Любимая, как страшен был огонь,
Мы разгибали согнутые спины
И поднимались из окопной глины,
Глотая тоннами пороховую вонь.
Любимая, мы встали и легли,
И некому сказать тебе, как было.
Мы замолчали - рот землей забило,
И стебли трав сквозь темя проросли.
Любимая, давно отпел свинец,
И ветер отдает слезой и потом
Над этим зарастающим болотом,
Где встретились начало и конец.
Иван БОРЗОВ
9 Мая. Чистая и светлая дата, которая с трепетом и болью отзывается в наших сердцах. И пусть мы не знаем, что такое война, не слышали свист пуль и взрывы снарядов, не видели разрушенных городов и сожженных сел, но в нас всегда будет жива память. Память о тех героях, кто прошел свой боевой путь во имя ныне живущих, кто пропал без вести, кто до сих пор лежит на полях той чудовищной битвы…
Их, видевших в лицо ту беспощадную войну, осталась совсем маленькая горсточка. Пройдет еще немного времени, и они уйдут туда, куда много лет назад отправились в последний бой их однополчане. И тревожно ухает сердце, потому что нашим детям и внукам, если мы сейчас не впитаем эти крупицы живой памяти, больше никто не сможет поведать о великой трагедии в истории человечества.
Недавно на страницах нашей газеты мы рассказывали о председателе правления Ташкентского областного отделения международного благотворительного фонда
«Олтин мерос» Зарифе Арабаевне Эшмирзаевой, о ее благородной миссии по поиску и восстановлению святых мест в республике. Однако значительный период ее биографии был отдан работе в узбекской патриотической поисковой экспедиции «Прометей». И хотя Зарифа Арабаевна никогда не была на войне, но об ее ужасах и колоссальных потерях, о горе тех, кто так и не дождался ушедших на фронт, она знает не понаслышке. Слушая ее рассказы, связанные с поиском останков погибших солдат, о встречах с их детьми десятилетия спустя, о торжестве человеческого духа несмотря ни на что, глотая слезы гордости и скорби, получаешь настоящий урок жизни.
ВСЕ НАШИ
По сей день в российских, украинских, белорусских лесах и топях лежат непогребенные останки бойцов Второй мировой войны. Ведь как погибали солдаты, так и оставались лежать: после боя похоронные команды их только землей присыпали да собирали оружие. Не до похорон тогда было. Кто-то остался в окопах, кого-то оттащили в воронки. Многие братские могилы впоследствии оказались запаханными. На некоторых из них сегодня строят дома, сеют пшеницу, прокладывают дороги. Нет-нет поднимет ковш бульдозера черепа и кости, зазвенит лопата, ударившись о солдатскую фляжку или каску, тогда забывчивое поколение вдруг вспомнит свою историю, вспомнит рассказы бабушки о том, как прадед и дед без вести пропали в страшные сороковые. И дрогнет сердце, если оно живое, и поймет разум, коли он не зашорен, что прошлое всегда рядом и нельзя его забывать.
- Наша экспедиция вела поисковую работу по всей России, где велись ожесточенные бои, - рассказывает Зарифа Арабаевна. – Это и Курская область, и Новгородская, и Орловская. Но больше всего мы работали в смоленских лесах, где на подступах к Москве полегли сотни тысяч человек.
Когда прометеевцы первый раз приехали в деревню Рыльково в Гагаринском районе, старожилы смотрели на них с каким-то недоверием, мол, что смогут сделать эти 18-летние ребята, возглавляемые хрупкой азиатской молодой женщиной. Но их это не смутило. По 12-15 часов, по пояс стоя в вонючей жиже, без респираторов и перчаток они поднимали останки погибших, от которых исходила «органика». Все, что соприкасалось с мертвой плотью, мгновенно окислялось. И ходили они в позеленевших кирзовых сапогах, днем дышали ядовитыми парами, а ночью не могли уснуть от постоянных приступов рвоты. Таскали на плечах тяжелые мешки с останками – волочить их по земле все равно, что надругаться над прахом. И никто из ребят никогда не жаловался, хотя возникали перебои и с едой, и с теплой одеждой.
