. Этого они не понимать не могут.
- Хорошо, - с готовностью кивнула она . – После обеда, я наведаюсь туда снова.
- Вот и прекрасно. Тогда, идите работать.
Лена встала со своего места, но почти сразу же опустилась обратно.
- Что-то еще? – догадался следователь.
- Да, мы нашли любовницу Левченко.
- У него была любовница?! – от неожиданности Щукин нервно заерзал в кресле. – Что ж ты этого сразу не сказала?
- Я и говорю… Её Снегирев только вчера вечером разыскал…
- И я об этом в последнюю очередь узнаю !!!
- Почему, в последнюю? Вы третий, кто об этом знает…
- Молодцы!!! Руководитель следственной группы, состоящей из четырех человек, важную информацию третьим получает.
- Не будить же вас было ночью, – начала оправдываться Быстрицкая. – Я вам с утра хотела все доложить.
- И что , много она интересного рассказала?
- Да, правда, она в расстроенных чувствах была и говорила не всегда связанно. Видимо, смерть Льва Борисовича переживает сильно. В таком состоянии, допрашивать человека непросто. Думаю, стоит ее еще раз допросить. Сами можете почитать, какие она показания дала.
Взяв протокол допроса, Щукин надвинул на нос очки и погрузился в чтение. С каждым прочитанным словом, выражение его лица менялось так, что нетрудно было догадаться, что именно он думал в тот или иной момент. Лицо становилось то удивленным, то раздраженным, но в конечном счете, дочитав до конца, оно сделалось задумчивым.
- Что ж , - отложив протокол в сторону, удовлетворенно кивнул он . – Готовьте документы для обыска её квартиры и офиса фирмы «ТрансКом». Думаю, нам есть, что там поискать.
Сергей сидел в банке и ждал, когда ему принесут документы о состоянии счетов Льва Борисовича. Перед этим, у него состоялся непростой разговор с начальником местной службы безопасности.
- Это коммерческая тайна, - категорично заявил тот. – Мы не можем, раскрывать ее без согласия клиента. Это подорвет престиж нашего учреждения.
- Даже по решению суда? – удивился Снегирев.
Утром он, в очередной раз, съездил в суд и получил соответствующее постановление. Знакомый судья, который раньше давал разрешение на получение распечаток телефонных переговоров покойного прокурора, много вопросов не задавал. Лишь, осведомился:
- Когда, вы, наконец-то, это дело раскроете? А-то мы каждый день с вами уже встречаться начали.
- Не знаю, - честно признался Сергей. – Версии толком, пока, никакой нет. Так, мечемся в потемках, а света в конце не видно. Все как-то запутано слишком.
- Понятно, - не стал отнимать время судья. Рассмотрев ходатайство, через пол часа он вынес нужное постановление.
- По решению суда, конечно… – улыбнулся начальник службы безопасности. – Но мы должны с начала убедится, что наш клиент, действительно, мертв.
- То есть вы отказываете мне , – догадался Сергей, куда тот клонит.
- Пока, да! Дня через три подъезжайте, мы подумаем, что для вас можно сделать.
В дверях кабинета появились два здоровых, спортивного вида охранника в белых рубашках и отглаженных с иголочку костюмах. Явный намек на то, что их разговор подошел к концу. Сергей, не в первый раз сталкивающийся с таким гостеприимством частных служб безопасности, был морально готов к такому повороту.
- Хорошо, - спокойно заметил он. – Если вы не хотите исполнить решение суда, то мы сами получим у вас все необходимые документы. Преступление, по которому я к вам пришел, если вы не знаете, на контроле у генерального прокурора стоит, да и ведет его важняк из Москвы. Думаю, через час-другой , мы сюда с обыском и ОМОНом подъедем. Только, вы из банка, пожалуйста, не отлучайтесь. Нам будет вас не хватать.
Повернувшись к выходу, Сергей решительно сделал два шага вперед, но был сразу же остановлен, хозяином кабинета.
- Погодите, молодой человек, - окликнул его тот. – Давайте, ваш запрос.
Несмотря на внешнюю учтивость и дружелюбие, ответа пришлось ждать долго. Похоже, этот вопрос решался на самом верху банка, или сотрудники безопасности, через свои связи в правоохранительных кругах, решили убедиться в правоте его слов.
Банк, в котором он находился, как и большинство банков в нашей стране, был довольно молодым. Об этом красноречиво свидетельствовала дата под его логотипом. Середина девяностых, обычные годы для оснований такого вида учреждений. С развалом Союза, денежные средства, заработанные на махинациях, залоговых аукционах, приватизации и продаже государственных предприятий, рэкете, крови бежали бурлящим потоком. Часть, из них, оседала за рубежом в надежных и проверенных банках, другая уводилась в авшоры, а что-то концентрировалось и здесь, в России. Бизнес тогда, не успев толком зародиться, стремительно развивался, путь от совдеповской уравниловки и среднестатистической зарплаты, в сто-двести рублей, до финансового могущества и богатства, для предприимчивых и по-настоящему рисковых людей был коротким. Сергей хорошо помнил то время, хотел его забыть, вычеркнуть из своей жизни, но ничего с этим сделать не мог. Память, неуклонно возвращала его в прошлое. В те страшные годы, окончательно и бесповоротно изломавшие его судьбу. Впрочем, как и судьбы многих миллионов людей.
