Исповедь

Владимир Тюнин
По заданию редакции мне пришлось встретится с молодой наркоманкой. Мои знакомые рассказали, что их соседка попала в больницу. Что она наркоманка со стажем и очень распущенная девица.

Родители её, напротив, интеллигентные люди. Приветливы и добродушны были до тех пор, пока Нинка не начала вести беспорядочный образ жизни.

Узнав в какой больнице она находится, подошёл к её лечащему врачу.

Доктор посмотрел на меня грустными глазами и разрешил встретится с больной. Пояснив при этом, что ей осталось жить не более недели.
    - Цирроз печени, батенька, не шутка.

С таким напутствием я перешагнул порог восьмой палаты.

Палата была двухместной.

Кровать справа, была застлана покрывалом.
Видимо Нинина соседка вышла по своим делам.

Слева, на белоснежной подушке, покоилась голова молодой девушки, с жёлтым лицом.

Я подошёл поближе и, поздоровавшись, представился.

Жёлтые глаза сощурились. Она улыбнулась.

На мою просьбу присесть она еле заметно кивнула.

    - Шестнадцать лет я бы тебе не дал – подумал я,  - лет двадцать пять, не меньше.

Вслух же объяснил, что по заданию редакции хочу написать очерк о беде молодёжи. О той беде, которая, как снежная лавина, несущаяся вниз, в пропасть. А по пути тащит за собой лучшую часть населения нашей страны, молодёжь.

Я попросил её дать интервью и рассказать, по возможности, о себе.

Нина часто, часто заморгала и, не сдержав эмоции, зарыдала во весь голос.

Я вскочил на ноги. Из графина, который стоял на прикроватной тумбочке,, быстро наполнил гранёный стакан водой.

Девушка, отпив немного, заговорила.

    – Мама и папа, у меня, замечательные люди. Папа преподаёт в университете. Мама в средней школе русский язык и литературу. В четыре года я научилась читать. В пять лет знала наизусть «Руслан и людмила». До шестого класса была отличницей. Учителя хвалили за успеваемость и всем учащимся ставили в пример. Одноклассники уважали.

но скоро всё это мне надоело.

Нина, дрожащей рукой взяла стакан с водой. Отпив глоток, продолжила изливать душу:

    – Меня потянуло на улицу. Надоело находиться в «замкнутом пространстве.

Идя со школы, я видела молодых людей. Они сидели на скамейках и о чём-то радостно переговаривались между собой.

Идя вечером из музыкальной школы, я замечала, что молодые люди очень близко сидят друг к другу.

А дома одно и тоже. Доченька надень тапочки, доченька, не разбрасывай вещи. Кушай аккуратно. Посмотри сколько после тебя остаётся на столе крошек и так далее, и тому подобное каждый день. Устала я от этой чистоты и порядка.

И вот у меня появилась подружка.

Родители её работали на заводе простыми рабочими.

У неё был старший брат и ещё младшая сестра. Впятером жили они в двухкомнатной квартире.

Когда я заходила к ним в квартиру, то в первую очередь задерживала своё дыхание от спёртого воздуха.

Воздух был такой плотный и насыщенный, что вначале моего знакомства я еле сдерживалась, чтобы не убежать и не обрыгать их поганое жилище. Потом привыкла.

Повсюду валялась одежда. На столах были свалены учебники. А в кухне вообще одна грязь.

Нина нервно хихикнула.
– Хотите, расскажу анекдот?

– Я улыбнулся.

– Один мужчина имел любовницу, которая жила в такой засратой квартире. Встречала она его в грязном халате. Без какого-либо макияжа, со взлохмаченными волосами на голове.

Когда же он возвращался домой, то видел вовсе противоположную картину. Дома была идеальная чистота. У жены была модная причёска, макияж. Вечернее платье и запах французских духов.
И вот, как-то вернувшись домой от своей грязнули, поздно вечером, он застал жену спящей.

Жена спала на сверкающей белизной, чистой постели. В нежно-розовом пеньюаре и промолвил:

–   - ну почему ты не чужая жена.

Мы невесело ухмыльнулись.

Через  некоторое время Нина продолжила исповедь.

    – Я начала прогуливать уроки в музыкальной школе, потом в средней. Первый бокал вина, сигарета. В тринадцать лет переспала со старшим братом подружки. Позже с его другом и пошло, поехало. Вскоре я не выбирала партнёров.

Через пол года венерический диспансер и в первый раз получила по морде.

Я, видите ли, заразила гонореей одного парня.

А не известно ещё кто кого заразил. Как докажешь!?

Девушка глубоко вздохнула.

    - В общем, понеслась я под горку, да с такой скоростью, что не заметила, как оказалась на больничной койке.

    - Наркотики когда начала принимать?

    - Наркотики,
задумчиво пробормотала Нина,
    – в четырнадцать лет.

Случилось это в Новый год. Я, как обычно, ушла из дома.

Как обычно потому, что последнее время перестала ночевать дома.

Праздновали мы Новый год у одного мужика. Всю ночь пили. Плясали и опять пили. Проснулась я часов в десять утра. Голова страшно болела. Казалось, от боли я сойду с ума.

Ночью пили всё подряд и шампанское, и водку, и вино.

Я попросила подружку похмелить меня чем-нибудь. Она заявила, что ничего нет. Что я долго спала.

Ко мне подошёл этот мужик и предложил выпить каких-то таблеток. После таблеток, через месяц, он достал из тумбочки шприц.

Мы надолго замолчали.

    - Я надеюсь на твоё скорое выздоровление, но у меня к тебе последняя просьба.

    - На скорое выздоровление я не надеюсь. Да и вообще на выздоровление. Благодарю вас, что за просьба?

    - Не хотела бы ты, от себя лично, выразить своё отношение к тому что ты пережила?»

Глаза девушки наполнились слезами. Она потёрла веки жёлтым кулачком.

    – Я хочу попросить прощение у мамочки и папочки.

Родные мои! Много я доставила вам хлопот. Много доставила горя. Я себя не оправдываю.

Нина перестала обращать внимание на струящиеся слёзы, которые непрерывным потоком лились из её пожелтевших глаз.

Она продолжала, продолжала просить прощение у своих родителей.

Время от времени прерывая свои излияния судорожными всхлипываниями.

    – Простите меня за то, что я не оправдала ваших надежд. Простите меня!

Нина повернулась лицом к стене. Давая этим понять , что интервью окончено.

Я поднялся с табурета и, выглянув в коридор, позвал дежурную медсестру.

Сам же, понурив голову, направился восвояси.