- Нам отводилось всего 20 дней - на руках уже были билеты на обратный путь, - продолжает З. Эшмирзаева, - поэтому мы старались выложиться максимально. И вот как-то, наблюдая за нашей работой, подошел ко мне местный старик – дядя Аркаша – и сказал: «Дочка, никуда больше не езди. Тут все твои лежат». «Все наши», – возразила я, но он повторил: «Нет, дочка, именно твои». Оказывается, в то время дядя Аркаша совсем пацаненком был, но помнил, что остановились в их деревне осенью 41-го два полка из Узбекистана – призывники, пороха не нюхавшие. И полегли… все до единого. А полк тогда формировался из трех тысяч человек…
И несколько лет подряд ездила Эшмирзаева со своим отрядом в Рыльково, но не потому, что там «свои», а потому что слишком много непогребенных воинов лежат забытые в болотистых лесах. Ведь не разберешь по костям кто свой, а кто чужой – у костей нет национальной принадлежности, иногда и имени нету.
- Большой радостью было, когда находились в кармане истлевшей гимнастерки эбонитовые медальоны, - вспоминает Зарифа Арабаевна. – В них была вложена узенькая полоска бумаги с данными о бойце. По этой записке устанавливались имя погибшего, адрес его родни. Но попадались и пустые медальоны, ведь было солдатское поверье: заполнишь - обязательно убьют. К тому же появились эти медальоны смерти не сразу. А так часто находили черепа, на которых волосы оставались. Смотришь на них, проводишь рукой и думаешь: вот светленькие, наверное, из славян, а вот черные – может, узбек, а может, армянин. Я никогда «своих» специально не искала…
С ПОЗИЦИИ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ
Война и память о ней многолика. Для кого-то она героическая, а для кого-то тяжелейшее испытание, которое приходится безмолвно нести всю оставшуюся жизнь даже тогда, когда все давно позади.
С 1985 по 1993 год Зарифа Эшмирзаева занималась поиском родственников погибших и отправкой их на места захоронений. На ее глазах разворачивались драматические события, когда дети и близкие тех, кого более сорока лет считали пропавшими без вести, узнавали, что их отцы и братья были героями.
- В 1985 году из Чернигова я получила внушительный список с именами павших и похороненных на Украине воинов из Узбекистана, - говорит Зарифа Арабаевна. – Здесь я хочу сказать о величайшей в этом заслуге ветерана войны, полковника Владимире Денисовиче Драгунове, который занимался поиском документов. Ему удалось установить, что в 1943-м на Черниговщине погибли 25 тысяч воинов Красной армии. И до конца жизни он помогал отыскивать семьи погибших, лично встречал тех, кто приезжал в Чернигов увидеть могилу пропавшего без вести отца, брата, сына, заказывал для гостей номера в гостиницах и билеты домой... В его доме постоянно были люди — из Узбекистана, Туркмении, Кавказа.
После опубликования списка во всех республиканских газетах стали откликаться семьи погибших. И в 1986 году в Украину вылетела первая группа родственников погибших солдат. Правда, поездка осложнилась тем, что буквально перед вылетом самолета произошла трагедия на Чернобыльской АЭС, а могилы бойцов находились в нескольких километрах от радиуса поражения радиацией. Поэтому только через три месяца траурная группа из Ташкента прибыла в Киев, где всех людей встретили как родных.
- Для того чтобы человек выразил свое человеческое не нужны пышные фразы и громкие лозунги, достаточно одного, но действенного слова, - считает З. Эшмирзаева. - И в этом мы убеждались каждый раз, когда выезжали в Украину, Белоруссию, Россию. Вы только представьте себе сельских узбекских женщин, которые всю жизнь проработали на полях, воспитывали детей, которые и в столицу-то свою никогда не выезжали – некогда было, а тут решили поехать в такую даль, чтобы почтить память погибших отцов. И вот стоят они в ичигах и атласных платьях и, как маленькие послушные дети, держатся друг за дружку, чтобы не потеряться в большом незнакомом городе. Когда люди узнавали, зачем эти азиатки приехали на их землю, то старались помочь хоть в чем-нибудь: пропускали вперед в очереди, бесплатно довозили до места, обеспечивали гостиницей, питанием. А наши благодарные женщины одаривали всех изюмом, орехами, дынями и повторяли единственное слово, которое они знали по-русски: «Спасибо!»