Утром, двадцать седьмого декабря тысяча девятьсот девяносто первого года, их училище построили по сигналу большой сбор. Начальник училища, осмотрев с трибуны выстроившихся на плацу курсантов и офицеров, зачитал вчерашнюю декларацию Верховного Совета СССР № 142-Н, о прекращении существования СССР, а так же сообщил, что Президент Горбачев, двое суток назад, прекратил свою деятельность, «по принципиальным соображениям», и сложил с себя полномочия главнокомандующего Советских Вооруженных Сил, передав управление стратегическим оружием Президенту России. Советского Союза больше не существовало. Вместо него появилось непонятное, с режущим слух названием, СНГ – Содружество Независимых Государств.
Это известие вызвало шок. Представить, а главное осмыслить и понять, что страны, в которой ты родился и вырос, больше нет, было непросто. Над плацем разнесся гул, переспрашивающих друг друга курсантов. Никто не мог поверить услышанному.
- Ровняйсь!!! – раздалась с трибуны команда. – Сми-и-рно!!!
Гул сразу же стих. Привыкшие к дисциплине курсанты и офицеры прекратили обсуждение новостей, и стали ждать очередного приказа.
- На пра-а-во!!! На занятия шагом… Марш!!!
Больше, никаких изменений в расписанном до минуты и привычном распорядке, не произошло. Все было, как прежде - занятия, обед, самостоятельная подготовка, увольнение в город… Страны не существовало, а ее вооруженные силы продолжали жить своей привычной и размеренной жизнью. Будто ничего серьезного и не произошло.
Лишь, перед выходом в город, когда Сергей стоял в шинеле и шапке, сжимая в руках заветный, для каждого курсанта, увольнительный билет, к нему подошел старшина роты.
- Снегирев, - тихо произнес прапорщик. – Ты к ротному загляни, пожалуйста. А то, он заперся в кабинете и уже несколько часов не показывается оттуда. Может, случилось что?
То, что у него был роман с дочкой командира, не для кого особым секретом не было. Рязань город хоть и немаленький, но все равно не такой уж большой, чтобы, идя под руку с любимой девушкой, не встретиться с кем-нибудь из сослуживцев. Да и в училище, на дискотеки, Оксана приходила к нему не раз. В такой обстановке, скрывать что-то было бессмысленно. Тем более, что ее отец, уже давно обо всем знал.
Никаких послаблений Сергею это не приносило. Пожалуй, даже наоборот, Николай Иванович, относился к нему гораздо строже, чем к остальным. То, что прощалось его товарищам, для Снегирева, запросто, могло закончиться нарядом на службу, в выходной день.
- Офицер, - как нередко любил поговаривать гвардии подполковник Остапенко, - в первую очередь должен быть требователен к себе, а затем уже к подчиненным.
Вот он и требовал с Сергея, как с самого себя. Видно, всерьез решил сделать из своего будущего зятя образцового командира.
Из-за двери кабинета не доносилось ни звука, будто там никого и не было.
- Спит, наверное? – предположил старшина.
- Или вышел, а вы не заметили, – в свою очередь произнес Сергей, постучав сильнее.
- Вряд ли это, его б дневальный увидел. Там он, я точно тебе говорю.
- Кто там? – послышался недовольный голос ротного, и дверь немного приоткрылась.
В образовавшуюся щель, было видно, что их начальник находился не в духе. Точнее, он был попросту пьян. За два с половиной года учебы, это был первый случай, когда кто-то его видел таким.
- Заходи, - не стал оправдываться он.
Сергей переступил порог кабинета и плотно прикрыл за собой дверь. Старшина благоразумно остался стоять в коридоре казармы.
- Осуждаешь? – по-свойски спросил его подполковник.
- Нет, - пожал плечами Сергей, рассматривая обстановку. На письменном столе стояла почти допитая бутылка водки, а на расстеленном газетном листе лежал увесистый шмат украинского сала и афганский нож.
- Не ври, вижу, что осуждаешь. Сам знаю, что не прав. Только сдержаться не мог. Думаешь, легко, когда тебя в очередной раз предают?
- Вы о развале Союза?
- О нем, о самом! Ради чего было столько солдат, там , за речкой, класть? Чтобы вот так, в один миг все закончилось?
Подойдя, к висевшему на стене, в стеклянной рамке, портрету первого и, как оказалось, последнего Президента СССР, Остапенко с силой ударил его кулаком. Стекло разбилось, портрет с грохотом упал на пол, а из порезанной руки на него начала капать кровь.
- Такую страну просрать...