ЖИВИ ВЕЧНО
Когда уходил на фронт Рахманов Махмуд из Пскентского района, ему было 25 лет, но у него уже подрастали две дочери – Рафаат и Башорат, а супруга под сердцем носила третьего ребенка. Уходя, он сказал: «Если родится мальчик, назови его Оманом», что означает «живи вечно». Махмуд ушел и не вернулся. А через три месяца родился его сын…
В числе первой группы в Чернигов были трое детей Махмуда и его родной брат, тоже фронтовик, Абдураим-ака. Более сорока лет Рахманов считался пропавшим без вести. Но оказалось, что его могила известна и находится под двумя березками в селе Полуботки.
- Нас окружили местные жители, – вспоминает Зарифа Арабаевна, - и поведали, как все происходило. После страшного пехотного сражения, фашисты пустили в бой танки. А Махмуд и еще горстка бойцов, у которых из боеприпасов оставалось всего несколько бутылок с зажигательной смесью, обвязались ими, взялись за руки и бросились под стальные гусеницы, подорвав себя и несколько машин смерти. А жители села пришли потом на место боя, собрали эти кровавые клочья человеческих останков и похоронили в братской могиле, записав имена всех погибших. И в тот день обнимали украинки узбекских женщин и мужчин, сотрясавшихся от рыданий, и говорили: «Ваш батька за нас погиб, значит, мы с вами братья и сестры. Он здесь лежит, значит, и для вас эта земля родная». И такое происходило везде.
ГЕРОЙ
Улбулсин Маматова была единственной дочерью Курбанова Мухаммадберди из Урта-чирчикского района. В 1941 году ей исполнилось всего четыре года, но она помнила, как сильно любил ее отец, как подбрасывал высоко вверх и ловил сильными руками, как ухватилась она за его сапог, когда он уходил на войну.
Ни с фронта, ни после войны от Мухаммадберди не было никаких известий. Озода-опа, его супруга, двадцать лет почти каждый день выходила на большую дорогу и всматривалась вдаль, а потом поняла – никогда он уже не вернется. За это время дом их обветшал, решила Озода сходить в сельсовет и попросить помощи. Но ей там ответили, что нет у них справки о том, что Мухаммадберди воевал, а может, он вовсе к немцам перебежал. Отказали в помощи вдове. И Озода-опа на протяжении всей жизни терзалась мыслями о муже, и хотя вера в него была сильна, но это пресловутое «вдруг» не давало покоя.
И вот, когда в местной газете «Машъал» появилась заметка Зарифы Эшмирзаевой о геройски погибших солдатах, фамилия Мухаммадберди стояла первый в списке. Но тяжело больная Озода-ая уже не вставала. Дочь радостная прибежала к матери показать заметку, а она сказала: «Я знала, что он не предатель. А теперь я спокойно могу умереть. А ты поезжай, и привези земли с могилы отца. Положишь ее рядом с моей».
А Мухаммадберди Курбанов был командиром роты автоматчиков и всегда первым поднимался в атаку, но тот бой под Черниговым оказался последним…
...Более чем 500 тысяч солдат из Узбекистана не вернулось домой с фронтов Второй мировой войны, миллионы людей ковали победу в тылу. И сегодня невозможно подсчитать, сколько было пролито крови и слез, сколько проведено бессонных ночей в бесконечно ожидании родного человека с фронтовых дорог, сколько исковеркано судеб из-за навешанных ярлыков. Но наш долг – помнить, что такое было. Поэтому почтим память и воздадим почести героям, павших на полях сражений, труженикам тыла, солдатским отцам, матерям, сестрам и женам славных бойцов! А детям и внукам пожелаем быть достойными этой великой памяти.